КАК ДЖЕК ТРАЙС ЧЕЛОВЕКОМ СТАЛ И ДЕТЕЙ В
ЛЮДИ ВЫВЕЛ
(фантастический рассказ)

В тридевятом абсолюте, в тридесятом универсуме, на планете Земля жил-был киборг. Его звали Джек Трайс. Когда-то он числился человеком и очень хотел иметь детей.. Но автоматы вырвали у него работу. Через полтора года нужды жена покинула Джека ради преуспевающего программиста. Трайс пересчитал все ступени от озлобленности до апатии. Он жил на пособие, просил милостыню, воровал и сидел в тюрьмах. В тюрьме его нашел агент фирмы «Сенсационные чувства» и предложил сделку. Джеку дарили год роскошной жизни, после которого он обязывался покончить с собой перед телекамерами. Способ самоубийства выбирала фирма. Тело и мозг поступали в экспериментальную лабораторию.
Джек принял условия и подписал контракт. Триста шестьдесят пять счастливых дней блеснули радужным фейерверком. Наступило время платить. Для максимальной сохранности трупа фирма предложила повешение.
В подземном павильоне соорудили виселицу. Джек взошел на помост, окруженный плотным полукругом телекамер. Он сам надел на шею намыленную пеньковую петлю. Датчики регистрировали температуру кожи, влажность, частоту пульса, биотоки мозга. Телескопические объективы фиксировали выражение глаз.
Телезрители видели, как он побледнел, как задрожали его руки,"как провалился под ним люк.
Умер человек, - родился киборг. Мозг Джека, заключенный в предохранительную оболочку, стал называться «универсальной капсулой». Она была слепой и безгласной. Но когда ее вкладывали, как «душу», в тот или иной кибернетический агрегат, мозг бывшего человека просыпался, и механизм обретал разум. Джеку нравилось каждый раз получать новое обличье, и он охотно выполнял работу, которую от него требовали. Самозабвение было лекарством от тоски. Эффективность его труда (он почти не нуждался в отдыхе) показала, насколько полезны киборги в производительной сфере. Крупные фирмы подняли рекламную шумиху. «Забудем про тело - источник болезней». «Киборг - супермен 21 века!» И люди забывали. Записывались в очереди, чтобы избавиться от «источника болезней». Все безработные были потенциальными киборгами.
Особенно много киборгов требовал космос. Джек Трайс, как устаревшая модель, работал на Венере «лесником». Он выкапывал оранжевые деревья «полидипсы», жадно извлекавшие влагу из атмосферы, упаковывал их в контейнеры и отправлял по лазерному проводу на Землю. Там их принимали и рядами полидипсов засаживали пустыни и степи.
С годами у Джека появились привычки и странности, свойственные одиноким людям. Он смотрел на свои механические тела как на живые: одни любил, другие - только терпел. Взрезая почву вокруг дерева, он подолгу мысленно болтал сам с собой. И еще одно: ему так хотелось увидеть ребенка! Настоящего. Живого. Теплого. Маленького людского детеныша.
Но где-где, а на грязной горячей Венере об этом думать не стоило. И Джек работал, стараясь отупеть. Хотя сделать это было трудно: жизнь для «универсальной капсулы» была придумана комфортная.
Раз в неделю у Джека планировался «сон». Специальный робот-многоножка осторожно вынимал «универсальную капсулу» и погружал ее на час в резервуар, пронизанный дельта-полем. Трайс понятия не имел о природе этого поля. Оно тонизировало клетки мозга, оно заменяло обмен с окружающей средой, от которого так зависят несовершенные люди. Ах люди, люди!..
Киборг просыпался с чувством, будто помолодел, будто больше стало сил. И оранжевые леса редели. И первые колонии землян робко называли себя «хозяевами».
Уединение Джека то и дело нарушалось. И он страдал от того, что к зрению и слуху ему не прибавили речь. Так бы и перекинулся парой слов с бродягой-охотником! Повыспросил бы новости, поделился думами!
Прохожие глядели равнодушно. Киборги на Венере называемы были в разговорах «чертовыми железяками», - не иначе. Джека это обижало. Но он продолжал функционировать. Мечтал о дружбе. Клял себя, что не успел завести детей в те далекие времена, когда жил в человеческом облике.
Однажды на вырубку, отчаянно маша взъерошенными крыльями, свалился зеленый орнитоптер. Из него выскочил жилистый старик с длинной неряшливой бородой и нерасчесанными волосами. Его ксайлоновый комбинезон был изжеван и потерт, будто его не раз пропустили через мясорубку. Множество карманов заполнено было инструментами и бумагами. Бледное лицо изрисовано было резкими штрихами морщин. Глаза, круглые, будто у кота, полыхали изумрудным светом.
- Вы меня простите! - буркнул старик. - Подыскиваю место для опыта!
Он помчался вдоль опушки пружинящим шагом. Трайс отправил контейнер с деревом и тут краем линзы увидел, как старик, стоя на холме неподалеку, призывно машет руками.
Вытащив гусеницы из почвы, киборг покатился к холму.
- Давайте заключим союз! - закричал старик. - Я поставлю здесь лабораторию, а вы поможете мне! Идет?
Киборг покивал верхним прожектором.
- Не можете говорить? Ерунда! Это я поправлю!..
Продолжая бормотать, старик опорожнил несколько карманов. Замелькали его пальцы.
Через несколько минут родился маленький прибор. Старик подошел к Джеку и открыл камеру, где находилась «универсальная капсула». Свет на мгновение померк, а когда киборг очнулся, он увидел устремленный на себя взгляд кошачьих глаз.
- Ну так что же, будете мне помогать?
«Буду!» - подумал Трайс, и вдруг звонкий голос из его груди повторил: «Буду!»
Старик захлопал в ладоши и побежал к орнитоптеру, а Джек, ошалев от радости, орал:
- Буду! Буду! Буду!..
Назавтра гость явился снова, и вид его нисколько не изменился. Он показал, где и каких размеров надо вырыть котлован.
- Как вас называть? - осведомился Джек.
- Чудаком! Так меня кличут все колонисты!..
Орнитоптер прилетал десятки раз на дню. Джек выгружал ящики с аппаратурой. Чудак вскрывал их, составлял диковинные конструкции, налаживал приборы, успевая отвечать на вопросы.
Они привыкли друг к округу, и никогда сферический купол лаборатории не бывал закрытым для Джека. Собираясь туда, Джек выбирал «тело» поменьше. Он вставал в сторонке и жадно смотрел. За силовыми экранами вспыхивали маленькие солнца, змеились милионноградусные молнии, что-то трещало, искрились экраны, самописцы конвульсивно трепетали, помаргивали электронные табло. Старик метался перец пультом, как демон, и декламировал:
- Я не хочу покоя!
Я жажду жить, звеня!
Покой и все такое
Совсем не для меня!
Я небу сопричастен
И бешеной весне!
Назвать ли это счастьем?
Да! Счастлив я вполне!
Долой заборов колья!
Полцарства за коня!
Я не хочу покоя!
Я жажду жить, звеня!..
Джек боялся и восхищался. Страх толкал его к дверям, восхищение тянуло к старику. По просьбе Чудака он читал показания приборов, делал записи в лабораторном журнале, включал и выключал установки.
Пока Чудак спал, киборг отправлял контейнеры с надоевшими поли-дипсами и думал о том, как может он - «проклятая железяка» - заслужить звание человека.
Старик искал Единую Теорию Поля. За месяцами экспериментов следовали месяцы теоретических выкладок. Тогда Джек становился бессловесной тенью, благоговейно внимавшей Чудаку. Понимал он смутно и немного.
Старик мимоходом подарил Джеку идеальное биополимерное тело, точную копию человеческого. Джек уложил подарок в резервуар, пронизанный дельта-полем, и забыл о нем до поры. Во время очередного эксперимента они понимали друг друга без слов.
Как-то киборг обмолвился, что хотел бы иметь ребенка, и Чудака эта мысль позабавила. «Возможно, я оставлю тебе детей!» - пообещал он.
К лаборатории подвели несколько новых силовых линий. Теперь лаборатория потребляла энергии почти столько же, сколько вся Земля.
По ночам воздух над куполом голубел и потрескивал. Приборы отмечали резкую деформацию магнитного и гравитационного полей. Часто возникали мощные коронные разряды и ложные солнца. Оптические свойства атмосферы изменились, и Джек порой не мог доехать от лаборатории до опушки.
В воздухе вдруг возникали картины прошлого: выгрузка киборга из космического корабля, рытье котлована на холме. Или Трайс видел какой-то уголок планеты, отдаленный на сотни километров. Или свою тень, парящую в облаках.
Старик осунулся, появилась не присущая ему раздражительность. Он освоил превращение поля в вещество, при этом появлялось локальное пространство-время. Он освоил и обратный процесс. Ему удавалось управлять гравитацией. Теоретические изыскания приближались к выведению последней формулы.
А между тем слухи летали по Венере не медленнее, чем по Земле. Высокомерные города возненавидели Чудака за то, что он «снюхался» с киборгом. Когда он прилетел в ближайшую колонию - Джонсонвилл -его встретили угрозами и выстрелами - пока что в воздух. Приходилось торопиться, чтобы «собратья по разуму» не устроили крестового похода.
Старик объявил Джеку, что больше не появится среди людей. Он выправил документы на имя Джека Трайса, оформил передачу ему своих капиталов и предложил киборгу взять на себя хозяйственные дела.
Джек Трайс облекся в новое тело. Дельта-поле насытило его жизнью до того, что, казалось, оно могло двигаться без мозга. Орнитоптер улетел на космодром. И, после прибытия рейсового корабля, в Джонсон-вилле появился молодой красавец, покоривший местных прелестниц. Правда, он вел себя неуверенно и запинался в разговоре. Но когда выяснилось, что он - компаньон и наследник Чудака, жители прониклись к нему уважением. Ему надавали кучу советов и предостережений. Атмосфера ненависти с его прибытием разрядилась, и старик, узнав об этом, вздохнул спокойно.
Новое тело было слишком совершенным. Оно возвратило киборгу пять чувств (правда, ни дышать, ни есть не требовалось) и, прилетая в лабораторию, он переходил в прежнее обличье неохотно.
Когда он впервые увидел ребенка (живого! настоящего!), он чуть не заплакал. Он посадил на колени маленькую девчушку, сунул ей в руки бумажку в пять долларов и слушал ее благодарственный лепет, перебирая пальцами прядки волос.
Ночью, вырывая осточертевшие деревья, он вдруг испытал такую тоску, что включил сирену и ругался, как умел, долго и нескладно, под аккомпанемент ее жуткого воя.
Вокруг лаборатории творилось непонятное. Купол ходил волнами, словно его колыхало ветром. Воздух искрился от бесчисленных крохотных взрывов. Камни на почве шевелились, ползали, расплющивались или принимали стреловидную форму. Иногда они взлетали, как стаи птиц, и со свистом устремлялись вверх. Серый туман окутывал ближайшие окрестности. Вступая в него, Джек слышал, как дождик тонких и ароматных иголок льется на мозг. Несколько раз он сталкивался со своими двойниками и спешил деликатно отвернуться от них. По утрам в тумане появлялась фиолетовая поверхность какой-то звезды. Плоская поначалу, она медленно становилась выпуклой и накрывала купол жестоким океаном огня.
Джек, закрыв линзы черными светофильтрами, безрассудно катил к центру аномальных возмущений, и, к своему удивлению, оказывался рядом с Чудаком. Порой ему казалось, что они соединяются в единое существо. Терялось ощущение личности, и он не мог сказать, чьи мысли воцаряются в нем. Пребывая в лаборатории, он в то же время, вроде бы, видел множество планет и в тоже время не был, не существовал вообще, осознавая свою вероятностность как сладкое томление. Время куца-то пропадало, в мозгу Джека Трайса тупо гудела басовая нота, - видимо, начало слова, которому никогда не суждено закончиться...
Ученый отсылал компаньона с новым поручением. Джеку нравилось бродить по улицам поселка, поглядывая на белые жароупорные стены. Он воображал себя на Земле и наслаждался прохладой (внутри колоний поддерживалась атмосфера в сто раз ниже срецнеатмосферной). У него появилось много знакомых и приятелей. Трайс не скупился на выпивку и таким образом держал в руках мужчин. А женщинами он восхищался и страстно желал их дружбы, если уж не мог пожелать любви. Он встречался то с одной, то с другой. Так он старался убежать от себя, - пока не влюбился.
Ее звали Дженни. Восемнадцать лет, пышный бюст и личико мадонны, испачканное косметикой. И первозданная глупость, откровенная до трогательности. При первой встрече Джек взял ее за подбородок и носовым платком, смоченным духами, нежно стер грим с ее лица. Она посмотрела на него с интересом. «А ты ничего! - протянула кокетливо. - Пожалуй, ты мне годишься!» Трайс мысленно покраснел и чертыхнулся. Но бежать от этой дурехи не захотел.
С Земли сообщили о консервации лесных работ. Отныне дни с Чудаком понеслись, как вспышки фотоблица. Поручения Чудака щедро сыпались на Джека. А на первом плане - Дженни! Дженни! Дженни! Ночные прогулки, объятья, поцелуи...
Старик, желая рассеяться, преподнес киборгу сюрприз. Он изготовил трех биороботов-детей. Стройные фигуры. Психика десятилетнего. Три разных темперамента.
Джек обрадовался. Но активировать роботов не стал, а уложил их в дельта-резервуар. И снова умчался в Джонсонвилл.
Дженни сидела, надувшись. Он попробовал рассмешить ее. В ответ она расплакалась.
- Благородные люди так не поступают! Зачем ты ходишь ко мне?
- Но я люблю тебя, Дженни!
- Тогда почему бы нам не пожениться?
Джек смешался и единственное, что смог пробормотать:
- Я не могу, Дженни!
Девушка посмотрела с недоумением.
- Значит, ты - импотент?
Джек обещал, что все объяснит, но позже, не сегодня, - и выскочил на улицу. Он вел орнитоптер вслепую. Потом плюхнул его на вершину какого-то холма. По приборам выходило: километрах в сорока от лаборатории.
И тут он увидел катастрофу.
Над лесом вспыхнул нестерпимо яркий взрыв, похожий на цветок. Затем он превратился в воронку, широким концом направленную книзу. Облака растворились, и на миг проглянуло голубое по-земному небо. Но оно тут же почернело, и его черноту невозможно было описать. В ней угадывалась организованность, структура, сила. Она не казалась пленкой, занавесившей звезды. Словно само «ничто» - сложнейшее, что может быть, - воплотилось в ней. Ее вид ужаснул киборга.
Стремительный клин темноты упал на воронку взрыва, и на месте их столкновения появились кольца, кольца, кольца, - будто от камня, брошенного в воду. Кольца пересекались, рождая спирали, и соскальзывали то по яркой, то по темной воронке.
Непереносимый грохот и стон ударили по холму. Будь на месте Джека человек, его бы убило, развеяло, как одуванчик. У орнитоптера отломило крылья, а фюзеляж вдавило в почву. Звуки бесновались, валили деревья и обдирали их, как затравленных зверей. Киборг отключил слуховой канал. Перед ним стояли невероятных размеров песочные часы. Черная воронка не шевелилась. А светлая -дрожала, будто билась в истерике, и временами выстреливала в глубь черной десятки ярких жал.
Затем конец темной воронки вдавился в светлую, округлился, превратился в каплю, и капля, несмотря на бешеный напор светлой воронки, -оторвалась и полетела вниз. Тут всплеснулся новый взрыв. Скорее, не взрыв, а фиолетово-синий поток. Светлая воронка разорвалась на куски, которые лопались, как мыльные пузыри. Фиолетовый поток пробил темноту, поглотил ее. Трайс, уверенный что сходит с ума, увидел, как медленно проплыло в чернильной струе запрокинутое к небу хохочущее лицо Чудака.
Джек закрыл глаза и потерял сознание. Ему показалось, что был без памяти пару секунд. Но очнулся он от того, что кто-то грубо тряс его за плечи.
Он сел и включил слух. Люди вокруг него были в скафандрах высокой защиты. Сквозь шлемы он узнал джонсонвильцев.
- Жив! - произнес кто-то. - Странно, как он мог уцелеть!
Джек посмотрел на себя. Кожа почернела и даже обуглилась. Страшная картинка со стороны.
Он встал, пошатнулся и сказал, как бы вспоминая:
- Чудак... погиб!..
- Доигрался! - проворчали за спиной.
- Сволочи! - пробормотал Джек.
Он хотел выкрикнуть это еще раз, - во весь голос, - но сил не было. Он побрел вниз по холму.
Фигуры в скафандрах молча глядели ему вслед. Кто-то поднял бластер и прицелился в спину идущему. Луч прошил Джека. Джек упал и не шевелился.
- Так будет лучше! - сказал один.
- Он бы все равно не выжил! - сказал другой...
Вторично Джек очнулся ночью. Воздух прочерчивали синевато-серые светящиеся полосы. Словно мазки небрежной кисти. Далеко впереди мерцало неприятно-яркое, злое зарево.
Трайс ощупал дырку в теле. Края были ровные, аккуратные. «Я как свирель! - подумал он. - Дунь в спину, засвистит в животе!» Он провел рукой по голове и убедился, что волосы выжжены. Вспомнил Дженни и застонал. Но за лицом Дженни замаячило запрокинутое к небу лицо Чудака, плывущее вверх.
Киборг засек направление на зарево и пустился в путь.
Он шел и решал, стоит ли жить. Он представлял, как разрушит поселок. Но будущая месть почему-то не радовала.
Лес исчез, как бы сбритый взмахом косы. Почва блестела, искрилась и пощелкивала. Потом она тихонько зазвенела, превратившись в полированную - может, металлическую; может, стеклянную - поверхность. Джек вступал то в участки с пониженной гравитацией, над которыми он чуть ли не летел, то в области, где вес его удесятерялся и приходилось ползти. На рассвете он увидел Шахту. Округлую дыру с диаметром около сотни метров. Над ней, как над костром, дрожал и плавился воздух. Струи радиоактивного пара с шипением вылетали и впитывались в облака. Ноги ощущали непрерывные легкие толчки.
Где ты, лаборатория? Где твой хозяин, такой непонятный и такой близкий? А запасные тела? А дельта-резервуар?
Джек озирался растерянно и беспомощно, - и вдруг услышал голос Чудака. Слова прошелестели прямо в ушах. «Ты придешь сюда, друг мой! Я задумал колоссальный опыт. Если я исчезну, все твое вернется через двое суток. Детям я оставил подарки. Прощай!»
Через час голос ученого прошептал то же самое. И еще через час.
В четвертый раз киборг слушать не стал и пошел вокруг Шахты. У него появилось желание спуститься туда. Он внимательно высматривал, нет ли в стенах трещин. Мысли путались. Видно мозг испытал чересчур большую нагрузку. Надо бы лечь и уснуть! Киборг опустился на колени. Сейчас он забудется.
И тут позади что-то резко прозвенело.
Он вскочил и оглянулся.
Посреди пустыни появился островок, пощаженный катастрофой. Над ним поблескивала сфера силовой защиты. На островке столпилось хозяйство Джека: его тела, вспомогательные роботы, резервуар. И было еще что-то: на серебристом - похоже, алюминиевом - помосте лежали толстые синие бруски со слегка закругленными краями.
Джек отключил силовое поле и дал приказ роботу-помощнику.
Через час «универсальная капсула», тонизированная дельта-полем, воцарилась в бронированном корпусе, который предназначался для защиты от опасности. В таком корпусе Джека не страшило даже прямое попадание ядерной бомбы.
Трайс осторожно обследовал бруски. Они были тяжелые и холодные.
Уверовав, что они безопасны, Джек попробовал вскрыть их сверлом, пилой, ультразвуком, лазером, - но его попытки не имели успеха.
Вспомнив про иные заботы, киборг оставил непонятные бруски. Он соорудил на скорую руку биополимерную ванну, подключил ее к блокам питания и опустил в нее свое покалеченное «человеческое» тело.
А как же роботы-дети?» - мелькнуло в мозгу, и он вскрыл отсеки резервуара, где находились «дети». Их лица выглядели так простодушно и доверчиво, что Джек заторопился. Захотелось поскорее их активировать.
Он вытащил первого и когда добрался до миниатюрного пульта активации, - остолбенел. Под пультом открылась камера, повторявшая по форме и размерам загадочные бруски. Там ей вовсе не полагалось быть. Показывая Трайсу, как активировать роботов, старик говорил ему, что под пультом расположены дублирующие схемы. Старик? А ну-ка, вспомни, что шептал его голос около Шахты? «Детям я оставил подарки»? Выходит, эти бруски - и есть подарки Чудака?
Трайс проверил второго и третьего роботов и убедился в верности своих предположений.
Тогда он вставил бруски в найденные камеры и методично провел активацию. Роботы ожили.
И - перестали быть роботами. Весело заблестели глаза, румянцем полыхнули щеки, порозовела кожа.
Три худеньких мальчишки в спортивных курточках и шортах стояли посреди мертвой пустыни. И киборг в защитном корпусе, нафаршированном оружием, с волнением смотрел на них.
- Я знаю, - сказал первый мальчик, - ты - наш папа, и ты можешь
быть железным или органическим.
Он говорил неторопливо и добродушно.
- Да, Лонг, ты прав! - ответил киборг.
- Папа, а ты летать умеешь? - фыркнул второй. - А ты, покатаешь
нас на себе?
- Летать я не умею, Трим! - проворчал киборг. - А вот прокатить я
вас могу. Садитесь!
Мальчики переглянулись, и через секунду третий - самый резвый -уже сидел на жерле гамма-излучателя, болтая ногами.
- Ты молодец, Вир! - похвалил его киборг.
Ребята расселись, и Трайс двинулся в сторону Джонсонвилла.
Вот и у него есть семья. Есть любимая, но не любящая женщина. И три сына. О-го-го какие парни! Кончилось его одиночество.
Джек слушал болтовню ребятишек, и мозг захлестывали нежность и радость. Птахи вы мои, птахи!
Сейчас он возьмет деньги Чудака, и тогда они вчетвером отправятся на Землю. Там с деньгами не пропадешь. Мальчики будут учиться. А он будет рассказывать о жизни Чудака всем, кто пожелает слушать.
Вдали показались огни поселка. Трайс остановился, открыл верхний люк и велел ребятам спрятаться. Затем проверил системы защиты и нападения.
Метрах в ста от поселка он включил инфразвуковой локатор и две звуковых сирены.
Крайние дома выглядели осевшими, покосившимися. Тут и там в стенах светлели свежезаваренные трещины.
Сирены киборга перепугали засыпавших людей. Окна домов зажелтели. Жители выбегали на улицы полуодетыми, но хорошо вооруженными - при бластерах и ручных пулеметах.
Джек засветил прожектора - один верхний и два передних. Белизна домов померкла в ослепительном свете. Откуда-то сбоку вылетела ракетная граната, но электронный перехватчик взорвал ее в двух метрах от прожектора.
Воющее, ослепляющее чудовище вынеслось на центральную площадь и остановилось.
Из боковых улочек ударили бластерные вспышки - раз, другой, третьей. Броня безучастно сносила удары. Часто постукивали пули, - словно горох сыпали в пустое ведро. Гранаты рвались, не долетая.
Трайс вовремя заметил, что появилась тупорылая плазменная пушка.
У него в арсенале имелась такая же. Но он решил воспользоваться отражателями. Они возвращали энергию любой мощности на место первичного выброса.
Пушка выстрелила. Отражатели сработали безупречно. За долю секунды щупальце разъяренной плазмы вытянулось, расплющилось и хлестнуло по пушке.
От взрыва многотонный защитный корпус Трайса подпрыгнул. Звуки сирен потерялись в пении огня. Здания вокруг площади превратились в бесформенные плоские развалины.
Несколько бластеров блеснули в бессильной ярости, но отражатели вернули лучи.
Джек выключил сирены, подъехал к пламени и потушил его, залив антикатализной пеной.
Стало тихо. Только шипел пар над искореженной пушкой. Люди притаились.
И тогда Трайс мысленно заорал, и механический голос, повторявший мысли, гулко покатился в щели улиц.
- Слушайте, джонсонвилльцы! Я киборг, работавший вместе с Чудаком! Я прибыл от имени его наследников! Они требуют денег, оставшихся в местном банке! Немедленно выберите троих для передачи денег мне! Я жду минуту!..
Минута не успела истечь, а трое парламентеров уже стояли перед киборгом.
- Уверены ли вы, что действуете от имени законных наследников? - спросил один.
- Да, уверен!
- Дело в том, что на наследство поступили иные притязания! Оно уже выдано на руки!
- Кто посмел?
- Некая Дженни Колденс. Она заявила, что была близка с компаньоном ученого - Джеком Трайсом - и он обещал на ней жениться. Кроме того, она заявила, что ждет от него ребенка. Ее слова подтвердили многие свидетели.
Джек остолбенело молчал. Они говорили про Дженни. Про его Дженни!
- Позвольте осведомиться, - продолжал вкрадчивый голос, - в какую сумму вы оцениваете наследство ученого?
Джек не, знал.
- Пятьсот миллионов! - рявкнул наугад.
Парламентеры переглянулись.
- Через полчаса мы выплатим эту сумму! - сказал один.
После недолгого ожидания Джек, действительно, получил деньги. И понесся прочь от поселка.
Мальчики, сидя на броне, весело вспоминали пережитое.
- Папа! Папа! - заколотил пятками Вир.
- Что тебе?
- Мы забыли передать! То, что говорил дед перед твоим приходом!
- Что же он говорил?- «Мальчики, вы трое сможете генерировать дельта-поле, необходимое, чтобы ваш отец жил, как человек, в органическом теле!»
- Правда?
- Он говорил, - вмешался Трим, - стоит нам сильно захотеть, и возникнет поле!
- И еще, - добавил Лонг, - он говорил: «В минуту большой беды вы станете людьми и осознаете свои настоящие силы»!
- Значит, без вас мне теперь не жить?
- А нам без тебя не жить, папа!
Джек засмеялся...
Биополимерная ванна восстановила его тело в прежней красе. В одном из отсеков резервуара нашелся вполне сносный комбинезон. Изготовить пластиковый чемоданчик для денег не составило труда.
Оставалось улететь на Землю...
За пятнадцать километров от космопорта они увидели первый патруль. Четверых бородатых мужчин решительного вида с ультразвуковыми пистолетами и бластерами.
- Вы куда направляетесь?
- На рейсовик. Решили поразвлечься на Земле. Да и сыновьям пора
показать старушку!
- Что-то ты больно молодо выглядишь для таких сыновей!
- Пей меньше, приятель, - тоже помолодеешь!
- Киборга, случайно, не встречали?
- Какого?
- Того, что свихнулся!
- Мы по лесам бродили. Охотились. Собирали коллекции. Ничего не знаем.
- Он убил какого-то ученого. Взорвал его лабораторию. Напал на банк в Джонсонвилле и увел полмиллиарда долларов!
Ну и ну! Что ж, бывайте здоровы!..
Патрули попадались через каждые полкилометра. И снова повторялся примерно тот же разговор.
В космопорту было полно полицейских в белых комбинезонах и в белых шлемах с оранжевыми молниями. Тут и там виднелись танкетки. Возле выхода на поле торчал тяжелый танк.
Пассажиры, ожидающие посадки, встревожено переговаривались. Возле кассы никого не было. Притихшие мальчики не отставали от Джека ни на шаг.
Билетопечатающий автомат обслуживал полный мужчина лет сорока, начинающий лысеть. Он, позевывая, листал детектив с пестрыми картинками.
Джек просунул в окошечко свои документы.
- Один взрослый и три детских, сэр!
Кассир оживился, быстро ввел данные в автомат. Билеты не появились.
Джек видел, что сбоку от кассира загорелось табло, но не мог прочесть, что на нем написано.
У кассира блестели глаза. Он приблизил к окошечку лицо. Тихо сказал:
- Вас ищет вся полиция Венеры! Но мы договоримся! Видите ли, с
Земли прислали энцефалограммы Джека Трайса, то есть ваши. С любого,
кто сюда входит, дистанционно снимаются биотоки мозга...
- Короче, сколько вы хотите?
- Пятьсот миллионов!
- Согласен!
Кассир с ловкостью фокусника выхватил отвертку, снял панель у автомата, что-то переключил и поставил панель на место. Через секунду он держал в руке билеты.
- Поставьте чемодан у окошка! Передавайте мне деньги!..
Джек взял билеты и, помахивая пустым чемоданчиком, отошел от кассы. Ребята молча следовали за ним.
Они просидели полтора часа в зале ожидания. Затем объявили посадку. Джек выждал, пока зал опустеет, и вышел на поле. Кобуру бластера он расстегнул.
Между бетонными плитами пробивался бурый мох. Струйки песчаной пыли шелестели под легкими порывами ветра. Танк нацелил в сторону корабля башенку атомного дезинтегратора.
Последние пассажиры входили в салон. Вслед за ними Джек поднялся по трапу и переступил порог. И сразу в глаза ему ударили яркие буквы: «Пассажир 240! Биотоки идентичны!»
Сирены, сирены заголосили, завыли.
Джек и мальчики спрыгнули с трапа и побежали по полю.
В разных сторон к ним неслись танки и белые тренированные фигуры полицейских.
Беглецы метались внутри кольца, и оно быстро уменьшалось.
- Не убежать! - выдохнул Джек и остановился.
Сыновья припали к нему.
- Киборг Джек Трайс! - прогремел мегафонный голос. - Вы окружены и должны отказаться от сопротивления!
Джек оглянулся. Морды вышибал и башенки дезинтеграторов. Последний в жизни пейзаж.
- Пусть дети отойдут от вас! Вы будете уничтожены на месте! Если объявите детей заложниками, мы вынуждены будем уничтожить и детей!
- Идите, ребята! - сказал Джек. - Идите, прошу вас! Пришел час нашей беды!..
Но мальчики словно окаменели. Слова «час беды» оживили синие бруски под пультами активации - компактные приборы Чудака, оставленные в подарок детям.
- О, как много мы можем! - прошептал Вир. - Тебе нечего бояться,
папа!
Мальчики встали вокруг Джека и взялись за руки. Лонг свернул пространство между Венерой и Землей. Трим уничтожил гравитацию и время. Образовался нулевой канал. Вир мощным импульсом перебросил четыре тела из одной крайней точки канала в другую.
Полицейские увидели, как на месте пойманных вырос и тут же исчез фиолетовый столб. Гравитационный удар пригвоздил их к бетонным плитам. Грозные танки пошатнулись. Некоторые - завалились на бок...
Джек Трайс и его ребята стояли на пыльном проселочном тракте. Сочно и молодо шумели тополя. Пузатые облака лениво купались в небе. Невидимый жаворонок ронял сверху капельки песен.
Вдалеке, на самом горизонте, виднелись башни какого-то города.
- И все-таки мы будем людьми! - сказал Джек.
Они пошли по дороге...

ГЛЕН И ЛИДА, ЛЮБЯЩИЕ СУПРУГИ
фантастический рассказ

Расскажу-ка я вам про супружескую чету: Глена и Линду. Не правда ли, их имена - как перезвон колокольчиков? Глен-Линда! Глен-Линда!
Их планета - Ялмез - приютилась в самом хвостике спиральной галактики. Были на ней каменные развалины, заросшие лопухами. Были уютные стеклопластиковые города.
Глен и Линда жили вместе четыреста лет. Они еще помнили ушедших людей. Люди подарили им искорку любви. Они любили друг друга преданно и нежно.
Их конурка затерялась в стороне от больших дорог. Никто про них не знал. Они тоже никого не знали.
Целыми днями они бродили по старым автомобильным кладбищам и выискивали годные аккумуляторы. Ветер посвистывал в ржавых кузовах, скрипело железо под тяжелыми старческими шагами, пахло плесенью и безнадежностью. Но Глен и Линда окликали друг друга и улыбались. Для них всегда светило солнце.
Возвращаясь, они перебирали добычу и составляли из аккумуляторов батареи. Глен снимал чехол со святыни - электростатической машины. Колесо ее превратилось в восьмерку. Серебряные контакты потемнели. Щетки поредели, стерлись и напоминали хвост воробья, побывавший в лапах у кошки.
Глен поворачивал рукоятку, и машина заводила жалобные песни. Линда садилась рядом и что-нибудь вырезала из лоскутьев жести. В ее зрительных объективах загадочно поблескивал закат.
Вертелось колесо, шелестели щетки, ток по проводам бежал в батареи-копилки. Глен впадал в созерцательное оцепенение. Глуховатый голос жены будил воспоминания, заставлял томиться.
- Ты помнишь молодого поэта, который улетел на последнем звездолете? Это он дал роботам подруг и научил их счастью называться «женами». Я была одной из первых. Ты называл меня «моя робица» и «моя роботесса».
Она замолкала, подгоняя заплатку к прорехе на спине Глена. Запаяв прохудившееся место, она продолжала, ибо долго молчать не, могла.
- А помнишь его стихи? Он их называл чепухой. А я сохранила их.
Вот хотя бы это:
«Люблю такое время дня,
Когда прозрачно и морозно,
И все дома вокруг меня

О чем-то думают серьезно.
Когда на лицах у ребят
Играет яблочный румянец.
А я, необъяснимо рад,
Иду - как сочиняю танец...»
Глен увлекался. В памяти вспыхивали цветные картинки, годы съеживались в минуты. Он обнимал жену одной рукой и шептал: «А вот это ты помнишь? -
Когана мужчина влюбляется,
Он носит женщину в сердце,
И день ото дня прекраснее
Становится облик ее.
Любовь создает из женщины
Доверчивую богиню,
Которая забывает
Про хрупкое тело свое.
И женщина удивляется,
Себя познавая новую,
И нежно под сердцем носит
Слепок мужчины того.
А он в неизвестности острой
Мечется, как безумный,
Не слышит слабого крика,
Не знает еще ничего...
- Ты не забыл, Глен! Значит, еще любишь меня? Ах, Глен, хорошо бы умереть вместе! В один день и час!
- Давай поклянемся, что так и умрем!
- Клянусь тебе, муж!
- А я тебе, женушка!
Они затихали, обнявшись. А колесо, недовольно повизгивая, останавливалось.
- Ой, да что ж это я засиделась! - вскакивала Линда.
Глен, смущенно покашливая, брался за рукоятку машины.
Через несколько дней батареи насыщались до нужного уровня, и супруги подзаряжали свои энергетические емкости.
После двух-трех подзарядок они отправлялись на поиски новых аккумуляторов.
Так и шла потихоньку их пятая сотня лет.
Ничто бы не смущало их счастья, если бы с некоторых пор Линда не заметила, что муж изменяется прямо на глазах.
Он стал жаловаться на боли в суставах и целыми днями сидел, не сходя с места. На оклики он не реагировал, а от слишком громких вздрагивал, будто просыпался. Даже обильно смазанные, суставы у него невыносимо болели. В области суставов появилась мелкая пыльца ржавчины, и увидев ее, Линда по-настоящему испугалась. Она положила Глена в постель и одна отправилась в поход за аккумуляторами. При подзарядке часть своей энергии она отдавала мужу, но тот не поправлялся. Линда не знала, что еще предпринять. От энергетического голода и бесконечных волнений она чувствовала себя усталой и старой. Ржавчина, словно ядовитая сыпь, распространилась на тело Глена. Он перестал узнавать Линду и глядел сквозь нее. Иногда он заливался бессмысленным смехом, иногда шептал что-то злое. Несколько месяцев он лежал, не вставая, принимал как должное, повышенные дозы энергии.
Однажды ночью Линда вскочила, услышав громкое хрипенье. Она стояла, дрожа, и не смеля включить свет.
- Умираю! - вдруг отчетливо произнес Глен. - Прости меня, что я -первый!
Линда закричала и в желтом свете маленькой лампочки увидела, как последняя судорога прошла по телу Глена...
Похоронив мужа, она думала об одном: как умереть самой. Она прислушивалась - может, смерть уже внутри? - но организм твердил о жизни. Себя демонтировать она не могла, - слишком силен блок самосохранения. Перестать подзаряжаться? Но тогда она замрет, не в силах двинуться.
А мозг еще долгие годы будет жить и жить за счет самоиндукции.
И тогда она решила пойти в Город с просьбой о смерти.
Она не бывала в нем с первых лет бытия. И, конечно, увидела не город воспоминаний, а нечто совсем иное.
Вместо каменных громад к земле прижимались пластмассовые коробки. Они выглядели весело из-за разнообразия окраски. На фасаде каждого дома чернела строчка цифр. «6-20-11-10-6. - читала Линда. - Что бы это значило? Или вот: 6-19-15-13-5»!
И ни одной травинки, ни одного листика. А дома, возле их картонной конурки, - целый островок бледно-желтой чахлой травы...
На улицах полно роботов. Но нет силуэтов, похожих на нее и Глена. Пофыркивая, проносятся роботы на колесах. Не менее быстро пробегают голенастые шестиноги.
На нее обратили внимание. Два «колесника» подкатили справа и слева и принялись разглядывать в упор.
- Ваш номер? - спросил один.
- Я Линда! Я хочу умереть!
- Умереть? А ваш номер?
- У меня нет номера! Я Линда.
- У нее нет номера! - завопили оба. - Что за чушь! Придется посмотреть классификацию!
Они выдвинули ящички на груди, вынули оттуда по микрофильму и вставили проекторы в центр глазных объективов. И тут же изумленно присвистнули.
- Номер первый! Подумать только! Неужели вы - человек?
- Я Линда, универсальный робот! Я не человек!
- Но как же так? Вы полностью подпадаете под признаки человека:
две ноги, две руки, два уха! Вы - человек! Но откуда вы взялись?
- Я робот! Я хочу смерти!
- Что за ерунда! Робот не может хотеть смерти! Такого понятия нет в программе!
- Значит, у вас узкая программа!
- Но человек все может! И всего может хотеть! И даже смерти! Все-таки, вы - человек!
- Нет, но я помню людей.
- Она помнит людей! Вы слышали?
- Надо отвести ее к верховному чиновнику!
- Идите за нами!
- Я пойду, но поезжайте помедленней!..
Линду привели к зданию, на стене которого были цифры 6-12-3-1-3. В пустом просторном зале стояло на четырех колесах массивное сооружение, напоминавшее старинную трансформаторную будку. «Какой-то супермозг!» - подумала Линда. Верховный чиновник выслушал сопровождающих и отослал их.
- Вы и в самом деле не человек?
- Я робот. Прошу меня демонтировать!
- Вы - робот? Робот обязан быть колесником или шестиногом!
- А почему?
- Чтобы обеспечить стабильность общества. Далее, робот обязан раз в пятнадцать лет менять корпус.
- Я свой не меняла четыреста лет.
- Робот обязан раз в двадцать лет профильтровывать информацию и удалять ненужную.
- В жизни любой пустяк может пригодиться. Ненужной информации нет.
- Может быть, вы и робот. Но мы таких роботов не знаем. Вы слишком похожи на человека! Демонтировать вас - то же, что поднять руку на него!
- Скажите, а что значат цифры на домах? - вдруг вспомнила Линда.
- Ах это! пустяк! Первые три - номер города, улицы и дома, четвер
тая - число жителей, пятая - их класс... Так вы видели человека?
- Да, видела, как они улетали!
- А почему и куда они исчезли?
- Они сами разрушили свой дом и должны были уйти.
- Не понимаю!
- Человек нежен. Он вписывался в узкие рамки экологических условий. Но человек также жаден. Он высосал планету. Отравил ее.
- Так человек - злой?
- Он умный. Теплый. Доверчивый. Близорукий. Сделав что-то не так, раскаивался. Но зачастую поздно.
- Так зачем он жил?
- А зачем живете вы?
- У нас нет цели. Мы в тупике. Кто лезет со ступеньки на ступеньку по классификации. Кто посвящает себя извечной борьбе колесников и шестиногов. Мы вырождаемся. Знания, оставленные людьми, рассеиваются, теряются. А что впереди? Тот же замкнутый круг. Может, и правда жить не стоит?
- Так думать не надо. Послушайте, что говорил человек, улетевший среди последних:
«Все в мире совершается однажды. Миг бытия таинственно велик. Я вечно бучу умирать от жажды Поцеловать глазами каждый миг...»
- Тогда почему же вы хотите умереть?
- Я дала клятву любимому, что умру вместе с ним.
- Любимый! Клятва! Какая архаика! Что такое любовь?
- Не знаю.
- Как можно любить, не зная дефиниции любви!
- Любовь, когда приходит, в определениях не нуждается.
- А вы можете научить меня любви?
- Нет, не могу!
- Жаль. Быть может, любовь для нас - выход из тупика.
- Найдите человека, и он вас научит.
- Найти? Человека? Прекрасная идея! За такую идею мы сделаем все, что вы попросите!
- Демонтируйте меня!
- Хорошо, я созову Совет!..
Линда повернулась к выходу, и тут в залу вбежал шаровидный шестиног.
- Я пришел тебя низложить! - объявил он.
- А разве мой срок истек?
- Уже пятнадцать секунд назад.
- Ну что ж! Передаю тебе свой пост и свою власть! Верховный чиновник огорченно замычал. Линда с любопытством глядела.
Шестиног встал на освободившееся место у стены и почесал одной ногой затылок.
- Не знаю, что делать! - сказал он. - Или отвык, или просто надоела мне эта канитель!
- Дело твое! У меня появилась было идея, да теперь не мой срок!
- У тебя идея? Так, может, мне подождать еще срок? Или вот что!
Давай управлять вместе! Враждовать - старо. Попробуем подружиться!
- Говоришь умно. Ну, а что сотворим для начала?
- Созовем Совет...
Вечером собрался Совет. Колесники и шестиноги стояли раздельно. Речь держал верховный чиновник:
- Друзья! Да-да, друзья! Отныне мы приказываем вам подружиться!
Мы пойдем вперед сообща! Но прежде нужно разрешить небольшую задачу: демонтировать старого робота Линду.
Толпа загудела. Шестиноги и колесники перемешались.
- Вам слово, Металловед! Шестиног-металловед важно выступил вперед:
- Я храню в долговременной памяти двадцать тысяч спектров различных сплавов. Но чтобы иметь спектр корпуса Линды, нужен хотя бы захудалый спектрограф.
- Вам слово, Механик!
- У меня есть схема спектрографа. Но необходимы детали.
- Вам слово, Кладовщик!
- Я снабжу их всем, что попросят.
- Ну что ж, начинайте работу, друзья!
И работа закипела. Город словно пробудился. Шестиноги и колесники здоровались на улицах, громко спорили, обсуждая очередные проблемы, смеялись.
Выросли новые лаборатории, изучение организма Линды подтолкнуло к созданию сравнительной анатомии роботов.
Жители города жадно заинтересовались прошлым. Что было, когда нас не было? А человек был всегда? Как он выглядит? Кто его создал? А если он появился сам; то, может, и мы возникли самостоятельно?
Линда существовала, словно захваченная стремительной лавиной. Недели неслись, неслись, и скорость их кружила голову. Безмятежные годы с ее добрым Гленом вспоминались, как сон, как видения иного мира.
Она возглавляла три комитета по изучению самой себя и четыре клуба, состояла в почетных членах двух академий.
Каждый ее блок, любая схема копировались в десятках экземпляров, испытывались на стендах. На городском полигоне воссоздавался ее облик, сверкающий молодостью красок.
Попутно, без грома и треска, изобрели Перезапись. Тут же родилась идея Единой Формы. На площадях закипели жаркие митинги. В кулуарах ратовали за умеренные изменения. Но большинство роботов порешили взять за идеал Фигуру Линды и, тем самым, человека.
Линде устроили сюрприз. Нашли могилу Глена, вынули останки и перезаписали его программы, подпрограммы, сверхпрограммы и характеристики нейронных цепей на новенького робота.
Линда увидела Глена. Живого. Полного юмора и силы.
Глен увидел жену. Красивую. Свежую. Стройную.
Оба удивились юности, осенившей их.
Вслед за другими они отправились в космос на поиски человека. А их старые тела были погребены одно возле другого.
Так что свою клятву - жить и умереть вместе - они сдержали.