Сергей Нифедов (18 лет)

БЛУВЕР
(По мотивам произведений Григория Демидовцева)

Жил-был виртуальный мальчик. Если по-русски выражаться, то был он ребенком не обычным, а вероятностным. Или еще проще, - он был вероятностью мальчика.
Один миг он жил в настоящем, другой миг он был в прошлом.
Весь его мир был таким же, как он, - мерцающим. То существующим (на миг), то не существующим (тоже на миг).
Похоже было на то, что мир мальчика плавает на поверхности темной воды, и всякий, кто в этом мире есть, все время пытается нырнуть в глубь воды, а вода все время его выталкивает обратно.
Взрослых в этом мире не было. Были одни только дети. То есть, были вероятности детей. Вероятности мальчиков и вероятности девочек.
И все другое, что в этом мире было, тоже было как бы "детским" - маленькие деревья, птенцы птиц, детеныши зверей. Все было виртуальным, по научному выражаясь.
Мальчик не помнил, всегда он был в этом мире, или когда-то появился и стал "ныряющим" или "мерцающим" как все.
Долгое время он просто смотрел на свой мир, и двигаться ему не хотелось.
Светило маленькое солнышко. Оно казалось надувным шариком, который как ни заталкивай в глубину, а все равно выпрыгнет на поверхность.
Шелестели маленькими листьями маленькие деревья. Бутончики цветов пестрели среди остреньких стебельков травы.
Разные птенцы пищали на разные лады, вытягивая свои длинные шейки.
Детеныши разных зверей играли друг с другом.
Виртуальный мальчик смотрел на все это и чем дольше смотрел, тем интереснее ему становилось.
В какой-то миг он спросил себя:
- Почему я один?.. Почему ни с кем не играю?..
И ринулся к тем зверенышам, которые были ближе всего. Это были забавные маленькие медвежата.
Но не тут-то было. В виртуальном мире передвигаться надо было ни шагом, ни бегом, а как-то по-другому.
"Хочу быть вместе с ними!" - подумал мальчик и нырнул как можно глубже...
...А вынырнул он прямо в середине стайки медвежат.
Уж и наигрался же он с этими веселыми пушистыми зверьками!..
Надо сказать, в виртуальном мире никто никогда не испытывает голода. Поэтому никто никогда не ест. Звери не охотятся друг за другом. Все со всеми дружат...
И в то же время каждый каждому - соперник и конкурент, потому что каждый хочет нерестать быть вероятностным и сделаться подлинным. И каждый не просто этого хочет, а желает, чтобы это произошло какможно скорее.
Вообще-то, в принципе, виртуальный мир должен быть неподвижным, потому что у каждого в нем есть свое, только для тебя одного предназначенное, место. И только со своего места ты можешь уйти в мир настоящий. Можешь воплотиться, стать реальным, подлинным.
Но ведь это так скучно - всегда быть на одном месте и ждать, ждать, ждать. Со скуки можно все перезабыть. Забыть даже, кто ты, что ты, и на что ты годишься.
Поэтому малышня все время придумывает себе забавы, покидая ради этих забав свои места.
Из-за этих непосед в реальном мире происходят разные неприятности и недоразумения. Например, сажают дерево, а оно сохнет, потому что его виртуальный прототип не успел в него вселиться, а где-то болтался. (Наверное не надо напоминать, что в виртуальном мире достаточно захотеть двигаться, и ты сразу будешь в том месте, о каком помыслил.)
Или ждут родители, когда у них родится ребенок, а он все не рождается, потому что его виртуальный прототип в н у ж н ы й момент оказывается занят игрой и на своем месте не находится.
А ведь известно, что в виртуальном мире главными силами являются Колодец Вечности и Вихрь Судьбы.
Вихрь судьбы возникает, когда в реальном мире что-то должно появиться новое.
Незримый в мире подлинном, он очень даже видим и осязаем в мире виртуальном
Он появляется, бесшумный и неотвратимый, и движется но своей извилистой и непонятной траектории, вселяя в вероятности восторг и страх одновременно. Восторг - "Неужели за мной? Наконец-то!" И страх - "А как там оно будет? А вдруг что-то не получится?"
На нужном ему месте Вихрь Судьбы останавливается, вбирает в себя ту вероятность, время которой пришло, и сбрасывает ее в Колодец Вечности. А из Колодца Вечности вероятность (например, вероятность нашего мальчика) попадает в тот век и к тем взрослым, у которых ребенок должен родиться.
Впрочем, как раз вероятность нашего-то мальчика в свой век и на свое жительство не попала. Потому что, когда за ней явился Вихрь Судьбы, на положенном месте виртуального ребенка не оказалось, и поэтому в реальном мире он родиться не смог.
О чем ему тут же, едва он вернулся, сообщили соседи, прилежно неподвижные.
(Я подозреваю, что некоторые вероятности мальчиков и девочек не просто со скуки срываются со своих мест, - коварные соседи подзуживают их, надеясь поскорее и вне очереди воплотиться. )
Виртуальный мальчик попробовал занять свое место и обнаружил, что не может этого сделать. Его места больше не было. Оно закрылось, оно исчезло.
Тогда он понял, что он из тех, кому даруется одна-единственная возможность перехода в Явь. И отныне он - изгой, блуждающая вероятность (блувер).
Конечно, он пригорюнился. Но что толку от горевания! Надо что-то делать!
Для начала он попробовал уговорить соседей потесниться. Почему бы одно место не попробовать занять с кем-то на пару!
По соседи не хотели уступать ни пяди. Они то локти топорщили, то кулаками отбивались от нападок.
Тогда блувер задумался. И пришла ему в голову интересная мысль. Вечно блуждать в вероятностном мире? Ну нет! Я хотя бы увидеть попробую тот подлинный мир, в котором побывать не суждено!
"Хочу его увидеть! Должен его увидеть!" - взмолился он мысленно.
И... увидел. В самом деле увидел реальный, подлинный мир.
И увидел тоненькую ниточку вероятности, которая тянулась от него туда, в тот мир, в копошащиеся людские массы.
Тогда он пожелал передвигаться вдоль этой ниточки.
И... стал передвигаться.
Для тех, кто был в реальном мире, наш блувер, конечно, оставался невидимым, поскольку был окружен плотным коконом мира вероятностного.
Ниточка привела его к мужчине, который был толстоват, низковат и лысоват.
Блувер понял, что этот мужчина должен был стать его отцом.
Понял и... стал наблюдать за мужчиной.
Куда бы тот ни шел, куда бы ни ехал, блувер висел над ним на ниточке вероятности как воздушный шарик.
Вскоре он узнал, как мужчину зовут, и чем тот занимается.
Звали мужчину Артуром Демидовым, и был тот бизнесменом, -руководил крупной фирмой.
Множество нитей вероятности сходилось на нем, на Артуре, и лишь одна из них была ниточкой не рожденного мальчика, или попросту блувера.
Упущенный случай родиться упущен навсегда или на время? Вот что беспокоило. Вот что хотелось обязательно узнать...
Здесь, в действительном мире, было куда интереснее, чем в виртуальном. Действительный мир был громче, ярче, приятнее на ощупь и на вкус.
Как же досадно было видеть красивые краски, слышать звонкие звуки, наблюдать, как люди до чего-то дотрагиваются, что-то едят и пьют. Наблюдать сквозь кокон, преодолеть который было невозможно.
Так бы, наверное, и пришлось бедному блуверу исчахнуть от тоски, если бы...
Если бы сам Артур Демидов ему не помог...
Однажды вокруг Артура стало происходить что-то странное. Пространство вокруг него съеживалось, скручивалось, пронизывалось разноцветными огоньками.
Образовался словно бы какой-то туннель...
Или колодец, ведущий вверх...
Так это же Колодец Вечности! - вдруг осенило блувера. - Вот он какой! Может, я сейчас же смогу через него родиться в Явь?
Он попробовал пожелать себе это. Но желания не осуществлялись. По крайней мере, не осуществлялись немедленно...
Блувер понял, что здесь, в Колодце Вечности, он составляет единое целое с тем бесплотным духом Артура Демидова, который сюда проник.
Покуда дух Артура не добьется того, чего он должен добиться, пожелания блувера осуществиться не смогут.
Поняв это, блувер впервые попробовал напрямую заговорить с Артуром.
И оказалось, что здесь, в Колодце Вечности, это возможно.
- Здравствуй! - сказал блувер. - Почему ты не хочешь иметь ребенка?
- В такой стране, как наша? - спросил Артур.
- Переедь в другую! - посоветовал блувер.
- Не хочу! - сказал Артур.
- Ты чего-то боишься? - спросил блувер.
- Я не знаю, что с нами будет! - сказал Артур.
- Я помогу тебе узнать! - пообещал блувер. - Следуй за мной!.. Он помчался вдоль темпоральных нитей, из которых состояла жизнь Артура.
- Куда ты меня?.. Зачем?.. - беспорядочно вопрошал дух бизнесмена.
- Сейчас узнаешь! - пообещал блувер...
Они оказались на черной бескрайней равнине. Куда ни посмотришь, - вперед, назад, влево, вправо, - кругом чернота под ногами.
- Что это? - спросил блувер.
- Это... пепел и угли! - приглядевшись, прошептал дух Артура (дуар).
- Что тут было? - спросил блувер.
- Не знаю! - прошептал дуар. - Давай скакнем в прошлое! Они отдалились через Колодец Вечности совсем ненадолго. Но этого оказалось достаточно.
Планета выглядела совсем по-другому.
Практически вся она была уставлена домами-пирамидами, каждый из которых был высотой в тысячу этажей.
В домах жили двухметровые разумные черепахи, которые с трудом ковыляли по своим апартаментам на задних лапах.
На плоской головке у каждой черепахи был один-единственный, пронзительно-синий глаз.
Какая-то у них была сложная иерархия, какая-то структурная подчиненность, что зависела от высоты проживания.
Какие-то сложные механизмы были на самом верху, - там, где проживала главная для этого дома черепаха-Каждый вечер, как только на небо восходили два спутника, - фиолетовый (побольше) и зеленый (поменьше) - начиналась церемония, составлявшая главную цель и главное удовольствие в жизни черепах.
Одновременно во всех домах-пирамидах включались "верхушечные" механизмы.
Из-за этого менялся гравитационный потенциал на поверхности планеты.
Где-то он усиливался, и черепахи в таких домах распластывались на четырех лапах, а дома вдавливались в почву чуть ли не по самую верхушку.
Где-то он ослабевал, и черепахи бегали по своим помещениям легко, как балерины. А в некоторых местах даже подскакивали и зависали в воздухе, а потом медленно-медленно, как пушинки о/ху-ванчика, опускались...
Но самих черепах такая чересполосица, видимо, не устраивала. Они регулярно совещались телепатически, а также через свой местный интернет и договаривались об изменениях.
И договорились...
Началась Эра Синхронности.
Церемония теперь состояла в том, что все дома на всей планете одновременно повышали гравитацию или ее понижали.
Черепахи считали это высшим достижением своей цивилизации.
И действительно, разве не величайшая сила была в их лапах! Сила, благодаря которой планета то сжималась, как теннисный мячик, то раздувалась, как воздушный шар, то ходила ходуном так, что растрескивалась ее кора!..
Стон исходил из планетных глубин, но черепахи - при всей своей телепатичности, - похоже, его не слышали.
И, в конечном итоге, эта глухота оказалась для них роковой.
Планете, видимо, надоело их самоуправство. Или просто-напросто невтерпеж стало от боли.
Однажды планета закричала, и этот крик услышала не только любая черепаха, - его услышала вся галактика.
Это был крик муки.
Муки родовой...
Планета рожала.
Рожала погибель для тех, кому раньше даровала жизнь...
Черви... Или змеи... Их можно называть как угодно...
Бесчетное количество огнедышащих червей показалось из-под земли и стало быстро вырастать.
Словно поднимались дыбом волосы на лобастой планетной голове.
Они обвивались вокруг каждого дома.
Заглядывали в каждое окно.
Вползали в любое помещение.
И... делали главное, ради чего появились...
ИЗРЫГАЛИ ОГОНЬ...
Миг за мигом, час за часом, день за днем .
ИЗРЫГАЛИ...
ИЗРЫГАЛИ...
ИЗРЫГАЛИ ОГОНЬ...
Черепахи пробовали прятаться под свои панцири, но планетный огонь слизывал панцири с их спин играючи...
Черепахи пробовали сражаться своими полицейскими и армейскими силами.
Но для планеты черепашьи полиция и армия были микроскопическими насекомыми, и не более того...
Колоссальные дома рушились, превращались в груды пепла. И планета вздыхала облегченно, когда это происходило.
Вся планета пылала, и огонь этот был очистительным, освобождающим...

- Хочешь здесь родиться? - спросил дуар. - Тогда мы разделимся, и планета тебя полюбит, ведь ты - такой легкий! Она тебе подарит растения и животных! Она тебе поможет воплотиться и создаст людей, подобных тебе!
- А может, она сделает из меня черепаху! - сказал блувер. - Нет, не хочу!..

И тогда они скакнули вперед через Колодец Вечности.
И оказались на планете, поросшей травой. Густо, очень густо поросшей...
Здесь каждая травинка была разумна и была невообразимо прекрасна.
Но ни одна из них не могла себя почувствовать отдельной и единственной.
Потому что они сливались в единую серо-зеленую массу, и создавать массу - было их главным предназначением.
Но при этом каждая травинка мечтала, чтобы все остальные пропали, и осталась бы только она...
- Хочешь здесь родиться? - спросил дуар. - Ты будешь прекрасен, гибок, строен! Ты будешь существовать вечно, поскольку здесь не бывает ни осени, ни зимы! Ты достигнешь таких глубин размышления, каких никогда не узнает ни один суетный человек!
- Зачем мне глубокие мысли, если ими не с кем будет поделиться! - сказал блувер.- Зачем мне вечность, проведенная в неподвижности! Неподвижность равна нерожденности! Уж в этом-то я уверен! Да и любви не испытать, а только ненависть... Нет, не хочу!..
Потом они оказались на планете, где существовать можно было только на бегу. Потому что планетная поверхность была изрезана глубочайшими трещинами, между которыми оставались неправильной формы площадочки. Там, на некоторых площадках, были лужи питательной жидкости, из которых лакали для поддержания сил четвероногие создания, похожие то ли на белок, то ли на кошек.
"Жизненные площадки" ни на миг не оставались на месте. Они, словно льдины в ледоход, безостановочно неслись куда-то. Разумным четвероногим приходилось все время гнаться за уплывающими питательными лужами, которые быстро иссякали в одном месте, но могли появиться где-то в отдалении.
- Ты мне предлагаешь стать таким же? - спросил блувер насмешливо.
- Да нет! - смущенно отозвался дуар...
А затем был мир, где все живое было стеклянисто-прозрачным и как бы полуневидимым.
Таковым этот мир делала злая звезда, висящая над ним и на него льющая потоки жестокой радиации.
Тонкие высокие четверорукие люди двигались какими-то странными рывками, - будто при каждом шаге преодолевали собственную стеклянистость. Их города-миражи словно бы состояли из застывшего воздуха. Кристаллические растения почти не давали тени.
По ночам все - и люди, и города, и растения - светилось мертвенным мерцающим гамма-квантовым светом.
- Будь мы из плоти, - сказал дуар, - мы бы тут и минуты не прожили! Радиация убила бы мгновенно!
Блувер только хмыкнул в ответ и ничего не сказал...
Этот мир показался поначалу веселым и интересным. Разумные существа были здесь полулюдьми-полуптицами. Тело человечье, но вместо рук - два крыла. И на голове нет ни рта, ни носа - один только клюв.
Существа эти гонялись друг за дружкой по воздуху, громко курлыча. Дотрагивались крыльями, словно играли в пятнашки. Кувыркались и кружились в воздухе и тогда походили на снежную метель...
Это было занимательно, на это было приятно смотреть.
Но иногда то один, то другой орнит бросался вниз, и за ним было лучше не следовать.
Ибо бросившийся вниз пробивал плотнейший слой серо-желтых облаков и оказывался над землей.
А там, на земле, росли огромные, словно слепленные из зеленоватой слизи, цветы.
И в центре каждого цветка светилась ярко-красным огоньком крошечная продолговатая ягода.
Ягода эта была для бросившегося вниз орнита маяком и путеводной звездой. Только она была нужна. Только она, и ничто более.
Она казалась такой беззащитной, такой хрупкой, такой доступной...
Зависнуть над ней, склюнуть и взмыть вверх!.. Чего проще!..
Но впечатление такое было обманчивым... Очень обманчивым
оно было!..
Когда до ягоды оставалось всего ничего, в зеленоватом слизевом теле цветка открывались множественные устьица, и из них выбивались желтоватые дымчатые струйки.
Мелкие поначалу, они мигом сплетались в мощную туманно-желтую струю.
Если орнит не успевал затормозить и отпрянуть, или изменить направление движения, он, вдохнув газ, превращался не в существо, а в вещество - падал камнем.
Врезавшись в цветок, он становился причиной настоящего "слизевого взрыва": мерзкие ошметки разлетались во все стороны, и там, куда они падали, они превращались... в новые цветы.
Если же орнит изменял траекторию, происходило это уже слишком низко. Он падал на землю, превращаясь в бесформенную кучу перьев и плоти. А затем... Затем куча оплывала, и из нее формировался... новый слизевой цветок...
- Может быть, хватит? - спросил дуар. - Может, вернемся на землю?..
- Нет! - ответил блувер твердо.
- Тогда скажи, чего ты хочешь?
- Хочу того увидеть и тем стать, кто лучше человека!..
- Ищи-ищи, авось обрящешь! - сказал дуар...
Мир, в котором они вынырнули, был "двухэтажным". Вернее, не двухэтажным, а двумерным, поскольку один этаж (или мерность) был вложен в другой (или в другую). От этого все виделось нечетким, расплывчатым, и если долго глядеть, начинала болеть голова.
Блувер удивился этому, но сомнений быть не могло, - оказывается, его бесплотная голова умела испытывать боль.
Выход подсказал дуар:
- Ты сперва сконцентрируй взгляд на плотском мире и разгляди, что хочется, а потом переведи взгляд на бесплотный!..
Блувер так и поступил.
Он увидел стада длинных волосатых существ, которые бродили по лесам и лугам. Их руки почти доставали до земли и были такими же толстыми, как ноги.
Глаза, глубоко упрятанные в черепе, были хитрыми, умными, настороженными.
Существа все время что-то искали. Глядели себе под ноги и по сторонам.
Время от времени, видимо, кто-то находил искомое. Тогда начиналась дикая драка, ибо каждый хотел завладеть тем, что найдено.
Самый быстрый или самый сильный поспешно засовывал находку себе в рот, и стадо почти сразу успокаивалось, продолжая свой вечный поиск. Правда, некоторые особи еще сколько-то времени ворчали и скалили клыки, но таковых было немного, и продолжалось это недолго.
Были и другие, которые, словно невзначай, жались поближе к "везунчику", видимо, надеясь выхватить у него из-под носа очередную находку.
Что же касается "везунчиков", - те, сожрав добычу, вопили во всю глотку, подпрыгивали на месте и гулко били себя в грудь пудовыми кулаками.
Иногда после этого они начинали кусать ближайших сородичей. Причем, не покусывать шутейно, а вот именно кусать - во всю пасть.
Как ни странно, укушенные не сердились, не набрасывались на укусившего. Наоборот, словно бы подставлялись, - укуси еще раз, не стесняйся!
После первого укуса начиналась как бы цепная реакция. Окровавленные пасти впивались в бугристые плечи, и те, в свою очередь, обливались кровью.
Вволю друг дружку накусав, особи начинали вылизывать кровь
- свою и соседей.
От этого они словно опьянялись - раскачивались из стороны в сторону, орали басами и дискантами, падали на землю, катались по земле и гулко молотили по ней пятками.
Когда опьянение проходило, в стаде снова воцарялась "рабочая" тишина, и все снова занимались поисками то ли пропитания, то ли наслаждения...
Если же сконцентрировать взгляд на мерности бесплотной, - картина получалась иной. В той мерности жили существа, сотканные из напряженного пространства. Они не были "мерцающими", как блувер, и не стремились к воплощению, поскольку в своей мерности были постоянными, "состоявшимися" обитателями.
Блуверу они представлялись в виде геометрических фигур - шаров, кубов, конусов. Поверхности таких фигур застылыми не были,
- шар, например, мог превратиться в куб, и наоборот...
Но не это было главным из увиденного. Главным было то, что каждый напрос (от слов "напряженное пространство") был связан с теми плотскими существами, что стадами бродили в "нижней" мерности.
Связь такая виделась не сразу. Но если упорно глядеть, прищурив глаза, в какой-то миг увидишь словно бы бахрому тончайших щупалец, отходящую от любого напроса.
Эта бахрома заканчивалась на волосатых существах. Каждое из них было облеплено невидимой бахромой с головы до пят.
Когда "волосатики" дрались или кусались, бахрома начинала слабо светиться изнутри, и по ней проплывали медленные волны фиолетового света.
Когда же стада просто передвигались с места на место, осуществляя свои непонятные поиски, бахрома была совершенно невидимой, и никакого свечения не было...
Напросы, так же, как "волосатики", жили не спокойно и не мирно. К одному и тому же "волосатику" присасывались щупальца сразу от нескольких напросов.
Между щупальцами шла постоянная возня, толкотня. Они старались оттолкнуть друг дружку, отбросить от объекта.
Напросы - вернее, их основные тела, - тоже воевали. Они то и дело врезались друг в дружку, и если бы в их мерности могли слышаться звуки, шлепки-удары, гул и треск слышались бы непрерывно...
Блуверу, когда он всмотрелся в эту "двухэтажную" мерность, почему-то стало противно. Ему показалось, что напросы что-то высасывают из "волосатиков". Что-то, очень нужное для их, напросов, жизни...
- Мы что, вечно блуждать будем? - спросил дуар.
- Мы покинули один земной миг, - сказал блувер, - вернемся - в другой! А вечность уместилась между ними!..
И снова они летели... И снова мелькали галактики и отдельные звезды, единичные лица и густо заселенные планеты...
Они были у разумных рыб и у разумных мхов... Видели разумных микробов и разумные звезды... Воевали с мрачным разумом стоглазых псевдоподов, чтобы не быть порабощенными... Обманывали жадно прилипчивых муханов и муханчиков, обещая им, если отпустят, несметные сокровища...
И нигде блуверу не захотелось остановиться и быть воплощенным. Словно жажда какая-то ненасытная гнала и гнала его вперед
Так они летели... Так они прыгали из мира в мир, из мерности -в мерность...
И однажды сказал дуар:
- Все! Не могу больше! На Землю хочу!..
- А как же я? - спросил блувер.
- Разделиться нам надо! - сказал дуар. - Считаю до трех и прошу возвратить меня! А ты просишь тебя оставить!.. Раз!.. Два!.. Три!..
Они мысленно пожелали того, о чем договорились
Но...
Ничего не произошло...
Не исчез один... Не отправился дальше другой...
Они попытались опять...
И еще...
И еще...
Никакого результата!..
Колодец Вечности не допускал их разделения. Не могли они разделиться, будучи здесь. А может быть, не могли разделиться в принципе, ибо отец и сын, согласно мировым законам, - единство неделимое...
- Мне нужно вернуться! - сказал дуар грустно. - У Артура Демидова впереди много важных дел!
- А сын - это важное дело? - спросил блувер.
- Самое важное, какое только бывает! - услышал он в ответ.
- Тогда я понял!..
- Что ты понял?..
- Нам не надо разделяться!
- Почему?
- Потому что понял я!..
- Да что же все-таки?
- Лучше человека знаешь кто ? -Кто?
- Лучше человека - тот человек, что будет твоим отцом!.. Блувер выкрикнул это и... исчез.
Исчез потому, что стал частью дуара, то есть, духа Артура Демидова, слился с ним...
И тогда Колодец Вечности пропустил их, соединенных...
И дух Артура Демидова вернулся в тело бизнесмена ровно через миг после того, как его оставил...