ПТИЦЫ НАДЕЖД, ПТИЦЫ СВОБОДЫ

 

Суровое утро последних дней зимы… Дней, когда у зимы есть повод от всей души повеселиться и растормошить снежинок. Покружить, повыть, обрушить лавины снега. Но, а у меня был повод с утра пораньше присесть у окна своей маленькой комнатки и наблюдать за торжествующей вьюгой, больно она мне близка. Именно больно, не в радость зимы, а в горести и печали. Мой братик… мой любимый младший братик очень болел.

Я никогда не могла подумать, что он будет грустить, что будет плохо. В его глазах всегда проблескивала искорка детского чуда, радости и неугомонности. Он с роду не мог сидеть на месте - непоседа. Всегда бегал, что-то затевал, сооружал, изобретал. Не по-детски он становился серьезным, когда занимался «важным» делом, но строгие сосредоточенные бровки не могли скрыть всю ту же ребяческую улыбку. Он радовался всему и всегда, не было ещё дня, когда он мог загрустить, даже если что-то не получалось. В его детских, но очень серьезных делах, он не оставлял надежды при неудачах, и начиная всё сначала, всё равно находил ради чего повторить попытку. Повторял, заново и заново, пока не добьется своего. И так во всём: будь то конструирование маленького самолетика, либо чтение исторической книги. Упорный… весь в отца. Для своего возраста, а ему было девять лет, он слишком много размышлял о жизни, и желал её как можно больше узнать. Маленький, любознательный, серьезный, но настолько жизнерадостный ангел. Он многим увлекался, интересовался буквально всем в этом, как он называл – «Полном тайн мире». И после вечно сияющих, вдумчивых и глубоких глаз, жизнерадостной улыбки, взрослых нравов и жажды знаний, нельзя было представить, что он когда-нибудь будет обессиленно смотреть в пустоту, то и дело, отворачиваясь к стене, и часами… длительными часами молчать.

Всё началось с того, что его основным и любимым занятием стало искусство фотографий. Никто не мог угнаться за ним, веселым мальчишкой. Он фотографировал: природу, чувства, нравы, стихии… всё, что ему казалось занимательным и неуловимым. У него, маленького мальчика необычайно получалось, то чему взрослые учились бы годами, поразительно, но получалось. Несколько раз даже отправлял на различные всероссийские конкурсы по фотографиям. Ах, его счастье было безбрежным, когда он получил первое место на конкурсе «Закат». Родители и я им чрезвычайно гордились. И осенью, когда мы всей семьей отдыхали на даче, мама и папа подарили ему профессиональный фотоаппарат, за первый успешный опыт. Что может быть лучше, чем видеть счастливую улыбку своего ребенка? Думаю, родители тоже не знали, лучшего. Хотя уже и три дня продолжались неугомонные ливни, в доме братик становился для нас таким солнышком, что про непогоду все забывали. Мне было до того спокойно и светло на душе, что я и не могла подозревать, как и все остальные в доме, чем обернутся это счастье. Конечно, братик захотел испробовать свой новый фотоаппарат, и побежал, несмотря на дожди, искать исключительные кадры. Через несколько часов вернулся продрогший, до нитки мокрый и замерзший. Через неделю после того вечера он заболел. Казалось простая простуда, но под этим легким кашлем скрывалось воспаление легких.

Мама и папа, конечно же мне ничего не говорили, решили не тревожить, а то, что я вижу как самый яркий ребенок на свете угасает с каждым днем… просто, решили не беспокоить. Скажу по секрету, думаю, там всё серьезней, чем воспаление легких. И сейчас, следя за вьюгой, я не могу поверить во всё происходящее. Через стену я услышала шаги, наверно пришел осматривать врач. В больницу Марка не отдавали, думали, ему будет лучше дома: в заботе и тепле. А каждое утро к нам приходил его лечащий врач, как правило, в это время меня просили не выходить из комнаты, и мне оставалось только одно - ждать. Уже заканчивается зима, а он не выздоравливает. Через неделю наступит главный праздник моего Марка – наступит весна. Это его любимое время года, самое непредсказуемое и загадочное. Он очень любил фотографировать появление первых признаков тепла. Как ледяное и бесчеловечное сердце начинает оттаивать, биться сильнее и становится светлее… добрее. Видеть жизнь – в безжизненном, находить чудо – в простом… удивительная его черта.

Как только доктор вышел за порог нашей квартиры, я побежала к отцу, в надежде услышать хоть какие-то добры вести, на что он мне ответил:

– Марка положат в больницу, ему стало ещё хуже, я не хотел этого до последнего… – отец облокотился об стенку, сдерживая волнения, с трудом выдавил из себя. – Операция назначена на завтра, сейчас мама соберет вещи и поедет с ним, ты можешь проведать брата.

Что в этот момент чувствовал отец мне трудно представить, но в его больших, синих глазах вырисовывался страх, большего я прочитать не успела. Он крепко обнял меня, боясь что-то сказать ещё, поцеловал в висок и ладонью направил к комнате Марка.

Зайдя в светлую и наполненную тишиной комнату, я увидела в постели бледного, бессильного мальчика, смотрящего сквозь окно на всё ту же празднующую зиму, но в его взгляде стоял туман безликости и полное безразличие к миру, а опущенные уголки губ настроены явно пессимистично. Едва в безжизненном парнишке я узнавала своего брата.

– С добрым утром! Как ты себя чувствуешь, Марк? А ты знаешь, на следующей неделе, во вторник, будет первое марта. Ты так долго ждал весну. Вот ты выздоровеешь, и мы пойдем гулять. Ты сфотографируешь первые эпизоды появления весны, помнишь, ты хотел? – Вселяя в брата жизнь, я вспомнила, как он целеустремленно боролся за свои мечты и никогда не останавливался. Почему тогда он не мог победить болезнь?

– Весна? Так скоро? – В его потускневших глазах появился огонек, которого я так давно не видела, и хотя свет совсем мал, и проскальзывает совсем немного, но он есть. – Тиночка, достань с книжной полки, пожалуйста, мою любимую весеннюю фотографию… ну, ту, с птицами.

Я тут же побежала к полке, и отыскала фотографию, на которой братик запечатлел весенний прилет птиц в прошлом году. Свободных, гордых, белых птиц, вернувшихся на маленькую Родину, в наши края. Марк очень любил эту фотографию, она напоминала ему слова отца – о том, что надо жить за что-то высокое, за полет, и при падении опять подниматься наверх, на свою высоту, и лететь в своем направление, не скованным дорогами, но на правильном пути, быть со всеми птицами вместе и быть личностью. Думаете, девятилетнему мальчику не по возрасту такие мысли? А Марку они казались родными, он их понимал как никто другой, и постоянно повторял, когда смотрел на эту фотографию, вспоминая, как они с отцом забрались на невысокую гору в дачном районе, и наблюдали оттуда за птицами. Тогда папа и сказал ему эти слова, а Марк сохранил в сердце. Они очень близки, всегда любили оставаться наедине и помногу разговаривать. Что для отца означала болезнь сына – больно подумать. Конечно, мы с мамой тоже ужасно переживали, но для папы это была отдельная драма.

Смотря на фотографию, братик почти неслышно повторял те самые слова. После чего он мне сказал, что обязательно выздоровеет, потому что больше, просто, не может лежать в постели, ему нужно фотографировать весну. Наконец-то я увидела за долгие месяца ожидания его замышляющий что-то взгляд, детскую серьезность, но самое главное – это улыбку. Ещё робкую, слабую, но улыбку. Когда зашла мама, Марк попросил у неё взять с собой фотографию с птицами. Через несколько часов они были в больнице, а мы с папой остались дома. Оба волновались, ходили по комнате кругами, друг друга подбадривали и убеждали надеяться на лучшее. К вечеру вьюга стихла, и на небе блистали звезды. Если сейчас их видел Марк, он бы оживленно рассказал про каждое созвездие, то и дело, прерывая рассказ об одной звезде – переходил к другой, и тут же всё то, что успел вычитать из недавно прочитанной книги «Тайны ночного неба», а потом, чтобы он мечтал изобрести связанное со звездами… Мой милый Марк… ах, эти звезды. И так я провалилась в сон.

На следующий день мы уже всей семьей были в больнице. Самые долгие часы моей жизни были часами операции. Родители мне так и не ответили – для чего всё это, что с моим братом и на многие другие вопросы, так интересовавшие меня, да и им было не сладко, поэтому с расспросами я решила не торопится, главное, чтобы с Марком всё было в порядке… это самое главное.

К большому счастью и, думаю, благодаря сильной воли и жажде жить, младший братишка пошел на поправку. Операция прошла хорошо, а через полторы недели Марка отпустили домой. И весну он уже встречал дома, ещё не совсем окрепший, но сияющий той самой чистой и светлой душой, идеей и усмешкой. Вскоре мы всей семьей пошли гулять на природу, счастливые, позабывшие трудности…

Через несколько лет, когда уже всё стало на свои места, когда многие волнующие меня вопросы нашли свой ответ, а мой маленький братик Марк стал довольно благоразумным юношей, и даже перерос меня, я всё же спросила:

– Как ты сумел победить болезнь? Ведь операция не была многообещающей…

– Птицы. Надо брать с них пример. Моя любимая фотография… – Ухмыльнулся он и повторил точь в точь те самые, его любимые слова.