ПОЭТ

Борис Орлов — поэт. В наши дни это слово потускнело, подзатёрлось от частого употребления. Но поскольку я пишу о настоящем поэте, постольку самому этому слову хочется вернуть первозданное, свежее звучание.
Кто же такой поэт? Любой, кто способен что-то написать в рифму? Но стишок-другой сегодня, в эпоху всеобщей грамотности, по-моему, слепит всякий и каждый!
Что же получается: всё наше общество состоит из поэтов? Вряд ли, конечно! Хотя оговориться можно. Ибо все дети до какого-то небольшого возраста мыслят и чувствуют, как настоящие поэты...
Отсюда вывод: одно из главнейших качеств поэта, — если не самое главное, — это детскость, незаштампованность восприятия. Как раз в Борисе Орлове это хорошо чувствуется, если побыть рядом с ним некоторое время. Меня лично это восхищает и удивляет: когда во взрослом мужчине, очень даже важном по должности, вдруг обнаруживаешь светлого мальчишку, рыцаря без страха и упрека. Словно какой-то сказочный колодезь, наполненный чистой-пречистой ключевой водой, имеется внутри него, поэта, и колодезь этот ежеминутно питает и омывает его, поэта, душу.
Мир, сотворенный Господом, свеж, многокрасочен, прекрасен. Человек, отгородивший своим горделивым разумом себя от Бога, привносит в мир драматизм и трагичность, суету и себялюбие. Любой поэт — и Борис Орлов, разумеется, тоже, — берет на себя роль посредника между Богом и людьми.
Или, может быть, сказать по-другому? Любой поэт — посланник Бога, призванный показать людям красоту и величие Божьего мира, повернуть людей от себя ненаглядных к природе, к солнцу, небу, ветрам и облакам.
Поэт — это миссия, это служение, самопожертвование, самоотдача. Он как бы растворяется, как бы исчезает в своих стихах, воплощается в них. И только путем самоотказа, отказа от себя — только таким путем! — совершает своё служение.
Для Бориса Орлова всё сказанное, как мне кажется, очень верно, очень к нему применимо. Ибо кто такой истинный Борис Орлов? Этот симпатичный капитан-подводник, погруженный ныне с головой в текучку Союза писателей? Или Борис Орлов — это стихи, звучащие со страниц его книг и журнальных публикаций?
Мне кажется, ответ очевиден. Орлов — морской офицер и Председатель Правления Петербургского отделения Союза писателей — функциональная видимость, функциональная составляющая того истинного человека, что слился, сросся со своими стихами, безвозвратно в них вошел и остался в них навсегда.
Таким образом, мои рассуждения привели меня к собственному определнию поэта, настоящего поэта, какового определения до меня еще никто не давал. По-моему, поэт — тот, кто всегда уходит и навсегда остается. Уходит от современников, от родных и близких и остаётся с человечеством, со всеми последующими поколениями.
Я мог бы тут щегольнуть знанием биографии Бориса Орлова, рассказать о его родителях, назвать его анкетные вехи. Но я это делать не буду, ибо банальным вниманием прессы Борис Орлов не обделен. Подумаю лучше еще над тем, что же такое за явление в нашей жизни — поэт?
Любой поэт, — прибавляя ко всему сказанному, — последняя надежда родного языка. Ибо родной язык в эпоху всеобщей глобализации, как мне кажется, рискует превратиться в мусорную свалку, где смешаны словесные отбросы десятков языков нашей планеты. Стихия международного общения — это образ грязного моря, где в разноцветной химической пене плавает дурнопахнущее не понять что. Такой образ должен быть особенно неприятен Борису Орлову как моряку. Поэт в таком море — это маяк, далеко видный и ярко светящий. Ориентируясь на такой маяк, не пропадёшь, не сгинешь в нечистых штормах и шквалах. К поэтической книжке сегодня можно и нужно припадать, как к ведру со свежей студёной водицей, поднятому из-под земли.
И еще поэт — глаза и уши для “слепых” и “глухих”. Прочитает такой “незрячий” стихи и ахнет: “А ведь это и вправду вот как выглядит!” Или “неслышащий” вникнет в стихи и вдруг услышит, как растёт трава, и шелестят облака, проносясь в вышине...
Словотворец и словознатец, поэт, по сути, анонимный повелитель вселенной. Ибо слова правят миром. Именно слова, а не деньги, как сейчас многие считают. Ведь всем известно из Библии, что словом Бог создал всё, что есть.
Создавая слова, повелевая словами, поэт влияет на мировой порядок. Но осознаёт ли он меру своего влияния? Способен ли он вообще эту меру осознать?
Мне кажется, что поэт творит, как поёт соловей — безотчётно, безоглядно. Поэтому я и назвал его анонимным повелителем вселенной. Вероятно, узнав про степень своего влияния на мир, многие поэты не смогли бы петь, просто испугались бы. Или бы замолчали, сочтя, что пользоваться такой властью — неприлично...
Борис Орлов, по моему убеждению, соответствует всему, что я сумел сказать о настоящем поэте. В стране, где еще не преодолён экономический хаос, где многие люди борются за выживание, он отстаивает поэзию, как высокую ценность, которая не должна быть коммерческой. Он отстаивает поэзию, которая как воздух, как молитва.
Литература, по его мнению, не утратила и никогда не утратит воспитательного значения, ибо что есть Библия, Коран, Талмуд, если не образцы высокой литературы!
Литература сплачивает общество. Если у общества нет литературы, значит, общество разобщено или вообще не существует.
Взять книгу, выйти за порог деревенского дома, бросить одеяло на траву, присесть или прилечь и, перелистывая страницы, слушать пение соловья, — какая душа не дрогнет, вообразив такую идиллию! И какой Интернет сравниться с этой немудрёной и дорогой для сердца картинкой!
У хорошей книги — своя энергетика, своё биополе. Хорошая книга — как живое существо, и общение с ней — это, действительно, общение двух живых существ, любящих друг друга.
Отойти от стереотипов старых и не поддаться стереотипам новым, что навязываются извне, научиться мыслить самостоятельно, оригинально, — вот главная задача для современных юных читателей. Так считает поэт Борис Орлов.

Сергей Карабинцев

От редакции.
За 35 лет работы в поэзии Борис Орлов издал 14 книг. Он лауреат литературных премий "Золотой кортик", имени Константина Симонова, имени Валентина Пикуля.

* * *
В чашке черный кофе. Ломтик хлеба
Благодать. Душа летит в зенит
Синее фарфоровое небо
Ласточкою в воздухе звенит.

Выпью кофе. И глаза закрою.
Лучик солнца задрожит на лбу.
Птичий май веселою листвою,
Как водою окатил избу.

Не хочу ни шума ни участья
В шуме — этим душу не согреть.
Милое доверчивое счастье —
Жить открыто, словно песню петь.

* * *
Не понять потомкам жизни предков.
Наша память как предсмертный вздох
Коротка. А шрамы — лишь пометки
К болям и трагедиям эпох.

Черный вечер выпит с черным кофе.
В памяти провал и темнота.
Сквозь туман чернеет на голгофе
Ночью тень распятого христа.