Александр Дылев (10 класс, г. Троицк, Московская обл.)

СУДЬБА ТАКАЯ

Китайский будильник с почти обесцветившимся узором отказался выключиться с первого раза, сразу после удара рукой, и омерзительно пищал еще несколько секунд, пока, наконец, его не настигла судьба всех более-менее исправно работающих и громких противных будильников - той же рукой, только в несколько раз сильнее, он был сброшен на пол и от обиды и унижения гордо замолчал. Самое страшное, что может случиться рано утром в погожий день, когда так мило отдыхается...
Рука, сбросившая будильник; медленно, по инерции, не подвластная контролю мозга, а ведомая одним только; желанием удобно повернуться и еще хоть чуть-чуть полежать без движения свесилась с края кровати и беспомощно повисла. Как не принадлежащий телу орган, как что-то неживое. Если бы у нее были глаза, то они бы еще нескоро, наверное, открылись. Прошло еще минуты три. прежде чем будильник попытался издать какие-то звуки, но, видимо, повредив голосовые связки, или что-нибудь еще, что у будильников отвечает за произношение звуков, ничего толкового выдать не смог и только лишь хрипло еле слышно пропищал. И не долго - даже на несколько секунд сил не хватило. Из-под тощей простыни показалась нога. Волосатая, не менее тощая и очень одинокая. В смысле, вторая неподвижно лежала под простыней. А не. В сторону к окну потянулись сразу обе руки - не такие жутко тощие, но не менее волосатые и достаточно длинные. Существо под простыней потягивалось, да так, что кости неожиданно затрещали разом по всем швам.
Вообще, существо очень сильно походило на человека. Оно даже им и оказалось. Ну. как минимум неандертальцем или питекантропом. Странно, да?
Человек где-то на четверть освободился из-под простыни. И замер, как древний-древний инвалид, совершивший восхождение на второй этаж и едва дышащий после подъема. Но он не отдыхал. Он думал. С утра морщить лоб и напрягать мозги, едва только проснувшись - совсем не кисету. Точнее, не к времени. Значит, или сегодня надо потрудиться, или вчера было весело. Нет, все равно что-то не то... вроде как на работе ничего жутко серьезного и требующего загрузки с самого утра не предвещается, и шеф не орет в трубку благим (да и не очень) матом. И отмечать вчера было нечего. Даже еженедельные выходные которые уже традиционно стали праздником двадцати четырех часов отдыха от работы, -вроде еще не наступили...
Значит, что? Надо ещё по сильнее подумать, еще наморщить лоб так, чтоб брови отвисли до самых глаз.
А не-ет! Все таки вчера был праздник. В своем роде, конечно. Собственно говоря, не праздник, а дезорганизованное и собранное на скорую руку и горячую голову мероприятие.
Для начала надо уточнить, какое вчера было число. Просто семнадцатого он обещал приехать,., а потом в телеграмме писал, что на два дня задерживается из-за оформления каких-то там документов. Вроде как обещание сдержал и опоздал ровно на названное время, то есть вчера было девятнадцатое!
Уже успехи. Рассуждаем дальше... по плану он должен был выехать рано утром и где-то до обеда делать непонятно что... после непонятно чего непонятно где он к вечеру должен был добраться до сюда и остаться на несколько часов.
Какие это могли быть часы! Какая приятная встреча: после нескольких лет разлуки ни письма, ни слова, даже друг о друге не вспоминали - встретились два приятеля, неутомимые институтские лоботрясы, чуть ли не лучшие друзья на всем курсе. Мозг туг же воспроизводит на свет давно забытые воспоминания и показывает их как вживую. Какое приятное ощущение! Надежда, что когда-то давно потерянные мечты вновь возродятся.
И сразу же представляется маленькая компания в маленькой комнатке, дружеские рукопожатия, радостные взгляды, короткие тосты с вечным "за встречу!", многочисленные восклицания "а помнишь, как!.," и теплая приятная атмосфера вокруг... А, в принципе, все почти так и было. С тостами и всем таким. Он доехал часов в шесть-семь, усталый и злобный, как черт, на раздолбае-уазике выпуска начата четвертой четверти двадцатого века, который, по его же словам, упорно отказывался ехать в течение довольно значительного промежутка времени. Нормальное цивильное мероприятие с употреблением алкогольных напитков в почти неограниченных количествах (ограниченных лишь только объемами желудков празднующих) и применением иных средств получения кайфа в еще более неограниченных количествах чуть не сорвалось по причине отсутствия площади, которую необходимо было выделить под проведение данного мероприятия.
То есть ужраться было негде. Каждый товарищ по стакану изобразил немного обиженную физиономию и достаточно уверенно выдавил из себя липу про невозможность устроить праздник встречи у него в квартире. Народ уже начал было потихоньку мрачнеть и думать о плохом, но положение спас водитель уазика. Он открыто заявил, что раз цивилизованно отпраздновать не удастся, то будем, как уже конченые алкоголики, убивать время в машине.
Не-а, ничего так вышло... средние сидения даже не пришлось вручную складывать или же изолировать из салона, чтоб все поместились и сидели лицом друг к другу - они сами сложились (правда, на это, наверное, не рассчитывали на заводе, когда собирали автомобиль), как только все туда завалились. И ровно как сложились! Прямо как стол... И все было... неплохо. Посидели минут пятнадцать, без настроения поговорили обо всем сразу, потом приняли, разговор уже пошел гораздо веселее и увереннее, и еще позже закончили с выпивкой.
Потом небольшая временно-памятная яма. Мозги не могут воспроизвести эти минуты. Или не минуты? Пофиг, зато потом все достаточно четко. Где-то в десять-пол-одиннадцатого развезло капитально. Несмотря на то, что алкоголь принимал не в жутких количествах, с достаточными перерывами и достаточным количеством закуски. Наверное, сказывались последствия не особо легкого рабочего дня, причем у всех участников празднования. И еще то, что было очень жарко, и народ слишком уж разогрелся перед заходом в машину, где и так было душно.
В общем, вскоре начали все засыпать. Медленно, нехотя, активно подбадривая себя и, прилагая усилия, раскрывая слипавшиеся веки. Но, не смотря на все попытки, к двенадцати ночи все бессильно повалились на сидения и мирно, как дети, сопели на весь уазик. Только от них, не как от детей, несло спиртом с примесью всевозможных иных вкусов, причем даже за пределами автомобиля. А он стоял прямо перед домом, на обратной его стороне, и уснувших тру-до/алкоголиков могли созерцать все более-менее цивилизованные и трезвые жители, выглядывая из окон. Но, по-видимому, культурные и почти что интеллигентные горожане даже не могли подумать, что человеки могут праздновать в машине, а потом же в ней и отсыпаться. Поэтому никто не увидел, что в уазике засело несколько подвыпивших мужчин среднего возраста. Только древняя-древняя, как динозавр, бабулька, шедшая непонятно откуда с буханкой черного хлеба в руках (вы правы, очень странное зрелище - пожилая женщина ночью с продуктами), из любопытства заглянула в автомобиль и, заметив неладное, злобно шипя сквозь дырки между четырьмя зубами, начала стучать в стекло двери, но, получив в ответ не менее злобную фразу, сразу притихла и, громко шоркая (как будто это очень взбесило народ в автомобиле), ушла восвояси.
Где-то в час ночи здоровенный пес-бродяга, подошедший к уазику по понятным причинам (ну что может делать собака с автомобилем?!), перепугался и резво убежал, даже не подав голос, так как встретил на своем пути высокую шатающуюся фигуру, которая как-то умудрилась увидеть его в темноте, да еще и нагло расставить руки и дружелюбно заявить: "куда собрался, приятель?". То был водитель, который вылез из автомобиля по тем же самым причинам, что и напуганный пес. Кое-как он догадался посмотреть на часы и жутко выругался. Оперативно, насколько это можно было, разбудил товарищей, несмотря на яростное сопротивление с их стороны, преодолевая сильное желание дать всем без разбора в рыло, он нашел в себе силы собраться и достаточно четко и внятно для его состояния объяснил, что прямо сейчас необходимо расходиться по домам, так как утром он уже должен быть в городе Н... Так нагло и бесцеремонно разбуженный народ немного побушевал, но замолчал, представив, как в таком состоянии товарищ в одиночку будет пилить до этого города. В результате совместных умственных усилий была рождена чуть ли не гениальная на тот момент мысль - дойти до чьей-нибудь квартиры и оттуда позвонить очередному другу, только более-менее трезвому, чтоб он проявил сочувствие и помог товарищу вылезти без серьезных потерь из сложившейся ситуации. И. естественно, дошли до его квартиры. Долго, правда, шли, но не ошиблись. Водитель с третьего раза правильно набрал номер, и, выслушивая жуткие ругательства, доносящиеся с невероятной быстротой из трубки, кое-как объяснил ситуацию. И, наверное, все-таки разбудил в товарище на том конце провода что-то, способное к сочувствию, потому что после разговора он, облегченно вздохнув, опустился на стул с довольной мордой лица. А вскоре ушел, как только с улицы донесся гул автомобиля. И вместе с ним разбрелись по домам остальные товарищи, и все стало тихо, мрачно и как-то некрасиво... Он немного подтянулся и присел, оперся локтями на подушку, да так, что кровать, не ожидав такого резкого перемещения отнюдь не маленькой массы, жутко заскрипела всеми своими нолуржавыми пружинами. Из под нее, сердито завывая, быстро вылез черный кот, не особо упитанный, но и не худой, зато с длиннющей шерстью и нервно дергающимся у спины хвостом. Он отошел в сторону и присел у шкафа, недовольно глядя на хозяина. Но, поняв, что от того добиться хоть какой-нибудь адекватной реакции, сопровождаемой затем, например, принесением какого-нибудь почти несъедобного "Вискаса", зевнул и неспешно ушел в кухню. Вскоре оттуда донесся глухой стук и через несколько секунд довольное урчание.
Поганый пушистый дармоед, опять что-нибудь разбил, сломал, пролил еще что-нибудь натворил!..
Так, с тем. что было вчера, разобрались, но только все равно не го что-то получается, как-то странно. Выпили мало, не поздно, но развезло так сильно, что все, обессилев, полегли. И до сих пор какая-то неясность в голове, как будто упивались вусмерть. Разморило, скорее всего. Вчера за двадцать пять было, даже под вечер ветерка не намечалось и особо прохладнее не стало. Особенно в машине, где хоть были открыты окна и двери, но все равно пари-ловка нехилая была. Ладно, замяли. Хотя, все, конечно, была халтура, совсем не в идеале.
С кухни донесся тихий скрип. Кот открыл дверь, за который находились стратегические запасы продовольствия? Ну да. Он не до такой степени разумный. Хотя... сколько раз умудрялся тягать из холодильника незаметно для хозяина всякую жратву. А йотом слишком подозрительно кривил морду от миски с "Вискасом". Холодильник периодически отказывался нормально закрываться и тогда чуть прихлопывал дверь, совсем слабо, так, что, даже не прилагая особых усилий, ее мог открыть и маленький ребенок. И кот научился ее открывать, после чего холодильник начинал таинственно худеть.
С кухни опять донесся звук. Более громкий и четкий, что-то явно упало. И. наверняка, тут же было сожрано котом. Еще звуки... а это уже не кот...
Это птицы! Пение птиц за окном. Резкие, но приятные крики. Вроде стрижи...
Он чуть привстал, положил задницу повыше и сильно вывернул шею, чтобы увидеть солнечный свет, мягко льющийся снаружи. Но не увидел - угол поворота головы оказался слишком маленьким. Тогда он секунду промедлил, вглядываясь в сторону кухни через грязное стекло приоткрытой двери, и быстро лег обратно, как будто бы за мгновненье обессилев.
Взгляд упал на потолок. Неплохо, относительно всего остального неплохо. Только в дальнем правом углу обои отсырели и потихоньку отклеиваются. В качестве виновного подозревается сосед этажом выше, немолодой дяденька, при встрече быстро опускающий глаза и неразборчиво бурчащий под нос непременное "здравствуйте". Не сознается, хитрый мерзкий старикашка, хотя ему не раз намекали на это.
Вроде остальное все нормально. Сами обои хороши... особенно если вспомнить, как-здорово было их клеить одному, когда еще ни с того ни с сего пошел дождь, и все это великолепие после двух дней напряженнейшей работы отвалилось вместе с кусками штукатурки.
Уникально, квартира на третьем этаже, но любые изменения погоды все равно на ней сказываются очень заметно. Потом клеили вместе с соседом, за бутылку он с охотой помог. Образно говоря помог.
Но не все так хорошо, как могло быть. В прошлом году, когда над окнами появился новый карниз (еще одно украшение квартиры... наверное, последнее), кто-то как-то умудрился им же разбить люстру. Причем она сначала лишилась нескольких своих частей, а потом и вовсе упала, с грохотом разбросав свои собственные осколки по всей комнате. И сейчас люстра... представляет довольно жалкое зрелище. Надо будет поменять, а то совсем уж как-то примитивно: хорошие потолочные обои и дрянная люстра под ними.
Он повернулся на бок с совершенно тупым выражением морды лица, положив щеку на вытянутую и висящую на воздухе руку. Глаза, едва пробивающиеся сквозь полузакрытые веки, уставились на будильник, беспомощно валявшийся на паркетном полу, где самые жуткие его части были прикрыты ковриками и паласами. Все-таки, для чего он звонил? Может, просто не был отключен по ошибке? Нет, вряд ли. Но тогда не мог же он звенеть просто так, безо всякой цели, значит, должна быть причина. И довольно весомая: желание спать явно перебивает все остальные желания, следовательно, еще рано. А зачем люди рано встают?
Он почувствовал, что сейчас вздрогнет, но он лишь только замер и на несколько секунд задержал дыхание. Даже стрижи за окном притихли. Из кухни вышел кот. продвинулся на пару сантиметров и в полнейшем обалдении посмотрел на хозяина. Понял, что сейчас типичное его состояние, которое можно описать не прибегая к сложным научным терминам, объясненное несколькими понятными каждому словами: "ой, блин!". Кот уже привык. Он даже не удивился, потому что часто видел такую физиономию. В такие моменты он старался не попадаться лишний раз на глаза хозяину, чтобы не вызвать у того не совсем адекватную реакцию. И поэтому дернул хвостом и ушел в неизвестном направлении, не рискуя приближаться к кровати.
Сон сняло так быстро, что он даже не успел почувствовать, как закрытые глаза становятся живыми и блестящими. И очень тревожными. Мышцы сами среагировали, не дожидаясь, пока мозг подаст им необходимые команды, и заставили передние конечности быстро сбросить легкое одеяло, тело - принять вертикальное положение, а задние конечности - оперативно надеть тапки. Он вскочил, оглядел квартиру полубезумным взглядом, поднял с пола будильник, как ни странно, еще работающий и взглянул на время.
Боже мой, семь часов! Да ведь... он не закончил мысль, да и смысла не было. Точнее, не было времени. Стуча свисающими с тапок пятками по паркету и коврам, он схватил со стула мятые джинсы, остававшиеся там еще со времен ночного празднования, но, увидев, что они местами приняли неестественный цвет (вчера же прислонился к машине всем собой, когда особенно шатало), злобно отбросил их, полез в шкаф, не замечая нервно отбегающего кота, давно не видевшего такой спешки со стороны хозяина. Из шкафа были достаны еще одни джинсы, но тут же оказались забракованными и брошенными обратно. Пришлось остановиться на брюках. На чистых, выглаженных брюках без единой пылинки. В таких выглаженных и чистых, что в них просто стыдно показаться на улице. Лето, тепло, солнце, все в шортах и в майках, в одежде, свободно развевающейся на воздухе. И тут выходит существо в брюках и. не дай бог, в рубашке, или же, на совсем худой конец, в пиджаке с галстуком. Ой, прямо страшно делается.
Джинсы полетели в стиральную машину вместе с такой же грязной рубашкой. Он в одних трусах, натягивая майку, начал чистить зубы. От волнения рука двигалась нечетко, и вокруг желтых зубов, иод носом, на краях щек и подбородке осталась белая паста. Он, не переставая с поразительной быстротой двигать щеткой, уставился на себя в зеркало. Не очень-то и страшно, в принципе...
Как только он зашел на кухню, со вполне мирной целью - выпить кофе, чтоб побыстрее проснуться и стать еще активнее -открыл дверь, тут же со скрипом и последующим стуком врезавшуюся в стену (к слову, там уже порядочная вмятина от ручки, а на ней самой стерто покрытие под золото), как пнул большим пальцем левой ноги банку, потерял равновесие, от боли и неожиданности сделал шаг вперед, замечая, что тапок с другой ноги улетает куда-то дальше, и смело, уверенно шагнул в разлитую на полу лужу холодной воды. И с неподдельным отвращением смотрел еще несколько секунд, как брызги по окружности разлетаются и еще сильнее заливают окружающее пространство.
Это все появилось на полу спустя какую-то миллисекунду после того глухого звука. Все верно: банка лежит на ковре целая, даже без трещинок.
По идее, следующим шагом должно стать частичное (к счастью, не полное до згою еще не дожили) опустошение холодильника. Он медленно подошел к нему, стараясь ступать утонувшей ногой как можно аккуратнее, чтобы весь пол не оказался в воде, чуть нагнулся, но тут же с улыбкой отошел к столу. Дверь плотно закрыта, сегодня коту вряд ли удастся что-то стянуть. Интересно, как он вообще воспринимает сей факт, что периодически плотность закрытия двери меняется. Хотя, наверняка, любопытство и желание узнать причину такого явления тут же сменилось чистым гастрономическим интересом, когда он узнал положительные стороны приоткрытой двери.
Он забыл про кота, на счастье того, пока дрожащими руками насыпал в чашку кофе из банки и сахар, но, когда потянулся за чайником, увидел лужу на полу и вереницу мокрых следов, идущих от лужи к холодильнику и столу. Тут же проснулось чувство обиды и обязательная последующая злость. Он присел на резко скрипнувший стул, под его тяжестью шатающийся, как тонкий прутик под вороной, не выпуская чайника из руки, и прикинул, как бы лучше дать понять коту, где его место. Уже далеко не первый раз происходят такие случаи, кот совсем в последнее время от рук отбился. Раньше был более менее спокойным и поведением не отличался, а сейчас уже постепенно делается почти что нетерпимым. Не прибегая к особо жестоким методам физического насилия и в то же время чтоб четко и ясно объяснить ему все, что сейчас крутится в голове. Только в более цензурном виде, конечно.
Что-то не так... да нет, с котом все в порядке. Пока. Его лицо на мгновенье приняло задумчивый вид (в этот редкий момент он был очень похож на нормального человека). Первое: мало времени. Второе... он так же задумчиво повернул голову на большой блестящий металлом чайник, в двух местах неестественно вогнутый вовнутрь. Холодная вода. Со вчерашнего дня, к тому же ее совсем мало, может быть даже не хватит на одну чашку.
Пить холодный кофе - это что-то новое. Он сердито дернул губой, но все-таки не стал кипятить свежую воду, слишком уж времени было мало. Ждать к тому же, пока он остынет... зато он вкусил ни с чем не сравнимый холодный кофе с еще не опустившимся на дно осадком из-за жуткой накипи на внутренней поверхности чай-. ника. Взбодрило, однако...
Десять минут прошло с тех пор, как он вскочил с постели. Кот еще жив и совершенно, видимо, не раскаивается в совершенном и справедливо где-то скрывается. Он вышел из ванны с тряпкой в руках, дошел до кухни и сел на корточки, с недовольным лицом вытирая разлитую воду и поднимая банку, после удара ногой откатившуюся к стене под окном. <...>
Из коридора послышалось методичное шуршание, и кот, быстро сообразив, что ему теперь мало что грозит, отправился туда. Стоя у двери, он нервно завязывал шнурки, резко их затягивая, и что-то неразборчиво шептал. Кот подошел на достаточно близкое расстояние, но, конечно, все равно безопасное для него, и сел около стены, с поддельным любопытством посматривая на хозяина. Он уже накидывал куртку, неестественным образом изгибаясь, освобождая сразу обе руки, и одновременно открывал дверь. Шнурки на одном ботинке так и не завязал. Кот вздохнул, развернулся и под быстро затихающее бурчание отправился в комнату. Потом весь день будет очень неприятным. Весь день лучше не попадаться на глаза и стараться вообще как можно меньше напоминать о собственном существовании, иначе можно стать объектом вымещения зла. И все-таки когда-нибудь все это закончится. Только неизвестно, с каким счетом и в чью пользу... кот запрыгнул на неубранную кровать, свернулся в клубок и заснул.
Дрянной жигуленок отказывался заводиться, кряхтел, трясся и жутко гудел прохудившимся движком; он не мог этого стерпеть и злобно пытался заставить машину работать, прибегая даже к таким средствам, которые уж точно автомобилю были совершенно безразличны: например, физическое насилие в виде ударов ногой по разным частям машины. Причем, Жигулям от этого ровным счетом ничего не делалось, а нога совсем наоборот начинала болеть. Вообще, внаглую гудеть под окнами в семь часов - не самое удачное занятие. На ежедневное "завел-поехал" жители уже не обращают внимание, так как слишком много народу оставляют свои автомобили прямо под домом. Но так долго мучить самого себя, машину и жителей было весьма неделикатно.
И вот сегодня он опять, вдыхая пары бензина, в самом отвратительном настроении тщетно пытался завести машину. Уход за Жигулями был нормальный, авто не подавало ранее никаких особенных признаков неработоспособности, и непонятно было, чего это оно вдруг не захотело везти страдальца на работу. Зато гудело как... видимо, восхищаясь прямо-таки божественным звуком, в окне показалась старушка, та самая, что проходила ночью около уазика со спящими внутри народом, и жутко заорала громче самого автомобиля (впоследствии он никак не мог понять, кто же все-таки разбудил большую часть дома - он со своей машиной или злобная старушка). Буркнув что-то непонятное даже ему самому, он тут же забыл про нее, услышав грохот закрывающегося окна. Именно грохот - со звоном дребезжащего стекла. Этого вполне хватило, чтобы пробудились остальные и решили, что во всем виноват именно он. Но ему было как-то все равно, и высовывавшихся из окон голов он попросту не замечал, а то был бы еще более зол. Но на этом все не закончилось: бабка, прождав некоторое время, для него пролетевшее незаметно, не дождалась видимого (точнее, слышимого) результата и. поняв, что с четвертого этажа ее крики ничего не дают, решила спуститься вниз и уже на дуэльной дистанции объяснить, что в такое время делать нельзя, а что можно. Он даже вздрогнул, когда дверь в подъезде скрипнула и неожиданно громко хлопнула, выпуская на утренний еще прохладный воздух недовольную старушку вместе с кучей отрицательных эмоций. Еще не сойдя с последней ступеньки, она испускала жутковатые фразы, относившиеся как к попавшему под горячую руку нему, так и ко всем остальным владельцам автомобилей, в тот момент ни в чем не виноватым. Слова летели на воздух вместе со старческим хрипом и постепенно переходили чуть ли не в визг, из-за которого, если слушать пару минут, начинает болеть голова. Он выпучил глаза, в очередной раз влезая в салон машины, сжимая кулаки и чувствуя, что не выдержит еще хотя бы минуты жуткой нотации.
Старуха была послана. Как раз на пике возмущения, когда ее голос вознесся чуть ли не до небес, а его нервы все-таки сломались, была произнесена небольшая, но сильная речь.
Немного грубая, но бабку не это ошеломило. Движок Жигулей тоже не вынес напряжения, пару раз рыкнул на прощание и затих, и в тот самый момент внезапно наступившей тишины старуха оказалась посланной. И пошла. Правда, не туда, куда ей предназначалась дорога по его мнению, а домой, сердито топая и все так же злобно бурча что-то под нос. Ну хоть ушла...
Он от бессилия на несколько секунд практически безжизненно откинулся на сиденье, закрыл глаза и тяжело вздохнул. Есть еще автобус, но уже практически нет времени. Не самая приятная ситуация. Он медленно сполз с подголовника, поднимая руки вверх и бессмысленно прощупывая потолок. Если он все-таки не успеет, что скорее всего и случится, то получится, что это уже второй прогул за вторую неделю. Уволить не уволят, но станут держать на коротком поводке, а, может быть, еще и отпуск сократят для полного счастья. Или зарплату все ту же пару раз уменьшат. Начальство строгое, такие проколы для него очень серьезны. Особенно, если нет действительно уважительной причины. Угораздило, блин...
Он вскочил и было быстро пошел к дому, чтобы взять какие-нибудь инструменты, но сообразил, что это бесполезно, махнул рукой и пошел в сторону остановки, решив доехать на автобусе. Путь был недолгий, к тому же он практически бежал, так что время все-таки оставалось в запасе. Если б еще автобус ехал побыстрее...
Обычно самая оживленная и многолюдная улица города пустела и была совершенно тихой. Под яркими рекламными щитами не проходили десятки человек в минуту, и их голоса не были слышны за значительные расстояния. В тени от зданий было прохладно, но все равно ощущалась будущая жара. Дороги были достаточно чистыми - буквально минуту назад с улиц ушли последние дворники, смахнувшие пыль и убравшие мусор, в результате чего человеческий глаз видел чистоту и порядок. Автомобильные дороги оказались мокрыми - от уборочных машин. Вдоль всей улицы росли ровненькие одинаковые молодые деревца, столь красивые и аккуратные, что он непременно представил, как бы преобразился пустырь перед его домом, если там посадили бы такие деревья. Не посадят...
До остановки оставалось несколько метров, когда из находившегося рядом с ней магазина вышел, неуверенно покачиваясь, мужик грубоватого вида в грязной и невероятно старой кожаной куртке и изодранных джинсах. Глоток свежего воздуха так сильно на него подействовал, что он, выпучив глаза, медленно обвел все окружающее пространство взглядом и. видимо, решив, что оно великолепно, радостно взмахнул рукой и смело направился зигзагами в известном только ему направлении. Он шел, опустив глаза и толком не замечая ничего, и траектории его и пьяного мужика пересеклись. Причем алкаш только остановился, слегка пошатнулся и как ни в чем не бывало продолжил путь, а он от толчка с силой приложился спиной к дереву. В тот момент его глаза были, наверное, еще больше, чем у пьяного мужика пару минут назад. Он автоматически оттолкнулся и с разворота шибанул мужика по спине, отчего тот полетел прямо мордой в асфальт, обиженно мыча в полете. Он повернулся лицом к остановке, хотел возобновить шаг, но слегка недоуменно остановился: все, кто стоял на остановке - две пожилые женщины и худощавый пенсионер - с немым упреком в глазах смотрели прямо на него, как будто никакого пьяного мужика и не было, и во всем следует винить только его. Дед чуть заметно покачал головой и, сложив руки за спину, развернулся лицом к остановке. Женщины вздохнули и тоже стали смотреть в другую сторону, посчитав его недостойным их внимания. А более полная дама после этого сказала менее полной что-то об угнетении современного общества.
Мужик уже поднялся, правда, с третьего раза, с разбитым носом и грязным лицом, покрытым пылью, но внешних повреждений не заметил и как ни в чем не бывало продолжил свой недалекий путь, оканчивавшийся, наверняка, где-нибудь в ближайшей канаве, когда из-за поворота, заранее предупреждая о своем приближении громким гулом, показался автобус. Вообще с недавних пор в такое время стало ходить два вида автобусов: новые, красивые и полноразмерные, заказанные специально из-за границы, где было много и сидений, и места для стояния; второй вид - старые маленькие "пазики", которые имели обыкновение набиваться народом под завязку, жутко медленно ехать и при всем этом нагревать салон до невозможного. Благо, что окна открывались, и хоть какая-то часть свежего воздуха доходила до разгоряченного народа. Иногда открывались. Он даже слегка опешил, когда заметил, что автобус чуть ли не трещит по швам от количества народа внутри. Народ старался забиться куда-нибудь подальше, где напор основной массы был не так велик, но из этого мало что получалось. Стоявшие у дверей ошибочно считали, что там им достанется меньше всех. Но на самом деле их так вжимало в двери, что, если б они открылись, то бедняги вылетели бы из автобуса, как пробка из бутылки шампанского. Вообще оставалось только на крышу залезть - так много было пассажиров. Он поначалу не мог понять, чем вызвана столь ранняя всеобщая миграция, но потом вспомнил, что как раз в этот день утром собирались открывать новый супермаркет, третий в городе, и все это должны были сопровождать конкурсами, выступлениями никому не известных артистов и всем прилагающимся к таким случаям. Поэтому все, кому не лень и кому не надо спешить на работу, побросали все дела и поскорее оккупировали свободные места в общественном транспорте, хотя прекрасно знали, что просто будут бестолково стоять под напором толпы, состоящей из таких же. как они. и созерцать скучное и еще более бестолковое действо. Он справедливо предположил и даже угадал, что в автобусе больше всего домохозяек, показывающихся на улице только в случае похода в магазин за продуктами или еще чем-нибудь. И поморщился, так как ему было совершенно наплевать на третий в городе супермаркет. Тем более, что один из них находился прямо за его домом, через небольшую лужайку, где совсем недавно стоял уазик, в котором мирно отдыхало несколько человек...
Автобус медленно остановился, обдавая всех стоящих на остановке жаром и одновременно распахивая двери. Из них тут же показались красные, покрытые потом морды с выпученными глазами и очень своеобразными выражениями на них же. Вскоре морды стояли у автобуса снаружи, обмахивая себя кто рукой, кто чем, выпуская на свет тех счастливцев, для которых эта остановка была конечной. Они выходили со счастливыми (хотя по-прежнему неестественного цвета и выражения) лицами, отпускали пару слов относительно поездки и практически сразу о ней забывали. Но количество вышедших приблизительно (плюс-минус одна штука человека) равнялась количеству прибывших, так что особенно легко не стало. Водитель, седой пожилой мужичок, поправил очки, ненароком взглянул в зеркало над лобовым стеклом, нахмурился, обернулся и. покачав головой и присвистнув, закрыл двери. Путь к отступлению, как говорится, был отрезан.
Большинство пассажиров, выходя из автобуса, как уже ранее упоминалось, все сразу забывали. Но он запомнил эту поездку надолго. Уже заходя в автобус, он чувствовал и был практически на все сто процентов уверен, что в такой толпе он просто стоять не сможет и в конце пути будет не таким, каким он ощущал себя до посадки в этот передвижной концентрационный лагерь. Как только в автобус зашли последние новомученники, и водитель, в очередной раз поправляя очки, всей ладонью нажал кнопку и закрыл двери, он тут же был затолкан в самый центр толпы под напором тех же новоприбывших. Его безжалостно продвигали вперед, пока он не уперся носом прямо в широчешгую спину достаточно обширного мужчины, занимающего всей своей тушей почти что весь проход. Спина мягко спружинила, и он должен был чуть отступить назад, не только от взаимодействия носа с необъятными просторами мужчины и возникшей в результате этого силы упругости, но и по причине быстро ироявившегося инстинкта самосохранения, так как обширный пассажир, которому, наверное, не каждый день всаживают нос в спину, мог не совсем адекватно среагировать, особенно под действием напряжения из-за жуткой поездки. Но он не смог отклониться, ни на шаг не отступил назад, так как просто было некуда. Но стоящий впереди ледокол ничего не заметил, и как стоял, так и продолжил стоять без движения, иногда покачиваясь и подрагивая в такт движению автобуса и разделяя салон на две части, попасть из одной из которых в другую было весьма и весьма проблематично.
Рано утром дорога была абсолютно свободной, машин практически не попадалось на пути, и он побоялся даже представить, как мог ехать, если б сейчас было не семь часов, а, скажем, где-нибудь под вечер, когда все возвращаются с работы. В такой толпе постоянные разгоны и торможения с секундными интервалами переносились бы очень тяжело. А так ему, в принципе, в какой-то степени повезло: он достаточно ловко обошел мужика, который непробиваемой стеной стоял в проходе, и смог найти неплохое место, где ему практически не мешал напор основной массы. Он даже вытянул руку вверх, чтобы просунуть ее за окно, но почувствовал пальцами лишь холодное стекло и слегка удивленно посмотрел наверх. Закрыто. И не отодвигается, потому что жутко старое и уже приведено в негодное состояние. Он оглядел остальные окна и заметил, что только одно впереди, у самой кабины открыто, но подойти к нему не представляется возможным. К тому же, из него уже торчали чьи-то руки, словно хватая свежий воздух, так что место было уже занято.
Быстрей бы остановка... каждый, кто сидел/стоял или же просто был сплющен окружающими и сам не мог определить, в каком положении находится, жаждал хоть чуть-чуть прохлады и ветерка. Автобус двигался небыстро, может быть даже из-за толпы в нем. но жутко гудел, а двигатель до невозможного нагревал салон. У полного мужчины покраснели даже складки на шее, а на затылке выступили капельки пота. Сзади начинали раздаваться возмущенно-визгливые голоса женщины, которой, по ее словам, неожиданно сделалось плохо, и обязательно надо было что-то предпринять. "Выдернуть шнур, выдавить стекло и тебя вместе с ним, чтоб голосила меньше. Голова у нее кружится, как будто бы другим легче", - он поймал себя на мысли, что становится слишком злобным, хотя раньше такого за собой не замечал и добавил вполголоса: "Да уймете вы ее когда-нибудь?!".
Впереди показалась остановка, к счастью пассажиров переполненного Ковчега, пустая. Через ряды голов он углядел, что разнервничавшуюся даму пропустили вперед, точнее, она всех растолкала и встала лицом к двери, держась обеими руками за поручни, для вида тяжело дыша и время от времени закатывая глаза. Он посмотрел на часы и. отряхнувшись, оправив одежду, когда некоторая часть народа синхронно двинулась к выходу, протискиваясь между стоящими, решил подойти к окошку, тем более, что от него отошла небольшая группка. Двери, наконец, открылись, и до облегченно вздохнувших пассажиров донеслись волны свежего прохладного воздуха. Дама, а за ней и остальные вывалились из автобуса, после чего послышался громкий звонок чьего-то мобильника, и звуки извне перестали доходить внутрь в автобус.
Он повернул голову в сторону кабины, достаточно нанюхавшись жуткого выхлопа и действительно почувствовал жар, исходящий от поверхности автобуса. Водитель, нервно роясь в бардачке, вытянул оттуда несколько купюр, открыл дверь и быстрым шагом стал двигаться куда-то за остановку. Увидев пустую смятую пачку сигарет прямо под лобовым стеклом, он понял за чем и пошел водитель. И еще больше разозлился, стуча по стеклу длинными пальцами и посылая в сторону уже скрывшегося водителя злобные взгляды. Как быстро побежал......и пропал. Он не вернулся ни через пять, ни через десять минут, ни с сигаретами, ни без оных. Через открытые двери уже начали проходить вопросительные возгласы, выражающие, по большей части, небольшое раздражение и удивление. Казалось, народ никуда не спешит и интересуется местоположением внезапно исчезнувшего водителя только из чистого любопытства, совершенно не пытаясь заметить, что он тянет время и, быть может, этим, незаметно для самого себя, решает судьбу некоторых людей без их ведома. Его, наконец, это просто взбесило, но все-таки в салоне не было ни капли волнения, народ мило беседовал, словно ехал на экскурсию, и ничуть не волновался о времени. Но он не мог терять ни минуты и был невероятно зол. Он вглядывался в узкий проход между двумя небольшими зданиями за остановкой, которые, вероятно, и были магазинами, в один из которых и отправился водитель. Но сигареты к нему попали еще не скоро, поэтому он не выдержал и выбежал из автобуса с явным желанием поймать маршрутку или любую другую машину, которая могла бы как можно быстрее доставить его туда, где его заждались.
А может быть, там уже никого и не ждут. Им это надоело, и он может уже не спешить, так как вряд ли что изменит. Нет, еще не поздно. Пока... Он свернул в арку, ощутил запах сырости и еще кое-чего, что обычно бывает в таких местах, и неожиданно оказался прямо в центре людского потока, быстро двигающегося в одном направлении. На какое-то практически незаметное мгновенье ему вдруг четко представилось, что все это - война, люди в толпе - шеренги солдат, уже покореженные первыми выстрелами и почувствовавшие вкус первой горячей крови, но продолжающие идти нестройным шагом вперед, не сводя глаз с врага. Толпа действительно целеустремленно двигалась, не меняя своего направления, почти никто не сворачивал в сторону. Вторая мысль, пришедшая ему на ум: "Зомби". Даже взгляды сосредоточенные, все как один. Наверняка, опять в сторону открывающегося магазина. Что же там такое, раз полгорода вскочило в такую рань?
Чьи-то часы ярко блеснули металлом на солнце, заставив его рефлекторно прищуриться и заодно вспомнить, что время не стоит на месте, как он, и оставляет совсем мало шансов на прибытие на работу к нужному сроку. Он сорвался с места, лихорадочно закрутил головой, придумав какую-то идею, подскочил к молодому парню и сбивающимся языком попросил у него мобильник, укоряя себя за то, что забыл взять свой собственный. Он немного трясущимися пальцами набрал с третьей попытки номер шефа и приложил аппарат к уху, на ходу придумывая оправдание, которому можно даже поверить. Ни гудка. В трубке тишина. Он сбросил и попытался еще раз дозвониться, тихо шепча, чтобы все-таки добраться до шефа, и все разрешилось без последствий. Хотя бы без тяжелых. Наконец, из динамика раздался громкий и четкий, немного грубоватый, но вместе с тем достаточно приятный голос. Выслушав непременное "Алле", он начал чуть ли не кричать в трубку, выкладывая историю позакрученней сюжета какого-нибудь карманного детектива, ввязав в нее несуществующую сестру и прочую чепуху, в которую мог поверить только полный дурак. Но примерно на середине рассказа шеф мягко прервал его и сказал:
- Не спеши так, успокойся. Приди домой, выпей кофе, прогуляйся чуть. Сегодня ведь отличная погода, верно? Тем более, что я первый раз слышу про твою сестру. Ты думаешь, что она будет существовать только для меня? Все равно ее вряд ли кто увидит, сомневаюсь даже, что ты, так что не забивай голову всякой чепухой. Сейчас мы - он особенно выделил голосом местоимение, четко разделявшее две стороны. Понятно, какие... - слишком заняты, чтобы решать твою проблему, сегодня, если ты вдруг не помнишь по уважительным причинам, я просил всех собраться пораньше, так что лучше не спеши. Боюсь, ты не успеешь узнать, в чем дело, поэтому просто оставайся там, где стоишь, и наслаждайся жизнью. А послезавтра я все тебе объясню. Даже лично. Удачи. Он чуть не швырнул мобильник об асфальт, но вовремя остановился, хотя уже начал было размахиваться. Неужели он действительно пропустил что-то важное? И с отмазой его разоблачили полностью, но все-таки не все потеряно. Послезавтра он узнает диагноз. Но болезнь итак ясна, и почти что не нужно доказательств. Он несколько секунд постоял, задумчиво постукивая мобильником по ноге. Не спешить. Сегодня возможность оправдаться была утеряна. Впереди еще много времени до следующей попытки. Пойти попить кофе... он вздохнул. Ничего не остается, как вернуться домой. Так ведь спешил, ради драгоценных секунд терпел жуткую давку в автобусе, потеряв часть нервных клеток, когда пытался завести машину и одновременно спорил с бабкой, и все коту под хвост.
Коту, который наверняка опять что-нибудь натворил дома. Бывают же такие неаккуратные коты.
Он внезапно сообразил, что, наверное, уже больше минуты стоит, задумавшись, на краю улицы рядом с фонарным столбом, не подавая никаких признаков жизни, если не считать, что за это время он пару раз моргнул. А в руке чужой мобильник... ах, да... он развернулся и пошел было в сторону, где стоял парень, у которого он взял телефон, но. сделав всего пару шагов, в изумлении остановился.
Его нигде не было. Он сделал несколько шагов по улице, заглянул в арки, оглядел противоположную сторону, но все равно не увидел парня. И никто не закричал ему вслед: "Эй. вернись! Отдай быстро телефон!" Он метался в толпе, но так и не нашел в ней молодого человека в светло-серых джинсах и белой с черными надписями майке. Наконец, он устал бестолку искать в толпе парня, поняв, что это приравнивается к невозможности нахождения иголки в стоге сена, и остановился. Он рассмотрел телефон. Вроде ничего, цветной большой экран, в прозрачном пластиковом чехле. Что за непонятно что? С какой вообще стати он сбежал, оставив дорогой аппарат неизвестно кому? А, "может быть, не сбежал? Он еще раз огляделся, пристально всматриваясь в каждый уголок, где мог находиться хозяин телефона, но так ничего и не заметил. Террорист? Тогда сейчас в мобильнике последние минуты отсчитывает миниатюрный таймер, и вскоре его может разнести на кусочки вместе с окружающим пространством. Бомба, встроенная в мобильник. Подобрал на радость - и взлетел на воздух. Нет, не может быть. Парень сам разговаривал по мобиле и не особенно походил на какого-нибудь шахида. Это, конечно, не стопроцентное доказательство, но все равно сводит шансы нарваться на неприятности практически на нет.
Тогда что? Понятное дело, что не рассеянность. Чтобы забыть мобильник, который отдал пару минут назад, необходимо, быть в состоянии аффекта. Как минимум. Он пожал плечами, понимая, что сам находится не в лучшем состоянии, чтобы быстро решить, что же делать с неожиданным подарком, засунул мобильник в карман, воровато оглядываясь, и пошел домой. Пешком. Прогулочным шагом. Чтобы выпить чашечку кофе. Человеку свойственно тщательно избегать лишней работы. Желание что-либо делать обычно гораздо слабее возникающего вместе с ним желания забросить все и на время забыть все дела. Но. с другой стороны, стремление ничего не делать вызывают сильную скуку и соответственно обратное желание. Невозможно хоть какое-то долгое время лежать на диване и смотреть в потолок, если это только не является следствием сильной усталости. Но даже в этом случае рано или поздно, независимо от обстоятельств появляется четко выраженное желание что-либо делать, так как безделье надоедает очень быстро. Но еще хуже, если становится нетерпимым не только оно. По причине того или иного психологического состояния человек может испытать те же самые ощущения даже во время какой-либо работы. Личные проблемы, собственные ошибки - и все летит к черту, валится из рук и под конец оказывается заброшенным. В такие моменты все кажется серым и непривлекательным, любое занятие признается неспособным развеять неприятное напряжение. И человек ищет выход в далеко не самых удачных вариантах, постепенно опускаясь все глубже и глубже-Дома его ждали кот и извещение, засунутое в свернутом виде под ручку входной двери - почтовый ящик был изуродован, как будто по нему долго и упорно били молотком, закрыть его было попросту нечем. И ничего нового, не считая опустошенных емкостей, в которых утром вроде бы еще была какая-то еда. Он грузно опустился на кровать, обхватив руками голову, и начал мысленно проклинать себя за несобранность. Потом он вспомнил про бумажку с двери, но и там ничего особенного не оказалось: "счет за услуги пользования телефонной связью..." и так далее. Он не стал дочитывать и куда-то ее зашвырнул, сейчас она не имела для него ровно никакого значения.
Еще мнут пять он размышлял о собственных пороках, которые постепенно доведут его до нищенского существования. Об этом явно знал и кот, потому что он сочувствующе смотрел прямо в глаза хозяину, поддерживая морально. А тот уже переключился на неожиданный подарок судьбы. Подать объявление? Потерян мобильник, звонить туда-то тому-то... нет, лучше подождать, пока настоящий его владелец начнет разыскивать пропажу и первый даст о себе знать. Если еще даст... он вспомнил, как внезапно исчез парень и засомневался, нужен ли тому был телефон вообще. Но сколько он не соображал, никакого действительного удачного решения ему в голову не пришло. Объяснив самому себе это собственным состоянием, он пришел к выводу, что лучше поспать. Откинулся на спину и незаметно для себя пнул остатки будильника, который все еще был на полу, глубоко под кроватью.
Днем, вплоть до послеобеденного времени он пытался найти себе занятие. Приходя с работы, он желал чего угодно и не отказывался от возможности занять уставшие мозг и тело чем-нибудь интересным, чтобы особенно не напрягаться и в то же время не тратить время зря. Но с утра, когда никуда спешить не надо и придется проводить весь день дома (на улице, по его мнению, тоже было скучно), очень быстро приходит настоящая хандра. Он упрямо просматривал каналы один за другим, но в такое время по телевизору показывали только мультфильмы да всякую всячину типа "ребятам о зверятах", так что ящик был вскоре выключен. Стоять на балконе, пить чай и дышать свежим воздухом надоело еще быстрее, к тому же с балкона этажом выше вниз стекала вода с повешенного сушиться белья, так что оставался маленький уголочек сухого пространства. Но, когда он стоял на нем. в памяти живо возникали образы прошлого. Тощее студенческое тело с сигаретой в зубах, и тут же становилось очень противно. Он уже примерно восемь месяцев пытался бросить курить. В последнее время это почти получалось, так что любое напоминание о прошлой забаве было весьма неприятно. Он даже решился заняться какой-нибудь уборкой, лишь бы не сидеть без дела. Но навести порядок в квартире не удалось, гак как он уже был: в выходные каждой уголок был вычищен чуть ли не до блеска. Наладить диалог с котом тоже не удалось, потому что он решил, что приятнее все-таки общество сотоварищей по дому и ушел на улицу через окно, ловко ступая по бледно-желтой узенькой трубе. Даже мощный компьютер, доставшийся за смешную цену по работе, подключенный к быстрому интернету, начал непонятно по какой причине тормозить и тоже не мог удовлетворить запросы просто очумевшего от нечего делать хозяина.
Потом позвонил друг и сообщил приятную и спасительную весть, что можно встретиться и поболтать о том, о сем. По такому поводу завелся даже дрянной жигуленок, несколько часов назад очень нехорошо подставивший хозяина, причем завелся с первого раза. Как будто утром ничего и не было. Он по пути заехал в магазин, быстренько купил небольшую коробку конфет, хотя прекрасно сам понимал, что будет выглядеть нелепо, лучше бы взял что-нибудь другое, но после вчерашнего он не мог смотреть на алкоголь и остановился на конфетах.
Он не спеша поднимался по лестнице на четвертый этаж, когда его чуть не сбила растрепанная женщина, грозно размахивавшая раздутыми сумками. Она как-то увернулась от столкновения и на мгновение обернулась, посмотрев ему в лицо. Ага. все понятно. Где-то раз в месяц, может быть, чуть реже от этого самого друга, к которому он сейчас направляется, уходила жена, к которой он менял отношение с практически такой же частотой. Один период он считал ее вещью, в другое время души в ней не чаял. Но одно было одинаково всегда вне зависимости от времени: когда она уходила, он впадал в глубокую депрессию, хотя обычно больше чем на четыре дня она не исчезала и по истечении этого срока или даже раньше приходила обратно, и все начиналось сначала. Она тоже узнала его. В таком расположении духа каждый, кто хоть как-то общался с се мужем, воспринимался как низшее существо с бесконечным числом отрицательных качеств. В ее взгляде обозначились одновременно желание врезать чем-нибудь тяжелым, например, сумкой в руках по лицу, так как он в тот момент был таким же ничтожным, каким оказался ее муж, уже подвергшийся физическому насилию с ее стороны; но разум все-таки взял вверх, и она почувствовала, что это недостойное создание слишком незначительно для ее внимания и расслабила руку, которой уже размахивалась для нанесения удара.
Он прошептал что-то похожее на приветствие, но она этого не услышала, а даже если б услышала, то никак бы не среагировала. Все как обычно. Только появляются небольшие сомнения насчет целесообразности встречи. Наверняка он сейчас не в состоянии сидеть за столом и тихо пить чай или еще что-нибудь... переминаясь с ноги на ногу, он все-таки решился и пошел наверх.
На ступеньках около настежь открытой двери сидел тот самый друг, опустив голову на колени и тихонько всхлипывая. Он незаметно присел около него. Хоть это продлится не больше трех-четы-рех дней, все-таки надо утешить. Каждый раз для него - нервный срыв. Поначалу, когда такое происходило, он пил и едва приходил в нормальное состояние по истечении срока ее возвращения. Но потом научился себя контролировать, избавился от мешков под глазами и вообще принял более-менее нормальный вид, зато в отсутствии алкоголя не мог забыться и страдал сильнее.
Друг чуть повернул голову и равнодушным взглядом скользнул по нему. Он вопросительно кивнул головой, но не получил ответа и тогда прямым текстом спросил:
- Опять? Как обычно, да?
Друг продолжал сидеть без движения, но вскоре чуть заметно отрицательно покачал головой. Он нахмурился:
- То есть?
Внезапно он поднялся и выпрямился во весь рост. В тот момент ему показалось, что это уже не тот незаметный, чуть сгорбленный и робкий человек. Друг выглядел совсем другим. Он смотрел вперед с каким-то странным выражением, описать его и как-нибудь назвать, наверное, невозможно, но во взгляде чувствовалось что-то необычное. Что-то случилось, что-то серьезное.
Друг вытянул руки вбок и выпятил грудь, потягиваясь и гордо смотря сверху на еще ничего не понимающего товарища.
- Она ушла, - каким-то не своим, слишком спокойным и даже немного радостным голосом сообщил он, - не как всегда, она уезжает. За границу. На Украину к родителям. У нее там вроде и мужик есть. Она не вернется. Сегодня же садится на поезд, билет заранее купила. Два дня назад об этом сообщила, я думал - просто, а оказалось, все улажено, все готово. А я до последнего момента не верил. Только я ничего не знал.
Он слегка вздрогнул. Если все это правда, то впоследствии можно ожидать чего угодно. Между тем друг, неестественно счастливым голосом напевая что-то явно веселое, чуть ли не вприпрыжку ушел в квартиру и через минуту вернулся, держа в руке склянку с водкой.
- Она больше не придет, - все так же радостно говорил он, хотя его товарищ уже понимал, что это все поддельное и что на душе сейчас у него все перевернулось. - Она все объяснила. Сказала, что нам будет так лучше. И мне, и ей. И уехала...
Друг уставился куда-то за окно, открывая чуть подрагивающими пальцами бутылку и небольшими глотками начиная ее опустошать. Прямо глотками. Он только вздохнул и покачал головой -так друг пил только в крайних случаях - поднялся и. положив на ступеньки коробку конфет, пошел вниз под негромкое булькание и красивый, но очень печальный голос.
Вплоть до самого вечера он так и не смог найти себе занятие. Перепробовав все - от Фрейда до попытки приготовить какое-то очень изысканное блюдо, окончившейся грандиозным фейерверком и забрызганным жиром потолком - он, наконец, залег на кровать, пытаясь заставить себя дремать, слушая негромкую музыку, но и это не удалось. Интернет работай плохо, так как, видимо, полгорода сейчас там были безвылазно, так что он не стал сидеть за компьютером. На понимание заумных книг ему нужно было много времени и свежие мозги, но ни тем, ни другим он сейчас не располагал. Кстати, о мозгах. Он подумал даже разыскать старые институтские записи и вспомнить старую недобрую комбинаторику или же что-нибудь из молекулярной физики. Но, когда он полной грудью вдохнул старый воздух с коробок, где и должны были находиться записи тех времен, и ощутил всю мощь пыли на ней, то не решился лезть дальше и оставил эту идею. Заходил сосед, просил в долг, но так как он хорошо был известен на весь дом как практически не выходящий из запоя алкоголик, то ушел ни с чем, да еще и получил ультиматум, касающийся прошлого еще не возвращенного долга. И больше ничего интересного.
Вечер. Десять часов. Пустырь перед домом был поглощен быстро, но поздно наступившей темнотой, так что оставались только четкие контуры леса через дорогу, освещенные заходившим солнцем, и вид из окна был практически великолепен. Не то, что днем, когда обнажается пустое пространство без единой травинки под окном. Он выходил из кухни, когда услышал странный шум, развернулся и замер, прислушиваясь.
Сначала он подумал, что это кот возвращается с ежедневной прогулки, но вспомнил, что его уже сегодня видел за это время, а он не имеет привычки уходить еще на ночь глядя. Но шум был очевидный, причем, будто бы это лез не кот, а что-то более крупное. Например, крупный кот. Звук достаточно быстро становился все более громким, и он решил, что кто бы это ни был, он явно направляется к нему.
И не ошибся.
На подоконник через открытое окно вспрыгнул человек с совершенно диким взглядом и. видимо, не самыми обычными намерениями. В его движениях было что-то неестественное, быстрое и незаметное глазу. Он со звериной ловкостью запрыгнул на подоконник, в позе готовности просидел на нем полторы-две секунды, злобно глядя прямо на опешившего хозяина, и, сильно оттолкнувшись, неожиданно прыгнул в центр кухни, явно намереваясь следующим разом двинуться прямо к нему, но еще в полете зацепился ногой за что-то под окном и неловко упал лицом в пол.
Все-таки не каждый день в окно на третьем этаже залезают никому не известные личности, так что он отошел на шаг назад, встав около двери и приготовившись в случае чего резко двигать куда-нибудь в безопасное место. Но все равно он выглядывал вперед, с удивлением рассматривая незваного гостя, еще лежавшего на полу и злобно что-то шепчущего. Видимо, ругательства, так как все-таки больно падать носом в пол. Одет он был вполне прилично и не особенно походил на какого-нибудь психа, сбежавшего из дурдома. Из-под джинсов торчала мятая и чуть грязноватая футболка, волосы были темные, а руки - очень мускулистые и жилистые.
Парень - пришелец был достаточно молод - лежал на животе, уткнувшись лицом в пол и яростно сжимая кулаки, костяшками пальцев упертые в паркет. Он, наконец, повернул голову и встретился взглядом с хозяином квартиры. Один взгляд - удивленный, нерешительный, открытый; второй - дерзкий, сильный и злой.
- А ты кто? - Неуверенно, пару раз заикнувшись, спросил наконец он.
- Вампир, - хрипло ответили ему.
- Че? - он решил, что не расслышал или ошибся.
Но человек на полу внезапно очень быстро сгруппировался и ловко прыгнул прямо на хозяина, не успевшего никак среагировать. И неизвестно, чем бы все это кончилось для хозяина, если б не его кот.
Он вовремя подоспел на кухню, почувствовав запах незнакомца, и. как только почувствовал опасность, сразу же бросился выручать зазевавшегося хозяина. Спустя долю секунды после того, как оттолкнулся от пола странный пришелец, кот прицелился, тоже спружинил и всеми четырьмя лапами и когтями вцепился прямо в лицо атакующего, порываясь в самом худшем варианте отгрызть ему. скажем нос. Он чувствовал присутствие зверя - кроме себя, но не увидел его вовремя, поэтому когда ощутил на себе все его когти, дико взвыл и. не сумев вслепую определить направление безопасного полета, полетел через голову прямо в стену и врезался головой недалеко от того места, где стоял все еще не пришедший в себя хозяин.
- Убери тварь, кошку сними, мать... - вопил исцарапанный гость, не замечая от боли, что противник стоит в стороне, выгнув спину, готовый броситься снова в любой момент, если это понадобится. Кое-как пострадавший понял, что если будет соблюдать осторожность, то вряд ли пострадает, и тихонько, развернувшись спиной к стене, осмотрелся. Уже не с несдержанной яростью, а более кротко, но все равно с хитрым огоньком в глазах.
- Гак все-таки, какого черта? - спросил он, поигрывая здоровым мясным ножом, который быстро схватил, как только вышел из оцепенения.
- Вампир, говорил уже! - сказал он уже вполне нормальным, только очень слабым, даже чуть обиженным голосом.
- Фамилия что ль?
- Нет. Профессия, - прошипел он сквозь зубы, одновременно широко улыбаясь и демонстрируя неестественно длинные клыки.
Он нахмурился, но понял, что не ошибся. Что за дурацкий прикол? Он пока не мог сообразить, так как еще не отошел от испуга, к тому же слишком много всего произошло за эти мгновенья.
- И че? - он не нашел ничего лучше и спросил, что давно вертелось у него на языке. Вампир небыстро встал, отряхиваясь и не сводя глаз с кота.
- Уже ничего, - он сокрушенно покачал головой. - хоть прыгай с крыши.
- Наркоман что ли?
Он как-то безразлично посмотрел на хозяина и сказал совсем не то, что тот ожидал услышать:
- Не наркоман я. Василий я.
Он так и сел, положив нож на колени. Его еще и Васей зовут. Вспомнился друг детства, такой же странный, но это явно не он. Тот Василий старше.
Вампир направился было к окну, но невольно остановился под угрожающим шипением кота.
- Эй, не спеши, - приказным тоном заявил он,
- Оставь, не нужно. Забудь и жи...
- А ну стой! - грозно вскричал он, вскакивая с места и взмахивая ножом так, что даже кот испуганно отскочил в сторону, а Василий замер на месте, настороженно глядя на сверкающий на свету металл. - Ты как вообще сюда попал, Василий, блин?
Василий чуть присел и неожиданно дернулся к окну, но дорогу ему перегородил кот, злобно мяукая.
Может, поможет милиция? Он намекнул, что если вампир убежит или совершит еще какой-нибудь необдуманный поступок, то разговаривать будет уже с совсем другими людьми. Василий на это только усмехнулся, но очень быстро помрачнел. Он грустным взглядом посмотрел на него и задумчиво произнес:
- Беззащитная жертва находится на расстоянии броска. Предметом в руке она защититься не сможет. Животное рядом проявляет агрессию, но не представляет действительной опасности и может быть легко устранено. Свидетели не наблюдаются. Почти наизусть... в общем, ситуация отличная. Но ей не пользуются и причем какой уже раз. Так продолжаться не может... то есть может - до моей смерти, - он чуть заметно всхлипнул, заморгал и закрыл лицо руками. Ему показалось, что вампир быстро и незаметно смахнул слезу.
- Так что, больной какой-то? - нерешительно произнес он.
Вампир встал и сел на стул, опершись на стол локтями и не обращая никакого внимания на разозленного кота, пытавшегося его оттуда снять.
- Я так не выдержу, - с ложной усталостью в голосе сказал он, -есть что-нибудь выпить? Он сначала хотел чем-нибудь огреть непрошенного гостя, чтобы тот унялся и перестал наглеть на глазах, но только лишь спросил металлическим голосом:
- Я тебя что, еще и угощать должен? Может быть, тебе еще и постель постелить?
Вампир спокойно заявил, что может в любую минуту уйти, так как ему уже все равно, где и с кем находиться.
- Нет уж, ты подожди, пока не объяснишь все эти выкрутасы, -сказал он уже более спокойно, поднялся и, немного порыскав на полке, достал оттуда уже откупоренную бутылку коньяка и две рюмки. Он молча разлил его и поставил одну рюмку перед вампиром, отхлебнул, дождался, пока то же сделает и он, и выжидающе спросил: - Ну?
Вампир внимательно посмотрел на него и. вздохнув, произнес:
- Хочешь знать причины? Значит, хочешь знать самую интересную и. я так думаю, заключительную часть моей жизни. Прекрасно понимаю твое состояние, но сейчас будет еще необычнее. Может, ты и не поймешь... но раз начал, то буду продолжать.
Он помолчал секунд десять, потом вновь заговорил:
- Месяца два, два с половиной назад настал пиковый момент жизни. Все уже не могло идти так, как гало раньше. Меня бросила девчонка, с которой уже начали складываться серьезные отношения, родители заявили, что видеть меня не хотят, друзья практически все исчезли: кто уехал...
Он чуть приоткрыл рот, чтобы спросить, зачем ему знать, куда делись почти все друзья незнакомого ему человека, но вампир, словно предугадав его намерение, поднес руку к губам и жестом показал, чтобы тот слушал не перебивая:
- ...навсегда куда-нибудь за границу, кто подсел на иглу, кто просто забыл о моем существовании... жить постепенно становилось незачем: я терял не только родственников и других знакомых и близких мне людей; я терял увлечения, интерес ко всему, что раньше для меня имело огромное значение, лишался эмоций, чувств. Под конец я не выдержал, не смог больше хранить это все в одиночестве и выложил еще оставшимся друзьям, которым больше всего доверял. Они ободрили меня, сказали, что знают решение проблемы, хотя я уже отчаялся, и направили к одному человеку. Организовали вскоре встречу с ним, познакомили... несколько раз мы с ним встречались. Однажды, в последний, он вдруг конкретно предложил мне два варианта: либо все остается, как было - со всеми мучениями и унижениями, либо - совершенно другая жизнь, непривычная сначала, но его словам, но впоследствии великолепная. Больше он ничего не сказал, не стал ничего уточнять. На размышление мне были отданы целые сутки, но я в тот же вечер сказал ему, что согласен на эту новую жизнь. Естественно, спросил о цене, но он только хитро улыбнулся и сказал, что все окупится впоследствии в любом случае, что бы ни произошло. А потом я подтвердил ответ, он немного посмотрел на меня каким-то странным взглядом, у меня закружилась голова, и я, видимо, потерял сознание. Но не уверен, потому что вроде припоминаю солнечный свет над головой и тепло около шеи, потом по всему телу. Очнулся почти на том же самом месте, где и был с тем человеком, ничего не почувствовал, кроме легкой слабости и головокружения, и пошел домой, решив, что меня как лоха накололи. Только странно было, что не обобрали, сумма у меня была порядочная, но ни копейки не пропало. А потом заметил две красные точки на шее. Долго не мог понять, что это, но когда началась эта самая новая жизнь, понял сразу.
- Что понял? - почти таким же спокойным голосом спросил он, не особенно поверив исповеди собеседника.
- Две вещи понял. Что меня укусили и что я дурак. Обратного пути нет и никогда не будет. Метаморфоз человек-сверхчеловек существует, а обратного превращения нет. И вообще это не сверхчеловек. Это только внешне.
Он еще глотнул из рюмки. Алкоголь не дал еще о себе знать, но возникло такое ощущение, что парень далеко не все сочинил на ходу. Далеко не все. Но ведь такого просто... он наклонился над столом и кивнул головой:
- То есть, ты хочешь сказать, что ты вампир? -Да.
- Без реальных доказательств никогда не поверю.
- Ну, зубы у меня не искусственные, - пробормотал вампир, широко разевая рот и с силой пытаясь выдернуть неестественно здоровые клыки. - если совсем не веришь, то предлагаю еще под микроскопом взглянуть. Корни есть, эмаль в порядке. Видишь? Клыки спереди не кажутся особенно острыми, почти такие же как и у нормального человека, но сбоку посмотри, как сточены! Такими прокусить кожу ничего не стоит.
- Может, тебе в драке пару зубов высадили, а медики протезы недостаточно глубоко молотком вдавили?!
Вампир проигнорировал высказывание, не поняв, шутка ли это или серьезный вопрос. А он тем временем продолжал:
- Ладно, раз вампир, значит должен бегать и прыгать как зверь. Я вроде слышал, как ты в окно лез, но не видел, поэтому, может, чуть пробежишься, а?
Вампир вопреки ожидаемому пожал плечами и сказал, что спокойно продемонстрирует свои способности, только ему необходимо большее пространство, нежели в кухне. Он согласился и повел собеседника в гостиную, где было даже слишком много свободного места, так как практически не было мебели и прочего, что живущему одному человеку совсем не нужно.
- Ну давай, экстримал, показывай высший пилотаж! Вампир попросил его отойти вбок, чтобы не задеть в случае чего, сам подошел к середине стены и, мигом оценив расстояние, которое необходимо было преодолеть, присел и приготовился к прыжку.
И прыгнул. В полете он вытянулся стрелой, став похожим на какого-то стремительного зверя, скользнул по одной стене и, оттолкнувшись всеми четырьмя конечностями, перевернулся в воздухе, долетел до потолка, коснулся опять же руками и ногами обоев сверху, сильно спружинил и уже очень быстро, молнией проскользнул мимо обалдевшего хозяина, опять оттолкнулся от уже противоположной стены и, развернувшись в воздухе, спокойно встал лицом к нему.
- Вот видишь, дыхание неровное. - сказал вампир, хотя в его голосе не было ни нотки волнения, - опытные, ветераны такие трюки могут повторить раз десять подряд и ни капли не устанут.
- Т... трюки, - он заикался, но все-таки достаточно быстро вернул себя в прежнее состояние до прыжка, - это же невозможно! Такое человек не в состоянии выполнить.
- Человек - не в состоянии, а такие, как я, могут, да еще не то.
- Только ты мне это... обои испачкал. Не на стенах, а на потолке.
- Ну, - сказал вампир, криво усмехаясь и глядя вверх, - зато никто не прикольнется. спросив, чьи следы на потолке!
Они еще долго разговаривали на кухне, допивая коньяк и постепенно отходя от мрачных тем к более интересным, казавшимся бы случайному слушателю совершенно безумными:
- Укус дает свои преимущества. - громко говорил голосом учителя молодой вампир. - конечно, не все так в бриллиантах и золоте, как можно было себе представить, но перспективы все равно очень хорошие. Например, как видел, физическая сила и ловкость увеличиваются многократно, чувства - еще сильнее. Особенно слух и обоняние. Седьмое чувство появляется, - глядя на поднявшиеся от удивления брови слушателя, он пояснил, - что-то вроде интуиции, да сильнее и надежнее. Ты просто знаешь, что, например, делает тот или иной человек за стеной в нескольких метрах от тебя, хотя не видишь и не слышишь его самого. Старые только так и ловят жертв. У них, как у людей, все органы чувств слабеют, а седьмое остается практически без изменений, - он замолчал, делая большой глоток.
- А кровь-то вкусная? Съедобная хотя б?
- Поначалу я не представлял, как буду такую мерзость хлебать. Но голод гнал, когда первый раз попробовал, то ощутил неплохой вкус - не знал, что это так. Тебе не понравится явно, а для нас это вообще не вопрос: если нет крови, то нет и вампира.
- А есть какие-либо анатомические изменения кроме зубов?
- Ну, знаешь, внутрь себя не заглядывал, могу сказать, что только...
И все в том же духе. Ближе к полуночи, когда вампир не выдержал выпитого количества алкоголя и быстрым шагом отправился в туалет, он почувствовал, что слишком много узнал всего нового за этот вечер. Под действием коньяка это, может быть, не играет значения, но потом будет тяжело сопоставлять всю полученную информацию с укоренившейся действительностью, альтернативы которой еще никто и никогда не находил. По его мнению. Уже устаревшему... он чуть напрягся и вспомнил, что новый друг - а иначе быть уже не могло - говорил не только о плюсах иной жизни, но и о более реальных ему вещах, с которыми мог столкнуться любой.
Когда вампир вернулся, он не стал тянуть и задал ему вопрос:
- А что дальше будет, Василий? Ты об этом думал по-серьезному?
Вампир немного опешил от такой резкой смены темы общения, но, немного подумав, ответил:
- Думал, конечно. Можно выбрать один из двух вариантов. Или попробовать сохранить сегодняшнее положение, попробовать остаться таким, каким я есть. Или идти дальше, постепенно набирать опыт, становиться более ловким, умным, хитрым... идти вплоть до пикового момента.
- Повернуть назад уже невозможно, ведь так... что за момент?
- Пиковый момент. Вершина всего. Напряжения и удовольствия, когда обостряются вес чувства и все проблемы. Главное - пережить его, дальше добирались только редкие исключения. Говорят, это уже не другая жизнь. Следующий этап существования. Нам пока недоступен.
- И что ты выбираешь?
- Окончательно решил. Первый вариант.
- И не станешь рисковать ради неизведанного?
- В этом случае тоже есть пиковый момент. Только растянутый на огромный период жизни.
- И где же тогда обострение всего того, что ты перечислял? Максимальное напряжение?
- Они есть. Но тоже очень сильно растянутые, потому и не замечаются сразу.
- Ты уже это ощутил?
Да. Тебе это трудно будет понять, ты не знаешь главную теорию. - Что за теория?
Теория пикового момента. Количество положительной энергии, полученной за его время, равно количеству отрицательной. По сути дела, закон сохранения энергии, который нам долбили в школах, только переделанный под нас. Под таких, как я. Все эти мучения, лишения, проблемы в личной жизни - это начало.
- То есть все было предопределено заранее?
Не могу сказать, потому что не знаю. Как-то не особенно над этим задумывался. Напряжение чувствуется, каждое событие - обязательно или отрицательно или положительно сказывается на моем состоянии. Когда это влияние достигнет апогея, главное - не сойти с дистанции, удержаться на плаву.
Он помолчал несколько секунд, напряженно соображая, что бы такое спросить, понятное ему более-менее:
- Я так понял, у тебя до этого момента было только возмущения этой твоей отрицательной энергии, то есть все эти проблемы и сейчас тебя не покидают, да?
Вампир опустил взгляд и спустя секунд десять медленно кивнул.
- И ты веришь в это? Будешь ждать, когда появится плюсе.. положительная энергия, и все станет хорошо? Я боюсь, ты просто не дождешься.
- Это все равно будет, потому что уже повторялось много раз. Просто надо ждать. Несколько минут они сидели молча, каждый осмысливал сказанное и услышанное в ответ. Потом вампир поднялся и сказал:
- Ну, я наверное пойду. Мне пора. Рабочий день вампира тоже четко определен, и мне нужен отдых, как и всем. Поужинать, как хотелось, не удалось - он улыбнулся, - но зато очень приятно пообщались.
- Заходи, когда появится свободная минутка.
- Конечно! В темноте аккуратнее - вдруг зрение подведет, не узнаю!
Они рассмеялись, пожали друг другу руки на прощание, после чего вампир кивнул коту, уже давно успокоившемуся и довольному обстановкой, и мягко выпрыгнул из окна, глухо и негромко приземлившись на трубу. Раздалось знакомое шуршание, только уже удаляющееся, и воцарилась тишина. Только негромко сопел чайник на плите, пуская в воздух горячий пар. Луны не было видно из-за деревьев, но она ярко освещала ночное небо и пространство перед домом, заставляя тени на земле таинственно перебегать с места на место.
А утром он шел в сторону дома, листая журнал с объявлениями, где можно было найти работу и вспоминал, где же мог оставить новый мобильник, в конце концов придя к выводу, что он опять потерян. И не подозревал, что через три дома по той же улице убегает от кого-то молодой неопытный вампир, с голодухи вышедший на промысел с самого утра. Теории справедливы не для абсолютно всех случаев, и их могут неправильно понять. Не сходить с дистанции и держаться на плаву придется слишком долго. Если не поможет падение.