Полина Кулагина (15 лет, г. Сатка Челябинской области)

ПРИНЦЕССА
(сказка)

Твой друг назвал меня принцессой,
А ты сказал, скрывая страх:
«Таких принцесс в старинных пьесах
В конце сжигали на кострах…»

(Поиск по Googl’у даёт 11200 результатов.
И ни одного упоминания об авторе. Мило!)

НАД

1.
«Милая принцесса,
Мне больно слышать эти глупые слухи о нашей с Вами связи. Я не понимаю, что могло послужить тому причиною и, ни на секунду не сомневаясь в Вашей честности (о, Вы не можете мне лгать!), прошу всё прояснить. Несчастье в том, что невеста моя отменила свадьбу. Сердечно прошу Вас, принцесса, уверьте же её в том, что мы с Вами не встречались вчера в полночь. Не желаю затруднять Вас (ах, глупцы! кому такое могло прийти в голову?), но молю, никак не позднее сегодняшнего вечера, отошлите невесте моей письмо, и развейте все её сомнения в моей неверности.
Я приношу свои искренние извинения, но среди приближенных моих нет ни одного человека, который не слышал бы этой клеветы! Усугубляется она также пропажей (представьте себе, с моей шеи!) золотого медальона с локоном моей невесты.
Я полагаю, Вам эти слухи столь же неприятны, как и мне, ибо есть они ничто иное, как желание опорочить Вас (и меня также!) в глазах народа. И, потому как я желаю быть предельно честным с моим народом, прошу Вашей помощи. Не откажите мне в этой скромной просьбе, милая принцесса. Я слишком долго добивался руки Элеоноры, чтобы сейчас могло всё вот так вот глупо разрушиться.
Искренне Ваш,
Принц Альфред».

«Искренне-не-Ваш, пожалуй, было бы правильнее», – принцесса недобро рассмеялась и бросила письмо на колени. – «Ну надо же! Какие ровные, глупые, правильные, ничего не значащие строчки… несчастье, значит? Каллиграфично… да, он прав. Не встречались мы с ним в старом парке ночью… ну и что? Ровные строчки, не дрожит рука, не бьётся сердце… он не может любить меня, у него в душе лишь Элеонора, даже не королевских кровей, однако... Написано как будто бы с чувством… охи, ахи, пометки… есть надежда… еще есть надежда… а мне достаточно только видеть его. Хотя бы издалека… слышать его голос, и верить в слово «вместе», да, верить, фрейлин Грета нашла его медальон, он у меня, это уже хорошо…»
– Ваше Величество, к Вам посланник с письмом от принца Альфреда. Прикажете впустить? – из-за двери высунулось толстое лицо одной из фрейлин.
– Да, впустите! Пожалуйста… – принцесса нервно теребила цепочку от медальона.
– Ваше Величество, не забудьте, сегодня вечером Ваш отец устраивает бал. Принц Карл, как Вы знаете, намерен просить Вашей руки…
– Да-да…фрейлин, впустите посланника!
Скоро, совсем скоро её холеные бледные пальцы сжимали конверт. И она, как никогда, боялась открыть его…
«Принцесса,
Вы ведёте себя недостойно. Вы красивая и умная девушка, но я Вас не люблю и не полюблю никогда, потому как в сердце моём и мыслях мисс Элеонора. Я намерен жениться на ней, перестаньте же мешать мне! Я требую, чтобы Вы отправили ей письмо с разъяснениями сложившейся ситуации сегодня же. И настоятельно рекомендую Вам не появляться у нас на свадьбе. Да, прошу Вас также не позорить себя и вернуть мне медальон.
С уважением,
Принц Альфред».

«Честный… ах, честный… красивая и умная, значит, а в мыслях-то она… Элеонора. Так и слышу её каблуки, мраморные полы, она нервно теребит в руках белые лилии, лучший портной королевства колет булавками подол её платья. Она верит Альфреду теперь и ждет того самого обещанного письма… о, как красиво полетит букет и разобьётся ваза драгоценного стекла, как безжалостно наступит на осколки каблук, как хрустнут мечты, которых ей, прекрасной и юной Элеоноре, не жаль. Она, тряхнув усыпанной алмазами прической, сядет в карету и уедет. Навсегда. И не вспомнит. Да… но, к несчастью, я слишком…, нет, он слишком нужен мне… » – принцесса спрятала письмо в ящик стола и достала оттуда чистый надушенный листочек, перо и чернила.

«Уважаемая Элеонора,
Пишу к Вам, дабы разуверить Вас в том, что между мною и Вашим женихом, принцем Альфредом, имеет место быть любовная связь. Это нелепейший слух. Приношу свои искренние извинения и желаю Вам …»

– Принцесса, извольте принять ванну.

2.
Солнце клонилось к закату, в последний раз окидывая величественным взором цветущие луга королевства. Принцесса стояла, облокотившись на балконные перила, и глядела на золотистые волны, бьющиеся о берег. Такие же позолоченные последними лучами, кудрявые, плыли облака. В отдалении пели девушки, старинный мотив витал в воздухе и оседал пылью в висках принцессы. Вдруг солнце, внезапно покатилось вниз, вспыхнуло, и, словно стараясь напоследок ожечь ей лицо, утонуло в море.
И всё. Закрылись мутно-зеленоватые глаза и открылись вновь, но затем уже, чтоб увидеть другой мир. Мир, где нет боли. Но, как последний лучик солнца, вспыхнуло в душе что-то необъяснимое. Принцесса влетела в комнату, резким движением руки выдернула из стола резной ящичек и, скомкав, кинула туда недописанное письмо. Теперь нужно новое, совсем другое.
«Мисс Элеонора,
Пишет к Вам тайная возлюбленная вашего жениха. Не желаю называть своего имени, да оно, я думаю, Вам известно, тороплюсь Вас уведомить – Ваша свадьба с Альфредом будет чудовищной ошибкой. Вы, милая моя, нужны ему только из-за ваших денег. Вы же не интересуете его нисколько. Кстати, об этом он говорил мне сегодня ночью в тени дубов в Старом парке. Да, мы встречались, и, я полагаю, еще встретимся там.
Требую, чтобы Вы сразу же по получении этого письма покинули дворец. И возвращаю Вам ваш медальон. Я сорвала его в пылу страсти с шеи вашего жениха.
С глубочайшим уважением
и нежнейшим почтением,
Аноним».

Принцесса громко расхохоталась. Она представила себе бледное от гнева лицо Элеоноры и растерянную улыбку Альфреда… «это какое-то досадное недоразумение, меня оговорили… но… постойте же, куда же Вы! Постойте, Элли… пожалуйста!». И вновь, и вновь уходит. Лицо Принцессы исказилось от дикого смеха, сузившиеся глаза совсем позеленели, но руки непроизвольно вцепились в белые перила, практически слившись с ними. О, так не сходят с ума! Так умирают.
А сколько раз ты умирал? Сколько раз закрывались твои глаза, и открывались вновь, с лопнувшими красными сосудами и солёной водой в них? Сколько ночей ты искал пятый угол, сколько сжёг писем к *** ? Сколько раз было «всё хорошо» и ты думал о смерти? Нет, ты не слабый и мысли эти не малодушны. Сдохнешь медленно и мучительно, именно сдохнешь. Чтобы стать другим человеком. Совсем. Умным и расчётливым. Но, в итоге, все равно попадёшься. И если это смерть, то что ты вообразишь себе ужасней предсмертной агонии?
Принцесса поправила высокую прическу. «Над больной головой», – подумалось ей почему-то. Глаза под прикрытыми веками болезненно пульсировали, она предвкушала морскую прохладу всем больным телом. Играть, опять играть. Ну же, Принцесса, осталось совсем немного!

3.
– Карл! Так рада Вас видеть, – девушка непомерной красоты спустилась по лестнице и кокетливо протянула ручку принцу.
– О, Принцесса! Я считал дни до встре… – худые пальцы зажали ему рот. – О, что ж Вы делаете?
– Ни слова больше. Я не хочу танцевать и шутить… пойдемте к морю, я покажу Вам, как оно прекрасно вечером!
– Но нас ждет Его Величество. Вы сами понимаете наше положение, я уверен…
– Карл, Карл… какой же Вы зануда! – принцесса звонко и не так уж страшно рассмеялась и выбежала прочь.
Душный дворец! Его высокие своды и тяжелые портьеры вселяют тоску и отчаяние в сердце. Бежать, пока ещё не слишком поздно, бежать!
Отбросив приличия, вытянув из замысловатой прически драгоценные шпильки, кидая их под ноги, расшнуровывая тесный корсет, скидывая юбки и рюшечки, – в холодную морскую воду с головой, без памяти…
И вновь, с силой выталкивая тело из воды – воздуха! воздуха! Жить! Пока бьётся сердце, бешеными ударами перемешивая отравленную кровь. Вдыхать вечернее небо жадными глотками, упиваясь свободой и холодком в сердце. И вдруг неожиданно – глаза в глаза.
Он смотрел на неё. Казалось, время застыло. Молчал. Не моргал, не шевелился, не делал страшного лица. Не падал в обморок.
Она вышла на берег. Он не видел, он только почувствовал, как его опутало сетью тёмных волос, как липкие длинные руки поползли по его спине, затем медленно – к сердцу. И в эту секунду сердце его преисполнилось таким страхом, что, внезапно стукнув особенно сильно, оборвалось.
И – все кончилось. Остались страшные, больные глаза, и холод. И слова незнакомым высоким голосом: «Кто же просил идти за мной, Карл…», затем истерический хохот и зеленоватая муть, приятно заполонившая всё его существо.
Да, сейчас наступит вечный покой. И станет уже всё равно, кем и когда была она, и уж тем паче, по кому сошла с ума. Она грезила, опускаясь всё глубже и глубже, пока хватало воздуху. Потом наступил ад. Судорожно пытаясь вдохнуть, метнулась наверх, ещё и ещё, но, конечно, не успела. Лицо исказилось до неузнаваемости, безвольно опустились руки, тело обмякло.

4.
Ничто было не в радость Альфреду. «Капризная девчонка! Да, подло обманула! Это уж слишком», – он в ярости швырнул в море камень. – «О, моя бедная Элеонора! Мои несчастные родители! Впрочем, зло безнаказанным не остается. Мы сожгли их поля, мы разорили их земли. А она бежала куда-то с женишком, и ни слухом, ни духом! Нет больше её королевства, ничего у неё нет. Но может ли это облегчить мою боль? Может ли это вернуть Элеонору? Нет, нет!» – принц, словно забыв о своём высоком положении, рыдал и выл в голос. Да и кто услышит его? Он один среди этих угрюмых скал…
Но вдруг почудился ему голос. Такой знакомый, такой дорогой. Элеонора! Да, она вернулась!
Она идет к нему, она кажется виденьем, возникшим в вечернем зное. Так легка её походка, так естественны движения…
– Ну, Альфред, я вернулась, – пропела принцесса, прячась в траве у берега.
– Я верил! Ничто не может помешать нам стать счастливыми! – он встал и побежал навстречу ей.
– Не спеши ты так! Сколько времени у нас в запасе! – Элеонора убегала от него все дальше и дальше.
– Подойдите же, Элл! – он никак не мог поймать ее. – Милая, милая! Я… я люблю Вас. Остановитесь, приказываю! Умоляю…
И вдруг – нашёл, выхватил её стройное тело из травы, обнял, окунувшись в золото распущенных волос, вдыхая её запах. Но даже запах казался незнакомым и каким-то мёртвым. Его уже ничто не могло остановить. Горячие нетерпеливые руки схватили золотую цепочку и та разорвалась, оставив на ладони принца круглый холодный медальон.
– Какие же все вы идиоты, – грустно произнесла девушка и подняла глаза.
Он захлебнулся солёной пустотой огромных зрачков.

ПОД

1.
А под водой всё иначе, чем наверху. Сонно перетекает прохладный океан, невесомые сверкающие рыбки, без усилия прорезая толщу воды, исчезают в ней, чтобы появиться затем снова и снова, миллионы раз умирая и возрождаясь. И нет в смерти никакого трагизма, нет земного отчаяния и страха. Рыбам неведомы тайны бытия, как неведома отверженность.
Может, и мы когда-то плыли в своём океане без воды? Может, и мы не искали причин собственного бессмертия? Впрочем, дорога назад закрыта. Раз и навсегда.
Принцесса не знала, сколько времени прошло, прежде чем она осознала, что нет никакого ада и смерти тоже не было; прежде чем поняла, что плывет в зеленоватой колеблющейся воде и глупые рыбы мечутся от неё в страхе. Но покоя и забвения тоже не было. Было некое мучительное чувство, чувство, что она помнит каждый свой вздох, вплоть до последнего, нестерпимо молящего и жалостного. Но, раз нет после смерти суда и осуждения, две одинаково жалкие смерти жалких людей не смогут лечь грузом. Значит, она вне законов и религий. Она просто в новом и прекрасном мире.
Действительно, какими жалкими они были, и ее жених, и ее возлюбленный, если, попав на дно, всего лишь разложились и перестали быть.
Продираясь сквозь рощи густых водорослей, она смотрела на диковинных морских жителей и удивлялась их непонятному страху. Ей хотелось гладить рыб по сверкающим чешуйкам, но те ускользали. Ей хотелось хотя бы рассмотреть их…
Принцессу не мучила совесть, и нервы уже не могли подвести – это осталось наверху. Она не жалела и не любила. Но, подчинив каждое чувство собственной воле, тем самым она обрекла себя.

2.
Глубоко-глубоко, на самом дне океана стоит великолепный коралловый дворец Морского Царя. Стены его сплошь усыпаны крупным жемчугом, а полы устланы ковром густых водорослей. Вправо и влево от дворца раскинулись сады, полные причудливых подводных цветов и сверкающих раковин. Но все эти прелести подводного мира – ничто по сравнению с красотой шести дочерей Царя. Юные русалочки были любопытны и веселы, любили жемчуг и балы. Все, кроме самой младшей.
В день своего пятнадцатилетия каждой из них разрешалось всплыть на поверхность и своими глазами посмотреть на землю. Но, посмотрев, редко кто-то из них желал вернуться туда вновь. И русалочки вновь давали балы и резвились с дельфинами – их жизни было ровно триста лет, триста лет беззаботного существования.
Что ж, рано или поздно, стукнуло пятнадцать и русалочке, и она, нетерпеливая и восторженная рассказами о земле, поплыла наверх. Впрочем, эта история всем известна. Да и не так важно, что там произошло наверху, в страшном и противоречивом земном мире. Важно одно – домой она вернулась сама не своя.
Она рассказывала сестрам о каком-то мальчике, но всё это казалось им какими-то сказками. Они не верили. А её тревожили мысли о том, что там, наверху, она часто поднималась и подолгу не возвращалась. А когда и бывала дома, грустная, сидела в своем саду.
В конце концов, она так исстрадалась, что решила прибегнуть к помощи вселенского зла. Русалочка знала: во всём океане помочь ей могла только старая ведьма, живущая в самой океанской пучине, в темном гроте. Ведьма жила там так давно, что успела обрасти не только полипами, но и слухами. Конечно, она и только она могла дать русалочке ноги!

3.
Ведьма как раз отдыхала в зеленой тине, когда увидела, что к ней приближается маленькая светлая фигурка. Вообще-то сюда никто и никогда не заплывал раньше, и ведьма жила в полном одиночестве. Надо сказать, одиночество вовсе не тяготило ее. Русалки, как и рыбы, боялись и близко не подплывали к мрачному гроту. В темноте туда-сюда скакали жабы, по полу и потолку скользили маленькие гадкие подводные змеи, но ведьме, похоже, было всё равно. Она вообще была такая мерзкая и старая, что даже морские гады – и те не давались ей в руки, в страхе расползаясь.
Ведьма открыла глаза, приподнимаясь из зеленой мути. Перед ней стояла испуганная и бледная, но всё же красивая русалочка. Нет, она пришла сюда не случайно. И есть, наверное, только одна причина, способная привести живое создание в это гиблое место – та самая чистая и светлая любовь, спасение человечества и отрада человека, которая когда-то давным-давно привела сюда саму ведьму и оставила гнить вечно.
Вот зашевелились русалочьи губы, она что-то жалко мямлит, умоляет о какой-то помощи. Что ж, детка, хочешь ноги – будут тебе ноги! Только эта дикая боль, разрывающая изнутри… боль, которую не излечишь глупыми заклинаниями и зельями из жабьих лапок. Боль, которую она сейчас отдаст этой несносно глупой наивной девочке. Да получи ты свои ходули и эти иглы в ноги в придачу! И будешь мучиться, пока не поймешь, что твоя «любовь» – ничто в сравнении с унижением, в сравнении с физическим страданием и усталостью…
Но маленькими трясущимися ручками она хватает пузырек с зельем. Она не может ничего сказать, не имея больше языка, и даже не кивает мне. Ей противно здесь, либо просто тянет наверх, но её уже нет здесь. Остался только чудный голос и легкость… дурочка унесла в пузырьке все иглы из сердца.

Постскриптум

Проснувшись, она вышла на балкон, вдыхая мерзкую утреннюю свежесть. Колыхались на улицах флаги в честь её свадьбы с молодым принцем. Вдалеке играл оркестр, но звуки казались такими же фальшивыми, как и эта прохлада. Принцесса закрыла руками голову, падая на стул из желтоватой слоновой кости. Она уже не видела, как прибежали слуги, начали омывать её розовой водой и одевать в платье. Она не чувствовала их рук и взглядов, полных опасений. Но она чувствовала другое, сильное, затмившее собой все остальные мысли и чувства. Принцесса до безумия любила своего жениха.
Она ждала этого вечера с нетерпением. На их свадебном корабле уже зажглись лампочки, уже собрались за столом придворные дамы, и подняли хрустальные бокалы за молодоженов. Принцесса обвила худыми руками шею жениха и поцеловала. Ей нравилось смотреть в его синие блестящие глаза, глаза юноши, у которого вся жизнь впереди. Ей нравилось пить его душу через эти глаза, как через соломинку.
Небо озарялось сотней тысяч фейерверков, а они танцевали на палубе. И неожиданно в самой толпе глаза принцессы выхватили всё тот же умоляющий взгляд, только теперь полный нового страдания. Ага, тем лучше. Существо, несущее в себе её иглы, избавится от них раз и навсегда. Так спокойнее.
Она танцует, легко и грациозно. Кажется, ей совсем не страшно умирать, её не мучают кровоточащие ноги и кричащая от отчаяния душа. Танцует, а принц смотрит на нее и поражается.
И она смотрит на принцессу. Без ненависти. Конечно, не узнает. Принцесса прекрасна сейчас в этом молодом гибком теле, девушки улыбаются друг другу.
Но вот кончается праздник, гасят огоньки и молодожёны уходят. Вслед за ними расходятся прочие гости, и на носу корабля остается одна- единственная девушка. Она глядит на волны, прощаясь с ними, словно посылая последние сигналы домой. Над кораблём навис как облако сладкий сон. Погрузились в сон и молодожены.
Принцесса спала, обвив обеими руками за шею своего жениха, словно боясь, что он убежит. Но он никуда не собирался. Откинувшись на широкие пуховые подушки, он спал, дыша ровно и тихо.
В последние предрассветные минуты в их шатре послышались неуверенные шаги. Но принцесса спала так чутко, что услышала и их. Вошла, разумеется, та самая бывшая русалочка, ныне счастливая обладательница ножек и игл в них. В руках она крепко сжимала острый нож.
Ну, кого ты тут вздумала пугать, глупая? Неужели ты, такая вся светлая и самоотверженная, кого-то убьешь? Конечно, поцеловала чужого жениха и выбежала вон. И покинув теплую постель, принцесса выбежала во мглу утра вслед за русалочкой.
Размахнувшись, бывшая русалка кинула нож в волны. И, словно телом чувствуя восход солнца, кинулась в волны.
И в ту же секунду она превратилась в морскую пену. И в ту же секунду иголки вновь впились в сердце принцессы. Снова солнце стало блеклым, и небо ненужным.
…А она летит сейчас где-то в вышине, свободная, самоотверженная и глупая. И от этого хочется только в омут. Чтобы теперь уж навсегда.
О, какое ты жалкое, мировое зло.

декабрь 2008-январь 2009 г.г.