IV ВСЕРОССИЙСКИЙ ЛИТЕРАТУРНЫЙ ФЕСТИВАЛЬ
ДЕТСКОГО ТВОРЧЕСТВА

Русакович Александра (17 лет, 11 класс, школа № 534, г. Санкт-Петербург)

* * *

Бывает за окном такая темнота,
И поезд проезжал – я верю, что на юг.
Троллейбус отпустил стальные провода,
Когда он замыкал свой повседневный круг

И если жгут опять туманы фонари,
То ясною душой дрожит нагая ночь.
А я останусь тут – ты только мне не ври,
Чтоб я смогла открыть твое второе дно.

Сегодня за луну уйдет последний день,
Бокалы звезд в ночи, чуть чокаясь, звенят.
Ты только мне не ври – я не люблю людей,
Способных обмануть наивную меня.

Мне жалко эту ночь и жалко города,
Уснувшие навек иль только до зари.
Ты только мне не ври – и даже иногда.
Ты только мне не ври.
3.01.09

 

* * *

Зимой досадой дни разорваны,
У слов зимой маслянистый след.
Расплылись сны, только в разные стороны,
Все сны за последние десять, так, лет.
Чужое утро пахнет севером,
Вереском звезд в полосатом дыму.
Мерцают вопросы – сегодня семеро,
Ярче всего холостой «почему?».
Сливовые тени высосут яростно
Солнце из пористой губки снегов.
И самая умная девочка – староста
Сегодня впервые придет без очков.
28.02.09

 

* * *

Не зажигайтесь, я прошу вас, фонари.
Пока что сумерки не сломаны, и могут
Вместится в комнату размером три на три
Через окно – пейзаж, и небо, и дорога.

Пока что пять, и серость можно поменять
На фиолетовый. Пока найду настройки,
То пять ноль-ноль пройдет опять мимо меня
Сквозь решето еще прозрачных новостроек.

А слово «город» от ограда. Где-то там
Она кончается – там есть дыра в заборе,
И если б сумерки к ночи стекли туда,
То фонари не причиняли бы им боли.
Ноябрь 2009

 

* * *

В последние дни свивается время
Спиралью тугой фотопленки Кодак.
В связи с безработицей время тем и
Живет, что найдет под столом у года.

Иксы сократив в уравненьи строгом,
Теряет время свои ответы.
И времени шрамы – т.е. дороги
Гудят в предвкушенье конца.
Чего?
Света?

 

* * *

Не люди, но ветер сорвет объявленья
(Что тоже рассмотрим, как признак конца).
И ветер, еще не обретший лица,
Но вдруг покрасневший, теперь в извиненье,
На каждое «сдам» честно ищет жильца.
Ноябрь 2009

 

* * *

Что-то гложет года. Замыкаются кольца из грусти,
Тяжелее кандалов, но легче прощаний на время,
Этот город опять заберет для себя свои чувства,
Ну и ладно – они ведь и так все фальшивее денег.

Свяжем в узел линейки, не став измерять расстоянья –
Да зачем теребить свою душу, уже на износе?
Все равно километров не хватит на все оправданье
Одиночества под проводами, душившими осень.

Не мечтай о дождях, растворяющих боль, словно сахар.
Не мечтай о весне. Не мечтай о ней, даже о ранней.
Прячься дома и грейся волнами горячего страха,
Оттого, что смертельно болеют мечты и желанья.

Только так разрешается жить. По законам сильнейших.
Эта кобра-тоска всех укусит, помимо факира.
Так играй же на дудке! Тоска ведь становится меньше,
Уползая в кувшин – соблюдает пропорции мира.
19.10.09 – 16.03.10

 

* * *

Света нет, и теперь тебя точно не вытеснят с кухни.
Голос ванной становится громче виток за витком.
И пока от бесцветного снега земля не распухнет,
Твоя грусть будет жалить минуты своим кипятком.

За окном проявились деревья – опять в негативе.
Или их замело, как простынь заметает кровать.
Вдруг и время обратно уходит лишь в этой квартире?
Негатив - всех цветов ведь и есть обращение вспять.

И ты ловишь пейзаж и его распускаешь по нитке,
А куда заведет эта нить, ты не знаешь сама,
Потому что твои бутерброды пекутся на плитке,
И все так, как должно быть, но кроме того, что зима.
10.11.09

 

* * *

Все было нормально, бродило своим чередом,
И сумерки бились от лени в несвежий асфальт.
Здесь было кафе, магазин, здесь стоял этот дом.
Все было на месте, так скучно, что жаль.

Но с неба любовь полилась, под ногами фонтан
Забил свежей нежностью. Чтоб затопить города,
Любовь полилась бесконечно на головы к нам.
А с ней – вдохновенье однажды приплыло сюда.

Сквозь слой той любви так по-новому выглядел дом,
Кафе, магазин. Все купались, как будто в воде.
От грусти, печали, тоски не осталось следов.
А осенью их от любви не осталось нигде.

Иссяк тот фонтан, с неба тоже закончило лить,
Остались лишь лужи, и в них наступали слегка,
Ломая бензиновых радужных пленок огни
Подошвой осеннего бежевого сапога.

 

* * *

Да ладно, никто не узнает, что я по тебе
Так сохну. Без этих фонтанов, дождей… Только вот
С любовью моих не касается губ… Да теперь
Ничего, кроме сигарет. Ничего. Ничего.
10.01.10

 

* * *

Давай расстанемся на десять тысяч лет.
И, может, встретимся с тобой за горизонтом –
Когда не будет больше он прибит к земле,
А лишь раскроется над нами, словно зонтик.

 

* * *

Когда-то в августе, в небрежных городах,
Уже забытыми людьми или собою,
Где не боится быть полуденной звезда,
А дети выдумали собственных героев,

Где небо дымом легче дышит; мой балкон
Глядит на западо-востоко-юго-север,
Где лентой Мебиуса вьется стадион,
И где господствует четырехлистный клевер.

Ты можешь в гости заскочить туда. Пройди
Через шлагбаумы стальных подъемных кранов,
А если пробки, это значит – подожди,
И приходить сюда еще пока что рано.

 

* * *

Давай расстанемся на десять тысяч лет.
Потом заметим, что года мы обогнали,
И жизнь прошла совсем не прямо и не в след,
А как-то двигаясь по той диагонали,
Что зачеркнула нам ошибку – нет, нет, нет!
Мы разошлись, не докричаться, слабый голос.
Зачем на десять расставаться тысяч лет?
Мы предыдущих десять тысяч были порознь.
16.03.10

 

* * *

Пройдемся по оранжевым бордюрам,
Откроем заколоченные окна,
Напишем о рассвете увертюру –
Но сделаем все это не сегодня.

Сегодня – консервируем мы души,
Сегодня – тихо спим в своих постелях.
Ведь каждый день - сегодня. Но послушай,
Мы завтра бы хоть в космос полетели!
10.10.08

 

* * *

От старых лестниц только скрип и стон,
Перешагнешь трухлявую ступеньку,
Зайдешь, вдыхая пыль, в пустынный дом
И сядешь на столовую скамейку.

И ветер дует в щели по углам,
Стучится призрак облака в окошко,
Я с прошлым – и вдвоем удобно нам.
Мы вместе посидим еще немножко.
Сентябрь 2008

 

* * *

Кажется, март слишком мокрый сегодня –
Выжать, сушиться повесить.
Улица в дождь – это людно и модно,
Буду улавливать песни.
Пусть звук шагов моих будет ударным,
Капли дождя – синтезатор.
Ноты машин пролетают попарно.
Как сделать песню богатой?
Надо добавить зигзаги сомнений,
Надо – издевку спирали,
Мне не хватает еще чужих мнений –
Слепков с высокой морали.
А на контраст – нужно нежности неба,
Искренний смех среди улиц.
Надо любви – очень много и слепо,
Чтобы ее обманули.
Если сейчас я спою эту песню,
Если весна подыграет –
Март этот глупый мы высушим вместе,
Если он весь не растает.
17.03.09

 

* * *

Давно пора тебя бросать.
Пока шуршанием камней
Не сбить дыханье улиц,
Ты улыбнуться можешь мне –
Запомни, что мои глаза
Ответно улыбнулись.
Пока теплы от наших рук
Кровать, балкон, балкон, кровать,
А дождь вот-вот начнется,
Давно пора тебя бросать.
Но жалко портить всю игру –
А как все обернется?
Смелее нас – только весна.
Назло тягучим школьным дням
Она творит, что хочет.
Но это плохо для меня –
Ты исчезаешь во всех снах,
Когда они не ночью,
Не оставляя ничего.
И наяву исчезнув, ты
С собой берешь все, кроме…
Останутся твои следы
Недалеко от моего
Несбыточного дома.
03.04.09

 

* * *

Твои глаза – буравчики сквозные.
Но их сломать несложно кладкой стен
Моих улыбок. Просто у нас ныне
Не в моде страх. Не в моде нынче те,
Кто, запрокинув голову и руки
Скрестив при жизни (пафос) на груди,
Хотят поставить памятник той скуке,
Что ждет еще их, может, впереди.
А своей фразой (словно на рыбалке)
Недалеко закинутой, улов
Ты ждешь напрасно – спор с глухой нахалкой
Не стоит мною высказанных слов.
Но если завтра ты заплачешь, пряча
Свои глаза в ладонях и в окне,
Я подойду – а можно ли иначе
И обниму. И легче станет мне.
11.02.10

 

* * *

По законам радиации, период полураспада
Для бывших городов приблизительно равен
Отрезку между твоим недобровольным отъездом
И первой мыслью о том, что сюда уже можно
не возвращаться.

Возможно, это от скуки.
Ты догадываешься о распаде маршрутов знакомых трамваев,
О перемене вывесок маленьких магазинов,
О мутировавших ценах на проезд.
Эти нестабильные ядрышки бытия очень легко поддаются изменениям.

С опозданием осознаешь, что зимы-весны-осени больше нет –
Пустоту заполняет сухое радиоактивное лето.
Радиация памяти не могла не повлиять на людей
Особенно на их любовь к тебе.
Биологически опасная субстанция, она сотрет
Последнее знакомое лицо из окон освещенного дома,
Последний телефонный номер с кодом этого города,
Чтобы освободить место для других.
09.01.10

 

* * *

Я слышу голос своего вчера.
И.Бродский

Вчерашний день подергивался пленкой,
Но эта пленка не была мембраной,
И из вчера слова не пропускала.
Но не она – причиною молчанья.
Речь прошлых дней – в частотах инфразвука,
И наше ухо точно не смогло бы
Болтать с вчерашним ртом по телефону.
А ультразвук пока в пределах завтра,
Среди летучей привилегий мыши.
Чем дальше дата – выше тем частоты.

 

* * *

И я не знаю адрес, телефонов,
И что ты носишь в это время года.
Я говорю с тобой, и, может, если
Меня услышишь – значит, мы совпали,
И этот день – сегодня. У обоих.
29.03.10

 

* * *

Ted Hughes “Wind”

ВЕТЕР

Всю ночь в пейзаж окна стучится море, темнота
Хрустит далеким лесом, и холмы растут, как всплеск.
И ветер пригвоздил уже поля как раз туда
Где вскакивает день верхом на ночь быстрей, чем блеск.

В оранжевой тени за место борются холмы.
И ветер песнь поет, что он владеет лишь пока
Лучом, острее бритвы – изумрудом среди тьмы,
И гибким, словно линза сумасшедшего зрачка.

Я в полдень влез на стену дома, робко посмотрел
Вокруг, и натиск ветра заставлял закрыть глаза.
Шатры холмов дрожали – их веревки хуже стрел
Натянуты от ветра (будь у них веревки). За

Спиной поля трепещут, и в гримасу горизонт
Сложился, чтоб взорваться и исчезнуть по хлопку;
Отбросив шутки, ветер, как железным колесом
Пространство чайкой давит и прессует на лугу.

И дом звенит бокалом, зная – будет он разбит.
Забившись глубже в кресло, мы сидели, сердце сжав
Настолько, что читай, пляши, пой, бей или люби –
Но сердце как в тюрьме, пока замок не станет ржав.

Мы так сидели смирно (а в камине грел огонь),
Желая ощутить внизу движение корней,
Увидеть, как окно дрожит – «Пустите меня в дом!»,
А из-под горизонта раздавался стон камней.

 

R.S.Thomas “Ninetieth Birthday”

ДЕВЯНОСТЫЙ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ

Ты вступил на крутой, утомительный путь,
Да, скорей за рулем, все же лучше – пешком.
Эти надписи мхом на скале как-нибудь
Свою повесть сплетут, рассказав обо всем.
Тут все меньше деревьев, и ты заспешишь –
Это голос травы свой диктует закон,
Чтобы шум из озябших домов закружить
В вихре вечера в доме, что мил и знаком.
И с полудня – жара, стрекоза, комары,
Меньше звуков, шагов, только шепот ручья,
И взобравшись сюда, и устав от жары,
Ты вздохнешь, и твой взгляд проскользнет за моря.
Осторожно наступишь опять на тропу,
Что устали держать облака непогод.

И старушка (чей дом впереди, за версту –
Ее каменный дом) сторожит твой приход.
Она ждет новостей из затерянных мест –
Это место найдешь в ее памяти; гроздь
Позабытых селений срезать – это честь
Лишь ножей прошлых лет, полирующих кость.
Но сейчас нет мостов меж спокойных речей,
Меж ее и твоими словами. Пусть так.
И склонившись над бездной, внимаешь ничьей
Уже мудрости. Дальше – одна пустота

 

Edgar Bowers “La reve”

СНОВИДЕНИЕ

Казалось, прошлой ночью мне приснилось, что я спал.
В том сне, что снился мне, меня звала ты со ступенек,
Как будто так была неосторожна и глупа,
Будить всех спящих тени для ночных их похождений.
Я знал, что ты заглянешь еще в комнату ко мне.
Я ждал пинка, атак и, может быть, землетрясенья
У края своей призрачной кровати, как во сне,
И падал вдруг матрас под песнь пружин от напряженья.
Я встал, взглянул на время, и, дыханье затая,
Увидел – на кровати лежит кто-то, точь-в-точь я,
Кому во снах являться буду я до пробужденья.