Антон Меркулов (17 лет)

ДА, ЭТИ ЛЕТНИЕ ВЕЧЕРА...
эссе

Суббота. Я пришел из школы домой. Никого нет. После долгой недели и дежурства по классу наступил отдых. Уроки я сейчас делать не буду - лень. Завтра - не понедельник, завтра сделаю.
На дворе дождь, слякоть. От такой погоды - сонное настроение. Сел за стол. Передо мной - компьютер. Включать или нет? Лучше посижу в тишине. Глаза- то закрываются, то- медленно открываются. Думаю о чем-то. Да...Сейчас бы не помешали какие-нибудь каникулы "непредвиденные". Как один раз зимой снегу навалило, а он, мокрый, прилип на провода, они и порвались почти везде. Школа осталась без света и тепла, закрыта была около недели, пока все не наладили.
А самое главное - приятно было по снегу ходить и жить при керосиновой лампе. Не то что сейчас -слякоть и электричество. И все суетятся, ходят на работу или еще куда, А тогда почти все сидели по домам, кроме электриков. Что-нибудь делаешь дотемна, потом заходишь, мама - пирожки. Садится вся семья за стол, тепло от печки, свет от керосиновой лампы или от свечи, - уютно, хорошо, просто.
Да... Но сейчас уже апрель. Снега не будет. Провода не порвутся. Теперь - жди лета. Конечно, там -свои хлопоты, но все же ...
Летние каникулы. Они начинаются в шесть, семь, - для кого как. Для многих - на селе - и в пять. Летний день - очень насыщен, - всякий знает по себе. Но, думаю, если день - результативен, он в конце -легок. А если еще работа сопровождается хорошей музыкой, да и вся жизнь, то тогда вообще - легко. По крайней мере, я так думаю. Такой уж я человек-сердце бьется чаще не от нагрузки, а от эмоций. Только у каждого человека эмоции проявляются по-разному: кто-то визжит и дергается, а кто-то просто улыбается, им хорошо. И пульс у них у обоих учащается одинаково. Я себя причисляю ко вторым.
Да... Сейчас бы не помешал летний денек, хорошая погода. Как всегда, встаешь после сна в саду и начинаешь день (я сплю в саду). Может, тебе скажут отвести коров, может, ты пробежишь в счет зарядки километрика два. Обмоешься, позавтракаешь. Идешь в огород, - работа найдется. Потом - жара. Можно зайти под навес. Кто-то будет поливать огород, переставляя шланг через некоторое время. Это могу быть и я, - лежу у себя в плетне в саду и изредка хожу переставляю шланг.
После жары можно поехать на речку. Купайся там, пока не придется уезжать, чтобы кто-то пошел за коровами. Если это буду я, то могу там на поле поиграть в футбол с пацанами (чаще это бывают турецкие ребята, также ждущие стада).
Пригоню коров - уже будет смеркаться. Обмоюсь из-под шланга. Душа нет. Это - неплохо. Не понимаю, зачем летом - душ с теплой водой? Меня всегда устраивала холодная вода.
После обмывки поужинаю...
А, может, день пройдет по-другому. Если - сенокос. Допустим, вчера, позавчера мы сено уже скопнили. Готово к погрузке. Отец пригонит трактор, возьмём вилы, верёвки, цепи,- всё что надо. Я встану, отведу коров, позавтракаем, отправимся на покос, где сено готово к погрузке. Кто-то один поедет с трактористом, остальные на чем есть доберутся до места. Когда все будут на поле, начнется работа. Вообще, пока соберешь работников, доберешься до места, то пройдет все утро, и работа начнется, когда солнце уже начнет пригревать. А потом оно начинает припаривать и припекать. Все работают, потеют, нагружают прицеп сеном. Когда он будет полон, его привезут домой. Пообедав, будем его разгружать.
Такие дни ты - все время на солнце. Потом "бледнолицые" спрашивают тебя: "О, как загорел, - на море был?".
Наступит вечер. Все устанут. Жара спадет. Все потянутся к столу под деревом во дворе. Ужин. Разговариваем. Все - расслаблены, почти сонны, как будто пьяны от усталости. Работает радио. Обычно летом в одиннадцать часов ночи передают какую-нибудь музыкальную программу, типа "Доктор Блюз" или "Экзотика", или передают какую-нибудь постановку.
Да, летние дни...Все они подходят к концу, когда надо спать после труда. Но ты сидишь во дворе у стола, слушаешь тишину. Работает радио, где-то лают собаки. Но по сравнению с суетой дня это - тишина. Ты сидишь расслабленный, сонный. Это, наверное, как говорят, "свободное время". И спать не идешь, чтобы просто уже продлить жизнь, посидеть, "помедитировать"...
Да... Но сейчас - дождь. А завтра воскресенье - много дел, готовься к понедельнику. В понедельник - опять суета. Поскорее бы уж лето и летние дни, после которых, по правилу, наступают тихие летние вечера.

СОЧИНЕНИЕ ПРО ДРУГА
эссе

Урок литературы. Сочинение. Тема:" Мой лучший друг". Все в классе переговариваются:
- Я буду писать про тебя.
- А я - про тебя, ги-ги!..
Думаю... Лучший друг... Почему лучший? Потому, что есть получше и похуже? Этого не должно быть. Друг не должен быть лучшим или худшим. Не приемлю никакой относительности. Наверное, я всё-таки - максималист.
Понятие "друг" должно для тебя быть, как понятие "гвардия" для армии. Вот и подумаю, кого я могу назвать без оговорок другом?
А ведь есть такой человек !
Пишу. Мой друг - простой, бесхитростный, честный, порядочный.
У него - хорошие родители.
Мы вместе учились с первого класса. Дружба наша началась, со второго, когда наши родители привели нас на первое сентября в класс.
Помню, его мать сказала:" Ну что, посадим их вместе?"
Мы вместе ходили в школу и из школы, так как жили и живём близко.
Когда в третьем классе школу перестал финансировать какой-то предприниматель, имеющий, по-моему, несколько предприятий в нашей станице, нам в школе перестали давать питание. И матери по утрам "варганили" нам что-то вроде бутербродов и какой-то запивки. Идя из школы, мы доставали эти "припасы" и делились: я ему - пирога, он мне - бутерброд.
Так мы с ним дружили и ходили в одну школу. Летом играли вместе в футбол. И так до восьмого класса. А дальше меня перевели в один параллельный класс, его - в другой. Этот "эксперимент" с отсеиванием двоечников и отличников, а потом - наоборот, с их перемешиванием ничего хорошего не давал, только плохое, ломая естественную жизнь коллективов и связей в них.
Теперь мы ходили вместе, но учились раздельно, причём, я стал хуже учиться, к тому же - проболел около месяца. Правда, я не знаю, или не могу точно сказать, есть ли здесь взаимосвязь, я просто привожу факты.
Потом я и вовсе перешёл в другую школу, и мне стало не хватать дружбы, искренней и бесхитростной, впрочем, как и сейчас.
Сейчас я продолжаю учиться в этой другой моей школе. И я не смог пока ещё найти такого друга, хотя знакомых у меня много. Создался "вакуум дружбы": с моим другом я вижусь редко, а в новом коллективе как-то не получается "завести" такого же, как он. Просто нужно время, ведь я только сейчас понял, что у меня есть друг, именно друг без всяких "хотя" и "но".
Хорошо, что я это понял. Первый гвардеец появился в моей армии друзей.
Надо дорожить им. А через время будут и ещё такие же друзья, нужно только время.

МОЯ ПЕРВАЯ УЧИТЕЛЬНИЦА
эссе

Есть такие общепринятые понятия: Бог - есть, добрых - больше, чем злых, любовь с первого взгляда - бывает, повторение - мать учения, первый школьный учитель - самый лучший учитель в жизни. Большая часть общества живёт верой в них.
Что до меня, я в них не особо-то верю. Но утверждения о первом школьном учителе, как о лучшем учителе, пожалуй, стало доказательством моей жизни.
В середине девяностых, когда учителям то не платили, или задерживали зарплату, моя первая учительница должна была набрать детей в свой начальный класс. Надо было не менее двадцати человек, иначе бы преподавателя уволили. А детей так и не набралось. По соседству с нами жила ещё одна такая же учительница начальных классов, Светлана Сергеевна Васильева. Она и сейчас учит детей. Так вот, моя будущая учительница была в гостях у Васильевой, и та подсказала ей, мол, здесь есть мальчик тебе в класс. И в тот же день они вместе пришли к нам домой. Поговорили с родителями, мол, так и так, может, отдадите мальчика в первый класс? ...
Меня к тому времени научили кое-как читать по слогам, считать до десяти, и мои родители решили отдать меня учиться, чтобы человек не лишился работы.
Моя первая школа находилась довольно далеко. Надо было либо ехать на автобусе, который редко ходил, либо идти пешком минут сорок. По крайней мере, тогда, маленькому, мне казалось это очень далеко.
Я помню, как пришёл с родителями первый раз в школу. Они говорили мне что-то вроде: "Смотри, - здесь все такие же как и ты, познакомься с кем нибудь". В общем, было непривычно. Среди родителей ходила моя учительница. Её звали Елена Тихоновна Нем-цева. Сразу было видно: человек разговорчивый, весёлый, самое главное - доброжелательный. Я к ней быстро привык.
Моя школьная жизнь была довольно спокойной, почти никто ни с кем не ссорился, учились читать, писать, считать... Наш класс был, как его называли, подготовительным, но программа в нём была полная. Просто у нас был ещё по плану сон после занятий и обеда, как говорили, "тихий час". Потом время для игр, и вечером, часов в пять, за нами приходили, забирали по домам.
Я любил свою учительницу. Надо заметить, что воспитателей, которые там с нами ещё занимались, я наоборот, недолюбливал, может быть что-то заставляли нас делать: то мыться, то спать, то -есть, когда этого не хотелось.
Мне почему-то запомнилось, как Елена Тихоновна завязывала мне шарф зимой прежде, чем выйти на прогулку, помню, как хотел её обмануть при сдаче таблицы сложения. Как мне казалось, я незаметно считал на пальцах сколько будет пять плюс четыре, положив руки на стол. Учительница сказала мне тогда: "Давай ты в другой раз сдашь мне таблицу, когда подучишь".
Она никогда не кричала на меня, ни на других детей.
Когда я заболел зимой и сидел дома, Елена Тихоновна пришла к нам в гости посмотреть, что я делаю, как у меня здоровье и т.д. Помню, был зимний вечер, я сидел с родителями и что-то писал в тетради по русскому языку. Отец заставлял меня стараться. Если была хоть одна некрасивая буква, он вырывал лист. Так что, когда она зашла, было приятно и мне, и ей. Как помню, мать накрыла обеденный стол, все пили чай, разговаривали...
К сожалению, когда настало время мне переходить во второй класс, Елена Тихоновна чем-то долго проболела, получила инвалидность, и ей пришлось уйти из школы, можно сказать, на пенсию, ей тогда было лет сорок пять,наверное...
Во втором классе у меня была уже другая учительница. Она показалась мне полной противоположностью по сравнению с прежней. А далее было много учителей, переход из школы в школу, из одного параллельного класса в другой...
Прошло уже десять лет. Елена Тихоновна Немцева живёт по-прежнему без перемен, получает свою пенсию инвалида, что-то выращивает в огороде.
Я уже давно не был у неё. Всё времени не хватает, как всегда. Иногда я встречаю моих бывших одноклассников, с которыми учился в первом классе. Естественно, спрашиваем друг друга; "Ты, давно видел Елену Тихоновну?", вспоминаем о нашем "первоклассном" школьном периоде. Ведь, если не все, то многие до сих пор сохранили тёплые воспоминания о нашей первой в жизни школьной учительнице, Елене Тихоновне Немцевой.

КОМУ ВОЕВАТЬ? С КЕМ ВОЕВАТЬ?
рассказ

Максим Николаевич Правых работал в сельском АТП водителем автобуса. Максиму Николаевичу было за пятьдесят, у него была жена и трое детей. Жил он скромно на свою зарплату и на то, что вырастит на огороде. Он возил на "ПАЗике" сельчан по местному маршруту. Его автобус был не новый , часто ломался; и ремонтировал он его из своего кармана. То трамблер "полетит", то колодки тормозные, - все самому нужно было делать.
Весной и осенью, во время призыва военкомату нужен был автобус, чтобы возить призывников на областной сборный пункт за сто километров от деревни. И в один из таких сезонов Максиму Николаевичу поручили эти поездки как порядочному, опытному водителю. Он согласился: "Наверное, будет интереснее ездить из деревни в город, смотреть на молодых ребят - призывников, вспоминать, как он когда-то служил, чем ездить в деревне по кругу сто раз в день", - подумал Максим Николаевич.
Когда он начал работать на новом месте, то разочаровался. Ничего хорошего он там не увидел, никакой романтики это задание ему не прибавило, никаких хороших эмоций, теплых воспоминаний. "Молодежь уже не та, воспитана не в труде или вообще не воспитана, атак, взращена, как растение, - думал Максим Николаевич. - Очень заносчивы и строят из себя, как будто они подвиг совершили, или хотя бы армию отслужили".
Молодежь в автобусе, и правда, всегда была не лучшая, наверное, не такая, как в МГИМО. То пьяная, а иной раз и хамящая, хотя, в общем, похоже, соответствовала времени. Только Правых не давал скидок на времена, рассуждал по справедливости: молодое поколение должно воспитываться в труде, в соответствии с простыми человеческими нормами - побольше уважения к другим, добра... Хоть возить призывников ему не понравилось, он не стал отказываться: немного больше платили, к тому же с работы раньше освобождаешься: отвез до полудня всех, подождал немного, - и домой. После работы Правых шел домой через магазин, покупал там себе пива и мороженого детям.
...Был один из его обычных дней. Максим Николаевич встал в четыре. В пять он уже - в военкомате. Надо было подождать, пока всех призывников "оформят". По двору ходил какой-то мужчина с ведром. Он подошел к Максиму Николаевичу и попросил прикурить. Они закурили.
- Ну, и как тебе твоя работа? - спросил мужик у Максима Николаевича.
- Да ничего, только молодежь сейчас пошла невоспитанная. Думают, если напиться получше - им сразу станет хорошо. Ничего им не надо, ничто им не интересно. Зато они думают, что все знают и понимают лучше других.
- Я тут давно работаю- дежурю на входе. Я тебе скажу так. Когда мы шли в армию, мы, может, и были по молодости глупыми, но такого ветра в башке у нас не было.
- Ну, правильно, у нас хоть что-нибудь было, а у них только ветер. Я сейчас вообще не пойму: раньше парня, если не брали в армию по здоровью, так к нему и относились потом, как к бракованному, девушки на него уже не так смотрели. А сейчас - ничего, "откосил", и хоть бы что, совесть его чиста, и ничего он не потерял!
- Да. В общем, пойду я, а то пост надолго оставил, - сказал собеседник и зашел внутрь.
Начали заводить призывников в автобус.
- А что такой автобус нам дали, весь обшарпанный, он хоть сколько гонит-то на всю? - задевали водителя парни.
- Сколько надо, столько и гонит, - сказал Правых.
- Гля, пацаны, да тут все разваливается, - оторвал один пьяный призывник спинку у сиденья.
- Ты что делаешь? - возмутился Правых.
- Да ты вообще молчи, старпёр грёбаный, мы тебя сейчас выкинем и сами поедем, - засмеялись призывники.
В автобус зашли сопровождающие, в том числе - военные.
- А ну, заткнулись все! - крикнул военный.
- Командир, дай с родными попрощаться, - еле выговорил один из "окосевших" пацанов.
- А что ты всю ночь делал? Пробухал, даже с матерью не простился? Сидите и молчите! А ты, урод, сделай кресло, как было!
- Да как я его сделаю, здесь же все старое и гнилое!
- Как отрывал, так и приделывай, ты что, тут будешь мне еще мозги пудрить?! - повысил голос военный.
- Да ладно, не надо кричать, я и так все понимаю, - недовольно проплел парень и начал прилаживать спинку. Военный поздоровался с Максимом Николаевичем.
- Видишь, какая мразь, только так с ними и нужно, я уж все нервы потратил на них. Это тебе - не те уже пацаны, что были в наше время.
Когда все успокоилось, автобус выехал.
По дороге призывники стали буянить, орать, требовали остановиться. Сопровождающий их успокаивал, как мог. Максим Николаевич посмотрел в зеркало заднего вида. На самых дальних сиденьях в углу сидели трое скромных ребят. Они сидели молча, не ругались, видно было, что трезвые. Правых подумал: "Ну хоть кто-то есть порядочный. На них одна надежда. Хоть кто-то еще относится к службе и жизни всерьез".
Тем временем одному парню стало плохо, от лишней водки его вырвало.
- О, черт, да что сегодня за день такой! - сказал Правых. - То спинки ломают, то гадят. Ну, нельзя, что ли, по - хорошему посидеть!
Когда приехали на место, Правых открыл дверь и вздохнул с облегчением: "Слава Богу, довез!".
Сопровождающие повели призывников на сборный пункт. Правых остался в автобусе убирать грязь и ждать сопровождающих.
Он подумал: "Мы еще удивляемся, откуда у нас дедовщина! Надо воспитывать с детства! А то мать думает, что лишь бы мой сынок не был голоден, лишь бы он был одет. Посмотрит на него, накормит, а про его дух - она не думает. Отсюда и результат. Он растет "неправильным". Если он делает ошибки, то не думает, что ошибся, просто не понимает. И это- не столько его вина, сколько - беда. Все делают ошибки, только кому-то более мудрому нужно со стороны подсказать: мол, у тебя ширинка расстегнута, застегнись. Сам человек может за собой что-то и не видеть. И молодой человек не всегда может сделать правильный вывод: что - хорошо, а что - плохо. Деревце, бывает, посадишь, глядишь - а оно криво растет. Подвяжешь его к колышку, глядишь, - оно и выравнивается. А просмотришь -так кривое и вырастет. Так и с молодыми бывает.
Чем больше Максим Николаевич думал об этом, тем тяжелее ему становилось на сердце.
"А если завтра - война, кто пойдет на защиту, если все будут эгоисты? Думают только о себе, как лучше одеться, как лучше нажраться? Какие пограничники умрут, отдадут свою жизнь, но не пропустят врага? Как на Даманском? Кто будет держать оборону Брестской крепости, кто отстоит Москву и Сталинград?"
Размышления прервали пришедшие сопровождающие:
- Ну что, Николаич, поехали?
- Поехали.
Максим Николаевич завел автобус. Отъехали.
- Всех забрали? - спросил Правых.
- Всех. Ты думаешь, сейчас есть лишние? Нет, Николаевич, сейчас берут всех в армию. Сейчас - дефицит призывников. Многие здоровые "отмазываются" от службы "за бабло", а потому здоровых и не хватает. Приходится брать больных. Вот у меня: сын служит здесь, недалеко, пишет, что призвали в его часть парня, а у него такое плоскостопие, что после бега его носят на руках до столовой -сам не может дойти, ноги болят. А ты говоришь, всех ли забрали!
Приехали назад уже вечером. Правых отогнал автобус в АТП и пошел домой. По дороге, как всегда, зашел за пивом и мороженым. Когда уже выходил, рядом стояли какие-то пацаны и играли в игровые автоматы, которые только поглощали монеты, назад ничего не выдавали. Видимо, у пацанов кончились деньги. Они были навеселе.
- Дед, дай денег, - обратился неуважительно один из них к Максиму Николаевичу.
- Зачем тебе деньги?
- Какая тебе, на хрен, разница! Сказали дай - значит дай. Мне нужно!
- Да мало ли что тебе нужно! Ты мне не ГАИ и не налоговая полиция, чтобы тебе давать деньги, иди лучше домой, а то уже поддал, вижу.
- Ты чё базаришь? Я тебе сейчас дам в морду и деньги заберу. Правых не стал ничего ждать, "врезал" зазнавшемуся подростку.
Тот был пьян и уже не мог встать. Максим Николаевич пошел домой.
Ему стало плохо, но не оттого, что он кого-то ударил или выпил пива. Его мучил вопрос: а если завтра - война?
Он пришел домой, отдал детям мороженое. Жена предложила поесть, но Максим Николаевич отказался и пошел спать. Но заснуть он не мог: все думал над своим вопросом. Хотел себя успокоить, вспомнить что-нибудь хорошее, но это было трудно: "И что мне дался этот вопрос, президент я, что ли, или министр обороны? Как мелодия какая-нибудь вкрутится в мозги и всю дорогу звучит, не знаешь, как выключить в голове, так и это. Война - не война... Не так уже все и плохо. Начнись война - и эти самые вроде ветреные пацаны сразу протрезвеют и после первой же встречи с врагом станут нормальными, а то - и героями. Другой вопрос - все эти капиталисты, коммерсанты, те, кто держат рестораны, те, кто развозит по точкам "паленую" водку и делает свой капитал на нашем здоровье, те, кто держит эти игровые автоматы... Пацаны - просто глупы, а эти то - не дураки. Это они, вместо того, чтобы выправлять - пригибают деревца... Придут немцы или другие оккупанты - не закроют свои рестораны. Они не пострадают, не останутся в убытке, наоборот - разбогатеют. Напишут вывеску на чужом языке и будут встречать захватчиков с поклоном и подлизной улыбкой на пороге своих борделей: "Водки - господам захватчикам"!
Максим Николаевич выпил стопку. Включил магнитофон. Кассета с любимыми блюзами, как всегда, была там. Закрутил пробку бутылки, почитал этикетку. Этикетка красивая, а водка - все равно "паленая". Это уж по цене ясно. Как на перекрестке в городе незаметно исчезает из головы навязчивая мелодия, так и тут: тема, весь день тревожившая его, отступила. От этого или от водки - полегчало. Он лег и постепенно заснул.
На следующее утро Правых не проснулся. Он умер. Врачи сказали: "Сердце не выдержало".