АПРЕЛЬ

 

Часть Первая.

1.

 

Еще в начале месяца в Москве началась весна.

Обычно она приходит первым весенним ветром в конце февраля, капелью в первые дни марта, самым чудесным первым дождем - а потом, когда снег совсем тает, по тротуарам разливаются бесконечные ручьи талой воды, а чудесного оранжевого, как карамелька, цвета солнце уже начинает припекать, наступает настоящая, не календарная весна. Но в этом году я не успел разглядеть ее как следует. Она пришла стремительно, словно на невидимых крыльях - не ручьями и дождем, а бесконечной, почти летней жарой. Я был даже рад, что в этом году не будет слякоти - три недели тепла в марте не оставили ей шансов. Тротуары были словно высушенные феном, солнце жарило, и оставалось только одно - ждать, когда необычная весна перетечет в не менее необычное лето.

В этом году все перевернулось с ног на голову. Я сидел на скамейке в парке, разглядывая календарь на экране телефона, и думал, как, все же, судьба порой бывает несправедлива. Сегодня уже двадцать третье марта. Еще немного - и начнется апрель. А я так и не успею сдать книгу в издательство. Не успею купить билеты, чтобы хотя бы на неделю устроить себе отпуск. В конце концов, я не успею даже обновить гардероб.

Сегодня было довольно прохладно. Я сидел на скамейке в парке, разглядывая календарь, но мысли мои витали далеко от экрана телефона. Я был уже там, в далеком апреле, который должен был, как мне казалось, разрушить все мои мечты и планы. Далеко в кармане пальто завалялись пачка сигарет и зажигалка - об этом я тоже думал. Нет, весна не сможет заставить меня бросить курить, если даже Алиса не смогла. Но обо всем по порядку. Сначала я набрал наизусть номер и нажал кнопку вызова.

- Сильвер, - говорил я в трубку, - где ты?

- Подхожу, - ответили мне и бросили. Я судорожно оглядел дорожку - не было ни души.

Высокого светловолосого парня с сигаретой в зубах я заметил сразу, как он повернул на дорогу. Черное пальто здорово выделяло его на фоне окружающих. Он шел медленно, тяжелой походкой, и сигарета в его зубах медленно тлела, словно он вовсе о ней забыл. Я немного торопился. Времени оставалось все меньше, а дома меня ждали рукопись нового романа, стремительно летевшая к концу, уставшая после работы Алиса и куча неоплаченных счетов. Сильвер, напротив, спешить не собирался. Он словно нарочно замедлил шаг за сотню метров до лавочки, а потом, не дойдя всего несколько шагов, остановился и, выплюнув сигарету, начал искать пачку в кармане пальто. Я улыбнулся.

- Давно тебя не видел, - сказал я, когда Сильвер подошел. В его зубах уже красовалась новая, едва зажженная сигарета. Он протянул мне руку.

- Случилось что-то? - спросил он, присаживаясь рядом со мной. Я достал сигареты и закурил. Сильвер заметил, как дрожат мои руки, и горько усмехнулся. Голос у него был, наверно, из-за сигарет, низкий и хриплый. - Точно случилось.

Сильвер неторопливо достал из кармана пальто зажигалку и протянул ее мне. Я ощутил на ладони холод металла, а когда присмотрелся, увидел ту самую зажигалку, что ему когда-то подарил на новый год. С передней грани ее приветливо улыбалась страшной улыбкой металлическая акула. Зажигалка была дорогой и в наших кругах даже считалась счастливой. Я коснулся ее легко и открыл, выпустив струю пламени.

- Она до сих пор жива? - удивленно пробормотал я, улыбнувшись.

- Вчера откопал, - сказал Сильвер. - Теперь она твоя.

Однажды я решил, что про Сильвера обязательно нужно будет написать. Каким-нибудь весенним вечером, когда солнце уже сядет, а воздух будет прохладен и свеж, я заберу свой ноутбук на кухню, поставлю чистую пепельницу и, поглядывая в окно на серебряную бляшку луны, буду слово за словом создавать его портрет. Он каждым словом прорастет в моем творении таким, каким каждый день представляется мне, и я не искажу ни единой детали. И девственно чистые страницы свежесозданного документа наполнятся мыслями и чувствами, которые каждый раз наполняют меня при наших встречах. Оживет этот высокий молодой человек, откроет свои большие зеленые глаза, тряхнет длинными светлыми волосами и улыбнется широкой радостной улыбкой. Потом он поправит воротник своей любимой красной рубашки, достанет из кармана протертых джинс пачку сигарет, а из нагрудного кармана извлечет зажигалку, привычным движением откроет ее и подожжет кончик сигареты, втянет серый дым и тяжело его выдохнет, а потом снова блаженно улыбнется.

- Старый стал... - пожаловался Сильвер, усмехнувшись. Он тяжело и глубоко втягивался и смаковал каждый глоток ядовито серого дыма. Я улыбался такой улыбкой, какой молодые отцы улыбаются, глядя на первые шаги собственных детей. Сильвер не обращал на это внимания. - Джо предлагает небольшую поездку куда-то далеко на следующей неделе. По его словам, дня на два. То есть, на три-четыре дня точно.

- И когда выезжаете? - спросил я, и Сильвер усмехнулся снова.

- Выезжаем, - поправил он. - Мы втроем едем. Джо говорит, что нашел шикарное место...

- Подожди, подожди! - поспешил я перебить Сильвера. - Как втроем? А Алиса? А Линда...

Сильвер задумчиво втянул дым еще раз и не спешил выпускать его. Я насторожился.   

- Линда работает и поехать не сможет, - сказал он, почувствовав, что пауза слегка затянулась. - Алиса тоже, Линда уже поговорила с ней.

С последними словами Сильвер указал куда-то рукой. Я повернул голову. По опустевшей дорожке не торопясь шел невысокий мужчина лет тридцати на вид. Он был одет совсем не о погоде и уж точно не подобающе возрасту - стертые темные узкие джинсы, черные кеды, которые были модны, когда мы еще были юнцами, и черная рубашка. Он был коротко стрижен, но, несмотря на это, его черные волосы завивались в смешные кудряшки. У него было широкое лицо с неярко выраженными чертами - широкие скулы, симпатичные круглые щеки. Он широко улыбался и, заметив нас, направился точно в нашу сторону.

Когда-то этого молодого человека звали Андреем, он был управляющим в небольшой компании и готовился к свадьбе с прекрасной девушкой, в которую был влюблен еще со школьных лет. Но когда время надавило, что-то изменилось в нем. Теперь Джо владел этой же компанией, был женат, развелся и вообще вел активную жизнь. Он полюбил яркую одежду, отдых за рубежом, хорошие сигары и виски. Он цвел, и мы с Сильвером уже не знали, куда девать его неуемную энергию.

- Крис! - закричал Джо, приблизившись к скамейке. Я вскочил со скамейки и только успел поймать тяжелый взгляд Сильвера, как Джо бросился обнимать меня. - Черт возьми, сто лет тебя не видел!

- Джо! - кричал я, обнимая старого друга. - Ну где ты пропадал?

Наконец, когда долгое приветствие подошло к концу, Джо присел между мной и Сильвером и закурил. Он курил быстро и нервно, руки его дрожали - он торопился что-то рассказать.

- Сильвер уже сообщил? - спросил он, и я легко кивнул. - Я нашел шикарное место. Шашлыки  - мы же давно хотели! Отдохнем пару деньков, Сильвер отпуск возьмет. Ну?

Все же, я знал, что Сильвер уже согласился. Теперь мне оставалось только согласиться, обнять старого друга и распрощаться с ними обоими, чтобы вернуться домой к своим страшным делам.

- Там отличный домик в аренду на берегу озера, - сказал Джо, и я внимательно прислушался. - Это пять часов езды от Москвы, но того стоит, поверь!

Домик в аренду на берегу озера означал, что, не смотря на наши планы, я смогу закончить роман и там. А это, в свою очередь, означало только одно.

- Отлично, - сказал я, и Джо радостно засмеялся.

- А я знал! - воскликнул он, обнимая меня за плечи одной рукой. - Будет отличный отдых!

Конечно, он будет отличным. Три старых друга, которые так давно никуда не выбирались. Один пишет столько, что уже совсем разучился отличать реальность от иллюзии. Второму осточертела однообразная работа системного администратора, и он мечтает, наконец, сорваться и куда-то уехать. И только у третьего энергии хоть отбавляй. И он, к нашему общему счастью, и станет тем, кто вырвет нас, наконец, из этой рутины...

Мы договорились о дате отъезда. Я распрощался с парнями и оставил их на лавочке. Спорю, им было, что обсудить, но меня ждали важные дела, и мне не хватило бы сил даже думать о чем-то. Дома ждала уставшая после работы Алиса, на ужин - легкий скандал и яичница с кетчупом, а перед сном - старый томик Брэдбери и бокал шампанского или красного вина, если моя любовь будет в настроении.

Я не помнил, как добрался до дома. Видимо, я настолько привык летать в собственном сознании, что напрочь отключался, если было нечем заняться. Меня вырвал из мечтаний резкий звонок в дверь. Словно пробудившись ото сна, я резко отдернул руку, и звонок оборвался. Повернулась ручка, и дверь открыла Алиса. Я оглядел ее так, словно никогда не видел раньше.

Длинные волосы темным водопадом струились по ее плечам. Ее большие черные глаза блестели озорным огоньком. Мягкие губы ее ласково улыбались нежной улыбкой. Если бы я когда-нибудь взялся описывать ее, я непременно бы указал, что она была невысокого роста и чертовски привлекательна. Нет, не забыл бы упомянуть я, она не была счастливой обладательницей осиной талии или огромного сногсшибательного бюста. Нет, но она была прекрасна и без груди шестого размера. Линии ее тела, черты ее лица были тонкими и четкими, как у ее матери. Она, обязательно написал бы я, была изящна и грациозна в каждом своем движении. А еще, хотя это и не характерно для меня, я боготворил ее, превознося над всеми женщинами. Словом, я нашел в ней свой идеал.

А сейчас она стояла передо мной, едва прикрыв мокрое после душа тело легким розовым пушистым халатиком, и смотрела так, словно я был сумасшедшим. Еще секунду я проторчал на лестничной клетке.

- Зайка, - тихо прошептала она, - может, ты все же зайдешь?

Я дернулся, и она засмеялась. Я редко видел, чтобы она была радостной, тем более в будний день после тяжелой работы. Но сейчас она смотрела на меня и умилялась, как взрослый, глядящий на пускающего пузыри слюней младенца. Я обнял ее за талию и, притянув к себе, поцеловал. Она улыбнулась и прошла в прихожую, я последовал за ней.

- Изменим немного наше расписание, - сказала она, когда я снимал пальто. - Мне надоели скандалы каждый вечер. Я хочу немного романтики.

Я задумчиво поглядел на нее, прикусив нижнюю губу, и понял вдруг, что она действительно права. Я слишком заработался и совсем забыл о том, что романтика вообще существует. Я подошел к ней ближе, и она положила руки мне на плечи.

- Ты скоро уедешь, - сказала она, и в голосе ее я почувствовал горькое предвкушение одиночества. - Поэтому я решила приготовить тебе особый вечер.

Она провела меня на кухню. Вот уже месяц я привык видеть кухню только как рабочее место, вечно полное пепла, старых книг и каких-то блокнотов с записями.  Я был приятно удивлен, увидев вместо ноутбука блестящие огоньки свечей, играющие в бокалах шампанского, гордо возвышавшихся над столом. Я улыбнулся, Алиса обошла меня и аккуратно взяла оба бокала.

- Тебе понравится, обещаю, - ласково прошептала она, протягивая мне бокал.

 

 

2.

 

Меня разбудил ласковый рассветный луч солнца, пробившийся сквозь жалюзи. Алиса спала рядом, и одеяло лишь слегка прикрывало ее обнаженное тело. Я медленно, боясь разбудить ее, встал с кровати и вышел в кухню. На столе еще стояли бутылка шампанского, оставшаяся с ночи, догоравшая свеча и пустые бокалы. Я решил пока ничего не убирать и поставил чайник. Процедуру была до боли знакомой - насыпать немного растворимого кофе, потом сахара, залить все это кипятком, а потом добавить немного молока или сливок - с этих нехитрых действий начинался обыкновенно мой день. Я решил не изменять привычкам и сделать кофе и сегодня утром. На календаре красным была выделена вчерашняя дата - двадцать пятое марта. Я убрал красный квадратик на одно деление вправо, и он выделил красным сегодняшнее число. Двадцать шестое марта, пятница. День нашего отъезда.

Все вещи уложены по сумкам, а те в свою очередь выставлены в прихожей в ожидании поездки. Я брал с собой совсем немного - мы уезжали всего на несколько дней. Неизменным спутником остался ноутбук. Еще были уложены аккуратно сменное белье, мангал и еще тысячи тысяч мелочей для отдыха. Алиса удивленно качала головой, а потом сказала, что едем мы, судя по всему, на пару лет. Я только улыбался, хотя и сам понимал, что беру достаточно много.

Джо уже снял этот чудесный домик с видом на озеро, купил новую машину, а теперь, по моим расчетам, должен был уже забрать Сильвера и быть на пути к моему дому. Оставалось совсем немного, и я почему-то даже нервничал перед поездкой. Я открыл окно, и в кухню ворвался легкий весенний ветер. На столе лежала пачка сигарет рядом с бокалами, я достал одну и закурил. Тяжелый серый дым спешил вылететь в окно и раствориться в мартовском прохладном утреннем воздухе.

Что ж, я был готов. Алиса смирилась с нашей поездкой и, как мне показалось, даже была немного рада. У нее будет время разобраться в своих проблемах, провести время в компании подруг и, в конце концов, просто отдохнуть. Я курил в окно и думал о ней. Почему-то мне совсем не хотелось оставлять ее одну...

Зазвонил мобильный, и я услышал, как Алиса проснулась и поднялась с кровати.

- Подъехали, - услышал я голос Джо. - Торопись!

Алиса вышла в кухню, на ходу запахивая халатик. На ее лице еще читались остатки сна, а глаза были чуть прикрыты.

- Я буду скучать, - сказала она, и я обнял ее. Я, ощутив тепло ее тела, вдруг подумал, что, может, не стоит уезжать. Она обнимала меня так крепко и так тепло, словно мы расставались не на несколько дней, а на целую вечность, и мне совсем не нравилось такое прощание.

- Не скучай, - сказал я, выходя в прихожую. - Скоро мы вернемся.

- Ты закончишь роман и будешь читать мне его по вечерам, как раньше? - спросила она.

- Конечно, - пообещал я.

Мы не стали долго прощаться. Я просто тепло обнял ее, поцеловал и пообещал, что с нами все будет в порядке, а потом она открыла дверь, и я вышел. Она улыбнулась еще раз и закрыла дверь, а я спустился по ступеням пять этажей вниз, туда, где меня ждали парни.

Внизу, у самого подъезда, припарковалась огромная L200. Джо недавно купил ее по моему совету - у отца Алисы когда-то была такая же. Металл отливал нежно красным цветом на утреннем солнце. Джо сидел в машине, Сильвер стоял подле и курил. Когда я подошел, он, не став даже здороваться со мной, словно мы и не расставались, забрал сумки и забросил их в багажник. Только после этого он пожал мне руку и пригласил в салон.

- Кристофер! - громко приветствовал меня Джо, когда я сел на заднее сиденье. - Шикарная машина, да?

Я никогда не сидел в его L200, но салон показался мне незнакомым и слишком большим. Приятно пахло кедром и сигаретами. Джо улыбался и глядел куда-то в окно, Сильвер сидел тихо.

- Чего ждем? - спросил я, и Джо словно очнулся.

- Нас ждут отличные выходные! - выпалил он, и машина легко тронулась с места.

Сильвер рассказал мне о задумках Джо. Он вез нас на одно из озер Селигера. Я был там когда-то много лет назад, на спортивных сборах, и с тех пор надолго запомнил то место. База отдыха располагалась вдоль берега озера Волго. Это были небольшие туристские домики - русские избы, дешевые корпуса или маленькие коттеджи. Сосновый лес, окружавший базу, был огромен и воистину чудесен. Он был густ и почти не тронут людьми, словно пытавшимися сохранить его девственную природную чистоту. Огромные сосны величественно возвышались над крутыми берегами озера, растянувшегося почти на двадцать километров. Небольшие полуостровки вдавались глубоко в озеро - мы называли их мысами. На них располагались небольшие кафе или новые, еще не достроенные коттеджи. Каждый день, встречая закат на берегу озера, на одном из таких мысов, я видел, как оранжевое закатное солнце медленно проплывает по молочному небу и тонет в глубине вод огромного озера. 

Сегодня, спустя столько лет, я возвращался туда снова, хотя думал, что больше никогда не буду наблюдать восходов на берегу Волго. Нам предстояла долгая дорога туда - почти пять часов, если ехать без остановок. Джо задумал неплохо. Он снял красный двухэтажный коттедж недалеко от побережья, из окон которого открывался отличный вид, хотя само озеро немного заслоняли сосны. Во дворике коттеджа располагались беседка, стол и скамейки подле него, а еще было место для мангала - отдых обещал быть замечательным. Пусть было еще немного прохладно...

- Почему туда? - неожиданно для себя спросил я, когда мы выехали за пределы Москвы.

- Я же помню, - ответил Джо, - что ты рассказывал много про Селигер. Ну вот, вдруг решил тебе приятное сделать.

- А почему именно сейчас? Почему не летом?

- Я уезжаю через неделю, - сказал Джо, выбрасывая докуренную сигарету. - И вернусь только через год. Представляешь - год в Европе! Я о таком давно мечтал...

Еще в далекой юности, когда мы были молоды, талантливы и беспечны, я порой даже завидовал Андрею. Это был красивый молодой человек, пусть и не блиставший тысячей талантов, но способный и очень одаренный. Мы организовали группу - он писал почти все песни. Мы готовились к концертам - он брал на себя все организационные мероприятия. Он всегда был ядром, центром, душой компании, умел завести всех, заставить двигаться. Он был новатором, не разделившим участь подобных - его новшества были приняты каждый раз с великой радостью. И вот сейчас он гнал на большой скорости на своем новом L200 по свободному шоссе, и черт знает, что творилось у него в голове, но по глазам его я читал - он был счастлив. Во всяком случае, счастливее, чем мы с Сильвером.

Я посмотрел на Сильвера. Он сидел молча, сухо глядя сквозь дорогу, в неопределенность, в пустоту, думая о чем-то далеком и возвышенном. Скулы его легко подрагивали, когда машину трясло на ухабах, и лицо его делалось еще более серьезным и задумчивым. Я вдруг вспомнил, каким знал его много лет назад, в той далекой юности, которую я так стараюсь и не могу забыть.

Сильвер никогда не был взрослым. В моих глазах даже после смерти матери он остался все тем же ребенком, хотя стал намного серьезней, рассудительней и задумчивей. Но, может, так думал только я один - никто из тех, кто общался с Сильвером, не смогли бы найти в глубине его души того пятнадцатилетнего мальчишку, каким его видел я. Я вспоминал тысячу раз каждый день юности, проведенный вместе с ним, и каждый этот день в моей памяти горел особым огнем.

Он не всегда был таким задумчивым и суровым. Как и Джо, Вася любил весело проводить время, но, в отличии от Андрея, он никогда не терпел больших компаний и шумных вечеринок. Он предпочитал спокойствие и тишину, хотя рядом с ним ее соблюдать было просто невозможно. Сильвер часто улыбался и любил глупые мелочи, заставлявшие даже меня смеяться. Потом я познакомил его с Линдой, и через десять лет совместной жизни они, наконец, поженились. Сильвер сиял от радости. Я никогда еще не видел его настолько счастливым.

Но потом несчастья посыпались на него одно за другим. Компанию, в которой он работал, закрыли. А, когда казалось, что дела уже не могут пойти хуже, случилось самое страшное. В один из осенних дней умерла его мама. И Сильвер - великолепный жизнерадостный человек, способный поднять настроение даже самому упертому меланхолику, закрылся в себе, и даже Линда была бессильна против этого. Вася поседел в миг, стал суров и хладнокровен. Спустя какое-то время он снова вроде бы начал приходить в себя, но новые неудачи заставили молодого Сильвера постареть на тысячу лет за секунду.

Теперь старик Сильвер сидел на переднем сиденье новой машины Андрея, молчал и думал о чем-то своем, уставившись на асфальтное покрытие ровной шоссейной дороги.

- Как Линда? - спросил я, пытаясь хоть как-то скрасить молчание. Сильвер нахмурился.

- Она прекрасно, - ответил он с холодом в словах, но без холода в глазах. - Говорит, что работа замучила совсем...

- Крис, - обратился Джо ко мне, по-видимому, спрашивая о работе. - У тебя как там?

- У меня новый роман, - сказал я. - О вас двоих.

Джо удивленно крякнул.

- О нас? И что же мы делаем?

- Живете и дышите, - сыронизировал я и заметил тихую улыбку на губах Сильвера. Джо, напротив, хмурил брови.

- Расскажи, - попросил он.

- Может, прочитаю пару глав, - сказал я. - Он у меня с собой.

- Отлично! - закричал радостно Джо. - По вечерам будешь нам читать! Отличный отдых намечается!

Машина быстро мчалась по ровному шоссе, мелькали в бесконечном беге деревья и поляны, и я не успел заметить, как пролетели все пять часов, и мы свернули на узкую дорогу, которая должна была привести нас на место.

 

 

3.

 

Коттедж оказался больше, чем я запомнил его тогда, много лет назад. Он величественно возвышался над соседними домиками и корпусами, словно гордо оглядывая свои владения открытыми оконными рамами. Старую беседку перекрасили, а может, и вовсе заменили на новую, но очень похожую. Стол по-прежнему стоял на своем месте - почти у самого берега, и с его лавочек открывался прекрасный вид на озеро.

Каждый год сюда приезжали гребцы и размещались в коттеджах попроще или в совсем бедных корпусах с тонкими стенами, двумя кроватями в комнате и общим душем на шестнадцать человек. Каждое утро ватага академистов, байдарочников и каноистов выходили на пробежку и утреннюю тренировку, потом дружно с тренером шли завтракать, а после, выходя на свой особый пляж, находившийся ровно по соседству с пляжем для купания, выносили скифы, байдарки или каноэ, весла, банки, протирали полозки академических лодок или днище байдарки и медленно выходили на воду. Тренера выходили на мыс, и каждую секунду кто-нибудь из них кричал на очередную четверку, шедшую не в такт или не держащую баланс, или давал команды на старт. Аккуратно проходила одиночка какого-нибудь сверхопытного гребца - теперь уже бывшего моложе меня, не то, что раньше - и весла его, проходившие точно на одном уровне, медленно задевали лопастями воду, спортсмен отталкивался от подножки и корпусом совершал рывок, в конце гребка быстро вынося лопасть весла из воды. Вздрагивало озеро от приближения катеров, и совсем молодые одиночники останавливали ход лодки и держали баланс, чтобы не вывернуться. Закручивала барашки на отводах четверка гребцов в зеленой форме, гордо выносили распашные весла более опытные гребцы.

Но сезон еще не был открыт. Гребцы собирались здесь каждое лето. Весной туристов здесь было немного, в основном только подобные нам, приезжавшие погостить ненадолго и уехать навсегда. В столовой мы решили не питаться совсем - я помнил, какую чудесную еду подавали там когда-то - поэтому закупаться решили в маленьком магазинчике. Их было два - один напротив другого - и если один почти всегда был пуст, то в самом маленьком и неуютном всегда были огромные очереди. Но сейчас нам это не грозило. Не было ни лыжников, каждое лето и зиму тренировавшихся здесь, ни гребцов. Не было и туристов практически, поэтому мы ожидали, что и очередей тоже не будет.

Мы вынесли все быстро и быстро выложили все из сумок. Отдых планировался почти недельный - пять дней, если не считать день приезда. Коттедж оказался уютным и довольно красивым. Второй этаж пустовал, и мы разместили все в трех комнатах на первом. В каждой из комнат стояли по две кровати и маленькая тумбочка, на которую я выложил только одеколон и какую-то мелочь. Все оказалось удобным. Мои надежды по поводу магазина оправдались, и мы быстро заполнили холодильник необходимыми нам продуктами на неделю. Джо готовился к вечеру - шашлыки мы решили утроить завтра, а сегодня просто выпить и немного прогуляться.

Весна выдалась по-настоящему жаркой, и потому снега в лесу уже не было совсем, не было и слякоти, поэтому прогулка ожидалась приятной и спокойной. Джо положил в морозильник три бутылки водки, чтобы охладились, и хотя я отказывался пить, но понимал, что это бесполезно, и хотя бы рюмку, но меня выпить заставят. Нет, не Сильвер - ему все равно. Андрей, который не любил, когда кто-то из компании не пил совсем без какой-то причины.

Я выложил ноутбук. Он был полностью заряжен - я хотел дописывать роман вечерами в тишине беседки, под шелест травы и легкий шум приятного ветра, под песни неизвестных мне птиц и едва уловимый шепот волн, разбивающихся о берега. Джо, после того, как мы разложили все вещи, начал готовить закуски и о чем-то громко рассказывать Сильверу, курившему на веранде дома.

- Крис, - вдруг услышал я голос и обернулся. Позади стоял Сильвер.

- Что случилось? - спросил я. Сильвер вошел в комнату и сел на стул, стоявший точно напротив кровати, на которой сидел я.

- Ты видел что-нибудь ночью? - спросил он, и я насторожился. - Твои сны всегда сбываются...

- Не всегда, - возразил я, упаковывая ноутбук в сумку. - Бывает иногда...

- Не иногда, - спорил Сильвер, и лицо его становилось мягче и спокойней. - Ты видел что-нибудь?

- Когда именно? - спросил я, видя, что Сильвер чем-то встревожен.

- Перед отъездом.

Я покачал головой. Сильвер один из немногих знал мой секрет. Такое встречается часто - чтобы сны сбывались. Иногда они бывают абсурдны, иногда напротив - чересчур реальны, но мне никогда не снились какие-то глупости. Я всегда четко видел людей и их действия - каждый шаг, каждый вздох, каждое слово, ими сказанное - мои сны были точны вплоть до даты события, которое я видел. Они всегда сбывались, и чаще всего, к моему сожалению, снилось что-то совсем не хорошее. Я мог во сне разговаривать с умершими людьми, которые давали мне ответы на мои вопросы, я мог просто видеть что-то, но каждый сон, посещавший меня, сбывался почти с абсолютной точностью.

Но что-то снилось мне крайне редко. Я часто просыпался, не досмотрев сон, в холодном поту и бросался в душ, чтобы смыть с себя остатки видений. Иногда я просто засыпал и тут же просыпался. А иногда я молился, чтобы мне хотя бы что-то приснилось - и не снилось ровно ничего. Сны приходили, лишь когда я не ожидал их вовсе, они налетали, словно коршуны на падаль, и за ночь я мог увидеть три, четыре, пять разных событий. Я никогда не признавался, словно боясь спугнуть свой дар, что вижу вещие сны, а тем, кто все же знал об этом, я всегда говорил, что они редко сбываются. Пусть это и было враньем.

- Ты что-то чувствуешь? - спросил я. Сильвер кивнул.

- Я думаю, что зря поехал сюда, - сказал он, словно боясь, что Джо услышит. - И что-то должно случиться, точно должно.

- Я пока ничего не видел, - сказал я, будто пытаясь успокоить Сильвера. - Если увижу - обязательно...

- Эй! - раздался крик Джо, и я не успел договорить. - Пора! Скоро темнеть начнет!

В марте и вправду темнеет еще рано, и хотя было всего несколько дней до начала апреля, но солнце словно спешило раньше зайти. Уже к девяти часам было достаточно темно, но Джо, любивший темноту, только и ждал заката. Я, напротив, хотел встретить закат на улице, а после пойти спать.

- Давайте встретим закат на мысе, - предложил я, но Джо нахмурился.

- Еще успеем, - сказал он, и в руке у него была бутылка водки. Похоже, закуски он уже приготовил и видимо даже вынес их на стол. Действительно - когда мы вышли на улицу, нас ждал аккуратно накрытый стол, на котором стояли три бутылки водки, три рюмки, а еще - бутерброды с икрой, маленькие, аккуратно нарезанные кусочки черного душистого хлеба, соленые огурчики, а еще - десяток разных закусок, которых я уже припомнить не смогу. Я удивленно качал головой, Сильвер молча созерцал это, а Джо гордо сообщил:

- Стол, достойный королей! - и пригласил нас присесть.

 

 

4.

 

"Однажды я обязательно вспомню этого человека. Пройдут годы, но память о нем будет жить в моем сердце, озаряя теплым светом мою душу и согревая меня в холодные вечера одиночества и скуки. Я вспомню вначале, как он выглядел и во что одевался. Нет, я не забуду ни одной детали, даже каждую пуговицу на его любимой рубашке вспомню. Как будто снова загляну в его большие бездонные глаза, чтобы увидеть в них свое отражение. Словно снова увижу его проницательную улыбку, а потом улыбнусь в ответ, обниму его так, как можно обнимать лишь старых и самых любимых друзей и скажу:

- Здравствуй, старина. Ну, как ты там?

А потом моя память вновь надолго отнимет его вечный образ у меня, запретит мне видеться с ним в своих мечтах, и я снова загрущу, перестану радоваться невинным мелочам и совсем забуду о том, как на самом деле можно быть счастливым. До следующей встречи с ним в глубинах моей памяти."

Я прочитал все это на одном дыхании и легко захлопнул крышку ноутбука. Джо восхищенно глядел на меня и не мог оторваться, Сильвер, словно обдумывая каждое слово, проницательно разглядывал стену.

- О тебе, - сказал я, обращаясь к нему. - Нравится?

- Нравится, - сказал Сильвер. - Я пройдусь.

За окном блестел стоявший высоко над озером диск солнца. Медленно покачивались на ветру верхушки сосен, и легкий ветер медленно проносился сквозь их толстые стволы. Я сидел на веранде, Сильвер вышел куда-то прогуляться, а Джо медленно шел спать. До заката оставалось еще долго. Шел третий день нашей поездки и, признаюсь, я уже хотел обратно.

Я вышел из коттеджа, когда солнце уже медленно начало опускаться. Закат я ожидал совсем скоро - с вечерним приливом, и когда я вышел к берегу, меня приветливым шумом встретили волны. Озеро колыхалось лениво, медленно, и волны разбивались о крутые берега, покрытые могучими корнями сосен. Я шел к мысу не спеша, любуясь чем-то - будь то какая-то птица, пролетавшая над головой так высоко, что было и не разглядеть, или случайный турист, проходивший мимо с довольной улыбкой, или просто предзакатное озеро.

Я очень удивился, когда увидел Сильвера сидящим на скамейке на самом краю мыса, за небольшим кафе. Его светлые волосы развевались на ветру, красная рубашка была распахнута, и я предположил, что Сильверу было очень жарко.

- Почему ты тут? - спросил я, присаживаясь рядом. Вот, мы снова сидели на лавочке, как в старые добрые времена, ждали закат и о чем-то думали. Я достал сигареты. - Будешь?

Сильвер вытянул одну и вынул из нагрудного кармана зажигалку.

- Я понял кое-что, - сказал он. – Понял, почему даже на отдыхе у нас нет ощущение спокойствия и беззаботности.

- Почему же? - спросил я, ожидая услышать ответ на все вопросы.

- Джо сделал тебе сюрприз, привезя нас сюда, - я насторожился, а Сильвер продолжил. – Сегодня я разговорился случайно с парнишкой из кафе. В последнее время база очень опустела, туристов все меньше и меньше. Но дело не в сезоне или погоде. Все прекрасно. Дело только в том, что здесь творятся странные вещи. Пропали трое туристов, отправившихся за запретную территорию. А вчера уже четвертая по счету машина влетела в заграждение - помнишь, мы проезжали узкую дорогу? И все - примерно в одном месте, пять-шесть метров разница. Я чувствую, что что-то произойдет. И поэтому надо уезжать отсюда как можно быстрее.

На секунду воцарило глубокое молчание, даже волны не способны были разрушить его, и мне показалось, что секунда та длилась целую вечность. Сильвер рассматривал каждое движение озера, словно проникая в самые глубины его, будто открывая тайны, сокрытые на самом его дне, а я только молча думал о чем-то, как вдруг моя память извергла важное воспоминание.

- Я видел сон, - сказал я, и Сильвер бросил тяжелый взгляд на меня. Мои губы дрожали не от холода, но слова, тяжелые, как неподъемные камни, падали с них мертвым грузом. - Давно уже. Я видел женщину. Старую, как это озеро. Она шла откуда-то из леса с корзиной грибов и что-то бормотала, как будто с кем-то говорила, но я не видел, с кем именно. А потом я увидел, как яркий свет бьет ей в глаза, а потом - как она смешно раскинула руки и лежит, а на губах у нее зловещая улыбка. Как будто она радуется тому, что умерла. Или еще чему...

Озеро задрожало, будто дико засмеялось, и мы вздрогнули. Солнце уже заходило, и я видел, как ползет оранжевая огненная дорожка по легким волнам. Солнце-карамелька медленно заходило за едва видимый вдали другой берег. Сильвер вдруг рассмеялся.

- Однажды, - вдруг начал Сильвер, и я внимательно прислушался, - я был в каком-то городке в этих краях и случайно у входа в какую-то церковь натолкнулся на бабульку. Милостыню просила. Так зловеще на меня посмотрела, когда я мимо проходил, и сказала, что на мне особая метка. Что я вроде как отмечен кем-то или чем-то. А потом сказала, что мучиться я от этого буду. Я тогда только усмехался...

- Мы все умрем? - спросил я, и это была наша старая фраза, которая повторялась каждый раз, когда случалось что-то непоправимое или страшное. Сильвер улыбнулся на этот раз радостной улыбкой.

- Линда написала, - сказал он, и я на секунду увидел в нем того, прежнего Сильвера, который так любил улыбаться и поднимать окружающим настроение. - Пишет, что скучает и любит. Она кстати у Алисы живет сейчас.

Мы оба рассмеялись. Я вдруг закрыл ненадолго глаза, и передо мной всплыл ярко образ Линды.

Говорят, что в каждой девушке должна быть своя, особенная изюминка. Линда была счастливой обладательницей вечно приподнятого настроения, безумно заразительной улыбки и озорного огонька в глазах. Навсегда оставшись в моей памяти маленькой симпатичной девочкой, которая вечно смеялась и любила веселые компании и шумные вечеринки, Линда превращалась в полноценную, взрослую девушку постепенно, не спеша, в отличии от нас с Сильвером, повзрослевших под влиянием обстоятельств. Неудачи заставляли ее улыбаться еще шире и еще чаще, шутить по поводу невинных глупостей, и маленькая Линда - совсем взрослая девочка - никогда не поддавалась грусти и не впадала в депрессии.

Внешне она даже в двадцать напоминала мне маленькую, вечно смеявшуюся девочку, с которой я познакомился, будучи еще совсем зеленым юнцом. Она была маленького роста, и на первый взгляд в ее внешности не было ничего примечательного, но стоило хотя бы раз заглянуть в ее бездонные темные глаза, обратить внимание на ее обвораживающую улыбку, чтобы влюбиться в это маленькое чудо природы навечно.

Она не любила высокие каблуки и пышные наряды, не была позершей и не обладала модельной внешностью, не любила косметику. Но природа, весьма постаравшаяся наградить ее красотой, сделала это очень успешно. Линда выглядела эффектно в любой ситуации, даже заспанная и уставшая, даже после тяжелой работы или бессонных ночей. Разве не о такой девушке, которой не стоило стараться, чтобы хорошо выглядеть, мечтал Сильвер? Разве можно было не влюбиться в девушку, не помешанную на собственной внешности? Разве можно было не полюбить счастливую обладательницу неповторимой природной красоты? Они были идеальной парой.

Поженились они совсем недавно, и я был свидетелем на их свадьбе. Надо было видеть Сильвера в те дни. Он носился, как заведенный, улаживая дела, с кем-то договариваясь, что-то решая. Линда только улыбалась и совсем не паниковала, хотя все должно было быть по идее наоборот. Она наотрез отказалась венчаться, хотя Сильвер и не стал настаивать. Он называл себя атеистом, хотя в душе никогда не переставал верить. Наверно, только люди, которые не теряют веры даже в самых сложных жизненных ситуациях, могут выжить и остаться собой не смотря ни на что. Сильвер был одним из таких людей. Я был таким. Джо был таким же. И я гордился, что знал этих двоих.

Джо был чем-то похож на Сильвера в юности, словно они поменялись местами. Он вечно улыбался, затевал шуточные драки и любил веселье. Каждую секунду своей жизни, прожитую в моменты грусти, он считал бессмысленной или бесполезной, веря, что стоит попробовать все за свой короткий век. И он экспериментировал и пробовал, постоянно что-то менял. Но при всем этом он оставался верным другом, способным помочь и поддержать в трудную минуту не только советом, но и действием. Он один из немногих умел по-настоящему радоваться счастью других людей, и эти качества я никогда не переставал в нем ценить.

Сильвер был таким же. Он скалился проблемам, в отличии от Джо, который им улыбался, и гордо шел вперед, неся знамя своей мощи сквозь трудности жизни. И сейчас он сидел и смеялся, неожиданно вспомнив, что Алиса и Линда - страшная компания, если их собрать вместе. Они были абсолютной противоположностью друг друга, а потому отлично ладили друг с другом. Я представляю, что происходит сейчас в нашей квартире. Алиса наверняка пьет шампанское, сидя на подоконнике, и любуется закатным небом, а Линда сидит перед телевизором и смотрит клипы, параллельно о чем-то разговаривая с подругой. Это было гораздо лучшим выходом, чем оставлять Алису одну. Тем более, мы скоро должны были приехать.

- Эй! - услышал я голос и обернулся. Позади стоял Джо и смотрел на нас, прищуриваясь от слепящего взор закатного солнца. - Дети, завтра шашлык. И послезавтра последний день, не забыли?

- Нет, - сказал я, двигаясь на лавочке, чтобы Джо мог присесть. - Садись.

Джо подошел, но в нерешительности остался стоять напротив нас, и мы глядели на него. Он пытался выдавить из себя какие-то слова.

- Знаете, - сказал он вдруг. - Спасибо вам огромное. Я давно не был так счастлив...

И я вдруг заметил, что Джо плачет. Скупыми мужскими слезами, пытается сдерживать их, но не может - и плачет. Я встал и обнял его, а он уткнулся в мое плечо и плакал, повторяя:

- Спасибо вам, спасибо...

Сильвер, словно не замечая нас, витал в своих мыслях, и стеклянный взгляд его был обращен к ярко красному небу.

 

 

5.

 

Ночью перед отъездом во сне я видел дорогу и мчащуюся по ней машину - огромную красную l200. Ничего не предвещало беды, и на утро я встал бодрым и радостным. Я скучал по дому и по Алисе, а еще хотел быстрее уехать из этого проклятого места. Джо, напротив, не торопился. Может, Сильвер ошибся, и Джо повез нас сюда, просто потому что я так много рассказывал про эту базу, и он захотел нам сделать приятное? И теперь он разочарован только из-за того, что долго нас не увидит. Расставание на целый год с лучшими друзьями для Джо было равноценно самоубийству. Я видел его из окон коттеджа - он медленно собирал вещи, и на лице его застыли грусть и боль.

Я вышел на улицу и увидел спешащую к нам смуглую женщину в оранжевом фартуке. Мы уже готовились выехать из коттеджа, и она пришла, чтобы чисто вымыть его, выбросить мусор и забрать клюич. Джо уже вынес в машину все вещи, Сильвер стоял у края крутого берега и курил, задумчиво разглядывая что-то вдали.

- Гребцы сюда больше приедут... - задумчиво проговорил он, и я, услышав, мысленно согласился с ним.

- Джо, - сказал я, видя, что Джо все больше и больше становится грустным. - Я поведу, хочешь? А ты поспи, отдохни...

- Какой тут отдыхать... - выдавил Джо, опустив голову. Он достал из кармана ключи от машины и протянул мне.

- Доверишь мне свою новую красавицу? - спросил я, улыбнувшись.

- Жизнь тебе доверю, - серьезно сказал Джо.

Настало время отъезжать, и я вышел на берег, чтобы проститься с этим местом - на сей раз уже навсегда. На мысе не было ни души, пуста была дорожка, ведшая к нему, и я остался в полном одиночестве. Озеро было спокойно, даже не плескались игривые волны, не пролетали птицы над зеркальной его гладью, и я был даже доволен, что Волго провожает меня таким ледяным спокойствием. Подул холодный ветер прямо мне в лицо, заставив меня улыбнуться.

- Я не буду скучать, - сказал я, и улыбка превратилась в злобный оскал. Мне не хотелось уходить. Напротив, я желал, чтобы каждый порыв ветра, каждая волна, каждая песчинка на пляже и камень на мысе напитались моей злобой. Я уезжаю, Волго. Уезжаю, чтобы больше не вернуться никогда.

- Я поведу, - сообщил я, хотя все уже и так знали, когда вернулся. Сильвер сел в машину на переднее сиденье, а Джо сел рядом со мной. Я никогда не был за рулем такой машины, но имел большой опыт вождения, а потому совершенно не боялся, что что-то могло случиться. И Сильверу вдруг стало почему-то спокойней, когда за руль вместо Джо сел я. Он по-особенному вздохнул, садясь, и я понял, что он рад этому.

- Ну что ж... - пробормотал я, трогаясь с места.

Управлять такой громадиной было проще, чем я думал. Однако мне пришлось еще немного попотеть, чтобы привыкнуть к ней, и выезд с территории базы занял у нас больше времени, чем если бы это делал Джо. Кстати, Андрей не спал. Я видел его грустное лицо в зеркале заднего вида. Он сидел, нахмурившись, не желая разговаривать, и как будто злился на нас за эту поездку. Я выехал с территории базы и притормозил.

- Прощай, Волго, - мысленно сказал я и ударил по газам.

Когда мы выехали на дорогу, ведшую к шоссе, что-то внутри меня дрогнуло, словно сердце оборвалось, и я глубоко вздохнул, еще сильнее вдавив в пол педаль газа. Машина быстро неслась по хорошо заасфальтированной дороге, и мелькали бесконечными рядами высокие деревья. Мы проехали еще немного, и до шоссе оставалось еще несколько километров. Дорогу с обеих сторон закрывал огромный синий забор, проезжая часть стала совсем узкой, и мне приходилось быть осторожным, чтобы не свернуть случайно со своей полосы.

- Привет, - сказал голос в моей голове. Машина неслась с огромной скоростью, местами забор обрывался, и на дорогу выходили тропинки. Шоссе еще не было видно.

- Прощай, - сказал еще один голос, и машина понеслась еще быстрее. Стало сложнее управлять ей.

- Крис! - вдруг закричал Сильвер, указывая куда-то вперед на дорогу. Я ничего не замечал.

- Крис, тормози! - истошно завопил Джо, тыкая пальцем на проезжую часть. - Тормози!

Только тогда я, присмотревшись, увидел ковылявшую по дороге старушку с корзиной в руках. Она медленно выбралась на проезжую часть и остановилась перевести дух. Я несся по проезжей части, а Сильвер и Джо кричали, чтобы я тормозил.

Но что я мог сделать? Затормозить? Я не успел бы даже вдавить педаль тормоза, и старушка уже оказалась бы под колесами механического монстра. Я мог резко дернуть руль и влететь в заграждение, но на такой скорости от нашей машины не осталось бы ровно ничего. В ту секунду я пожалел, что взялся вести машину.

- Сворачивай на соседнюю! - кричал Сильвер. Я уже начал тормозить, и машина сбавляла ход, но до старухи оставались считанные секунды.

Я мог свернуть на соседнюю полосу, но тогда машину бы точно закрутило, и она превратилась бы в груду металлолома с искалеченными телами внутри, встретившимися лицом к лицу с огромным синим забором.

Я резко вдавил тормоз. И отпустил руль.

Глаза старухи заблестели страшным огнем, мне показалось, что они извергают пламя. Она только бросила взгляд на машину, и я успел заметить, что она не была испугана, хотя сердце ее резко дернулось и на миг остановилось. Чтобы через секунду и вовсе остановиться навсегда.

Машина подмяла старуху под себя, и нас страшно тряхнуло. Взвизгнули тормоза, и железное чудовище резко остановилось. Я мог бы видеть лицо Сильвера, сидевшего рядом со мной - исполненное страхом, болью, удивлением и отчаяньем. В зеркало заднего вида я мог бы наблюдать, как, не моргая, глядит куда-то на дорогу Джо. Но я и сам был в шоке от происшедшего. Молча, не говоря ни слова, трясущимися руками я открыл дверь и выпал на дорогу. Поднявшись, я заметил, что Сильвер и Джо еще сидят в салоне и не могут пошевелиться.

Я обошел машину. Позади нее, странно раскинув руки, лежала старуха. На секунду мне показалось, что она была жива - на лице не было ссадин, кровь не стекала от ее затылка по проезжей части. Нет, она просто лежала посреди дороги, и на лице ее застыла страшная улыбка, напоминавшая мне оскал дикого зверя.

Хотя, может, мне просто показалось, что крови не было, а на самом деле все было совсем не так

Я отвернулся и упал на колени. Меня тошнило прямо на проезжую часть. Привстав слегка, я рухнул снова и услышал, как захлопнулись двери машины. Джо подошел ко мне. Его вырвало мгновенно после того, как он увидел старуху. Сильвер, подойдя, только закрыл глаза, а потом положил руку мне на плечо.

- Вставай, - сказал он тихо, почти шепотом. - Вставай, идем...

Я хотел кричать, и все мое нутро вопило. Но ни слова не слетало с моих губ. Мне хотелось упасть рядом со старушкой и просто лежать, пока какой-нибудь идиот не переедет меня. Сильвер поднял меня и отвел в салон. Ноги у меня были словно ватные, и я еле доковылял до двери, а потом, когда Сильвер открыл ее, я упал на сиденья. Сильвер закрыл дверь в салон и вернулся к Джо. Я закрыл глаза и отключился.

 

 

 

Часть вторая.

 

1.

 

Возьмите меня туда, откуда мне не будет дороги. Заберите меня в те края, откуда никто никогда не возвращался - но только оставьте мне сладостную муку страданий, бесконечные часы наслаждения от непрекращающейся боли, заставьте меня переживать все это снова и снова, и чтобы этот вечный круг мучений ничто не смогло прервать во веки веков. Пусть я горю в аду за все содеянное.

Прошло уже одиннадцать месяцев, двадцать дней и шесть часов. Я сидел на кухне у открытого окна и смотрел за тем, как в город приходит весна нынешнего года - медленно, неторопливо, словно желает протянуть долгожданный миг наступления своего, затягивается слякотью и дождем со снегом. В моей руке медленно тлела, обжигая пальцы, сигарета, но я словно забыл о ней. Я все не мог выбросить из головы то, что произошло почти год назад, утром первого апреля, по дороге с базы отдыха на берегу озера Волго. Каждый день, каждый час, каждая секунда моей жизни была наполнена воспоминаниями о том страшном дне, меня переполняли чувства, хотелось бежать куда-то, вырваться из собственного тела и молча уйти по лунной дороге куда-то к свету.

Сильвер и Джо похоронили старушку где-то в лесу, поставив ей наскоро сделанный крест, а потом быстро уехали. То ли они боялись, что кто-то увидит их, то ли просто их торопила мысль о случившемся - не знаю, я только слышал все из рассказа Сильвера. Парни отвезли меня домой, ничего не рассказывая Алисе и Линде, убедили их в том, что я просто отравился, а потом, положив меня в кровать, еще долго выхаживали и приводили в себя. Надо сказать, я очнулся только поздним утром второго апреля, когда лучи солнца ласково упали на мое лицо. Первое, что я увидел, открыв глаза - лицо Сильвера. Он был холоден и бледен, а глаза его потеряли былой огонек, и теперь погасшими звездами мрачно глядели на меня. Джо отошел покурить.

Он уехал через неделю после того, как я пришел в себя. Сильвер еле уговорил его отправиться в путь - Джо, еще находясь в шоковом состоянии, отказывался долго и настойчиво. Наконец, Джо простился с нами и улетел в Европу на целый год - первого апреля он должен был прилететь обратно. Он не рассказывал нам, зачем улетал так надолго, что за важные встречи и дела ждали его за рубежом. Просто теперь я точно знал, что еще долго не увижу его. А когда он приедет, я наверняка уже справлюсь со всем, что гложет меня, и буду совсем прежним Кристофером.

Но прошло уже столько времени, а я все еще не мог оправиться. Сильвер и Линда приезжали очень часто, и Алиса, привыкшая задавать много вопросов, на этот раз решила воздержаться и даже не поинтересовалась, почему они стали столь частыми гостями в нашем доме. Сильвер не старался убедить меня в том, что в происшедшем не было моей вины, или что все это не так страшно, как я думаю - нет, он говорил все честно и открыто, и мне становилось даже почему-то легче от этой горькой правды.

Я убил человека, хотя выбор у меня был. Но я решил, что ей пора умереть - этой ни в чем не повинной старушке, а нам, молодым и сильным парням, еще стоит пожить. А теперь моя совесть пытается замучить меня. Я убил человека, но не понес за это наказания. Никакого...

Однажды Сильвер зашел ко мне - дело было ярким солнечным утром - и сказал:

- Тебе надо съездить к ней. Машина и у тебя, и у меня есть. Давай?

- Нет, - твердо противился я. - Я не могу. Не могу...

И Сильвер долго еще не заводил такого разговора, хотя я знал, что он был прав - я должен был вернуться туда. Но я не мог. Или не хотел сталкиваться с собственной совестью?

Джо звонил часто. Из Лондона, Парижа и Берлина приходили от него сообщения, в которых он обязательно передавал мне привет. Порой они даже заставляли меня улыбаться - он присылал фотографии тех мест, в которых я всю жизнь только мечтал побывать. Эйфелева башня, Биг-Бен, Кельнский Собор и Собор Парижской Богоматери - это были мои голубые мечты, накрывшиеся медным тазом к тридцати годам.

Я так и не сдал роман. Мне некогда, просто некогда было его дописывать, и хотя оставалась всего одна глава по моим расчетам, я так и не закончил ее. Не было ни сил, ни желания браться за искусство после того, что с нами произошло. Еще много месяцев у меня перед глазами стояло злобно-довольное лицо старухи, скалившейся на меня с асфальта.

Я больше не садился за руль машины и почему-то старался избегать старых людей. Месяц я пролежал дома, только курил и о чем-то разговаривал сам с собой. Алиса совсем замоталась со мной, и я видел, как она страдает. Щеки ее впали, исчез озорной огонек в глазах, и она совсем зачахла и высохла, став тощей, как тростинка. Она передвигалась тихо и бесшумно, как призрак, но не жаловалась мне. Сильвер убедил ее в том, что я болен и за мной нужен уход, но она понимала это и без слов. Каждый день она приносила мне новую пачку сигарет, старалась улыбаться, но я только брал сигареты и уходил на балкон, и она снова никла и уходила в свою комнату.

Сильвер в день нашей последней до сегодняшнего дня встречи еще раз напомнил, уходя:

- Тебе нужно туда. Я бы поехал. Обязательно поехал бы...

И я кивнул ему, зная, что не поеду. Сильвер нахмурился и ушел, закрыв дверь.

А сейчас я сидел у открытого окна, и в руке моей тлела одинокая сигарета, а мысли мои витали далеко от пепла, падавшего на подоконник. За окном медленно поднималось мартовское тусклое, но уже немного теплое солнце. Алиса еще спала наверно, и я мог спокойно посидеть и поразмышлять. Зазвонил телефон.

- Да, - тихо ответил я.

- Крис, - услышал я взволнованный голос в трубке, - я не могу дозвониться Сильверу!

- Джо? - спросил я, будучи точно уверенным в том, что оказался прав. - Может, он спит?

- Какой к черту спит? - закричал Джо. - Я с ним разговаривал, он в машине ехал с Линдой на работу, связь оборвали! Крис!

- Звоню, - только сказал я и, отключившись, бросился к домашнему телефону. По памяти набрав номер Сильвера, я стал ждать.

- Абонент временно недоступен, - ответил телефон. Я повторил попытку - то же самое. Не на шутку взволновавшись, я набрал Линду. Ответ - тот же.

- Черт возьми... - пробормотал я, забыв обо всем, о чем думал. Теперь в моей голове крутился только один вопрос - что с Сильвером? Конечно, он мог случайно отключить телефон, а Линда - просто забыть свой дома или даже не включать его. У Сильвера могла сесть батарейка. Все могло случиться...

Осталось немного подождать. Сильвер должен быть на работе через полчаса, если мне не изменяет память, и я помнил и его рабочий. Я достал из пачки еще сигарету и закурил. Быстро выкурив ее, я достал еще одну и после еще, и никак не мог остановиться. Затем, снова взяв домашний в руки, дрожащими пальцами я набрал рабочий Сильвера.

- Добрый день, - обратились ко мне с того конца провода.

- День добрый, - поприветствовал я собеседника, и голос мой срывался. - Будьте добры Василия Серова.

- Минутку, - и на секунду он исчез, но появился снова. - Его нет на рабочем месте. Ему что-нибудь передать, когда она прибудет?

Я бросил трубку и набрал рабочий Линды.

- Будьте добры Анну Леонидову, - попросил я, уже зная, что мне ответят.

- Еще не пришла, - отрезал голос, и я нажал на большую красную клавишу.

- Сильвер... - прохрипел я. Сил и желания курить уже не оставалось, и я молча сел у окна и задумался. Сильвер всегда был везучим. Не может быть, просто не может быть, чтобы с ним что-то случилось. Тем более по дороге на работу. Ведь этот путь он проделывал тысячи и тысячи раз. Он был опытным водителем с большим стажем. Не мог он...

- Что случилось? - вдруг спросила Алиса, входя в кухню. На ней был ее любимый розовый махровый халат.

- Ничего... - соврал я, стараясь быть убедительным, но Алиса поняла все.

- Что произошло? - потребовала она.

- Не знаю, - тихо сказал я, и Алиса поняла, что я не вру. Она молча села рядом и взяла мою руку.

- Расскажи мне, - сказала она почти шепотом, и я уже было начал рассказывать, как вдруг зазвонил телефон. На экране отобразилось имя - Андрей. Пальцы не слушались, и мне стоило труда поднять трубку.

- Да! - закричал я.

- Сильвер с Линдой погибли...

 

 

2.

 

Боже, благодатен несущий смерть огонь! Его нежные лепестки обвиваются вокруг сухих поленьев, и те с треском разрываются, и взмывают вверх бесконечные искры огня. Сильней, еще сильней! Могучие боги ветров, раздуйте сильнее огонь на наших кострах! Услышьте наши мольбы, безжалостные повелители огня - еще боли, еще криков и стонов, еще мучений под бесконечными языками пламени!

Я улыбаюсь от боли и открываю слипшиеся от крови веки. Вокруг меня - лишь выжженная земля, по которой расплывается, как студень по блюду, вязкая ярко красная лава. Где-то вдалеке горит едва заметный синий огонек, как будто дальний свет фар, но я не обращаю внимания на него. Я чувствую, как невидимые сильные руки поднимают меня и возносят, а потом обжигающе горячие гвозди вонзаются в мои запястья, и я остаюсь словно в воздухе. Нет, я вглядываюсь - вокруг появляются кресты, много, бесконечное множество крестов. И все они горят - одни, те, что ближе ко мне - самым ярким, горячим пламенем, языки которого радостно сжигают основание креста, и несчастный, обреченный на вечные муки, надрывает глотку и кричит так, что один крик его, кажется, заглушает тысячи других. Но нет - просто все голоса сливаются в один, и потому каждому кажется, что он громче остальных. Вдруг к самому ближнему из крестов, на котором распят молодой мужчина с длинными волосами, опущенными так, что не разглядеть лица, подходит человек, облаченный в белые одежды. На голову его накинут капюшон, но кажется, что если его отбросить, то сама Тьма окажется сокрыта под ним. Человек подходит - и в руке его возникает огромное копье, вместо острия у которого - огромная печать. Он окунает ее в кипящую лаву - и печать вспыхивает ярким пламенем, а потом, подняв копье, человек в белых одеждах прижигает раскаленной печатью обнаженную грудь распятого, и крик его содрагает все кругом.

- Пора, - говорит мне тихий, но в то же время раскатистый, низкий голос, кажущийся мне до боли знакомым, и человек поворачивается и идет в мою сторону. Он, словно ликуя всей своей темной сущностью, медленно опускает печать в лаву, и металл раскаляется докрасна. А потом он поднимает копье, и я чувствую, как печать прожигает мою грудь, добираясь до самого сердца, оставляя на нем неизгладимый знак - неизвестную мне руну, выгравированную на печати.

- Нет! - вскрикнул я и вскочил на кровати. Кровь не заливала мне больше глаз, но я все еще не мог прийти в себя. Я протер глаза, и комната вокруг перестала расплываться. Я огляделся - все было на своих местах, кроме одного.

Алисы не было в комнате, одеяло было откинуто, а со стула снят ее халатик. Я встал медленно, шатаясь, и в голове моей еще творился непонятный бардак. Еле-еле я дошел до кухни, где сидела Алиса и курила, выпуская дым в открытое настежь окно. Ее лицо было каменно-спокойным, но лишь глаза были встревожены, она слегка прикрыла их, и я понял, что она уже давно не спит.

- Ты рано встала... - прохрипел я, и в голове моей снова отдался тот самый голос, вынесший мне приговор.

- Я не спала, - тихо ответила она, повернувшись ко мне. Я взял со стола сигарету и зажигалку и подошел к ней. Она сидела на подоконнике, я стоял рядом, и рука моя сжимала ее ледяную ладонь.

- Сегодня похороны, - сказал я. Она закрыла глаза, и я подумал, что она вот-вот заплачет. - Ты как?

Алиса промолчала, но почему-то я знал - она не верит, не может поверить, что это произошло. Она еще не осознала, что потеряла одного из самых близких людей.

Может, я просто очень хорошо знал ее. Но скорее всего, я понял это, потому что сам лишился самого дорогого в своей жизни.

Он поддерживал меня тысячу раз, и еще тысячу раз был рядом, когда нужен был. Они с Джо с самого детства никогда не покидали меня. Я был сложным ребенком, и моя психика порой не выдерживала всех проблем, сыпавшихся на голову, как снег в феврале. Но ледяное спокойствие Сильвера и яркий позитив Андрея всегда помогали мне находить выход из всех сложных ситуаций. Каждый вечер, сидя на этом самом месте, где сейчас сидела Алиса, Сильвер и Джо рассуждали о жизни, пили дешевое вино или, если у Джо удачно шли дела, хороший коньяк, курили, смеялись, а я улыбался, глядя на то, как два самых близких в моей жизни человека помогают мне справиться с моими проблемами, совсем не обращая на меня внимания.

А теперь все это стерли, словно наброски нового рисунка ластика, но не чтобы нарисовать заново, а дабы выбросить на помойку едва начатый шедевр. Одна авария перечеркнула целую жизнь, и внутри меня что-то умерло. Только я, как и Алиса, еще не осознавал этого, не желая верить в то, что Сильвера больше нет.

Линду я знал с самого детства. Она вечно улыбалась и поднимала настроение окружающим, излучая бесконечный позитив и даря всем вокруг радость и душевное спокойствие. По вечерам, когда Сильвер и Джо о чем-то увлеченно спорили, а я глядел на них и, улыбаясь, не хотел вмешиваться, Линда, смеясь, забирала Алису в комнату и говорила, уходя:

- Они будут до ночи спорить, а нам и без мужиков хорошо.

Сильвер не обращал внимания, Андрей смеялся, а я глядел на них и думал - какие же они, черт возьми, придурки. Людям далеко за тридцать, Джо только развелся и, к слову, не переживал из-за этого особенно - не приходится переживать, если выбор сделан осознанно и сердце желает этого, Сильвер напротив был счастлив с Линдой, у каждого - серьезная работа, требующая, как и всяческое занятие, самоотдачи и преданности, но оба вели себя порой как маленькие дети.

- Я не поеду, - сказал, наконец, я, еще сильней сжав ладонь Алисы.

- Я тоже, - тихо сказала она. - Я не могу.

И на ее глазах, едва заметные, навернулись слезы. Я обнял ее, и она, положив голову мне на плечо, заплакала. Я обнимал ее все крепче и крепче с каждой секундой и ощущал, как теплые слезы стекают по ее щекам на мое плечо. Она не могла остановиться, и я не собирался ее останавливать.

- Почему ты такой холодный? - сквозь слезы, давясь, спросила она.

Я не нашел, что ответить. Действительно, почему я такой холодный? Может, я и вправду не осознал еще?

- Черт возьми! - закричала Алиса и принялась бить меня по груди ладонями. - Они мертвы, ты понимаешь это? Мертвы!

Я стоял молча, и тяжелый взгляд мой был прикован к бетонному небу за окном. Солнца не было совсем, с улицы через открытое окно дул холодный ветер, и я замерз бы, если бы мог что-то чувствовать. Алиса продолжала бить меня, затихая постепенно, пока я, наконец, не схватил ее ладони и не поцеловал их.

- Пожалуйста... - начал я и осекся. Что я мог ей сказать?

В машину Сильвера на огромной скорости влетел другой автомобиль, водитель которого находился в состоянии наркотического опьянения. Шансов выжить в такой аварии, как нам объяснили врачи, практически не было. Обе машины были искорежены до такой степени, что едва ли вообще походили на авто. Но самое обидное - Сильвер совершенно безобидно остановился на перекрестке за полминуты до аварии и ждал зеленого сигнала светофора. Наверняка Линда улыбалась и что-то рассказывала ему, а он лишь усмехался, продолжая глядеть куда-то в пустоту. Они даже не подозревали...

Но что я мог сказать Алисе? Что я до сих пор не могу выбросить даже ту самую старуху, которую сбил почти год назад? Или что я не выполнил последнюю, как оказалось, волю моего друга?

Или что Джо не сможет вырваться и приехать на похороны, а сейчас наверняка пьет один самый мерзкий коньяк из тех, что стоят в мини-барах отелей? Или, может быть, для разнообразия рассказать, что с самого дня гибели Сильвера мне снится один и тот же сон? Она ведь знает, что мои сны сбываются - пусть на досуге подумает, что может значить этот. Ну что, что я мог выдавить из себя в ту секунду?

- Я люблю тебя, - только сказал я.

 

 

3.

 

Я открыл в себе способность видеть вещие сны еще в далеком детстве, когда увидел однажды, как разбивается проезжающая мимо машина, врезавшись в грузовик. На следующий день мы с Сильвером стали свидетелями страшной аварии, после которой я стал верить в то, что в нашем мире все же существует что-то сверхъестественное. Я редко вижу сны, но все они сбываются. А моей голубой мечтой еще с двенадцати лет было, как ни странно, избавиться от этого дара и, наконец, получить удовольствие наслаждаться психоделическими глупыми бессвязными снами.

Но таких снов я еще никогда не видел в своей жизни.

Все повторилось с точностью до запятой. Невидимые молотки вбили раскаленные гвозди в мои ладони, и я остался висеть, прикованный к кресту, и что-то кричать. Голос в моей голове с дикой раздражающей монотонностью повторял:

- Пора, пора, пора, пора...

Ад горел, ад плавился и, словно огромный костер, порывы безумного ветра раздували новые угли под крестами мучеников. Человек в белом медленно подошел ко мне и приложил раскаленную печать к моей груди, и новый ожог точно, до самого последнего завитка на руне, совпал со старым. Я вскрикнул, а голос повторил:

- Пора, - и человек в белом поднял появившуюся в руках плеть и замахнулся. Воздух треснул, и со свистом кончик бича выжег на моей груди тонкую полосу, из которой тотчас стала сочиться алая кровь. И капли ее, падая на раскаленные камни, прожигали их насквозь. Я не вскрикнул ни разу, хотя горло мое раздирал нечеловеческий крик. Я молчал, стиснув зубы, пока безжалостный бич украшал рваными ранами мою грудь. Но вдруг человек в белом остановился, и плеть растворилась в его руке.

- Пора, - прохрипел он, и голос его прогремел в моей голове.

Небо горело адским пламенем, костер разыгрался с новой силой, и пламя, пылавшее под моим крестом, жадно лизало мои ступни и поднималось выше. Человек в белом словно растворился в пламени, а я увидел, как где-то вдалеке рухнул один из крестов. Сорвавшийся с него грешник, в одной набедренной повязке, испачканной сажей и кровью, медленно поднялся, освободившись от оков креста, и двинулся в мою сторону. Он шел, словно куда-то торопился, хотя, может, просто это лава обжигала его ступни. Кресты вырастали на его пути, как грибы после дождя, а он шел быстрей и быстрей, словно мой крест удалялся от него. Глаза мои слиплись от крови, и я не мог разглядеть его лица, тем более издалека. Он уже почти приблизился, когда на его пути возник человек в белом.

- Уйди, - прохрипел его голос - в моей голове и в преисподней - и содрогнулось лавовое небо. Грешник что-то прохрипел, но его голос лишь шепотом отдавался где-то далеко внутри моего сознания, и человек в белых одеждах отступил, уступая ему дорогу. Мученик бежал быстрее. Когда он приблизился к моему кресту, я поднял голову, чтобы разглядеть его. Мне казалось, что крест уходит под землю и тянет за собой меня и целую преисподнюю.

- Здравствуй, - сказал человек. Длинные волосы его - черные от копоти - развевались на ветру, раздувавшем костры. Он был грязен, весь израненный, и, казалось, еле держался на ногах. На груди его была выжжена странная руна, и мне показалось, что на моей красуется такая же.

- Сильвер... - прохрипел я, напрягая связки, и его глаза блеснули.

- Здравствуй, - снова повторил он. Волосы его растрепал ветер, но я уже узнал знакомые черты лица. - Давно я не видел тебя. Тебя не было на моих похоронах.

- Прости, - выдавил я. Сильвер подошел к моему кресту ближе, и пламя охватило его, но он, двигаясь сквозь него, с силой вырвал гвозди из моих запястий и развязал веревки, которыми я был привязан к кресту. Я упал, и огни костра принялись сжигать и мое тело, но Сильвер выхватил меня из пламени, и оно отступило, вернувшись под крест. Я стоял на коленях, а Сильвер возвышался надо мной.

- Почему ты не пришел? - спросил Сильвер, и я не замечал никаких эмоций в его голосе - ни отчаянья, ни злобы, ни даже усталости или боли - ледяное спокойствие, которое при жизни даже ему не было присуще.

- Не нашел в себе сил, - выдавил я, поднимаясь на одно колено, но тело противилось, и каждое движение давалось с невероятным трудом.

- Нет, - произнес Сильвер. - Не обманывай меня.

- Я не обманываю, - сказал я, стараясь казаться уверенным в своих словах. Сильвер покачал головой.

- Нет. Скажи мне правду.

- Я испугался, - неожиданно для себя произнес я. - Я испугался, что ты придешь за мной. Глупо, правда?

- Я и пришел, - сказал Сильвер, и я это как раз было предсказуемо. - Пришел за тобой, Крис.

- За то, что я сделал? - спросил я, но Сильвер покачал головой. Ад содрогнулся от чьего-то смеха, и я знал, что это смеется неизвестный, облаченный в белое палач.

- Нет, - сказал Сильвер. - Видишь это? - он указал на руну, выжженную на его груди, а зачем обжигающе горячими пальцами коснулся моей руны.

- Что это? - спросил я.

- Печать убийцы, - сказал Сильвер. - Она на тебе, на мне, а совсем скоро она будет еще на одном человеке.

- Андрей... - прохрипел я, и палач засмеялся безумным смехом. - За что?

Сильвер закрыл глаза на секунду.

- Пойми, - начал он, но в голосе его не чувствовались ноты сострадания или любви - просто пустой холодный голос. - Ты совершил великий грех, но приговорен к аду был не за него. Ты совершил его потому лишь, что был не в силах предотвратить его. Тебе оставалось одно - раскаяться. Но разве ты раскаялся?

Я молча слушал Сильвера, и в душе мой с каждым его словом что-то обрывалось. Мне казалось, что ад вот-вот разойдется, лишь чтобы поглотить меня и навеки оставить гнить на самом его дне, где покоятся лишь самые бездушные предатели и убийцы. Сильвер говорил медленно и спокойно.

- Ты не раскаялся, - продолжал он, и ад трещал по швам. - Ты провел столько времени в раздумьях и размышлениях, что совсем забыл - чтобы получить прощение, нужно попросить прощения. Сердцем и душой - не только у тех, перед кем ты виноват, но и у самого себя.

- Почему ты здесь? - спросил я, когда Сильвер замолчал. Он улыбнулся ледяной улыбкой.

- Я виноват не меньше, - сказал он. - В том, что ничего не изменил, хотя был в силах. Я мог резко дернуть руль и спасти старушку, рискнув нашими жизнями, хотя спорю на собственную душу, что мы выжили бы - но я не сделал этого. Но я здесь не из-за этого. Я здесь, потому что ты не раскаялся. А скоро ко мне присоединитесь вы.

- Джо? - прохрипел я. Сильвер мертвыми глазами глядел в пустоту.

- Он будет здесь скоро. Через два дня у него самолет.

- Но как же?.. - я понял, в чем заключался подвох. Погибнут сотни невинных людей - как в случае Сильвера погибла ни в чем не повинная Линда. Но она не заслужила ада, а потому Сильвер обречен бродить по бесконечным просторам преисподней и мучиться, медленно сгорая в вечном костре.

- Десятки, а может сотни невинных жертв, - озвучил мои мысли Сильвер. - Чтобы забрать в ад одного, повинного в чужом грехе человека - только потому, что ты не сделал то, что должен был.

- И что я должен сделать? - спросил я, но в голосе моей надежды на спасение не было.

- Покаяться, - сказал Сильвер. Я протянул к нему руку, а он начал таять в воздухе. Ад рухнул, разлетевшись на тысячу мелких осколков, провалились бесконечные кресты, унося за собой костры и грешников, утекла кипящая лава, рухнуло горящее небо. И я проснулся.

Покаяться... Но как?

 

 

4.

 

Холодный ветер ворвался в комнату, и первым своим порывом сбросил с меня остатки всякого сна, растрепал волосы и заставил встать и закрыть окно. В комнате становилось совсем холодно. Я поднялся, заметив, что Алиса еще спит, закрыл окно и вышел в кухню. На столе лежали вчерашняя пачка сигарет, телефон и старая зажигалка Сильвера. С нее на меня скалилась обезумевшая акула.

- Прости меня, старик, - прохрипел я, включая вытяжку и закуривая первую утреннюю сигарету. Где-то в глубине души я уже раскаивался, но никак не мог донести это до своего сердца, заставить произнести, пусть и не вслух, но про себя, эти заветные слова. Каждое мое слово было выдавленным насильно из себя - будь то пожелание доброго утра или какая-то мелкая просьба, даже самые невинные предложения давались мне с диким трудом, - о каком раскаянье могла идти речь?

Меня клонило в сон. Вытяжка шумела, я поставил чайник и ждал, пока он закипит, чтобы сделать себе чашку кофе. А лучше две, чтобы совсем не хотеть спать оставшийся день. Телефон завибрировал - на экране отобразилось имя.

- Здравствуй, друг мой, - ответил я и почему-то увидел, как на том конце провода улыбнулся теплой своей улыбкой Джо.

- Как ты? - спросил он. Я закрыл глаза и втянул дым.

- Приедешь - расскажу, - сказал я, а сам подумал - видимо, не судьба тебе приехать, старый друг...

- Я прилетаю ночью. Первое апреля... Есть разговор.

- Отлично, тогда отложим разговоры до встречи.

Джо положил трубку. Для него было совсем странно бросить телефон, не попрощавшись - тем более в разговоре со мной.

Джо никогда не был тяжелым человеком. Он отличался добротой и прямотой, никогда не любил сплетен и разговоров за чье-то спиной. Способный все высказать открыто, Джо предпочитал не держать в себе эмоции. Если его что-то не устраивало - он не делал этого. Если ему что-то не нравилось - он прикладывал все усилия, чтобы это изменить. И таким он был все те годы, что я знал его. Каждый день, встречаясь с ним, я видел рядом с собой сильного, уверенного в себе человека, который был способен добиться многого. И хотя великое будущее пророчили мне, а Сильверу предрекали золотые горы - Джо за короткое время вырвался вперед, а мы остались за бортом. Но даже тогда, когда его положение было несоизмеримо выше нашего, Джо не оставил старых друзей. В конце концов, только из-за нас с Сильвером он не мог и не хотел покидать Москву.

И такого человека я одним поступком обрек на смерть. Но не его одного - еще несколько десятков пассажиров его рейса, которым будет суждено навеки остаться погребенными под горящими обломками самолета или стать пищей для рыб на дне моря или реки - каждый из тех, кто будет рядом с ним в ту секунду, когда ему будет суждено погибнуть - уйдут вслед за ним.

А во всем виноват я? И разве я хороший человек?

В кухне становилось некомфортно и почему-то душно, и я поторопился вернуться в комнату. Сонная Алиса сидела на кровати, даже не надев свой халатик, в черном нижнем белье, и протирала глаза. Я почему-то улыбнулся - но в душе, сделать это физически у меня не хватило бы сил.

- Почему ты не спишь? - спросил я

- Думаю, - ответила она. - Я хотела тебя спросить... - она сделала паузу, и я насторожился. - Ты вообще стал странным после той поездки. Целый год прошел. Ты почти ничего не пишешь, много куришь, вечно задумчивый, уставший... Ты ничего не хочешь мне рассказать?

- Кто же навел тебя на такие мысли? - спросил я и, сев рядом с ней на кровать, обнял ее, но он отстранилась.

- Крис, я серьезно. По тебе даже сейчас не скажешь, что ты потерял лучшего друга. Он умер неделю назад, а ты все такой же, каким был. Ты что-то скрываешь.

Она не в первый раз заводила такой разговор. Первый был сразу после приезда, когда я был бледен, как смерть. После - через несколько дней, через неделю, и каждый раз я утверждал, что все нормально, и каждый раз она, в надежде, что я еще приду в себя, откладывала разговор. Но сейчас ее терпению пришел конец. Она сидела на кровати, не успев еще сбросить с себя остатки сна, не одетая, уставшая - но готовая биться со мной до конца, желающая победить и услышать-таки правду.

А что я мог рассказать ей, кроме правды?

- Ты права, - сказал я, встал и подал ей халатик. - Пойдем на кухню, я тебе кофе сделаю.

- Не надо кофе, - отрезала она и бросила халат на пол в гневе. - Рассказывай здесь и сейчас.

- Я хочу курить, - замялся я, и Алиса открыла комод и достала пачку сигарет и зажигалку.

- Кури, - потребовала она, протягивая пепельницу. - Потом окно открою. Кури и рассказывай.

Я даже улыбнулся. Я не ожидал такого расклада вещей. Нервно дрожащими пальцами я поднес сигарету ко рту, поджег ее и втянул в себя тяжелый дым. Алиса отказалась взять сигарету и пристально глядела точно сквозь меня, как будто смотрела на мою душу.

- Говори, - еще раз требовательно сказала она, и я, наконец, сдался.

- Это случилось на обратном пути с базы отдыха. Джо был расстроен, он очень устал и не выспался, и я решил, что будет хорошо, если я поведу машину сам. Накануне я видел сон - старуху, лежащую на асфальте, раскинув руки - и страшный-страшный оскал на ее лице. Как будто довольный, что ли. Я сел за руль, а потом разогнался. Дорога пустая была, даже не мог подумать... И тут Вася кричит, чтобы я тормозил. Андрей вместе с ним. Я вижу - посреди дороги стоит та самая старуха. У меня выбор был - либо я ее собью, либо в забор влечу. Если бы второе выбрал - мы погибнуть могли...

- Ты сбил ее? - судорожно спросила Алиса, и глаза ее заблестели диким огоньком. Я кивнул и продолжил.

- Я ее сбил. А потом вышел из машины и увидел ее на дороге - представляешь, магия какая-то, что ли - ни крови тебе, ни тебе ссадин на ней - как живая лежала. Меня Сильвер обратно в машину забросил. Я сознание потерял. Они потом рассказали, что ее похоронили где-то недалеко в лесу.

Алиса быстро схватила пачку сигарет и закурила.

- А прошлой ночью я видел сон. Я горел в аду, а кругом - куча крестов, и я сам к кресту прибит и горю. Сегодня ночью ко мне во сне Сильвер пришел. Так вот, его из-за меня убили. Потому что я не раскаялся, а только размышлял. Сильвер и Линда погибли из-за меня.

Я видел, чувствовал, что вся сущность Алисы желает одного - дать мне пощечину и, бросившись на балкон, разрыдаться. Но она сдержала себя и только так сжала фильтр сигареты, что он треснул, и сигарета чуть не упала на кровать.

- Он много говорил. Если следовать его логике, он умер первым, а следующим должен умереть Андрей. Он ночью летит в Москву. Если я что-то срочно не сделаю, погибнут люди, много людей. А потом, последним, умру я. И попаду в ад. Мои сны ведь всегда сбываются...

Алиса закрыла глаза и со злостью вдавила сигарету в пепельницу так, что та переломалась пополам. Я боялся даже приблизиться к ней немного. Она сидела долго и о чем-то думала, хотя я уверен, что она просто сдерживалась, чтобы не послушать свой внутренний голос.

- Ты должен раскаяться? - вдруг спросила она, и я кивнул. - И что ты планируешь делать?

- Не знаю, - ответил я, видя, как Алиса постепенно приходит в себя. Хотя трогать ее было бы большой ошибкой, поэтому даже слова я выбирал осторожно. - Церковь, может быть. Есть еще вариант, как спасти Андрея.

- Какой? - спросила Алиса. Я горько усмехнулся и почувствовал, как дико зарычал ее внутренний зверь, которого она всей своей сущностью пыталась сейчас задавить.

- Суицид, - ответил я.

- Ты не покончишь с собой, - настойчиво произнесла Алиса, и я снова усмехнулся.

- Ради всех этих пассажиров? Ради Андрея? Да если бы я знал, что из-за меня погибнет Сильвер, я бы уже давно вены бы вскрыл.

Я понял, что последнее произнес зря. Алиса взорвалась изнутри, загорелась каждая ее клеточка, но она снова погасила в себе этот огонь и сумела сказать:

- Спроси сердце. Оно подскажет тебе, что нужно сделать.

И замолчала. Молча убрала пепельницу обратно на тумбочку, положила сигареты и зажигалку рядом, а потом встала и открыла окно в комнате.

- Алиса... - пробормотал я, но она рухнула на постель, и я опасался сейчас тревожить ее. Я только улыбнулся, глянув на нее.

- Спросить сердце...

И тут я вдруг понял, что должен сделать, и бросился одеваться.

 

 

5.

 

Я впервые сел за руль после аварии. Страшнее всего мне были не пробки на дорогах, хотя они и задерживали меня очень сильно, не водители лихачи и не аварийное состояние шоссе. Меня пугало только одно - я боялся, что снова кого-то собью, а перед глазами стоял образ старухи - она в своем старом платье и с корзиной, полной грибов, переходит дорогу и на секунду замирает посередине ее, чтобы перевести дух.

Я боялся сбить кого-то, и потому ехал осторожно, но был уже день, а потому я должен был спешить. Андрей уже скоро будет в Москве, а я должен был успеть до того, как его самолет взлетит.

- Только бы успеть... - молился я, и на душе моей висел неподъемный камень, который я надеялся сбросить.

Дорогу до Селигера я помнил, а навигатор не позволил мне сбиться с пути. Я ехал по возможности быстро, даже забыв включить музыку. Впереди было почти пять часов пути. На втором часу позвонил Джо.

- Ты где? - спросил он.

- Долгая история... - пробормотал я. - Что случилось?

- Я вылетаю, - ответил он. - В Москве буду через два часа. Встретишь?

- Прости, не успею, - сказал я, глядя на дорогу пустыми глазами. - Алисе позвони.

И я положил трубку, зная, что судьба этого человека, а еще нескольких десятков людей, которые будут с ним в самолете, зависит от меня одного. А еще - моя собственная судьба, которая висит на волоске.

- Привет, - сказал тот самый голос, который провожал меня год назад. Уже начало темнеть, когда я свернул на ту дорогу. Я хорошо помнил то самое место - в моей памяти оно горело самым ярким огнем. Я остановился точно там же, где сбил старуху тогда, и голос в моей голове, похожий на голос палача, медленно произнес:

- Мы рады тебя видеть.

Солнце вспыхнуло и начало таять, как тает кусочек масла на горячем блюдце. Небо зарделось, поднялся холодный ветер и всколыхнул ленивые верхушки деревьев. Где-то по полю пробежала бродячая собака - наверно, сбежавшая из соседней деревни. Я поставил машину так, чтобы она не мешала проезжающим автомобилям, а сам свернул на ту тропинку, которая вела в лес и по которой шла старуха. Надо сказать, дорожка была крайне узкой, с обеих сторон окруженная плотной стеной деревьев, коряг и кустов, где-то путь преграждал старый сгнивший пень или опрокинутая сосна.

- Где же, черт возьми... - прохрипел я. Я совсем забыл про сигареты, да и желания курить никакого не появлялось. Что-то, неведомая сила, словно за руку тянула меня вглубь леса, а я тащился за ней, словно безвольная марионетка.

- Сюда, - пел чей-то голос, и он напомнил мне голос Сильвера. Я повернул налево, прошел стену деревьев, отодвигая свисающие ветви руками, продираясь сквозь заросли диких кустов, и случайно вышел на старую тропинку, которая вела далеко вглубь леса.

- Иди, - приказал голос.

- Очень приятно, - сказал палач. Я усмехнулся. Стало уже совсем темно, когда я, пройдя, наверно, километр по этой тропинке, вдруг решил оглядеться. Солнце уже совсем зашло, стало намного холодней, и я застегнул куртку и поднял воротник.

- Где? - спросил я голос в надежде, что он мне ответит.

- Оглянись, - приказал Сильвер.

- Оглянись, - вторил палач.

Я оглянулся. Позади меня среди зарослей спрятался крест из двух березовых палок, наскоро прибитых друг к другу. Я бросился вырывать траву и ломать свисающие возле креста ветви.

- Здравствуй, - сказал совсем незнакомый голос.

Когда, наконец, я немного расчистил место, крест словно засиял в темноте. Я взял телефон и посмотрел на время. Самолет Андрея совсем скоро должен был приземлиться в Москве.

Вернее, упасть где-то недалеко от Москвы. Или в самой Москве...

Я молча, ни говоря ни слова, подошел еще ближе к кресту и встал на колени. Стало совсем темно, и мне на миг показалось, что тьма сгущается лишь вокруг меня, а на самом деле еще самый разгар дня кругом, и лишь я один уверен, что настала ночь.

- Чего ты ждешь? - спросили палач и Сильвер.

- Он боится, - сказал третий голос.

Я глубоко вдохнул и произнес:

- Я боюсь, - и голоса засмеялись где-то далеко, и мне казалось, что они разносятся по лесу, отлетая эхом от каждого дерева. - Поймите, я боюсь потерять то, что у меня уже есть. Я мог покончить с собой?

- Мог, - ответили три голоса разом.

- Но я не сделал этого, - продолжил я. - Потому что я боюсь потерять собственную жизнь.

Голоса расхохотались безумно.

- Но еще больше, - прервал их смех я, - я боюсь потерять собственную душу. - Я почувствовал, как голоса напряглись, внимательно слушая меня. - Я приехал сюда, потому что мое сердце повело меня.

Я обратился взглядом к кресту. Мне показалось, что голоса замерли в безумном ожидании того, что же я скажу.

- Мое сердце, - сказал я, обращаясь к духу той, что покоилась в этой могиле, - указало мне путь к тебе. Чтобы я раскаялся. И я...я прошу у тебя прощения за то, что я сделал. Я делаю это искренне, и я хочу, чтобы ты это знала. Я прошу у тебя прощения.

И в эту секунду голоса разом набросились на меня.

И я почувствовал, что время проносится сквозь меня нескончаемой рекой, как песок сквозь пальцы, и каждая секунда его ранит меня так больно, как не ранит ни одно оружие на земле. Я стоял на коленях, а каждый прожитый мой день промчался перед моими глазами. Я знал, что такое бывает лишь перед смертью. И уже готов был примириться.

- Хорошо, - прошептали голоса и навсегда растворились в бесконечной тьме.

Я закрыл глаза. И тут почувствовал невероятно спокойствие, словно всю боль из меня унесло с собой мое прошлое.

И я почувствовал, как приземлился удачно самолет, на котором летел Джо. Я увидел, как он, широко улыбаясь, спускается по трапу, а внизу его встречает Алиса с букетом цветов. Я уже знал, что Джо останется на целую ночь у меня, чтобы на утро поехать на кладбище. Всю ночь мы будем сидеть, курить, а он будет рассказывать мне о годе, проведенном в Европе, и целой ночи, пусть и бесконечной, нам будет слишком мало на двоих, и он останется у меня еще на неделю точно.

И я чувствовал, как рушатся оковы, держащие Сильвера в аду, и как он обретает вечное блаженство и покой. Я видел, как он улыбается, когда открываются Врата, а из них выходит облаченный в сверкающие золотые одежды Ангел и провожает его в рай, где Сильвера встречают самые дорогие и любимые его люди. Он смеется, обнимая и целую Линду, видит тех, кто покинул нас раньше времени, а потом случайно видит в толпе маму и бросается к ней, как безумный, и душит ее в своих крепких объятьях. А потом растворяется вместе с ней и Линдой в бесконечности пушистых облаков счастья и вечной радости.

Я чувствовал, как время, пронесшееся сквозь мою душу, унесло меня куда-то. Когда я открыл глаза, то уже был рядом со своей машиной. Вдалеке медленно выплывало из-за тонкой линии горизонта ярко красное солнце, надуваясь, как наполненный гелием воздушный шар, тепло которого согревало меня и в самые холодные и одинокие дни. Колыхнулись под нежным порывом нового теплого ветра верхушки сосен. Треснуло небо, разлетелись облака, обнажая блаженную голубизну. Пылал рассвет нового дня.

Начинался апрель.