Е. Нестеренко (Школа № 412, 11 класс, СПб)

РУССКИЕ

Мы вскормыши истины,
Нам в мире единственным
Молиться не хочется
Богам одиночества.

Я знаю, мы первые
Стирали их нервами.
Хотели - посредники,
А вышли - наследники.

Мы рядом - развратные,
Сыр с ядом бесплатные.
Стреляли из Пушкина,
Ловились ловушками.

Плевками опрысканы,
Звались альтруистами.
Хотели - свободными,
А стали бесплодными.

Мы первенцы нации,
Мы галлюцинации.
Заразно смердящие,
Безглазо глядящие.

В сны скаредно-сладкие
Мы грезим припадками,
Объятьями чуткими,
Обычно, с ублюдками.

Заснули под лодками,
Зачахли под плётками,
Засохли над прерией,
А были Империей!

Нас верой не встретили
Мы ею ответили.
Нас били и дыбили -
Мы крови не выпили.

Мы перворождённые,
Полуденно-тёмные.
С того света беглые,
Полуночно-светлые.

Мы войны, да без меча,
Мы пахари кладбища.
С полями да пашнями,
В которые сляжем мы.

КОПЕРНИК

Пыль в глазах. Под ногами пыль.
Пыльный путь между звёзд повис.
Задыхаясь в пыли не ты ль
В ней истоки искал и смысл?

Люди - жертва. Их просто жаль.
Ты учил их играть с огнём.
Стоит мир закрутить в спираль -
И они усомнятся в нём.

Крылья в солнце свои спали,
А его не учи гореть.
Если шло оно вкруг Земли,
Значит пусть так и будет впредь.

Пусть ни песнею, ни слезой
Скорбь не выльется до поры.
И над миром пылают зорь
Инквизиторские костры.

Луч последней звезды угас,
Тлея в пламени золотом.
Ты пока пострадай для нас.
Мы поверим тебе потом.

Мы не приняли твой секрет.
Но за это ты нас простил.
В польском небе встаёт рассвет,
За который ты заплатил.

РЕРИХ

Из-под кожи мира, что охвачен
Снами, сквозняками, Мураками.
Выступает время-врачеватель.
Как легионер крылатых армий.

И его напевами обласкан
Полумесяц книзу перья клонит.
И минут поблекнувшие краски
Подбирает сгорбленный паломник.

На тропу во мхе и землянике
По утрам уже не дышит иней.
Только лёд, сверкающий на пике,
Всё такой же красновато-синий.

В храм двух вер, увы, пришла расплата,
Свечи погребальные погасли.
Только купол гладит луч заката,
Всё такой же синевато-красный.

КУКУШКА

Куковала кукушка. Казалось,
Кроткий крик расплескался окрест.
Где когда-то река растекалась,
В ковылях колыхается крест.

Скрип ступенек на шатком крылечке.
Кто подкрался к околице вдруг?
Кто сверчком запиликал за печкой
Да толкнул коромысло из рук?

Ветерок ли качает калитку,
Али в сумраке кто-то сокрыт?
Обратился под камнем в улитку,
В куст калины, в одно из корыт...

На колодец уселась сорока,
Прикорнула на самом краю.
Завлекает и кличет морока
На крутую тропинку свою.

Мрак, кружась, затенил палисадник.
Окунулся домишко во тьму.
По колдобинам скачет мой всадник,
Незнакомый пока никому.

Он церквушку найдёт и кладбище,
Да крапиву кромешную тут.
Не за то ль, что растёт на кострище,
"Костревою" её здесь зовут?

Догорает косая лучинка. Никого -
в помутневшем окне.
Но не кружит меж кочек тропинка -
Дремлет всадник на спящем коне.

Крепких снов им во мхе на опушке,
Что укрыта крылом неудач.
Заливается кликом кукушка.
И неясно, о ком ее плач.

ХРОМАЯ

"Впоследствии, когда, откровенно говоря, было уже поздно, раз­ные учреждения представили свои сводки с описанием этого чело­века. ...,в первой из них сказано, что человек этот был маленького роста, зубы имел золотые и хромал на правую ногу. Во второй -что человек был росту громадного, коронки имел платиновые, хро­мал на левую ногу. Третья лаконически сообщает, что особых при­мет у человека не было."
М.А.Булгаков "Мастер и Маргарита"

Как больно, Господи! Душа моя больная
Зернистой резью отзывается в стопе.
Я по шоссе передвигаюсь, ковыляя.
Боль ярче лампы в электрическом столбе.

В её сиянье меркнут образы и лица.
Хотя искать опору мне ещё не срок.
И я хромаю, как изгой, как дьяволица,
По перепутьям непроторенных дорог.

Шагаю чинно и смиренно, как паломник,
Скорбей и страхов надо мной зловещий круг.
И кто бы мог предположить, что их виновник -
Обыкновенный отвалившийся каблук!

АРХАНГЕЛ

Он по небу шёл налегке
Над империей на крови.
Имя вертится на языке,
Но одумайся - не зови.

Он мерцание мглы больной,
Равнодушен, краснокрылат.
Его меч исторгает зной,
Жар орудия для расплат.

Ты не верь тому, кто твердит:
"У него своей воли нет!" -
Он был высшим выстрелом сбит
Слишком слепо летел на свет.

Ты не верь напраслине слов:
"Он страдает, ведь он слуга,
Он вассал, и его любовь
Господину не дорога!"

Он лишь сокол в тесном силке.
Осуждён... (Но судья не ты).
Марафонец с огнём в руке,
Оступившийся у черты.

Он Христа и имел бы власть,
Да с креста не вовремя снят.
Может быть, он хотел упасть,
Только тьмою не был принят.

Он низвергнут не был на дно
И поэтому обречён.
Он каратель и вестник, но
Горечь в ножнах с его мечом.

Променяв свободу на боль,
Потерял прелесть смерти он.
Он спокойно глядит на кровь
Он заочно уже прощён.