Аввакумов Дмитрий
(17 лет, МБОУ СОШ № 4, г. Урай)

ЦИРКАЧ

Погасли огни рампы, окончено очередное представление, устало стираю остатки грима и, вглядываясь в свое немолодое, испещренное морщинами отражение, с улыбкой вспоминаю босоногое и бесшабашное детство…

Когда мне было всего полтора года, мои отец и мать расстались. Отец уехал на заработки куда-то на Крайний Север и больше мы о нем ничего не слышали, а мать, решив начать жизнь заново, отправилась покорять Москву.

Меня оставили в деревне, у старенькой бабушки Агафьи, которую я безумно любил и называл исключительно «мамой». Родная же мать навещала нас крайне редко, я ее почти не помнил, но представлял себе важной, красивой, степенной и… очень чужой, и поэтому, как бы меня не уговаривали, не убеждали, так и не смог назвать ее мамой. Я говорил о ней как о тёте Маше, и, в конце концов, все с этим смирились.

И вот однажды, когда мне исполнилось восемь лет, тетя Маша решила приехать погостить к нам в деревню.

Мы ждали ее, как очень дорогую гостью: начисто вымыли избу, настряпали пирогов, приготовили ядреный хлебный квас.

Она приехала в воскресенье и оказалась точно такой, какой я себе ее представлял – важной, красивой и степенной. У нее была высокая прическа, туфли на каблуках, а на светлом плаще красовались большие перламутровые пуговицы, которые так и сверкали на солнце.

- Здравствуй, Ваня, - сказала она, погладив меня по голове.

- Здравствуйте…

- Чем занимаешься?

-З-занглирую, - я улыбнулся во весь свой беззубый рот, и показал ей кучу железных чашек и деревянных дощечек, выделенных мне бабушкой Агафьей специально для жонглирования.

Страсть к этому занятию проснулась у меня прошлым летом, когда к нашей соседке, бабушке Арине приезжал внук из города, Артем, и показывал разные фокусы: жонглировал, крутился колесом, ходил на руках и делал кучу других интереснейших вещей. Артем оканчивал цирковое училище и собирался работать артистом-акробатом. Он настолько заразил меня желанием стать циркачом, что с тех пор не было и дня, которого бы я не посвятил осуществлению своей мечты.

О своем страстном увлечении я, конечно же, рассказал тёте Маше, и она, в отличие от деревенских сварливых тёток, похвалила меня, назвала целеустремленным и настойчивым.

Как-то раз, во время незамысловатого обеда, состоявшего из овощной окрошки и парного молока, к нам в дом залетела разъяренная соседка.

- Где этот баловник, где он? – кричала она, покраснев от злости и покрывшись маленькими капельками пота.

- Что случилось? – тетя Маша озадаченно посмотрела на нее и легким движением руки поправила прическу на голове.

- Собралась квашню ставить, а Ванька ваш мне все яйца перебил.

- Вы уж нас извините, Варвара Дмитриевна, - негромко произнесла тетя Маша и отдала соседке полную корзину только что собранных яиц. А когда та, еще изрядно попыхтев, вышла из комнаты, спросила меня, для чего я перебил Варварины яйца.

- Да я просто кур ее дрессировал, они у нее такие умные, все понимают. Рассадил их по шесточкам и стал им частушки петь про любовь. И вот, когда я спел про лилию…

- Про какую лилию?

- Ну, эту. На столе стоит кувшин, а в кувшине лилия, что ты смотришь на меня морда крокодилия? Петух как нахмурится, как начнет головой вертеть да крыльями хлопать, а за ним и куры все раскудахтались и по сарайчику начали летать, обиделись, наверное, я же говорю: они умные, все понимают.

- Знаешь, Вань, ты, если в следующий раз надумаешь кого-нибудь дрессировать, меня с собой позови, хорошо?

- Ладно, договорились – сказал я и тут же потащил тетю Машу обучать маленького Умку.

Он у меня был музыкантом, и самой любимой у него была песня «Собака бывает кусачей». Марии Ивановне я дал деревянные ложки и велел выстукивать ритм, а сам взял барабан, доставшийся мне от кого-то в наследство, и начал громко петь. Умка жалостно заскулил, свернулся в клубочек и уставился на меня большими влажными глазами.

- А ты молодец! – сказала тетя Маша и ласково потрепала меня по щеке.

- Знаешь, что, - неожиданно предложила она, - поедем ко мне в гости, я тебе настоящий цирк покажу, а еще познакомлю с одним мальчиком, который тоже мечтает стать циркачом.

Целый день я бегал по деревне и рассказывал всем подряд о своей предстоящей поездке и о замечательной тете Маше, которая поведет меня в настоящий цирк.

И вот моя мечта осуществилась. Я был на седьмом небе от счастья, смотрел зачарованными глазами на огромное помещение, на круглую арену, на сверкающий разноцветными лампочками купол. Слоны и верблюды после поросят и куриц казались чуть ли не сказочными персонажами. Ловкие и пластичные акробаты легко поднимались по канатам, прыгали сквозь огненные кольца и делали такие фантастические трюки, что у меня просто дух захватывало!

А вечером мы пошли знакомиться с Сережкой. Парень он оказался что надо. Сколько у него было солдатиков, игрушечных пистолетов и разноцветных фантиков! Но больше всего мне понравился желтовато-красный попугай Рома, с гладкими блестящими перышками и круглыми вращающимися глазами. Он умел говорить несколько слов и строить ужасно смешные рожицы.

–Завтра, - сказала тетя Маша , когда мы уже возвращались домой, - побудешь у Сережи, с его мамой я уже договорилась.

У Сережки было два огромных зонта, с которыми мы, как настоящие акробаты, прыгали с шифоньера на скрипучую железную кровать. Досыта напрыгавшись, разрисовали свои физиономии во все цвета радуги и стали играть в клоунов. В цирке я видел, как колун Кеша бросал в шляпу цветные лоскутки, а потом доставал из нее маленькую обезьянку. Мне страшно захотелось показать этот фокус Сереже, но он никак не мог найти ни одного яркого лоскутка и тогда меня осенило. Шторы! Если их немножко подрезать, то никто этого даже не заметит. Шторы мы обрезали, лоскутки сложили в шляпу, и когда я сказал: «А-лей-гоп», то никакая обезьянка почему-то не выпрыгнула, а на полу появилась жалкая кучка криво настриженных тряпочек. Но сильно нас с Сережкой это не расстроило, потому что из кладовки он притащил огромную банку краски, на которой было написано: «Нитроэмаль черная». Я тут же сообразил, что раз мы с Сережкой друзья, да еще и на циркачей собираемся учиться, то и сходство между нами должно какое-нибудь быть! А так как мой товарищ был ярким блондином, а я же жгучим брюнетом, то жертвой эксперимента пришлось стать ему.

Аккуратно размешав краску, я стал быстро наносить ее на Сережкину голову, и нежный белый пушок сразу превратился в липкие черные сосульки.

За этим занятием нас и застала Тамара Петровна, его мама…

На этом замечательное путешествие в Москву закончилось. Тетя Маша наспех собрала мои вещички, посадила в старый пыльный автобус и отправила в родную деревню. С тех пор я ее не видел, но всегда вспоминал эту незабываемую поездку как самое яркое и радостное событие моего босоного детства.

 

ПАМЯТНИК ОТ СЛОВА ПАМЯТЬ…

Вот уже двадцать лет, как в поселке Половинка Кондинского района установлен памятник героям Великой Отечественной войны. Построен он благодаря одному-единственному человеку, пенсионеру-энтузиасту Анатолию Николаевичу Хомякову.

«Человек жив, пока жива память о нём», - этой народной мудрости века, а может и тысячелетия. Во все времена люди пытались оставить память о себе самыми разными способами. Фараоны воздвигали пирамиды, художники писали автопортреты, писатели – мемуары. Но было множество и тех, память о ком живет и будет жить всегда благодаря их самоотверженному служению людям.

Скромный пенсионер из поселка Половинка Кондинского района Анатолий Николаевич Хомяков в служении людям видел свое жизненное предназначение. Он никогда не стремился ни к славе, ни к почестям, ни к богатству. У него была другая страсть – сохранение памяти о предках.

- За свой век я пережил не одного правителя и не один строй, - говорит Анатолий Николаевич, - и хорошо знаю, что в разные времена историю пытались трактовать по-разному. Но ведь от этого-то она не стала другой. Она осталась той же, и через года, через столетия потомки будут судить о ней по той памяти, которую мы оставим сегодня.

Он был совсем ребенком, когда в 1942 -м его отец ушел на войну, а мать осталась одна с тремя меленькими детьми. Анатолию тогда было 12, сестре Кате – 8, а брату Ивану шел второй год – он родился как раз в день начала войны, 22 июня 1941 года. За несколько месяцев родная деревня опустела – воевать ушли почти все взрослые мужчин, а потом одна за другой посыпались похоронки…

- Наша Половинка тогда совсем маленькой деревушкой была, всего восемь дворов. А на войну забрали двенадцать человек на линию фронта и четверых – в трудовую армию: на военные заводы, в шахты, рыбные артели. Так вот с фронта только трое живыми вернулись, в том числе и мой отец. Да и то не сразу, а через два года, радости было! Мы же его мертвым считали, потому что две похоронки на него пришло, - вспоминает А.Н. Хомяков.

В 45-м война закончилась, вернулся мир, но, казалось, никто и никогда не забудет страшных военных лет – голода, вездесущего горя, непосильной работы и всюду подстерегающей смерти.

Но, увы, время не только лечит, но и стирает из памяти то, чего забывать нельзя, что нужно помнить, как самый важный исторический урок, хранить в сердце, как дань уважения предкам, сражавшимся за Родину, за ее настоящее и будущее.

Проходили годы, война становилась все дальше, а те, кто в ней победил, собирались в свой самый главный праздник – 9 мая у убогой таблички, на которой было написано имя пионера-героя Павлика Морозова. Потому что более подходящего места для ветеранских встреч в поселке не было, и вряд ли бы оно появилось, если бы ни пенсионер-энтузиаст Анатолий Николаевич Хомяков.

Он тогда только-только вышел на заслуженный отдых и, наблюдая однажды за тем, как ветераны, победители, толкутся у этой покосившейся таблички с именем человека, никакого отношения не имеющего к войне, почувствовал себя неловко.

- Неужели они ничего другого не заслужили? – подумал Анатолий Николаевич. – Нет, не дело это, нужен настоящий памятник, памятник героям войны. Чтобы помнили, чтобы знали, чтобы ценили и чтили подвиг наших победителей. Ведь памятник от слова память…

Первым делом он решил поехать в Урай, на завод и купить на свои скромные сбережения плиту для будущего мемориала.

Приехал, объяснил начальнику, какое дело задумал, а тот просто пожал ему руку и наотрез отказался от денег. Сказал, что не по-человечески это брать деньги с пенсионера за благородное желание сохранить память о героях войны, ведь и его деды на ней кровь проливали.

Бетонную плиту изготовили к сроку, и именно такую, как задумал Хомяков: шестиметровую, с четырьмя ступеньками, символизирующими годы войны. Но ведь ее же вывезти надо как-то и установить. Куда он только не обращался, везде отвечали “транспорта нет”, да еще и смотрели подозрительно, мол, мужик, на старости лет совсем спятил, раз памятник решил в одиночку поставить.

Библейской истины “просите и дано вам будет, стучите и откроют, ищите и найдете” Анатолий Николаевич тогда не знал, но настойчиво ходил по кабинетам, объясняя и доказывая, насколько это важно для поселка, подрастающего поколения.

В конце концов, транспорт нашелся, правда, водитель КАМАЗа, на котором плита была доставлена в поселок, оказался не столь понимающим, как начальник с завода крупноблочных изделий и потребовал с Хомякова расчет. Но Анатолий Николаевич не в обиде – ведь каждый поступает по совести. У одних она далеко-далеко запрятана, за семью замками сидит, а у других беспокойная очень, все требует, настаивает, чтобы человек в согласии с ней жил.

Вот Хомяков и жил, как она велела, но только когда только что привезенная огромная плита рухнула и раскололась пополам, то тут и совесть не помогла. Руки опустились, и все тут. Хотел махнуть на все, а она, совесть его, не даёт. Горевал, переживал, голову ломал и что только не передумал, каких только решений не принимал, и все-таки нашел одно. Самое верное.

Две половины той злосчастной плиты Анатолий Николаевич решил соединить железной арматурой, а шов аккуратно замазать цементным раствором.

Пригласил рабочих, объяснил им, как установить одну половину на другую и прихватить арматуру сваркой. Замазывать шов Анатолий Николаевич не доверил никому, сделал все сам, да так, что сейчас никто и не догадывается, что плита эта некогда была расколота пополам. Территорию вокруг памятника он выложил плиткой собственного производства, попросил местных умельцев сделать рисунок ордена Отечественной войны и бронзовую звезду для вечного огня.

Очень хотелось Хомякову открыть памятник к 9-му Мая, но не получилось.

- Вот если б в сельсовете помогли, тогда бы можно было успеть, а то я копошусь один, а начальство проходит мимо и внимания не обращает…

Много времени ушло и на то, чтобы восстановить списки погибших. Для этого Хомякову пришло сделать запросы в Ханты-Мансийский, Кондинский военкоматы, расспрашивать односельчан и жителей окрестных деревень о воевавших родственниках.

Церемония открытия памятника состоялась 1 сентября 1989 года. На торжество съехались школьники из Назарово, Мулымьи, Урая, пришли и местные жители, был там и я. Очень приятно, я думаю, было пожилому человеку услышать слова благодарности и признания того, что совершенное им есть подвиг, не военный, но гражданский, на который в условиях мирного времени способны лишь единицы.

Сегодня в Половинке нет в живых уже ни одного ветерана войны. Зато остались их дети, внуки, правнуки. И в этом году они уже в двадцатый раз собрались у памятника, построенного Анатолием Николаевичем Хомяковым и пожали руку ему, простому пенсионеру, в знак благодарности за сохранение памяти о героизме их дедов и прадедов.

Они, ветераны, фронтовики, когда-то защитили его мальчишескую жизнь, подарив ему будущее, он же стал защитником их прошлого, сохранив его своим благородным поступком в годах, веках, тысячелетиях. Он защищает настоящее наших родителей и будущее нынешних мальчишек, таких как я.

В этот день односельчане искренне поздравили его с Победой, потому что сегодня это его главный праздник, потому что он тоже герой победы, пусть не такой Великой, как Отечественная. Он человек, победивший забвение и сумевший воскресить то великое былое и подарить его будущим поколениям.

 

МОИ СКАЗКИ

1. Как Вовка Снегирёв трёх чудищ помирил.

 

У Вовки Снегирёва была заветная мечта – совершить какой-нибудь геройский поступок, да такой, чтобы о нём во всех газетах написали и чтобы портрет с его конопатой физиономией поместили в просторном школьном вестибюле. Может быть, тогда на него обратила бы внимание гордая и заносчивая, но очень красивая отличница Полина с тугими русыми косичками и очаровательным вздёрнутым носиком, для которой Вовка, несмотря на все его старания, был никем иным, как презренным Рыжиком. Он совсем уж было отчаялся, но однажды произошёл поразительный случай…

Было воскресенье, он сладко спал на старенькой кровати. Вдруг кто-то сильно дёрнул его за рукав пижамы. Он проснулся и увидел странного человека, очень высокого, в серебристом комбинезоне, огромном светящемся шлеме и башмаках причудливой формы.

- З-д-рав-ст-вуй, Во-ва, сказал человек отрывисто, словно запинаясь на каждом звуке.

- Здравствуйте, - шёпотом произнёс Вовка и поразился тому, что совсем не боится.

-Во-ва, я при-ле-тел со ска-зоч-ной пла-не-ты. У нас слу-чи-лась бе-да. По-мо-ги нам, - отчеканил инопланетянин.

Не думая ни минуты, очарованный удивительными доспехами инопланетянина и его необыкновенным предложением, Вовка соскочил с кровати и направился прямо к окну, а там его уже ждал необычайной красоты космический корабль. Он был в форме жучка, со множеством колесиков и антенн и светился невероятно ярким светом. По дороге «железный» человек, которого звали Кузя, рассказал Вовке, что царь сказочной планеты Иннокентий просто не знает, что делать с насмерть поссорившимися Бабой-Ягой, Змеем-Горынычем и Кощеем - Бессмертным. Они между собой враждуют, а достается всему царству. В отчаянии Иннокентий отправился к Василисе Премудрой, которая посмотрела в своё волшебное зеркальце и сказала, что царство может спасти только Вова Снегирёв, ученик 5 «Б» класса.

Когда Вовка и Кузя подлетели к царскому дворцу, в сказочной столице не было не души. Стояла тёмная ночь, и все крепко спали. Все, кроме Иннокентия. Он поджидал гостя и изо всех сил боролся со сном.

- Голубчик, приехал, ну, наконец-то, - засуетился Иннокентий, - пойдём, пойдём поскорее, горе - то у нас какое!

- Да ты садись, не стесняйся, блинчиков откушай, чаю попей, - без остановки тараторил Иннокентий, и пока Вовка уплетал за обе щёки царское угощение, рассказал ему о постигшей царство беде

- Баба-Яга, кумушка-то моя, на старости лет вовсе рехнулась. Вздумалось ей завести сразу два романа. Один – со Змеем-Горынычем, а второй с Кощеем. Говорил ей, что ничего хорошего из этого не выйдет, так ведь она слушать никого не хотела. Кощей когда распознал, что она со Змеем любезничает, то надел свой чёрный плащ, схватил железный посох и к ней. Она в избушку спряталась и на замок закрылась. А он как давай посохом стучать, у Бабы-Яги из избушки только стекла вылетели, а в стране землетрясение. Так ладно если б на том дело кончилось Кощей-то, он ведь, знаешь, какой злющий, когда его рассердят. Полетел к Змею-Горынычу, стал возле его пещеры посохом стучать – опять землетрясение. А Горыныч, он, брат, тоже не промах, из всех трех голов огонь пускать начал. Кругом пожары засуха, просто кошмар какой-то. И это ещё не всё, Вова. Они ведь друг за другом по небу носятся, а страдаем-то опять мы, ураганы у нас, тайфуны, сил больше никаких нет, - всхлипнул царь.

- Что ж я-то могу сделать? – удивился мальчик.

- А ты им письма напиши, так Василисино зеркало сказало, - пусть, говорит, он их вместе соберёт, только его они послушают.

Думал Вовка, думал о чём в письмах написать и придумал. Он просто всех их пригласил на цветочную поляну отметить весёлый праздник, а какой, мол, на месте узнают.

И вот с утра пораньше на поляну прибыла Баба-Яга в ступе, а следом за ней и Горыныч с Кощеем. Все трое стали возмущаться – почему нет праздника и где, собственно говоря, угощенье.

- Будет праздник, будет, - успокоил их Вовка и развернул огромную скатерть-самобранку, ему её Иннокентий дал (для дела, сказал, ничего не жалко).

- А что за праздник-то сегодня? – не выдержал Кощей.

- Праздник примирения, - торжественно произнёс Вовка, - видите скатерть, если не будете ссориться и царству вредить, то каждый из вас получит по точно такой же.

- Не будем, не будем, - закричали все трое, - скатерти давай.

- А как Бабу-Ягу делить станете? – строго спросил Вовка у Змея и Кощея.

- А они мне оба уже надоели, - кокетливо пожимая плечами ответила Баба-Яга, - я сейчас на Ивана-царевича глаз положила.

Змей с Кощеем хотели было возмутиться, но, решив, что старая этого не стоит, махнули на неё рукой.

- Нашим проще, - ехидно заметил Кощей.

- Вот именно, - согласился с ним Змей.

И они оба с быстротой молнии принялись поглощать всё, что было на самобранке. Наевшись досыта, Змей растянулся на согретой солнцем зелёной травке и задремал.

- А скатерти-то где? – спохватился Кощей, - ты же нам обещал.

- Вам царь испытательный срок дает, - с важным видом заявил Вовка, - если за месяц ничего не натворите, придёте к царскому кладовщику Никите, он каждому из вас по экземпляру выдаст.

Вечером Вовка отправился в царские палаты.

- Что справился с задачей? - строго спросил его Иннокентий.

- Справился.

- А что в награду хочешь?

- Подумать надо. А… хотя вот что, газета у вас в царстве имеется?

- А как же, конечно есть.

- Тогда напишите в ней про меня, ну как я трёх чудищ помирил…

В тот же день в «Сказочных ведомостях» Вовка увидел свою фотографию и хвалебную статью, в которой его называли героем и чудо - мальчиком. А на следующее утро Кузя доставил его обратно в маленькую детскую комнату на старую деревянную кровать. По-прежнему было раннее воскресное утро, а счастливый Вовка прижимал к груди заветную газету и думал, с какой гордостью он покажет её Полине.

 

 

2. Приключения мышонка Пифа.

 

1часть. Какой Новый год без подарков?

Как только в лесу выпал снег, все взрослые звери стали серьёзными, строгими, попрятались в норки и не высовывались. Лишь малыши прыгали по пушистому снежному покрывалу, ловили красивые сверкающие снежинки и весело кричали:

- Ура, ура, снег пошёл, скоро Новый год наступит!

- А что такое Новый год? – спросил у них мышонок Пиф, который был самым маленьким в лесу и ничего не знал про этот праздник.

- Нарядная ёлка, вкусные подарки, песни, игры, чудеса, - наперебой кричали зайчата, бельчата и мышата.

От их рассказов у Пифа просто дух захватывало, и когда он прибегал домой, то задавал своей маме один и тот же вопрос:

- Ну, когда же, наконец, наступит праздник, про который все так много рассказывают?

- Скоро, сынок, скоро, - отвечала мама, - вот видишь календарь на стене висит, на нем сейчас семь листочков, каждый день отрывай по одному, и когда ничего не останется, наступит Новый год.

И вот остался всего один листок. Ранним утром 31 декабря все лесные зверюшки прибежали на большую поляну и стали украшать ёлку, Пиф тоже притащил несколько шишек и хлопушек, которые сам смастерил из цветной бумаги. Когда почти всё уже было готово и вот - вот должен был начаться праздник, на поляне появилась заплаканная девочка в белой пушистой шапочке и красивой шубке.

-Снегурочка, что с тобой? – всполошились малыши.

-Дедушка заболел, - всхлипывала девочка, - с постели встать не может, не будет у нас праздника.

-Как же так? Расскажи нам всё по порядку, может быть, мы чем-нибудь поможем, - предложил Пиф. Он был хоть и маленьким, но храбрым и решительным.

-Вчера вечером дедушка поехал за подарками в страну сказок, - начала свой рассказ девочка, а меня на хозяйстве оставил.

-Подготовь, - сказал, - внучка, всё к празднику, а как вернусь, поедем с тобой к ребятишкам.

Приехал он домой радостный, рукавички мне новые протягивает.

-Держи, - говорит, - это тебе Баба Яга к празднику прислала, я её тоже на ёлку пригласил, она сейчас добрая стала, чаем меня напоила, вареньем угостила.

-А где подарки? – спросила я у дедушки.

-В тележке, - ответил он, - пойдём разгружать.

-И что бы вы думали, вместо игрушек и конфет там пустые коробки и старые башмаки оказались, - снова заплакала Снегурочка. – Дедушка как увидел это, заболел, а я вот к вам прибежала.

-Надо к Бабе Яге идти и забрать у нее подарки, предложил заяц Тошка.

-Была я у неё, - ответила Снегурочка.

-Ничего не видела, ничего не знаю, - вот все её слова. А воробьи говорят, что она деда специальным чаем напоила, снотворным, он задремал, а Баба Яга тем временем все подарки припрятала.

-Тогда надо к воробьям идти, - пропищал Пиф своим тоненьким голоском,- они нам и помогут. Отправились малыши вместе со Снегурочкой к воробьям.

-Воробышки, голубчики, не знаете ли вы, куда Баба Яга подарки спрятала? – спросила Снегурочка.

- Чик-чирик, чик-чирик, - затараторили воробьи, - торопитесь, торопитесь, они их сейчас с Лешим и Кикиморой делят…

-Ах, так,- расхрабрились зверюшки, - вот пойдем и заберём свои подарки!

-Ничего не выйдет, - вздохнула Снегурочка, - надо что-то другое придумать.

-Давайте я к Бабе Яге в дом проберусь и узнаю, где они подарки прячут, я маленький, меня никто не заметит, - пропищал Пиф.

-Ну что ж, попробуй, - согласились звери, - а мы тебя возле этого дерева ждать будем.

Пробрался мышонок в избушку и слушает:

-Мои конфеты! – кричит Леший, - ведь это я Деда Мороза к Бабе Яге направил.

-Нет, мои, - настаивает Кикимора и с силой встряхивает в руке какую-то баночку, - кто раздобыл снотворный порошок, а?

- Зато я этому Морозу его подсыпала, чтобы он уснул, а потом напоила, накормила и обдурила, - не отставала от них Баба Яга.

-Понятно, понятно, - думал мышонок, - значит, всё у них было спланировано, а в руках у Кикиморы тот самый порошок…

А Баба Яга, Леший и Кикимора тем временем разошлись не на шутку, драку затеяли. И тут Пиф увидел, что баночка с порошком на столе стоит, подкрался к ней тихонечко, махнул хвостиком и уронил прямо на ссорившуюся троицу, тут же по всей избушке распространился необычный сладковатый запах.

-Ап-чхи! Ап-чхи! – стали чихать Баба Яга, Леший, и Кикимора. – Что такое, что за запах, ой, ой, как спать хочется, - зазевали они, а через минуту все трое уже сладко похрапывали.

Пиф чуть было тоже не задремал, но собрался с силами и поспешил к своим друзьям, которые с нетерпением ждали его с хорошими новостями.

-Бежим скорее, - закричал он им, - пока воры не проснулись.

Малыши забежали в избушку и увидели, что все подарки целы, они быстро погрузили их на тележку и отправились прямо к Деду Морозу.

-Дедушка, посмотри, что мы привезли, - улыбалась Снегурочка.

-Подарки! Счастье-то какое! – обрадовался старик. - А сейчас, ребята, все на ёлку.

-Новый год сегодня, самый замечательный праздник!

Весело было на большой снежной поляне в тот вечер, счастливые малыши пели, танцевали, играли и, конечно, получили свои долгожданные подарки, а маленький отважный Пиф наконец-то узнал, что же это такое – Новый год.

 

2часть. Добрые дела.

У мышонка Пифа была мечта. Ему хотелось взобраться на разноцветную и очень красивую радугу. Её он видел всего один раз во время теплого летнего дождика, когда из-за синей тучки вдруг вышло тёплое солнышко, и на небе яркими красками засверкало волшебное коромысло.

- Что это за чудо? - спросил тогда мышонок у своей мамы.

- Радуга-дуга, - ответила она и улыбнулась. – Радуга – это добрая фея, которая раскидывает свое коромысло на всё небо, а люди и звери смотрят на него и радуются. Когда мы совершаем добрые дела, радуга яркая и весёлая, а когда плохие – бледная и грустная.

Дождик кончился, радуга исчезла, а мышонок долго ещё сидел задумчивый и серьезный.

- Я стану помогать радуге, с сегодняшнего дня буду совершать только добрые дела, - решил он и побежал в маленькую норку, где жили его братья и сёстры. Он рассказал им про свою затею и стал убеждать их делать только хорошее, но мышата лишь посмеялись над ним.

Пиф ничуть не обиделся и стал действовать в одиночку: каждое утро с маленьким ведёрком бегал на пруд за водой, хвостиком подметал всю мышиную норку, ходил в поле за пшеничными и ржаными колосками.

Мама не могла на него нарадоваться, вот только радуга больше не появлялась…

- Жарко нынче, дождей нет, вот и фея свое коромысло не показывает, - объясняла она мышонку, - если будет такая сушь стоять, не вырастет вкусная пшеница, голодной будет зима.

Подумал мышонок и решил отправиться к радуге. А жила она за быстрой речкой, на самом краю синего небосклона. Несколько дней добирался Пиф до домика доброй феи и, наконец, дошел до узорчатых разноцветных ворот. А когда их немного приоткрыл, то увидел красивую и очень грустную девушку.

- Кто ты? – спросила она.

- Мышонок Пиф.

- А… знаю-знаю, ты тот самый отважный мышонок, который решил помочь мне своими хорошими делами.

- Значит, ты и есть добрая фея-радуга?

- Да, - печально вздохнула девушка. – Только я уже не могу радовать людей цветным коромыслом на синем небе. Злой ветер загнал все тучки в темницу и запер их на семь разноцветных замков, а сам отправился гулять за тридевять земель, за тридевять морей. Если тучки не освободить, то всех нас ждёт засуха и голод. А сделать это может только тот, у кого очень доброе сердце, сильный характер и трудолюбивые руки.

- Ах, - загрустил Пиф, - как жаль, что я всего лишь маленький и слабый мышонок…

- Подожди-ка, - сказала фея и подвела Пифа к огромному зеркалу, и только она взмахнула своей волшебной палочкой, как зеркало стало показывать все хорошие поступки мышонка, а под конец заискрилось цветными огоньками.

- Мой милый Пиф, - улыбнулась девушка, - зеркало говорит, что ты тот самый, кто сможет выручить тучки.

Тут она достала маленький сундучок, обитый ярким бархатом, и прикоснулась к нему своей палочкой. Сундучок раскрылся, а Пиф увидел, что на его дне лежат разноцветные ключики.

- Возьми их, храбрый мышонок, - сказала фея и протянула ключи Пифу. – Зеркало сказало, что только ты сможешь открыть ими замки, - сказав это, девушка повела мышонка к огромной двери.

Пиф подумал, что ему никогда не открыть такие большие замки, но едва он вставил в них ключи, как они тут же растворились и стали невидимыми. Когда дело было сделано, огромная дверь открылась, и оттуда одна за другой стали выплывать синие тучки. А добрая фея положила на плечи разноцветное коромысло, на котором висели хрустальные ведёрки. Тучки подплывали к ним и наполняли водой.

А когда они стали полными, фея вылила влагу на изголодавшуюся по дождю землю. Люди, звери, жучки и паучки выбегали на улицу и радовались.

- Смотрите, смотрите, радуга! – крикнул кто-то.

Мышонок Пиф и добрая фея, конечно же, слышали эти слова и улыбались, а радужное коромысло ещё долго сверкало разноцветными красками в синем небосклоне.