Литературный журнал
www.YoungCreat.ru

№ 1 (6) Январь 2004

Степан Кабанов (18 лет)

КОСМИЧЕСКИЕ СКАЗКИ

КОЛОБОК

Жили-были дед Всевед и бабка Миролюбка. Жили-поживали, во тьме существовали.
Тьма вокруг них была не простая. Не такая, как нынче. Тьма вокруг них была первобытная...
Изливались в нее мысли дедовы да любовь бабкина. Изливались, оживали и оставались во тьме.
Жалко было деду плодов своего разума. Жалко было бабке плодов своего сердца.
Хотелось их увидеть, помочь им возрасти, приголубить их.
Но единственное, что могли они, - знать, что их плоды существуют...
Долго ли - коротко ли...
- Слышь, бабка! - озадачился как-то дед Всевед. - А ведь мы не одни с тобой!..
- Да как же не одни-то! - вскинулась бабка. - Что ты балаболишь-то?..
- Я первый стал быть! - рассудил дед. - Ты вторая, поскольку из меня родилась! А третий элемент Бытия - вот она, Тьма!..
- Да рази ж она живая?
- Живая, бабка, живая! Может, она живее нас с тобой! Может, еще до нас была! Может, меня породила...
- Ой, лышенько, страсти-то какие! Чего ж теперь будет?
- А то и будет, что с ней нужно воевать!
- Все бы тебе махаться, Аника-воин! Ты бы с ней посидел рядком да поговорил ладком!
- Попробую! - сказал дед. И замолчал...
Долго ли - коротко ли...
- Что же ты? - спросила бабка.
- Я придумал хитрость! - прошептал дед, и даже во Тьме было видно, как поблескивают его гляделки.
- Какую? - спросила бабка уважительно.
- А вот такую!.. - сказал дед...
И после этого долго что-то нашептывал бабке, а та тихонько ахала да хихикала.
Долго ли - коротко ли... После сонной паузы, которую сами не заметили, перешли дед с бабкой от слов к делу.
Дед стал усиленно думать. Думает-думает, и вдруг - щелк! - мысль появляется...
Раньше-то как?.. Раньше она, дедова мысль, тут же всасывалась во Тьму. Деду хоть и жалко было ее отпускать, да что поделаешь!..
А теперь - не так! Теперь все по-другому! К старому возврата нет!..
Едва выщелкнется из деда мысль, как оба - и дед, и бабка - на нее кидаются, будто кот и кошка на мышь...
Кто первый схватит, тот и уминает ее, сердешную, сгибает, свертывает, утаптывает...
А она, мысль-то, бьется-колотится, как рыба на берегу. Неохота, вишь ты, ей сворачиваться!
Побьется-побьется, да куда денешься! Ведь дед и бабка сильнее!
Вот так - мысль на мысль, одна к другой - накопился целый ком, круглый да гладкий.
- Аи да колобок! - радуется дед.
- Аи да колобочек! - вторит ему бабка.
- Материальный! - гордится дед.
- Плотненький! - вторит ему бабка.
А колобок лежит да слушает. Да раздувается от похвал родительских еще больше.
Долго ли - коротко ли...
Мало стало колобку... Пресны показались дедкины да бабкины слова...
Решил он, что Тьма его оценит лучше.
И сбежал, поскольку кривизна пространства под ним изменилась, прогнулась, и получилась этакая покатая горушка.
Вот катится он, катится... И вдруг навстречу ему чудина-юдина... Тьмака о семи рогах, о семи хвостах...
- Я тебя съем! - рычит чудина-юдина.
- А вот и не съешь! - хохочет колобок. - Слабо тебе, уродина!.. Тьмака на него - прыг! Всеми семью рогами нацелилась, всеми семью хвостами хлещет.
А колобок - нырк. И провалился в подпространство. По-научному это называется, - осуществил нуль-переход.
Тьмака бесится. Тьму роет-перекапывает, хлещет-полосует... Клочья летят во все стороны... Ошметочки, куски, полосочки...
Ветры от Тьмакиного буйства рождаются, Тьму переворашивают...
Вздрагивает Тьма. Где-то жмется-уплотняется. Где-то рвется-разрыхляется...
А колобок - прыг-скок - вынырнул из подпространства и покатился дальше.
Вот катится он катится... И вдруг навстречу ему Темник - стогла-зый да стозубый. Из каждого глаза - черный свет струится. Из каждого зуба черный яд каплет...
- Я тебя съем! - рычит Темник.
- А вот и не съешь! - хохочет колобок. - Слабо тебе, уродина!.. Темник пасть разинул - щелк да щелк!.. Нет колобка! Упрятался в
подпространстве, - поди его оттуда выскреби!..
Темник бесится. Темные лучи брызжут из каждого глаза, Тьму прожигают, делают в ней дыры, колодцы, каналы. Острые зубы Тьму прокусывают, рвут, кромсают. В ярости Темник жрет кусками оторванную да откусанную Тьму, давится, кряхтит. Все ему кажется, что со Тьмой вместе он проглотит и ненавистного насмешника.
Жрет он Тьму и распухает, раздувается, того и гляди лопнет...
А колобок прыг-скок. Из подпространства выскочил да катится себе дальше.
Вот катится он катится... И вдруг навстречу ему Тьмица, извилистая, хитрая тонкая, сама в себя закрученная.
Вьется она вокруг колобка так, что и не прикасается к нему, но пройти ему не дает.
- Можно ли тебя съесть, малыш? - мурлыкает она насмешливо.
- Где уж тебе, уродине! - отвечает колобок, но неуверенность слышна в его голосе. Какая-то Тьмица не такая! Не похожая на других чудищ! Ласковая слишком! Неохота на такую злиться! Неохота от такой убегать!
- Спой мне про деда с бабкой! - мурлычет она.
- Хорошо! - говорит колобок. Никакого подвоха ему в этой просьбе не слышится. Какой тут может быть подвох!..
- Где нужен Свет, где Тьмы редеет шубка, - там дед Всевед и бабка Миролюбка! - бодро начинает колобок.
- Постой-ка! - перебивает его Тьмица. - Ты так хорош! Разреши мне тебя поцеловать! А потом ты продолжишь!
- Ну давай!.. - говорит колобок с сомнением и начинает дрожать. Хоть и ласкова Тьмица, а все-таки чудище!..
Тьмица приближает к нему свой ротовой конец. И вдруг хохочет ему в лицо - мерзко и дерзко.
Колобок пытается отпрянуть и пуститься в бега.
Да куда уж там! Откуда ни возьмись, бездонная воронка открывается вдруг на ротовом конце. И колобок, вереща от страха, в ту воронку летит. И кажется ему, что все кончено. Обманула-таки хитрая Тьмица его своей добротой...
Но напрасно ему так кажется. Потому что воля деда Всеведа и бабки Миролюбки, свернувшая колобок в его нынешнюю форму, остается снаружи Тьмицы.
Колобок же освобожденный от формообразующих пут, мигом превращается в то, чем был изначально. В чистую, ничем не замутненную мысль деда Всеведа.
И мысль эта такова: «Да будет Свет!..»
Любой мысли, чтобы родиться, надо погибнуть самой по себе, в кого-то войдя. И уж затем - через того, в кого вошла, - явить себя миру...
Мысль деда Всеведа преобразилась в Свет. И первым делом сожгла Тьмицу со всеми ее извивами.
А затем огоньки затеплились на всем пути, по которому прошел колобок. В каждой точке, куда воткнулся рог Тьмаки, куда ударил ее хвост. В каждой точке, на какую глянул глаз Темника, в какую вонзился его зуб.
Россыпи светов засияли во Тьме. И возле каждого Света скапливались клочья, обрывки, кусочки Тьмы. И слипались, склеивались, сминались в плотные шаровидные формы, которые отныне назывались планетами...
- Хорошо-то как!.. - любуясь, проговорил дед Всевед.
- Благодать!.. - умиленно вздохнув, поддакнула бабка Миролюбка...

КРАСНАЯ ШАПОЧКА

Я лечу... Перемещаюсь вне Времени и Пространства... Мириады звезд пересыпаются искристой пылью вокруг меня...
Я успеваю заметить каждую... Успеваю почувствовать Жизнь, если таковая имеется... Успеваю понять, в какой стадии эта Жизнь, и каков ее статус...
У каждой Жизни три стадии: взлет, путь, падение. У каждой два статуса - бытийность и небытийность...
Путь любой Жизни завершается, когда на ее пути возникает Она, -Красная Шапочка... Если она появилась, пиши пропало. Впереди только падение...
Что она такое?.. Родилась ли спонтанно, или кто-то ее создал?.. Сама она по себе, или чья-то злая воля ее целенаправленно ведет?..
Имя ее - Гибель... Она - разрушительница... Облик ее неизвестен...
Она появляется в Точке Узловой Бифуркации. И уничтожает человека, в котором Точка Узловой Бифуркации воплощена. Уничтожает носителя этой точки...
И только в момент уничтожения, в момент своего торжества она проявляется видимо.
Нечто, подобное атомному взрыву, изваянному из какого-то сверхценного хрусталя...
Лишь на миг!...
И взрыв этот хрустальный увенчан облаком ярко блещущей алой плазмы...
Мне нужно Шапочку найти. Догнать ее и уничтожить.
Кто я такой?..
У меня много имен. В разных вселенных разные формы жизни называют меня по-разному. Но смысл всех этих имен собственных один. Они величают меня как Бога-Спасителя.
Когда надвинется Конец Мира, говорят они, явится Бог-Спаситель и воплотится в Избранника. И не даст совершится Погибели...
Я так и делаю. Я пытаюсь явиться и воплотиться. Я чувствую те слабины в мироздании, которым грозит беда.
Но она, Красная Шапочка, опережает меня почти всмегда...
Я лечу... Я стремителен... Я вижу, как в Белых вселенных, бесплотные, сверкают и звенят тамошние тамошние сущности... Я вижу, как в Черных вселенных шевелятся тяжелые, скользкие, страшные... Я вижу, как в Промежуточных вселенных живут в полутени торопливые, хрупкие однодневки...
Где ты, гадкая хаотида?.. Ответь, проявись, прими бой!..
Не отвечает!.. Не снисходит до моих призывов!..
Однажды я успел вовремя. Жругры блисковали, отгородившись друг от друга мнимоявленностью. Пра-жругр, ради которого все совершалось, готов был распракситься. Но Красная Шапочка явилась и скрепляла его своими торсионными полями.
Я ее не видел. Я ощущал только эти ее поля.
Но когда я применил антиторсию, и торжествующий пра-жругр, победоносно лямкая, все-таки распраксился, она явилась на миг, эта неуловимая Красная...
Блеснуло нечто извито-вывернутое и хрустально-звончатое, и красного плазменного колпака, знака победы, не было в этот раз...
И у свиссов я тоже не опоздал. Хотя и можно было подумать, что катастрофа неминуема. Ведь Красная Шапочка уже поглотила того свисса, в котором воплотилась Точка Узловой Бифуркации. Уже горел ее алый венец...
Но я подоспел. Я появился вовремя. Я породил Змею Хаоса, и та принялась втягивать в себя Красную Шапочку.
Спастись можно было только выплюнув свисса и нырнув вовнутрь себя. Что Красная моментально и сделала, показав, что отнюдь не глупа.
Бедный свисс был еле жив. Но я накачал его тахионами, - любимым свиссовым лакомством, - и свисс повеселел, разверестелился...
Я же бросился в погоню. В вечную свою погоню за вечно неуловимой противницей...
И я нагнал ее на самой нелепой планете, какую можно вообразить. Она состояла из отвратительной вырожденной материи, как, впрочем, и вся тамошняя вселенная.
Убогая энергетика местных форм складывалась из взаимного пожирания друг друга.
Красная воплотилась в совсем крошечную форму жизни, которая называлась «девочкой». Я был вынужден занять другую форму жизни, у которой шерсть была не только на голове, и называлась «шкурой».
Точка же Узловой Бифуркации воплощена была в прелестном морщинистом создании, напоминающем пятимерную фантомиду. Создание называлось «бабушкой» и сразу мне понравилось.
Коварная Красная надела на свою головку матерчатый наконечник такого цвета, каковой красным считается аборигенами. Ее мерзкий замысел состоял в том, чтобы отравить особь «бабушку» самодельными формами, которые называются «пирожками».
Я успел за пять минут до нее. Я попросил особь «бабушку» спрятаться, что та с охотой и сделала. Затем я занял ее место и, выждав момент, сожрал Красную Шапочку вместе со всеми ее злодейскими замыслами...
Потом мы жили с бабушкой долго и счастливо.
Прелестная история, не правда ли?..

* * *
О как я одинок!.. А надо мною
Бесчисленные тени бесчисленных миров,
И все они тоскуют обо мне.

Я одинок подобно морю.
Что ему любить?
Чего бояться?
К чему стремиться?
Все так мимолетно!..

Смысл человека - только в человеке.
Но люди недоступны, словно звезды,
И человечность очень непроста.

Земля зовет бежать на четвереньках.
Но надо жить, и сочинять стихи,
И заглушать в себе желанья зверя.
Тигриный рев, шипение змеи
В душе мы носим, будто бы в темнице.
Душа моя! Будь крепкою тюрьмой!

О как я одинок! Среди толпы
Лечу я неопознанной кометой
И согреваюсь теплотой светил,
Которые встречаются на миг,
Или навеки... Господи, прости!..

* * *
Звезды, что горят вовне
И зимой, и летом,
Светят также и во мне
Своим тихим светом.

Я куда-нибудь бегу -
В споры и в дозоры -
И цветут в моём мозгу
Звёздные узоры.

Звезды в сердце и в крови
Я в себе приметил.
Говорят они: живи!
Говорят: будь светел!..