ПО-ЩУЧЬЕМУ ВЕЛЕНИЮ

Давным-давно в одной деревне стояла хата — вполне богата. В хате жил пахан — мировой пацан. У пахана было три сына, старший был умён в бизнесе рубил, средний был вообще ништяк, ну, а младший, емеля, был дурак. И вот пахан говорит сыновьям: « Сыновья мои, жрать хочу! В хате совсем еды не осталось! Принесите мне ухи! « Говорит старший сын: « Не хочу я тебе уху нести, пахан! Дело крутое мне привалило, некогда мне! «Младший говорит: «Ну, чё? Надо, так надо!» Среднего сына вообще не спрашивали — ему всё ништяк.
Пошёл, значит, младший сын на речку. Лунку выдолбил, а удить ему не хотелось. Взял он, да как кинул в лунку динамита кусок. Так грохнуло! Вся рыба варёная повсплывала. Лишь одна щука целая осталась. емеля дурак был, река в уху превратилась, а он взял щуку. И вдруг говорит ему щука человеческим голосом: « Не ешь меня, чувак, я тебе ещё пригожусь!« «Да зачем ты мне нужна!« — отвечает ей емеля, ничуть не удивившись (дурак был). Отвечает ему рыба: «Я помогу тебе! Слушай! Захочется тебе халявы великой, скажи: « Пощучьему велению, по моему хотению…, а дальше от себя добавь». «Ничего себе!« — сказал емеля и выпустил рыбу, а та на глубину ушла. Подумал, подумал емеля, посмотрел на вёдра, которые для рыбы принёс, и сказал: «Пощучьему велению, по моему хотению, вёдра, шуруйте домой! Вёдра взяли и пошли домой. «Прикольно!« — подивился емеля.
Прошло какоето время, до хаты емелиного пахана дошёл указ Главного Пахана Всем Братана, что есть у него дочь, которая насмотрелась научных передач и с тех пор никогда ни над чем не смеётся, а только всё объясняет с научной точки зрения. Так вот, Главный Пахан Всем Братан сказал, что если ктонибудь рассмешит её, то и женится на ней. Взял емеля сказал слова заветные и, проломив дырку в хате, на печи поехал в столицу Главнопаханию, на Несмеяну посмотреть. емеля правил дорожного движения не знал, пока ехал — людей кучу передавил. А когда Несмеяну увидел, остановился и долго смотрел на царевну. Несмеяна же, как увидела емелю на печи, так сразу же засмеялась и из терема вывалилась. емеля испугался, что царевну, можно сказать, чуть не зашиб, и уехал.
Царевна потом оклемалась, с земли встала и давай на емелю докладную писать Главному Пахану Всем Братану. Он про то дело узнал и сильно осерчал. Как так, какойто парень его дочь чуть не убил! Надо сказать, царевна после того, как из терема вывалилась, совсем заплохела — смеётся без конца. Главный Пахан Всем Братан повелел шестёрке своему найти того, кто царевну рассмешил.
Отправился, значит, шестерка по деревням, виновного искать. Долго бродил, пока не набрёл на хату емелиного пахана, ну, а там ему добрые люди на емелю настучали. Шестерка быстренько на базар сбегал, продуктов закупил, и пошел к емеле. А тот всё это время в хате у пахана хоронился, уж очень он боялся, что придут за ним люди в черной форме, и заберут его далеко и надолго. Но вместо этого пришел к нему паханский всем братанский шестак, и, ко всему прочему, с закуской и бутылкой. Шестёрку естественно приняли радушно, бутылку на стол поставили, закуску разложили и приезд шестёрки как следует отпраздновали. Гдето в полтретьего ночи, когда все уже давно храпели в салатах, шестёрка говорит емеле:
— Вставай, дурак! Пойдем, дурак! К царю, дурак!
— емеля меня зовут! емеля! — говорит емеля.
— Ой, да! Совсем забыл. Давай собирайся!
— Куда? — удивился дурак.
— К Пахану Всем Братану!
— Зачем?
— Затем что!
— что?
— То! Пошли! — сказал шестёрка и стал собираться.
— А что я у Пахана Всем Братана забыл? — заныл емеля.
— А мне почём знать! Он приказал — я исполняю! — проворчал шестак.
— Не хочу я идти!
— Как так?!
— А вот так!
— Ну, а как тогда? — удивился шестак.
— Аааа! — заговорщически протянул емеля, и, кряхтя, залез на печь.
Устроился там поудобнее, и сказал: «По щучьему велению, по моему хотению! Печь, в Главнопаханию! » Печь развернулась и в дырку, которую так и не заделали, поехала.
— Эй, постой! — закричал емеле вдогонку шестёрка, догнал печь, запрыгнул на неё, и они поехали вместе.
В Главнопахании все до последнего бомжа повылезали из своих хат поглядеть на двух мужиков на печи самоходной. Сам Главный Пахан Всем Братан их у терема своего встречал. Приняли они трое на грудь, по случаю приезда. Наутро емеля растолкал своих собутыльников и сказал Главному Пахану Всем Братану:
— Слышь! Мужик, ты кто?
— Я! Да ведь я.. . И правда, кто я? Ты помнишь, глюк мой? — пробормотал Пахан Всем Братан.
— Я глюк, и я не помню… Ооо! чего я несу, я не глюк! Но не помню.
— А я помню! А я помню! — обрадовался шестак.
— чей это голос из помой… со стороны!
— Это я!
— Свинья! хи — хи — хи! — заржал Пахан Всем Братан.
— Может быть и свинья! Но вы есть Главный Пахан Всем Братан!
— Дааа?
— Да!
— Послушай, всезнайка! Кто это тогда рядом со мной… сейчас посмотрю… лежит? — сказал Пахан Всем Братан.
— А это есть… это есть… Я не знаю, кто это есть! — сказал шестак.
— Я тоже не знаю, значит… — задумался Пахан Всем Братан.
— Значит это глюк! — сделал вывод шестак.
— Правильно, я так сразу и сказал! — утвердил Пахан.
— Да вы чего, кореши! Я же свой! Правда не помню кто… — сказал емеля.
— Молчи, глюк! А ну быстро его в бочку посадите, засмолите, да в море
— окиян бросьте! Вот как…
Тут в бухальную комнату вошла дочь Главного Пахана Всем Братана, Всёвремясмеяна, так как, если вы помните, она теперь всё время смеётся. Она кинулась к Главному Пахану Всем Братану и молвила:
— Батяня! хахаха! Не надо его в бочку! хахаха! Ты же нас попьяни поженил. хахаха!
— Да ты что! Какое горе!.. Да… В бочку обоих! Царевна ещё больше расхохоталась, и уволокли их с емелей, в бочку посадили и в мореокиян выкинули.
Долго плавали емеля с царевной по морюокияну, в позе смешной. Горевала по большей части царевна — емеля долго протрезвлялся. Ну, а когда же емеля протрезвился, то уж его время настало горевать. Царевнато смеяться не перестала.
Надоело емеле всё это, да и есть хотелось. Сказал он слова волшебные, чтобы бочка на щепки разлетелась.Да вдруг как нахлынула на него вода морская — на берегто его волны не выбросили. емеля немедленно приказал, чтобы бочка обратно собралась и царевна не утонула. Жалко было психопаточку.
Вскоре емеля в себя пришел и приказал, чтобы волны их на ближайший берег выкинули, а бочка в щепки разлетелась. Так оно и случилось, бочка разломалась, и оказались емеля и Всёвремясмеяна на берегу моря теплого. Но самоедивноето было,чтовокруг люди полуголые по всемуберегулежат, отдыхают, а на емелю со Всёвремясмеяной внимания не обращают. Тут подбегает к ним человек, лицом черен, нос большой. Подбежал и молвит:
— Ара, брат, сестра! чего разляглись! Ви бы хоть коврик постялили! Вах, какой девюшка сидит! Спортсменка, комсомолка, просто красавица!
— Гыгыгы! — отвечает ему царевна.
— Ууу! Какой девюшка странный. Слюшай, добрий молодец, я так посмотреть, ти не глупий! Да? — сказал человек и зашевелил носом.
— Да нет, вроде!
— А! Брат! Я так и подюмать! хочешь, купи у меню вкусный лепёшка! Не хочешь! У меню вибир балшой! Шаурма, люля — кибаб, далма, пастурма, халва, финик сушёный!
— Ой, отстань мужик, не до тебя сейчас! — отмахнулся емеля.
— Ти что, мене обидить хочешь, да?
— Слушай! Вали кулём отсюда!
— Ай — ай — ай! Как не хорошо! — укоризненно покачал головой человек с большим носом. — Эй, Гиви! Поди ко мнэ!
Тут показался огромный человек с таким же большим носом, но весь накачанный, и два метра ростом.
— чиго тиби надо, брат? — сказал он.
— Вот этот шакал мене обидил сильно очень!
— Ти кто такой? Пес презренный! Кито тиби право давал, мой любимий братоскорблять!—инакачанныйчеловексбольшим носомзанёснадемелей огромный кулачище.
« Ну у них тут и нравы! « — подумал про себя емеля, а вслух сказал:
— Пощучьему велению, по моему хотению — хочу стать главой этой странной страны!
И стал емеля главным в этой стране. А страну ту называли Дальтонией, оттого, что море, рядом с которым находилась та страна, как и все моря, было синим, но жители называли его черным морем. Потом емеля, не долго думая, пошел войной на Главного Пахана Всем Братана, отомстил ему за то, что тот его в бочку посадил. Забрал из хаты своего пахана и братьев, и разместил их всех по курортам черного моря. А с царевной развёлся и поженил на ней своего среднего брата, ему-то всё ништяк.