ВСЕ МЕНЯЕТСЯ

 

Я его не люблю, я вообще никого не люблю. Есть дружба, привязанность, долг, но не любовь. Я сижу на диване и жду его. Он должен был прийти пятнадцать минут назад. Нет, я не волнуюсь. Просто он всегда приходил вовремя, не задерживался. Он меня любит, а я позволяю любить себя, мне приятно, ему приятно, мы в расчете.

Такое понятие сформировалось во мне, лет в пятнадцать, когда моя мать вышла замуж в пятый раз. Она приняла предложение своего ухажера, через месяц после смерти отца.

Тогда были крики, обвинения, все, что я чувствовала на тот момент. Через год я простила мать, как говорят, поняла и приняла. На самом деле я просто отгородилась от людей, скрываясь за маской доброжелательности, боясь, что они причинят мне боль. Через полтора года мама выскочила за третьего ухажера. Вот в тот момент я перестала верить в любовь.

Моя нога взаимно с пальцами на правой руке начинает отбивать дробь. Я не волнуюсь, просто прошло 25 минут с того момента как он должен прийти, а он не удосужился мне позвонить.

Я не позвоню, я никогда не звоню первой, я ему нужна, но не наоборот. Я включаю телевизор, пытаясь отвлечься. Мультики - отличный расслабляющий заряд для мозга. Парень на синей машинке врезается в человека. Сердцебиение потихоньку начинает ускоряться.

Я знаю, что он, переходя дорогу, смотрит по сторонам, и идет только на зеленый. Если он за рулём, то едет аккуратно, не задумываясь ни о чем кроме дороги, а-ля хороший мальчик.

Но сердце почему-то не поддается разуму, и я напрягаюсь все больше и больше.

Он должен был прийти сорок минут назад, я не волнуюсь, но я хожу по комнате. Пять шагов вперед, пять назад. В голову лезут новости, рассказанные на работе. Авария, уличное нападение, убийство…

Шум в прихожей, он входит в комнату и осматривает меня удивленно.

- Что-то случилось?

- Случилось? Ты мог написать, что задерживаешься, да хотя бы позвонить!

- Телефон разрядился.

Он облокачивается о косяк и на его губах появляется ухмылка, и именно в этот момент я поняла, что моя жизнь давно изменилась. Примерно с того момента как мы встретились. Теперь я понимаю, что я буду звонить первой, и теперь я буду за него волноваться, и теперь я не буду видеть в его глазах ту тоску, которую видела раньше, но не могла разрешить.

 

 

РЕПОРТАЖ

 

Выходишь из дома, одеваешь наушники и идешь по направлению к Сенной. Идешь по прямой, поворачиваешь налево, проходишь до того момента, пока не увидишь, как впереди тебя светофор показывает зеленого человечка, ты ускоряешь шаг.

Do

8,7,6…В наушниках заиграл 2 куплет Ramstain .

Du hast

Ещё чуть - чуть …

Du hast mich

…у тебя не было шанса. Ты не бежишь на красный, понимаешь, что в таком потоке машин, легче попасть под одну из них.

Du

Du hast

Du hast mich

Стоишь на светофоре, народ прибавляется, прибавляется. Как хорошо, что ты не участвуешь в этом хаосе.

Willst du bis der Tod euch scheidet

Treu ihr sein fur alle Tage…

Красный человечек сменился на зеленого. Переходишь дорогу, точнее перебегаешь, потому что времени осталось катастрофически мало. Проходишь немного, и светофор загорелся красным.

В наушниках заиграла спокойная, даже расслабляющая музыка.

Gravity is working against me

And gravity wants to bring me down

С лева от тебя, Менделеев со вскинутой рукой, создается ощущение, что он рассказывает что-то. Ты даже вспоминаешь, когда в первый раз его увидел. Тоже была зима, но был снег, нет, не так, было много снега . Его старательно убирали, и ты даже сначала принял Менделеева за Пушкина.

Как он в лицее рассказывал стих перед комиссией, как его изображали на картинах, так и тут.

Меня кто-то толкнул в плечо, всё, зеленый человечек пришел в действие, всё, пора идти. Снова перебегаю в кратчайший срок.

Поворачиваешь на право. Проходишь мимо таблицы Менделеева во всю стены. Навевает мысли о прошлом, как ты идешь такой маленький, весь из себя важный, а большие дяди с тетями куда-то спешат, и ты радуешься, что тебе тоже надо в садик и чувствуешь прилив гордости.

А дальше пушки, которые ты думал, что вот-вот выстрелят, а потом тебе сказали, что они не работают, и ты вспоминаешь, как сердце чуть не разбилось.

C'mon keep me where the light is

C'mon keep me where the light is

А вот этот парк. Вспоминаешь, как с друзьями играл в прятки и вы случайно нашли чайник, и как играли в дочки-матери, а в него сыпали сухие листья место воды.

Вот опять светофор. Останавливаешься и думаешь. Понимаешь, как же город изменился, повзрослел, возмужал, и это уже не тот Санкт-Петербург десятилетней давности. Все изменилось: и ты, и люди, и город, а у тебя осталась только память.

 

 

СЛАБОСТЬ

 

Один шаг, один присест, выставить руки вперед, наклониться, лечь и все закончится. Но я стою и не могу решиться, наверное, боюсь. Хотя да, боюсь, ужасно боюсь, настолько, что мои ноги начинают неметь, и я не могу пошевелиться.

А в голове бродят мысли только о том, что я собираюсь сделать и зачем. То, что я собралась сделать - подождать приближение поезда, лечь на рельсы и ждать, это будет не долго.

Зачем? Ну, наверное, потому что моя мать умерла три с половиной месяца назад. Скажите, что это недостаточный повод или то, что я могла не ждать так долго. Вы правы. Просто папа после смерти совершил самоубийство. Я забросила себя, семью, работу, можно сказать жила прошлым, не хотела понимать, что я осталась без людей, которые меня растили, с которыми я провела все свое детство и теперь я одна, совсем одна, точнее я на тот момент так думала или мне просто хотелось в это верить. Опять же, вы правы, но это не все. Через два месяца меня уволили с работы. Конечно, муж меня поддерживал, дочь ничего не понимала, но пыталась сделать, как лучше. Я же в свою очередь пыталась отгородиться от всех и вся. Не знаю, почему, но меня на тот момент это не волновало.

Через два месяца, после увольнения с работы, я начала все больше отгораживаться от семьи, почти все дни спала. Так прошел еще месяц.

На мужа перешли все обязанности по дому, уборка, готовка, уход за дочерью, и все время он пытался меня вытащить из моего забытья, у него не получалось, но он пытался снова и снова. В этот момент я прожигала свою жизнь в спальне, не выходила дальше своей комнаты.

Для меня в тот момент время летело незаметно.

И вы опять правы, у меня есть все: любимая дочь и муж, который вместе со мной, несмотря ни на что, а я прожигаю свою жизнь, потому что не хочу отпускать. Но тут вы допускаете ошибку, я рассказала всего о трёх месяцах.

Это звонок. Обычный телефонный звонок, в восемь часов вечера. Но нам важно не что это, а кто.

Больница. Простая больница. В которую попали моя дочь и мой муж. Они ехали домой, было дождливо, не справились с управлением. Конец. Точнее для мужа конец, для дочери кома. Закрытая черепно-мозговая травма.

Две недели я ходила в больницу. Две недели я смотрела, как из моей дочери уходит жизнь. Две недели я страдала больше чем за всю жизнь вместе взятую.

Два часа назад мне позвонили и сообщили о смерти дочери. Я взяла машину, теперь свою. И поехала, просто поехала, лишь бы не находится в знакомых местах, лишь бы отключиться от этого мира.

Сейчас я стою напротив рельс и боюсь. Я знаю, что это смертный грех, но в бога я перестала верить еще со смерти матери.

Я слышу приближение поезда. Он далеко и я могу передумать. Но я покорно делаю шаг вперед, опускаюсь на колени, ложусь на металлические палки и думаю о том, что через несколько секунд все закончиться. Через несколько секунд я окажусь рядом со своей семьей. Через несколько секунд я буду самым счастливым человеком.

 

 

СТРАХ

 

«…Самолёт взлетает»

Руки дрожат, но у меня, получается, пристегнуть ремень безопасности с первого раза. Чувствую, мы начинаем движение. На губах появляется ухмылка, это не так страшно как я предполагал.

А! Черт! Блин! Самолёт начинает взлетать, а мои костяшки, впивающиеся в подлокотник кресла, настолько побелели, что, кажется, белее не может быть. Понимаю, что у меня на лице все написано, т.к. рядом сидящий мужчина спрашивает, все ли в порядке, я медленно киваю головой, и он продолжает заниматься собственным делом.

Мы выровнялись. Я отпускаю кресло, а меня отпускает страх. В который раз за этот день клянусь, что больше никогда не соглашусь лететь в командировку. И не поддамся на уговоры жены.

-Там ведь так красиво! Да и полетаешь на самолете, а то только на поезде да на поезде!

Ну, я и поехал, ей ведь непонятны такие доводы, как: я боюсь высоты, я боюсь летать.

Слава богу, выровнялись. Теперь, если закрыть глаза, то может показаться, что едешь в поезде, даже немного шумит. Потихоньку проваливаюсь в дрему. Не думал, что снотворное жены так быстро подействует.

Вырывает из сна встряска и подозрительный шум. Открываю глаза, на лицах пассажиров нарисована паника. Оглядываюсь, из-за занавески выходит стюардесса. А самолет, так не слабо потряхивает, что моё сердцебиение начинает подстраиваться под него. Стюардесса пытается всех успокоить, но у самой в глазах плещется страх, да и движения стали более резкими.

Ненавижу самолёты!!! Больше никогда не поле…

«Пожалуйста, пристегните ремни и оставайтесь на своих местах»

Боже, я не хочу умирать. Я не верил в бога, но, наверное, каждому человеку в чрезвычайной ситуации нужно во что-то верить. Нужен тот, кто встретит тебя там. Нам нужно верить, нам нужно знать, что есть тот, кого мы можем просить, обвинять, умолять, перед кем мы можем быть жалкими, только потому, что не хотим умирать.

Я достаю трясущимися руками сотовый, набираю знакомый номер со второго раза и подношу трубку уху. Гудок - гудок – гудок - гудок, готов разбить телефон о впереди стоящее кресло, но сдерживаюсь.

«Привет. Я сейчас занята и не могу ответить на ваш звонок, оставьте свое сообщение или позвоните позже».

Гудок

- Привет…Это я…Я люблю тебя…Просто знай это…

Не узнаю свой севший голос, отключаю мобильник. В горле появился комок, проглатываю его и чувствую дежавю. Мои родители умерли так же.

Мне девятнадцать. В тот вечер они полетели отмечать годовщину. Мы с друзьями завалились в клуб. Я немного выпил и в первый раз попробовал травку. Когда я был в состоянии: «я обожаю этот прекрасный мир», мой телефон завибрировал в кармане джинсов, и мне пришлось выйти на улицу, чтобы хоть что-то услышать из того, что мне говорит собеседник на другом конце провода.

- Это вы Сергей Мартынов?

- Да…

- Понимаете, самолет « Boing 317» разбился, и ваши родители…

Дальше я не слушал. Дальше я смеялся, смеялся и смеялся. В таком состояние я приехал домой и завалился спать. Наутро, когда все вспомнил, было плохо и больно, нет БЫЛО НЕВЫНАСИМО БОЛЬНО И БЫЛО НЕВЫНАСИМО СТРАШНО, что все это мне не приснилось. Нашел телефон под стулом, посмотрел книгу вызовов, увидел тот номер, помедлил перед тем, как нажать на зеленую. Сердце забилось чаще. В конце концов нажал.

Гудки – гудки – гудки

- Здравствуйте. Больница «…», слушаю…

Слышу крики, мольбы о помощи, кто-то читает молитву, вот теперь настал конец. Теперь понимаешь, что ссоры с дорогими тебе людьми были настолько до банальности мелочными и что в то время вместо грубости, ты мог просто произнести: «Я тебя люблю», и все, теперь ты не скажешь этого никому и никогда.

Чувствую, что мне сейчас, как и тогда, плохо, больно и страшно, но теперь я не хочу умереть, что бы увидеть дорогих мне людей. Самолёт резко наклоняется вниз, вспышка, темнота.

Открываю глаза. Я спал. Я всего лишь спал. Сегодня я должен первый раз лететь на самолете, и, если через восемь часов я не буду в месте назначения, меня уволят. Я встаю, чувствую мокрую рубашку, прилипшую к телу. Иду в душ и умываюсь. Заглядываю в зеркало над раковиной, там моя жена, только что проснувшаяся и лохматая.

- Я люблю тебя.

Она подходит и обнимает меня со спины. И я говорю, что никогда не полечу на самолете.

 

БОЛЬ

 

Скрип. Стон. Кровать и плачь.

Боль. Печаль. Больница. Врач.

Минус время. Ноль веселья.

Слёзы. Стоны. Голоса.

Вены. Крики и борьба.

Темнота. Больница. Морг.

Похороны. Гроб. Судьба.