ПЕРВАЯ (ЛЮБИМАЯ) УЧИТЕЛЬНИЦА

 

Посвящается СОЛОВЬЁВОЙ СВЕТЛАНЕ АЛЕКСАНДРОВНЕ,

учительнице русского языка и литературы, школы № 594.

 

Когда все умрут и ничего, что было раньше, не будет существовать, она будет жить и никогда не умрёт, потому что такие люди не умирают. Она будет всё также поучать детей, которые будут у неё учиться. Они будут её любить, с неё разговаривать, лететь на её предмет и даже, если разочаруются в ней, то всё равно будут любить её и помнить.

Она вечна… Вечна, потому что умеет чувствовать литературу, знает русский язык в совершенстве, прямо говорит, что думает обо всех интересующих вас и её вопросах, она искренна.

Вы спросите: «За что же её любят дети и уважают взрослые?». Ответ прост: « Она говорит правду всегда и везде и ответит на любой вопрос, какой ей зададут; она чувствует и знает сердцем, какое не каждый раз встретишь и которое поймёт всё, что бы ты не сказал и что тебя мучает и гложет; чуткая душа разглядит всё, что таится в тебе и беспокоит; глаза, словно хрусталы магнетического действия, которые моментально, без вашего сопротивления, выведывают информацию во благо вам. Это самый, что ни на есть, удивительный человек!

Вы себе и представить не можете, какое действие окажет на вас вся обстановка её кабинета и она сама в ней. Если бы вы хоть раз были на её уроке, то поняли бы, как там веет той особенной обстановкой, которая побуждает сидящих в ней людей слушать пленительный голос любимой учительницы, ловить каждое её слово и каждую её восторженность и не смотреть на часы.

В её кабинете ты чувствуешь себя в каком-то сказочном невиданно-таинственном месте, где всё кажется чудом и все поступки чудесами.

На протяжении многих лет моя любовь к моей первой учительнице не угасала, а ярко отражалась в душе, и после большого перерыва воскресла и воспламенела ещё больше. То тёплое и светлое, что она пробудила во мне, жило и спало некрепким и ясным сном. А как она вернулась в нашу школьную жизнь и взяла нас обратно, так я вся преобразилась: мои поступки стали степенными и правильными; дикость и бунтарство, что появились с тех незапамятных времен, исчезли, и на их месте обосновались и, даже можно сказать, вернулись: задумчивость, со всей своей захватывающей полнотой мечтательность, какой никогда не было, и угрюмость, а точнее всего сказать, печаль; глаза непонятно почему начинали блестеть не от солнечного блеска и света, что попадали в окна во время наших уроков с ней, а от завороженности, заинтересованности от темы, от урока, от того, что она рассказывала и как она рассказывала. Её хотелось слушать постоянно.

Тот разрыв, безусловно, стал мостиком для продолжения школьной жизни со своей любимой учительницей. Первой любимой учительницей. Он послужил спасительным якорем в те минуты, когда это необходимо и когда раздумью нужна помощь.

Мы повзрослели, многому научились, перестали держать в себе свои чувства. Мы поняли то, что любовь на расстоянии только растёт и она возвышается до невиданных высот, что конца и края её не видно, когда пытаешься дотронуться и увидеть эту любовь. Мы с гордостью и честью отвергали малейшее прикосновение к нашей душе и нашему сердцу, а также к любви. Но всё же были дики, поступали интенсивно, и чувства наши переполнялись, высказывались и иногда зашкаливали за грани разумного. Но всё же мы любили… любили её, её предмет, её кабинет, да и сейчас любим.

В просвете двери мы угадывали её тёмный силуэт, такой родной, такой приятный, что становилось радостно и весело на душе. Она осматривала беспокойным взглядом нас или долго улыбалась, если ей в двух словах рассказывали смешной и увлекательный случай, произошедший на другом уроке. Если мы опаздывали или нас задерживали, любимая учительница начинала волноваться и после нашего прихода без промедления спрашивала: « Где вы были?».

Бывало, сокровенные мечты и сладостная нега уносили нас в крылатую страну, где все литературные персонажи становились фантастически-реальными, а поддержка любимой учительницы заставляла идти против нашей точки зрения.

Мне хочется бескорыстно и беспредельно излить все свои чувства к первой любимой учительнице; рассказать ей всю полноту наших страданий, когда её не было с нами и только дверь её кабинета, немного приотворённая, давала нам спокойствие и надежду, что она рядом, за этой дверью, и что не всё ещё потеряно; показать ей, как бы нам тогда не было мучительно больно и тяжко, мы не забывали её: кто-то рисовал портрет, кто-то писал запомнившиеся фразы, слова, которые она говорила, и, наконец, её имя. Имя первой любимой учительницы.

 

ПРОЩАЛЬНОЕ ПИСЬМО

Ты можешь сжечь его, скомкать….
И слёзы по ветру разбросать!
Летящий пепел поутру
Напомнит, как тебя люблю…
Стрела любви
Разбудит солнце,
Чуть поиграв лучом ,
Она покажет,
Что скрыто от тебя нутром.
Рыданья рвутся из меня взахлёб
Порыв любви сдержать не в силах,
Прочти же исповедь мою,
В чернилах тонущую мглу!
Дай мне минуту,
Чтоб пробудить в тебе простуду,
Простуду сердца, соприкосновенье нашего родства…
И большего не требую, не жду я от тебя!
Послушай, выслушай меня!
Любовь сильна, как смерть,
В истомину нас вводит
Иль в кому сильную наводит.
Прошу не оставляй меня
На перепутье завтрашнего дня!
Сегодня дождь стучал по окнам,
Как барабанный ,гибельных наш марш,
В оконной раме одичало светилось имя твоё-
Святое, вечное любви начало.

Мне снова вспомнился твой облик
И милый добрый взгляд твоих очей!
В них я тонуть была готова,
Как чайка в шторм иль в штиль.
Мне музыка поёт о нашей первой встречи,
Сливаясь с звуками души,
Хрипит о том, что не видать за тьмою зги.
И с этой хрипотцой кровавой,
Не сжалясь и не спросив меня,
Надменно ломанный, как колос
В упругой пред зарёю тьмой,
Ломается мой голос
О каменные плиты твоих слов.
Смола березовая плачет
По быстротечным и коротким дням,
Так некогда у бедняка
И с болью, горью булькает гортань
От прорывавшегося кашля.
Ты помнишь холод ,
Который я пускала,
На самом деле я к тебе взывала,
Ты к сердцу приложи свою ладонь:
Биенье участит пульсирующий огонь.
Тупая ревность гложет кровь,
Рассудок заставляет плакать,
Безумностью полны горячие слова,
Но не страшней тяжёлого молчанья .
В колкой, режущей слух
Немоте
Тайную мысль стремлюсь уловить,
Паутинный засов оборвать я хочу….
Звон металла трескучий на улице,
Стонущий вздох из груди,
Я порвала бы Нить будущего,
Чтобы услышать единственный крик…
Кипеньем выжжены дотла,
И с стоном умирают
Подвиги, безумства, чувства,
Как будто громко кто-то бьёт в набат,
Распространяя вульгарные, беспочвенные слухи.
И жизнь легла , как на часах,
И утекает на моих глазах,
Как чистая, прозрачная вода
В реке после грозы и сильного дождя.
Вот как живу я без тебя…
На мне не остаётся и следа!
Я не упрекаю, не прошу остаться,
Письмо сиё душевное
Ты можешь разорвать,
Безудержно и в тоже время дурно,
Прощаются навеки две души.
Ночные тротуары, страх безлюдный,
Поблекшие ,усталые глаза,
Как у разбитой, кинутой собаки
Тоска и скука на лице.
Нет я ни жалостью тщедушной ,скорпулёзной
Пробить тебя сполна хочу,
Мне эту чашу яда надо выпить самой
До самого конца…