НОВЫЙ КОМЕНДАНТ ГОРОДА

 

Жаркая, душная ночь. Редкие звёзды на чёрном небе. Северная Африка. Глинобитная хижина в одном из окраинных районов арабского посёлка, располагающегося недалеко от Марракеша. Невзрачный деревянный рабочий стол, прислонённый к стене, и более-менее удобный стул перед ним. На щербатой поверхности стола – новенькая портативная печатная машинка немецкого производства. Рядом с ней – стопка желтоватых листов бумаги, купленных недавно на рынке у местных торговцев. Керосиновая лампа, дающая хорошее освещение. Ночь наступила уже давно, но сна нет ни в одном глазу. Нет даже малейшего, неприметного намёка на сонливость, даже тени его. Вместо этого – лихорадочное творческое возбуждение, беспорядочное, абсолютно хаотичное нагромождение сознательно поднятых из глубин памяти впечатлений от прочитанных за всю жизнь фантастических книг, просмотренных фантастических фильмов. Концептуальные задумки. Стремление к сотворению чего-то своего, особенного. Загорелая и жилистая рука с тонкими и длинными пальцами, какие обычно называют музыкальными или воровскими (о, да, очень может быть, я самолюбив, склонен к самолюбованию, даже глупой страсти привлечения к себе внимания) тянется к бумажной стопке, берёт один лист и вставляет его в машинку. Я начинаю стучать по клавишам.

 

Глава первая.

 

Это был особенный день в жизни Города. Казалось бы, никаких изменений не было заметно, с самого утра городская жизнь текла своим привычным чередом, относительно размеренным и стабильным. Но всё-таки некое неясное ощущение перемен, правда, скорее грядущих, нежели уже свершившихся, витало в воздухе. Признаки нарушения обыкновенного порядка жизни время от времени проскальзывали в разговорах и поведении некоторых людей, в отдельных событиях на многочисленных улицах Города. Весь предыдущий день, такой же жаркий и солнечный, жизнь в Городе кипела. Большинство самых неспокойных и опасных его мест было взято под контроль полицейскими и военными отрядами. Увы, без инцидентов обойтись не удалось. В одном из самых неспокойных районов произошла перестрелка, в результате которой погибли двое силовиков. Шесть бандитов были уничтожены. Были усилены меры безопасности, чтобы предотвратить теракты, диверсии и провокации. Народ огромными толпами стекался в многочисленные специально выделенные здания, чтобы заявить о своём решении. Проводились выборы нового коменданта Города. Десять лет – ровно столько времени прошло с тех пор, как этот высший пост занял Жерар Де Голль. Десять лет – и ни днём больше, продолжался срок полномочий коменданта. Баллотирование на второй срок подряд не допускалось. За десятилетие, что у руля управления жизнью Города стоял Де Голль, ситуация в нём не стала лучше. Такие острые проблемы как уличная преступность, экологическая опасность, безработица и невысокий уровень жизни значительной части населения, так и не были решены, наоборот, они стали даже острее. Поэтому народ с нетерпением ждал того дня, когда комендант уйдёт на покой, и придёт время другого человека занять его место. Последние месяцы перед этим знаменательным событием шла активная агитация и пропаганда. Она лилась отовсюду: с экранов телевизоров, огромных информационных телестендов на улицах и площадях, страниц газет и брошюр, из радиоприёмников. Множество обещаний сваливалось на головы людей.

Всего на пост нового коменданта претендовало семь кандидатов. Это были Стивен Керуак, Альфред Ардженто, Роберт Вэй, Роджер Берроуз, Фидель Маркес, Джордж Чаплин и Стюарт Карпентер. Все они долгие годы занимали важные должности в службах, обеспечивающих жизнь и безопасность Города. Голосование началось в 7:00, а закончилось в 22:00. Голоса были подсчитаны уже к полуночи, и тогда же результаты выборов были озвучены.

Победителем с большим отрывом стал Стюарт Карпентер. Эта информация не удивила подавляющее большинство аналитиков. Его предвыборный рейтинг и так был очень высок. Карпентер был спокойным и рассудительным политиком. Он не делал громких заявлений, не совершал экстравагантных выходок, не старался привлечь к себе внимания. Даже, казалось, в предвыборной гонке он почти не заботился о привлечении избирателей. Он казался неприметным, но в то же время всегда держался уверенно, прямо отвечал на самые неудобные и тяжёлые вопросы, не старался что-либо приукрасить или скрыть, не стеснялся говорить о самых острых проблемах. Люди верили ему.

Всю ночь Карпентер, как, впрочем, и все кандидаты, не спал. Примерно в половине первого ему сообщили, что он стал победителем. Карпентер, будучи человеком спокойным и сдержанным, не стал сильно ликовать. Всё, что он себе позволил – это выпить несколько стаканов красного вина и с лёгкой улыбкой выслушать поздравления коллег. Новый комендант знал, что ему предстоит решить множество проблем. А проблем у Города было весьма много. Спокойствие и порядок в нём были лишь относительными, способными в любое время рухнуть, словно карточный домик, исчезнуть, как мираж. А это могло грозить уже и внешней угрозой, полным уничтожением сообщества. Проблемы, разрастались внутри, как язва, грозя однажды погубить Город. Но Карпентер был полон решительности попытаться побороть их. Нет, полностью решить все проблемы вряд ли удастся, но необходимо хотя бы свести их если не к минимуму, то, по крайней мере, к не таким страшным масштабам. И новый избранный комендант верил, что это ему вполне под силу. Ведь он с детства был настойчивым, целеустремлённым человеком, умеющим решать проблемы. Стюарт родился в бедном районе Города. Совсем недалеко от тех улиц, где жила его семья, лежали и вовсе страшные трущобы, фактически мёртвая земля, где было крайне небезопасно, где господствовали бандитские группировки. Иногда они наведывались и в соседние районы, более-менее спокойные и благополучные, для грабежа и убийств. Не так редко Стюарт в детстве и юности слышал звуки выстрелов где-то вдалеке. Несколько раз он и вовсе был свидетелем настоящих боёв между полицейскими и военными силами с одной стороны и бандами с другой. Так проводились зачистки опасных территорий, иногда успешные, иногда нет. С юности Стюарт, прекрасно знавший, что жизнь бывает очень жестокой, пробивал себе дорогу. Почти ни от кого он не получал помощи, и надеялся лишь на себя. Но никогда Карпентер не шёл на обман, хитрость или тем более подлость и жестокость. Он не был льстецом, подхалимом, не пытался оправдываться или выгораживать себя в каких бы то ни было ситуациях, всегда оставался честен. Его политическая карьера продвигалась очень быстро. Какую бы должность Карпентер ни занимал, он всегда выполнял свои обязанности ответственно, выкладывался полностью, делал всё, что было в его силах. Идея стать комендантом Города созрела у него давно, со временем он полностью загорелся ей. Он знал, что может преодолеть многие проблемы города. Стюарт видел их решения. И он ясно сознавал, что Де Голль – неумелый управитель. Он допускает множество ошибок, контролировать ситуацию в Городе неспособен. Правда, открыто заявить об этом мешала корректность.

И вот, теперь Карпентер стал, наконец, комендантом, занял высший пост в Городе в возрасте пятидесяти одного года. Его мечта сбылась. До самого рассвета он не мог заснуть. Да и спать ему бы не позволили. Утром, в этот особенный день, первый день после важнейшего для Города события, его торжественно повели к Комендантскому Дворцу на главной площади Города. Это было высокое здание серебристого цвета, напоминающее одновременно средневековый замок и огромный особняк, построенный в стиле барокко. Комендантский Дворец величественно возвышался, сверкая исполинскими куполами, над близлежащей площадью. Его территория была ограждена высоким чёрным металлическим забором. По периметру над забором поднимались длинные вышки, на которых были установлены пулемёты или плазменные пушки. На вышках дежурили охранники в чёрной одежде, с фиолетовыми погонами и лампасами на брюках, в фуражках с коротким козырьком. Недалеко от площади высились огромные небоскрёбы цилиндрической формы. Некоторые из них были белыми, другие тёмно-фиолетовыми и ванильными. Между небоскрёбами располагались кажущиеся ничтожно маленькими по сравнению с ними административные здания и полицейские участки, а также многочисленные обычные многоквартирные жилые дома. Площадь была заполнена горожанами. Безопасность обеспечивали многочисленные полицейские и военные. Над площадью летали маленькие беспилотные дроны, способные стрелять пулями и маленькими, но мощными и смертоносными энергетическими зарядами. Около центральных ворот, ведущих на территорию перед Комендантским Дворцом, широких и украшенных огромными инкрустированными драгоценными камнями разных цветов и форм (разумеется, искусственными), в торжественном карауле стояли гвардейцы в парадных зелёных мундирах с винтовками почти допотопного образца. Хотя нет, это были не боевые винтовки, а их муляж, декоративные безделушки. К центральным воротам тянулась невероятно длинная, кажущаяся бесконечной, и идеально прямая красная ковровая дорожка. Вдоль неё с обеих сторон стояли невысокие металлические ограждения, рядом с которыми было установлено оцепление из тяжело бронированных солдат, вооружённых скорострельными винтовками, выпускающими плазменные сгустки. Так обеспечивался безопасный коридор. В 10:00, когда по нему повели нового коменданта, народ начал рукоплескать. Карпентер, в сером деловом костюме, при галстуке, в лакированных чёрных туфлях, шёл с лёгкой улыбкой, окружённый своими приближёнными. Время от времени он махал рукой избравшему его народу. Наконец, Стюарт дошёл до центральных ворот, рядом с которыми была установлена трибуна. Он поднялся на неё и произнёс свою речь. Это обращение было сочинено ночью, когда стало известно, что Карпентер победил на выборах. В нём не было пафоса, не было громких обещаний, популизма и бахвальства. Нет, всё это было отвратительно Карпентеру. Он не стал изощряться в ораторском искусстве, а сказал искренне о своей ответственности, о том, сколько предстоит сделать, о том, что это далеко не так просто. Речь была короткой, но ёмкой. Потом, когда выступление новоизбранного коменданта было завершено, он поднял руку, и люди, собравшиеся на площади, продолжили ликовать. Крики продолжались несколько минут. Затем, когда толпа успокоилась, Стюарт торжественно принял присягу. Теперь он уже официально стал новым комендантом Города. С этого момента всё: полиция, военные, все службы Города переходили в его распоряжение. Он мог как угодно тасовать людей на постах, вводить ограничения, устанавливать законы и правила, осуществлять реформы. К нему переходили огромные полномочия, огромная власть, близкая к диктатуре. Его триумф проходил под пристальным вниманием камер различных городских телеканалов. После того, как присяга была завершена, Карпентер вошёл на территорию Комендантского Дворца в центральные ворота, которые закрылись за ним. Его провожали восторженные овации. Постепенно люди с площади разошлись, военные и полицейские силы были отозваны, дроны улетели, все ограждения и трибуну убрали. Наступила тишина. Впрочем, как уже говорилось, в большинстве районов мегаполиса и во время церемонии присяги, когда на главной площади собралась огромная толпа, всё выглядело так, будто никакого торжественного события не было.

Карпентер же по хорошо асфальтированной площади на территории Комендантского Дворца прошёл к нему и вошёл в массивные ворота. Внутри здания он первым делом, сопровождаемый работниками и помощниками ознакомился с устройством Комендантского Дворца. Он осмотрел сотни комнат и зал, осмотрел даже подсобные помещения, а также надёжное, оснащённое по последнему слову техники, управляемое обладающим искусственным интеллектом компьютером бомбоубежище. После того, как ему показали его рабочий кабинет, он вспомнил о том, что уже весьма долго не спал, а потому отправился в свою спальню, где не раздеваясь, прямо в костюме, повалился на не застеленную, но весьма мягкую кровать. Вскоре он уже крепко спал. Проснувшись через несколько часов, Карпентер снова отправился в свой кабинет. Комендантский Дворец был очень красив, даже роскошен внутри. Коридоры украшали безупречные ковры и дорожки, на стенах висели картины, около стен стояли гипсовые статуэтки. Также имелись телевизоры и телестенды.

Кабинет коменданта не был обставлен особо роскошно, но всё же в нём ощущался уют. Посередине комнаты стоял большой рабочий стол орехового цвета. Перед ним располагался стул со спинкой. На столе стоял специальный компьютер. Пол был выложен паркетом, на котором красовался ковёр. Потолок и стены облегали белые синтетические обои. На одной из стен имелось небольшое голосовое устройство прямоугольной формы. Под ним было несколько кнопок и рычажков. Из большого окна открывался красивый вид на небоскрёбы и мосты, тянущиеся в воздухе, на большой высоте, по которым ездили автомобили, автобусы и специальные небольшие поезда. На подоконнике стояла кадка с невысокой пальмой. Ствол пальмы был невероятно тонок, а развесистые листья имели фантастически яркий зелёный цвет. Эта пальма была плодом генной инженерии. Располагался кабинет на шестом этаже Комендантского Дворца.

Карпентер, войдя в свой кабинет во второй раз, сразу сел за стол. Открыв несколько его массивных ящиков, он покопался в них. Ничего интересного там не было. Только чистые бумажные листы и кое-какая документация. Закрыв ящики, комендант откинулся на спинку стула, заложив руки за голову, и задумался. Ему предстояло систематизировать в голове основные свои задачи и приняться за их выполнение.

Итак, у Города очень много проблем. Самая острая проблема – это бандитизм. Огромное количество до зубов вооружённых бандитов контролирует многие районы мегаполиса. Даже военные боятся наведываться в зоны их влияния. Среди бандитов очень много всякого отребья, полно настоящих отморозков, испытывающих патологическое удовольствие от насилия. На территориях, подконтрольных бандитам, в этих криминальных царствах, скрываются и последователи радикальных, чудовищных религиозных культов, которые готовы пойти на всё, чтобы убить как можно больше «неверных». От них исходит угроза терроризма, причём возможны самые жестокие и кровавые террористические атаки. Фанатики не знают жалости, сами не боятся боли и смерти. Напрасно подавляющее большинство обитателей Города убеждено, что сообщество полностью защищено от внешнего мира. Нет, это далеко не так. В стене, огораживающей Город, есть многочисленные прорехи, дыры, через которые в мегаполис проникают новые бандиты, экстремисты. Через эти прорехи осуществляется поставка в Город оружия и наркотиков, а также другая контрабанда. Залатать дыры невозможно, так как именно окраины Города в большинстве своём контролируются бандитами. Процветают торговля оружием, похищение людей в рабство, кражи. Даже в центральных районах Города, с виду благополучных, уличное убийство, грабёж или похищение мало кого удивляют. А это означает, что относительное спокойствие в Городе иллюзорно. Огромные армии хорошо подготовленных военных и полицейских лишь делают вид, что действительно контролируют ситуацию. На самом деле в любой момент может случиться внутренний взрыв, болезненный нарыв способен легко лопнуть. И тогда все силовики окажутся беззащитными, беспомощными перед катастрофой.

Тому, что люди вступают в банды, способствуют также социальная напряжённость и незащищённость. Промышленность уже давно в глубоком кризисе, рабочих мест на всех не хватает. А для выплаты крупных социальных пособий у правительства попросту нет денег. Подобная ситуация способна привести к масштабным народным волнениям, которые, опять же, могут уничтожить Город, особенно, если их поддержат городские банды или радикалы. А для террористов тогда и вовсе наступит жуткий праздник крови.

Ещё одна серьёзная проблема – экологическая. Канализации Города густо заселены огромными плотоядными крысами. От них не так редко погибают люди. Кроме крыс существуют ещё ядовитые тараканы, разносчики заразы. За последние два месяца они стали причиной смерти ста тридцати шести человек. Также беспокойство доставляют бешеные бродячие собаки. От всех этих чудовищ нужно избавиться.

Необходимо также провести реформы в сфере здравоохранения и образования.

Но поскольку главную угрозу представляет бандитизм, в первую очередь бороться нужно против него. Первые планы по борьбе с преступностью у Карпентера были готовы уже давно. Теперь, когда он стал комендантом, пришло время воплотить их в жизнь. К бандитам, по крайней мере, на первых порах, нужно относиться крайне жёстко, даже беспощадно. Отморозков, безжалостных убийц, беспринципных негодяев следует уничтожать так же, как крыс или насекомых, не зная проявлений жалости. Если полиция и армия не справляются с вооружёнными формированиями, пусть это будет осуществляться с помощью других способов. Нужно создать боевого робота, крепкого, идеально управляемого, чтобы он осуществлял зачистки. Этот робот должен стать прекрасным оружием, отличным бойцом, запрограммированным на ликвидацию бандитов. Это был первый шаг нового коменданта. Вскоре он подписал и распространил свой первый принятый указ.

 

 

Глава вторая.

 

Рафаэль Блум сидел в своём подвале, выполняющем функции мастерской. Подвал был достаточно просторен. Над ним возвышалось двухэтажное здание, где находилась редакция одной из городских газет. В подвале не было окон, но их отсутствие с лихвой компенсировала мощная электрическая лампочка. Рабочее место Рафаэля Блума, который славился на весь Город как прекрасный робототехник и изобретатель, представляло собой сплошной беспорядок, огромное нагромождение всякого металлического хлама, электронных чипов и карт, проводов и деталей роботов и компьютеров. В одном углу одиноко стоял почти раритетного вида шкаф, наполненный всевозможными инструментами. В шкафу хранились и несколько персональных переносных компьютеров Блума. Сам изобретатель предпочитал называть то, что было в его мастерской, не бардаком, а творческим беспорядком.

Но это была его мастерская, она не являлась постоянным местом его жительства, хоть в ней он и проводил очень много времени. У Блума имелась роскошная пятикомнатная квартира в небоскрёбе в центре Города, а также особняк в одном из безопасных частных секторов мегаполиса. Всё это он заработал своим умственным и физическим трудом. Родился Рафаэль в бедном районе, в почти нищей семье. Когда ему было одиннадцать лет, отец его умер от болезни, и с ним осталась только мать. В пятнадцать лет он, очень умный ребёнок, создал своё первое творение и получил за него неплохие деньги. Так он начал зарабатывать себе на жизнь. Он делал по заказу разных роботов, создавал компьютеры и просто электронные игрушки, безделушки и получал за это деньги. Годам к двадцати он стал уже известен в Городе, перебрался в более благополучный его район, купив неплохую квартиру и соорудив там мастерскую. Потом, годам к тридцати, он уже поселился в роскошной квартире в одном из центральных небоскрёбов, а затем и построил себе особняк. Заказы он по-прежнему получал, и деньги текли к нему рекой.

Только одно обстоятельство омрачало жизнь Рафаэля. Когда ему было двадцать семь лет, погибла его молодая жена. Они прогуливались по улицам поздно вечером, когда к ним подбежал уличный бандит, вооружённый пистолетом. Он выстрелил в Пенелопу (так звали жену Рафаэля). Пуля попала ей в живот. Пенелопа, издав короткий крик боли, упала на асфальт. Преступник хотел выстрелить и в Блума, но произошла осечка. Блум же, совершенно обезумевший, набросился на бандита, повалил его на асфальт и начал бить кулаками в лицо. Пистолет из руки нападавшего выпал. Вскоре к месту происшествия подбежали трое полицейских. Они скрутили побитого бандита, затем вызвали «скорую помощь». Медицинская машина вскоре подъехала, но к тому времени Пенелопа уже была мертва. Она умерла на руках Рафаэля. Пенелопа, нежная и ласковая Пенелопа, самая красивая женщина на свете, в которой он не чаял души, которая была его счастьем, его солнцем, последние минуты жизни провела в его объятиях, лёжа на его коленях. Как он ни пытался закрыть рукой рану, кровь всё равно хлестала из неё. Лицо Пенелопы, бледное и искажённое мукой, всё равно оставалось поразительно красивым. В её глазах по-прежнему сверкала любовь и нежность. Потом эти глаза навсегда закрылись, Пенелопа перестала дышать. Это может показаться фантастикой, но после смерти жены Блум рыдал, почти не останавливаясь, несколько дней кряду. Он даже подумывал о самоубийстве. В конце концов, Рафаэль смирился со смертью жены, нашёл в себе силы жить дальше. И всё-таки больше для него не существовало женщин, кроме его Пенелопы. Ни одна не могла больше привлечь его. Казалось, даже сами мысли о других женщинах вызывали у него отвращение. Сейчас ему было шестьдесят три года.

Недавно Блум получил очень важный заказ от самого коменданта Города. Ему сулила немалая плата за его работу. Он должен был создать боевого робота, идеальное оружие для войны с бандитами, угрожающими общественной безопасности. Заказ требовалось выполнить как можно быстрее. Робот должен быть хорошо управляемым бойцом, несокрушимым для бандитских пуль, боевых ракет и прочих боеприпасов. Блум вовсю работал над заказом.

Работа над созданием робота длилась примерно пятнадцать дней. Всё это время Блум ночевал в мастерской, постоянно что-то клепал в устройстве будущего механизма, что-то программировал с помощью подключенных к роботу персональных переносных компьютеров. Раздавался громкий звук, который издавал при движениях будущий железный боец. Постепенно механизм складывался в единое целое. И вот, наконец, он был готов. Робот представлял собой бронированную махину высотой примерно в три метра. Он был похож на человека. Роль его глаз выполняли две маленькие красные лампочки на голове. Мощные металлические кисти могли сжиматься в кулаки. На ладонях имелись большие отверстия, из которых робот мог стрелять энергетическими зарядами. Под кистями на руках были установлены большие пулемёты системы Гатлинга. На верхней части рук находились ракетные установки, стреляющие маленькими и юркими смертоносными снарядами. Внутри рук робота были предусмотрены полости, куда должны были вставляться ленты с патронами и генераторы. Массивные металлические ноги могли сгибаться в коленях, стопы были эластичны, так же, как человеческие, что позволяло электронному бойцу быстро бегать и совершать сильные прыжки. Руки тоже могли сгибаться в локтях и двигаться, как человеческие. Пальцы имели возможность держать какие-либо предметы. Всё тело робота, все электронные схемы и части механизма внутри своеобразной боевой машины надёжно защищала невероятно прочная броня. Её образовывали четыре плотно прилегающие друг к другу пластины, состоящие из особых сплавов. На плечах нового творения Рафаэля находились небольшие лазерные пушки, могущие двигаться в разные стороны, направляя выпускаемый луч. Блум покрасил робота серебристой, сверкающей краской. Она должна была продержаться очень долго. Механический боец имел искусственный интеллект, правда, достаточно примитивный. Но для того чтобы выполнять поставленные боевые задачи этого электронного разума вполне хватало. Включался и выключался робот с помощью ввода специального пароля через подключаемый к нему переносной компьютер. Когда заказ был, наконец, выполнен, Блум покинул свою мастерскую и отправился к себе на квартиру. Там он хорошенько выспался на мягкой кровати. На следующий день возвратился в мастерскую, созвонившись с комендантом. Вскоре робота забрали, а с Блумом расплатились. К зданию редакции одной из городских газет, в подвале которого находилась мастерская, подлетел большой летательный аппарат. Он был чёрного цвета, с выдающейся вперёд обтекаемой кабиной с большими стёклами и прямоугольным кузовом сзади. На задней части, под воротами, представляющими собой две плотно сомкнутые выдвижные двери, находились по разным бокам две трубы-турбины, испускающие потоки ярко-жёлтого холодного пламени. Аппарат работал на синтетическом топливе. На такое топливо перешли ещё очень давно, когда запасы нефти, из которой делали традиционный бензин, были почти исчерпаны. В просторный кузов поместили робота, затем его доставили к Комендантскому Дворцу.

 

Вот, я уже завершил две главы своей повести. Напечатал их всего за несколько дней. Работа идёт быстро и легко… Хотя нет, я ловлю себя на том, что повесть моя только начата, а я уже с уверенностью утверждаю, что создание её буквально летит, стремится вперёд. Впрочем, это всё же не противоречит истине. Готовые две главы были завершены очень быстро. Признаюсь, я не знаю, как будет развиваться действие моего произведения дальше, как будет складываться последующий сюжет. Имею об этом только общее представление и то смутное. Я всё придумаю по ходу написания. Буду импровизировать, добавлять новые детали, растягивать нить повествования (может быть, не очень удачная метафора), по мере продвижения своей работы. Эта повесть с её содержанием и антуражем возникла в моей голове спонтанно, стихийно, она не обдумывалась, не замышлялась заранее. Линия сюжета не была чётко оформлена. Я, схватив идею, бросился лихорадочно писать, не совсем зная, что именно хочу получить. Интересно, что же, в конце концов, у меня получится в итоге? Увидим. У такого способа работы всё-таки есть свои прелести.

Вообще идея создать повесть (роман – это было бы слишком самонадеянно) у меня возникла, когда я плыл на лодке по Средиземному Морю вместе с несколькими молчаливыми рабочими-помощниками, печатной машинкой, упакованной в чехол и чемоданом с кое-какими моими вещами. Я покидал родную Францию и плыл навстречу неизведанным берегам Африки. Зачем я решился на такое путешествие? Для того, чтобы получить новые впечатления для творчества, окунуться в новую для меня обстановку. Я подумал, что новое место жительства, иной климат, дадут мне больше вдохновения и сил творить. Арабы, берберы, туареги… Эти народы всегда, с самого детства привлекали меня. В детстве я смотрел на них с любопытством. Во Франции немало мигрантов, это всем известно. Кто-то не любит их, кто-то против их притока и засилья, но в целом французы, я полагаю, это вы тоже знаете без меня – гостеприимная и терпимая нация. Мне приходилось общаться с арабами, я выучил даже многие буквы их алфавита, отдельные слова и фразы. Находились те люди, кто говорил мне о разности менталитетов, но я не слушал их. Во всяком случае, на своём примере я не вижу, чтобы разные менталитеты становились стеной для общения и взаимопонимания европейцев и других народов. Правда, отправляясь сюда, я опасался, что ко мне будут относиться предвзято, как к представителю нации бывших колонистов. Впрочем, на мне не написано, что я француз.

То, что я написал две завершённые главы за несколько дней, не совсем верно. Это просто книжное выражение. На самом деле их я напечатал за несколько ночей. Я пишу ночью, заканчивая ближе к утру, и лишь тогда засыпаю. В чём причина моей бессонницы, я не знаю. Может быть, я ещё не совсем пришёл в себя после путешествия. Днём я гуляю по посёлку. Он не блещет красотой, роскошью. Наоборот, повсюду видна бедность, даже нищета. Я поселился в глинобитной хижине, это очень неприхотливое жильё, но в таких домах живёт большинство здешних обитателей. Кто-то и вовсе ютится в традиционных шатрах. Но в посёлке есть несколько весьма красивых мечетей. Золотые исламские полумесяцы на фоне ясного голубого неба... Да, это неплохой витиеватый оборот речи.

Печатную машинку, на которой я пишу эти строчки, я приобрёл в Париже. В этом мегаполисе, одной из красивейших европейских столиц, мне посчастливилось родиться. В парижских же журналах были опубликованы несколько моих произведений. Это были рассказы в жанре научной фантастики и фентези. И вот, теперь я перебрался в Северную Африку, где мне предстоит создать своё первое крупное произведение.

 

Глава третья.

 

Готовый боевой робот лежал на асфальте. Стюарт Карпентер с удовлетворением осматривал его. Позади коменданта возвышался Комендантский Дворец, это удивительное, величественное здание, похожее на смесь средневекового замка и особняка, выполненного в стиле барокко. Теперь скоро, совсем скоро можно будет начать крестовый поход против преступности, против засилья городских банд.

Позже по распоряжению коменданта на территории Комендантского Дворца установили множество мишеней. Робота привели в рабочее состояние (это сделал лично комендант, которому был известен пароль, назначенный им лично). Долго под внимательным присмотром Карпентера робот поражал цели. Он делал это очень легко. Боеприпасов, которыми напичкали под завязку боевую машину, было предостаточно. Карпентер с удовлетворением наблюдал за успехами робота. Механический боец продемонстрировал всю свою мощь. Потом робот был выключен и отправлен в помещение бомбоубежища. А всё, что осталось от мишеней, убрали подчинённые и специальные дроны-служащие.

В этот вечер Карпентер долго не мог заснуть. Он сидел за своим рабочим столом, откинувшись на спинку стула и заложив руки за голову. Его взгляд был направлен в потолок, обтянутый белоснежным синтетическим материалом. Просим прощения у читателя за то, что так и не описали внешность главного действующего лица сего произведения. Теперь представился случай сделать это. Итак, Стюарт Карпентер был среднего роста, достаточно худой. Лицо его выглядело сравнительно молодо, морщин почти не было заметно, но хорошо приглаженные каштановые волосы уже изрядно затронула седина. На лице Стюарта были тонкие розовые губы, почти всегда плотно сомкнутые, маленький нос с небольшой горбинкой, густые брови. Кисти рук его были сухие и жилистые. На большом пальце левой кисти имелась большая чёрная родинка. Когда он размышлял, тёмные глаза его обычно смотрели в одну точку, редко моргая. Иногда во время раздумий или отдыха он прикрывал их. Мысли в его голове в данный момент текли самые разные. Но все они были о Городе, об обеспечении его безопасности и благополучия. Та ситуация, которая сохраняется в Городе сейчас, действительно, критическая. Из неё срочно нужно выходить. С этими мыслями Карпентер, когда уже давно стемнело, лёг спать.

 

* * *

В то время, когда Жерар Де Голль всё ещё оставался комендантом Города, а до выборов городского главы, на которых победил Стюарт Карпентер, был ещё целый месяц, поздним вечером молодая женщина двадцати пяти лет Лаура Мейсон возвращалась с работы по ночным улицам. Она работала в баре, подавая блюда и напитки за стойкой. Недавно её смена закончилась, и теперь она, честно отработав день, шла домой, где её ждала мать. Ночную темноту освещали многочисленные фонари. Улицы были безлюдны. Правда, несколько раз Лаура видела дежурящих полицейских в синей форме, с характерными фуражками. Над Лаурой, которая казалась беззащитной былинкой в царстве металла, стекла, бетона и асфальта, словно исполинские стены, нависали небоскрёбы с многочисленными светящимися окнами. Она шла также мимо магазинов, развлекательных заведений, ресторанов. Большинство из них уже закрылись и теперь безмолвно стояли в ночной тишине. Лаура прошла мимо казарм. Казармы, представляющие собой невзрачные пятиэтажные здания, были огорожены прочным каменным забором с колючей проволокой, находящейся, скорее всего, ещё и под электрическим напряжением. У входа на территорию стояли два бронетранспортёра с пулемётами и какими-то пушками, наверное, плазменными или энергетическими. За этими орудиями сидели солдаты. Около десяти военных стояли на карауле рядом. Солдаты были одеты в чёрные бронированные костюмы, сделанные из особого защитного материала. Их головы защищали такие же чёрные каски, а лица закрывали маски из сверхпрочного пластика. Пройдя мимо казарм, Лаура вскоре встретила отряд полицейских в бронежилетах, с автоматами, дробовиками и плазменными винтовками. Да, так в Городе предпринимаются попытки защитить простых жителей от бандитизма. Вот только это мало помогает. Примерно неделю назад коллегу Лауры, двадцатилетнюю девушку по имени Аннабела, нашли в подворотне недалеко от бара с перерезанным горлом. Все деньги, что были у неё с собой, убийцы забрали, украшения взяли себе, серьги вытащили из мочек ушей. На следующий же день на место несчастной пришла новенькая работница. После этого страшного случая Лаура стала бояться возвращаться с работы по ночам. Нет, конечно же, она испытывала страх и раньше, но теперь страх этот стал намного сильнее. Но делать ей было нечего. Просить встречать её старую мать, подвергая и её опасности, она не могла себе позволить, а увольняться и терять гарантированный кусок хлеба было слишком рискованно. На ночном небе Города был нарисован великолепный узор, но Лаура не поднимала голову вверх, не смотрела на него. Город защищал от внешнего мира купол, расстилающийся над ним в вышине. В ячейки исполинского металлического каркаса были вставлены пластины из сверхпрочного стекла в форме шестиугольников. С наступлением темноты металлические переборки начинали сиять нежно-голубым цветом. Лаура, как уже только что было сказано, не смотрела вверх и, следовательно, не могла видеть великолепие, украшающее ночное небо. Но вскоре она уже не могла видеть чудесный узор и в том случае, если бы соизволила поднять голову. Дело в том, что она оказалась под исполинским мостом, лентой тянущимся по воздуху. Его серые опоры цилиндрической формы поднимались на десятки метров ввысь. Воздух наполнил громкий гул: на мосту шло очень активное движение самых разнообразных видов транспорта. Под мостом располагалась безлюдная широкая асфальтированная площадь. Здесь было мало фонарей. Вдалеке Лаура увидела несколько бочек, заполненных до отвала каким-то горящим хламом, и большую толпу бродяг, обитателей уличного дна, в жалких лохмотьях, собравшихся около таких своеобразных костров. Беспокойство, напряжение, страх ещё сильнее завладели Лаурой. Она прибавила шаг. Однако много пройти ей не пришлось. Вдруг около Лауры проехал вперёд автомобиль. Он был весьма потрёпанным, видавшим виды. Лаура издала крик ужаса, поняв, что, очевидно, попала в капкан, стала жертвой. Страшная смерть коллеги вспомнилась ей во всех подробностях. Лаура не услышала звук подъезжающей машины, по всей видимости, из-за гула сверху, с моста. Машина молниеносно развернулась прямо перед ней, преградив дорогу. Дверки открылись, и наружу выскочили трое. Это были бандиты. Один из них, с длинными волосами, в кожаном жилете, был вооружён автоматом. Другой был одет в лохмотья, подобные нищенским, и сжимал в правой руке дробовик. Третий бандит носил спортивную обувь, старые джинсы и рубашку, в руках у него находилась плазменная винтовка, а на спину был повешен и вовсе скорострельный и компактный ручной пулемёт. Три пары крепких и грубых рук схватили истошно кричащую и рыдающую Лауру и быстро затолкали её в машину. Затем автомобиль поехал обратно. Городские бродяги, сидящие около импровизированных костров, лишь обеспокоено оглядывались назад. Вскоре недалеко отсюда прозвучали выстрелы. Полицейский отряд, патрулирующий улицу, был расстрелян бандитами. Несколько тел осталось неподвижно лежать на асфальте. Прежде чем к месту происшествия сбежались другие силовики, бандиты успели забрать у убитых оружие и боеприпасы.

Со дня похищения Лауры Мейсон прошло больше месяца, но судьба её по-прежнему оставалась неизвестной. Через восемь дней после её пропажи старая мать её умерла от сердечного приступа, не выдержав переживаний. Лаура – одна из многих похищенных или без вести пропавших горожан.

 

* * *

Энтони Мейверит, основатель и глава банды «Ядовитые вепри», сидел на старом и изрядно потёртом, но по-прежнему удобном кресле перед массивным деревянным столом. Мейвериту было сорок семь лет, это был полный мужчина с длинными волосами, собранными в хвост, с большим рубцом на лбу, одетый в обтягивающие чёрные штаны и такую же кожаную куртку со знаком банды – головой вепря с зелёными глазами, высовывающей изо рта красный раздвоённый змеиный язык, на спине. Его автомат с подствольным гранатомётом, с которым Мейверит никогда не расставался последние лет пять, стоял рядом, прислонённый к креслу. На спине Энтони висел чехол с его острым мачете. Пояс - патронташ крепился к брюкам. На столе перед ним лежала толстая тетрадь в клеточку, порядком исписанная. В неё авторучкой Энтони вносил новые пометки. Он скрупулезно записывал всё, что происходило с его бандой, ведя документацию. В ближайшее время из внешнего мира, из-за пределов Города, из пустошей (так все называли то, что лежало за изолированным Городом, и это название было полностью справедливо), тамошние обитатели должны доставить новую партию наркотиков и оружия, как самодельного, так и собранного ими старинного, но вполне ещё годного. За последний месяц благодаря «шестёркам», подчиняющимся банде, продажа наркотиков на улицах мегаполиса принесла прибыль в размере трёхсот тысяч шрантов (так называлась денежная единица Города). Помимо этого в ближайшие дни готовилась атака на находящийся неподалёку от владений банды медицинский склад с препаратами, многие из которых можно использовать для изготовления наркотических средств. А это гарантирует дополнительную прибыль и, должно быть, совсем не плохую.

Жители близлежащих районов, платя за свои жизни, исправно отдают дань. Правда, четыре дня назад бандитам, в ответ на неуплату положенного налога, пришлось сжечь на одной из улиц несколько семей в своих домах. Должников согнали в их жилища, надёжно заперли, а затем их дома подожгли, используя огнемёты или специальную поджигающую жидкость (у бандитов имелись даже запасы бензина, который перестали производить в далёкие времена) и спички. Это должно послужить уроком всем, кто думает о том, чтобы не платить дань. Правда, пока от сбора дани лучше отказаться. После жестокой расправы близлежащие районы взяты под особый армейский контроль. На следующий же день после карательной акции «Ядовитых вепрей» военные и полицейские силы начали активную боевую операцию на территории, подконтрольной банде. Правда, операция эта с треском провалилась. Парни Мейверита прекрасно показали себя. Силовики вскоре вынуждены были отступить, понеся большие потери. Множество дронов было уничтожено, пять летательных аппаратов-бомбардировщиков сбито, сожжены три бронетранспортёра. Бандой захвачено триста девяносто шесть единиц стрелкового оружия. Пятьдесят один солдат и семнадцать полицейских взяты в плен. Теперь они станут превосходными рабами. Часть убитых врагов теперь съедена, другие мертвяки дожидаются этой участи. На увлечение некоторых своих подчинённых каннибализмом Энтони смотрел спокойно, но сам пробовать человеческое мясо не хотел.

Увы, среди банды тоже были потери. Двадцать девять парней Мейверита были убиты. Теперь они похоронены на кладбище банды, раненые же приходят в себя в госпитале.

Владения банды Мейверита занимали обширную площадь. Место, где находился лагерь группировки, было огорожено сплошными баррикадами из уничтоженных автомобилей, подбитых армейских боевых машин, покрышек, металлолома и забором с колючей проволокой. На острые колья были насажены головы уничтоженных андроидов. В ограждении имелись редкие проходы, около которых стояли часовые. На территории лагеря располагались бараки, в которых жили члены банды, менее удобные жилища рабов, склады оружия и боеприпасов, трудового инвентаря, награбленного добра, стоянка автомобилей, тренировочные площадки, отдельные для опытных бандитов, отдельные для подготовки новичков, госпиталь, длинное двухэтажное здание, одновременно выполняющее функции бара и клуба. Кладбище находилось на небольшом холме за пределами лагеря. За пределами лагеря же было и кирпичное жильё главы банды. Могилы на кладбище выглядели весьма скромно: невзрачная ограда, крест с именем погребённого, надгробных плит нет. На территории, которую контролировала банда, располагались также бетонные и железные дзоты с установленными в них пулемётами и ракетными установками. Они были расставлены беспорядочно, но это ни капли не мешало им превосходно выполнять защитные функции. Последняя атака силовиков стала лишним подтверждением этого. Помимо дзотов были также стены-укрытия и отдельные баррикады из мешков с землёй.

Вдалеке перед Мейверитом стояли однотипные белые трёх- и двухэтажные дома. Это были прилегающие жилые районы. Позади него, не так далеко, на десятки метров возвышалась чёрная стена, закрывающая Город, защищающая его от внешнего мира. Из неё вырастал купол, покрывающий Город сверху. Владения «Ядовитых вепрей» захватывали и часть пространства вдоль стены. В ней было несколько больших прорех, которые проделали бандиты. Через них обитатели внешнего мира осуществляли контрабанду. Вылазки наружу время от времени делали и «Ядовитые вепри».

Закончив делать пометки в тетради, Мейверит закрыл её, немного посидел, глядя на ясное голубое небо, перерезанное решёткой купола Города, состоящего из больших шестиугольников. Пластины стекла, вставленные в металлический каркас, не делали солнечный свет менее ярким или тёплым. Потом Энтони встал, взял тетрадь, поднял автомат и пошёл за пределы лагеря банды. Выйдя за ограду, он направился к своему жилью. Внутри его дом не был особо прихотлив: земляной пол, отдельный сортир, большая, всегда разложенная кровать, старинная деревянная тумбочка, в которой обычно хранилось оружие. На тумбочке стоял бюст какой-то женщины, сделанный из искусственного хрусталя – добыча Мейверита, взятая во время ограбления одного ювелирного магазинчика. Упав на кровать, не разуваясь, основатель и бессменный глава бандитской группировки, заложил руки за голову и задумался, глядя в деревянный потолок.

 

 

Глава четвёртая.

 

На северной окраине Города лежали обширные владения бандитов. Примыкающие к стене территории контролировали несколько бандитских группировок. Раньше они враждовали между собой, но затем объединились. Их «вотчина» не была столь хорошо защищена и организована, как владения «Ядовитых вепрей». По сути, вся территория, контролируемая ими, представляла собой огромную свалку. Гигантское скопище металлолома, мусора. Железные листы, устилающие землю. На грудах разного хлама были беспорядочно расставлены бараки и палатки бандитов. Сносных построек не было, если не считать общей столовой и здания, где располагались уборные и душевые кабины. Вокруг этих мест вперемешку располагались трущобные и более-менее благополучные районы. Трущобы тоже были почти полностью подконтрольны бандитам. Из них часто поступало добровольное пополнение рядов банд.

В один обыкновенный день на окраине территории, полностью занятой бандитами, появился огромный, внушающий страх человекоподобный робот. Он был высотой примерно в три метра, окрашен в блестящий серебристый цвет, судя по всему, под завязку напичкан боеприпасами. Железный гигант шёл, осматриваясь, почти бесшумно (правда, металл под его ногами шуршал весьма громко). Бандиты, увидев его, быстро смекнули, что он враждебен, послан для зачистки. Но их это не испугало, никто не растерялся. Тут же завязался бой. В робота начали стрелять. Он ответил огнём. Среди бандитов появились первые убитые. Огонь с их стороны стал более сильным. Боевой робот ответил шквалом выстрелов. Вскоре завязалась настоящая ожесточённая битва.

Преступники вылезали из своих жилищ и шли в бой. Их были десятки, сотни, тысячи. Они были одеты в лохмотья, кожаные штаны и куртки, спортивные костюмы. Кто-то из них был и вовсе полуголый. Чьи-то тела украшали (это слово применимо, впрочем, лишь в кавычках) татуировки, подчас покрывающие всю кожу, зловещие подобия пирсинга и шрамы, носящие сакраментальный смысл. Головы отдельных бандитов венчали ирокезы, волосы многих были раскрашены в самые разные цвета. Вооружены были бандиты практически всеми видами оружия. Разные виды пуль, тёмно-синие плазменные сгустки, энергетические заряды, ракеты, обыкновенные и самонаводящиеся, летели в робота со всех сторон, врезаясь в его бронированное тело. Но они не причиняли ему ни малейшего вреда. Робот, подняв железные руки, непрерывно стрелял из своих пулемётов системы Гатлинга, которые, быстро вращаясь, выпускали рои смертоносных пуль. Ракетные установки на его руках выстреливали партиями маленьких снарядов, вызывающих мощные взрывы. Лазерные пушки на плечах, поворачиваясь, разрезали тела бандитов. Из ладоней робот время от времени выпускал мощные энергетические заряды сферической формы, белого цвета. Бандиты, поражённые ими, с криком падали, бились в сильных судорогах и вскоре умирали. Робот быстро шёл вперёд, буквально выкашивая ряды атакующих его. Он также с помощью своего оружия разрушал бандитские жилища. Однако бандиты не останавливались. Огромная вооружённая толпа шла вперёд с всё большей настойчивостью, преступники яростно, исступлённо стреляли в неизвестно откуда появившегося железного врага, безумно крича или смеясь. Кто-то ухитрялся подбежать почти вплотную и бросить в механического гиганта гранату или зажжённую шашку динамита. Но вреда робот не получал, несмотря на сокрушительный огненный шквал, ежесекундно обрушивающийся на него. А бандиты погибали один за другим с огромной скоростью. Робот продолжал продвигаться вперёд. Бандитский «посёлок» стремительно исчезал, превращался в жалкие руины. Позади робота оставалось беспорядочно лежать множество неподвижных тел. Всё новые и новые бандиты погибали, всё новые хижины и бараки разлетались на части от взрывов. Часть жилищ стояла, объятая огнём. Наконец, в действиях бандитов, которые уже понесли большие потери, появилось больше осторожности, безрассудства стало меньше. Кто-то прятался за стены собственных жилищ, кто-то ложился на металл свалки и стрелял из положения лёжа. Но это не спасало их. Бандиты не могли сразить робота, а сами погибали один за другим. Наконец, они стали отступать. Кто-то и вовсе в панике бежал, даже бросив оружие. В бой вступили автомобили и мотоциклы, оснащённые пулемётами и другими видами вооружения. Однако они тоже быстро уничтожались, превращаясь в пылающий, часто дымящийся металлолом. Синтетическое топливо давало дым зелёного или красноватого цвета. Были машины, работающие благодаря электрическим генераторам. Они, уничтоженные, искорёженные, долгое время были под сильным электрическим напряжениям. Подобия движущихся миниатюрных молний покрывали их, образуя своеобразный узор. Робот методично уничтожал владения бандитов, а группировки не были способны противостоять ему. Нет, это был не бой, скорее избиение. Никто не оказывал роботу поддержки, он был один против целой великолепно вооружённой армии бандитов. И он побеждал, эффективно очищал территорию от криминальных элементов. Его пули, ракеты, запасы которых казались неисчерпаемыми, уничтожали бандитское гнездо, косили преступников. Вскоре большая часть территории была освобождена, зачищена. Все машины бандитов были уничтожены.

Несколько десятков бандитов забежали в здание общей столовой, устроили своеобразные баррикады из столов, кресел и табуреток. Укреплённое здание ощерилось множеством стволов. Бандиты смотрели на приближающегося робота. Впереди них было самое настоящее поле, усыпанное трупами. Робот неумолимо приближался. В него полетели несколько снарядов, выпущенных из мощных гранатомётов. Они врезались в него. Один попал в голову. Сокрушительные взрывы заставили железного бойца слегка отшатнуться, не более того. Вскоре сам робот выпустил несколько десятков ракет в здание. Взрывы сокрушили, разрушили его, уничтожив всех, кто находился внутри. Затем были сравнены с землёй находящиеся рядом бараки. Робот продолжил движение вперёд, нейтрализуя оставшихся бандитов.

В здании, где находились уборные и душевые кабины, тоже спряталось множество бандитов. Один из них смог забраться на крышу, откуда стрелял в робота из ручного четырёхствольного пулемёта (совладать с таким оружием было очень непросто, но бандит был нехилым «качком», чему способствовало частое принятие им различных стероидов и анаболиков, а то и просто доз наркотиков). Когда он перезаряжал оружие, потянувшись за новой лентой в бездонный карман штанов, похожих на шаровары, красный лазерный луч разрубил его напополам, пройдя аккурат по линии торса. Затем здание постигла та же участь, что и общую столовую.

Один из бандитов с сигарой в зубах стрелял в робота из плазменной винтовки, прислонившись к жёлтой стенке своего барака из пластмассы. Пулемётная очередь с лёгкостью сразила его. Изрешечённое тело убитого сползло вниз и упало на металл свалки около забрызганной алой кровью стенки. Затем его жилище из пластмассы было разрушено.

Примерно за полчаса робот полностью зачистил все владения бандитов, дойдя до самой стены. Большинство бандитов было убито, их жилища исчезли, от них остались лишь обломки. Часть их выбралась за пределы Города через дыры в стене, где погибла в перестрелках с внешними патрулями. Другие бандиты убежали в прилегающие жилые районы. Там начались их стычки с полицейскими силами, в результате чего большинство преступников было убито или арестовано. Некоторым, увы, всё же удалось скрыться.

 

* * *

После зачистки территория, совсем недавно подконтрольная бандитам, выглядела ужасающе. Повсюду вперемешку лежали убитые бандиты, которых было очень много, превращённые в металлолом автомобили и мотоциклы, обломки разрушенных жилищ и оружие. Сразу, как только стрельба прекратилась, зачищенная территория была оцеплена множеством хорошо вооружённых военных. К месту съехались танки и бронетранспортёры. Оцепленную территорию охраняли солдаты и вместе с ними маленькие боевые андроиды, похожие на толстых серебристых карликов. Затем на поле ожесточённого боя прилетело множество летательных аппаратов, как огромных грузовых, так и небольших. Множество солдат высадилось на территории. Помимо них были выпущены беспилотные дроны, которые юрко сновали в воздухе невысоко над землёй. Робота, освободившего территорию от бандитов, доставили обратно в Комендантский Дворец. Многочисленные санитары в белоснежных облегающих комбинезонах, правильнее сказать, подобиях скафандров, полностью защищённые от внешней среды, собирали тела, оружие и обломки. Оружие сваливали в кучу, обломки клали отдельно от него, тела аккуратно укладывали друг на друга. Затем их упаковывали в специальные мешки. Это делалось следующим образом: отрывалась маленькая липкая полоска материала, похожего на скотч, прилеплялась к одному из предметов кучи, а затем быстро разрасталась, облегая всё, что лежало рядом, образуя надёжный чехол, футляр. Мешки складывались в кузова летательных аппаратов. Те улетали, на их место прибывали новые. На месте очищенной от бандитов территории долго царила суета. Уборка продвигалась быстро, но работы всё равно оставалось очень много. Остатки построек, ещё стоявшие, растворяли специальной кислотой или уничтожали с помощью маленьких роботов. Полностью от следов присутствия банд территория была избавлена лишь ближе к ночи. Потом часть войск была отведена, и наступило временное затишье. Обширный район, совсем недавно занятый бандитами, теперь охраняли военные Города. Утром здесь снова начались работы. На этот раз землю очищали от мусора. Разный хлам, металлические листы аккуратно, быстро, но не суетливо, поднимали и укладывали в кузова летательных аппаратов и подогнанных грузовиков. Это дело оказалось, увы, не таким простым. Под грудами мусора обитало множество огромных крыс, больших оранжевых тараканов, смертоносных и очень длинных многоножек-мутантов. Все эти создания были весьма опасны. Их уничтожали санитары-дезинсекторы, с характерными баллонами за спиной, льющие тонкую струю бесцветной жидкости из маленьких чёрных шлангов. Трупики насекомых и крыс выбрасывались вместе с прочим мусором. Ликвидация свалки затянулась. Работы было решено продолжить и ночью. Когда наступила темнота, её освещали мощные прожекторы, установленные на автомобилях и летательных аппаратах. Только к двум часам следующего дня свалка полностью была ликвидирована. От неё не осталось и следа. Лишь земля, жёлтая пустынная земля с редкими возвышениями была вокруг.

На освобождённой окраине, этом обширном пустыре, остались войска Города. Хорошо вооружённые солдаты, полностью защищённые чёрной бронёй, касками такого же цвета и масками из сверхпрочного пластика дежурили здесь, охраняя бывшее бандитское царство. Повсюду стояли бронетранспортёры. Было и несколько танков. Вскоре дыры в стене были заделаны, на их место были вставлены такие же чёрные «заплаты». Пройдёт время, и здесь уже затеют стройку. Безжизненную жёлтую почву изроют котлованы.

 

 

Глава пятая.

 

Был обыкновенный день в Городе, солнечный и жаркий. К юго-западным окраинам мегаполиса, ещё одному криминальному царству, приближались войска. По улицам ехали танковые колонны, колонны бронетранспортёров, по воздуху летели боевые летательные аппараты. Стягивалась огромная группировка военных. Она была превосходно вооружена и подготовлена к тяжёлому бою.

 

* * *

Евреи – отвратительные грязные выродки. Это худший народ из всех, народ, который не приносит человечеству ничего, кроме зла. Евреи – болезненная язва, гнойный нарыв на теле мира, который должен быть непременно удалён. Само их существование кажется каким-то нелепым недоразумением. Их нужно убивать, безжалостно истреблять умелой и жёсткой рукой. Когда-то евреев было очень много, они расплодились, словно крысы, и управляли миром. Теперь же их осталось мало, но они не расстались со своими зловещими планами. Оставшихся евреев необходимо уничтожить как можно быстрее, пока они снова не расплодились и не захватили Город.

Нигеры ещё хуже, чем евреи. Это и вовсе мерзкие недочеловеки, гнусные чудовища, уродцы, отравляющие жизнь белой расы. Непонятно, кто и зачем их создал. Они одной только своей внешностью, своим цветом кожи вызывают нестерпимое отвращение. Они – заклятые, смертельные враги здоровых белых людей, представителей высшей, благородной расы.

Такими мыслями был занят Рудольф Пинтекорво, 50-летний руководитель многочисленной неонацистской бандитской группировки «Белый кулак», сидя на удобном стуле за рабочим столом в своём железном бункере, освещённом электрическими лампами. В просторном помещении вместе с ним на диванах сидели молчаливые бойцы, бритоголовые, крепкие, в чёрных кожаных и джинсовых одеждах, с шипованными браслетами на руках, вооружённые автоматами, плазменными и энергетическими винтовками. Пол бункера был рифленый, на железных стенах висели плакаты с изображениями нацисткой свастики и чёрных орлов.

Сегодня отряд бойцов Рудольфа идёт на смертный бой против врагов-нигеров. Скоро настанет время одной из схваток священной войны. Он будет следить за успехами своих ребят. Перед Пинтекорво на столе стоял небольшой аппарат, напоминающий смесь компьютера и стационарного телефона. С его помощью он всегда будет на связи.

Мысли Рудольфа прервались, как и его жизнь, неожиданно. Мощный взрыв, разворотивший бункер, убил всех, кто был внутри, не оставив от них практически ничего.

 

* * *

Недалеко от бандитских владений в воздухе зависло несколько десятков больших летательных аппаратов-бомбардировщиков. Они были серебристого цвета, овальной формы. По бокам их располагалось несколько десятков маленьких турбин, испускающих ярко-жёлтое холодное пламя от синтетического топлива. Стёкла пилотов были выпуклыми. Под низом летательных аппаратов выдвинулись многочисленные пушки, выстреливающие скоростными и очень мощными снарядами. Каждый аппарат управлялся двумя пилотами в тёмных костюмах, похожих на скафандры. Они нажимали на специальные кнопки, и пушки на днище бомбардировщиков делали быстрые и сравнительно тихие залпы. Бандитская территория с большой высоты великолепно просматривалась. Её сотрясали многочисленные взрывы, огненные вспышки. Помимо летательных аппаратов обстрел вели также машины с ракетными установками и танки, оцепившие территорию, подконтрольную бандитам.

 

* * *

Три бронетранспортёра ехали по своеобразному коридору между двумя пылающими зданиями. Солдаты в чёрной броне, с масками на лицах, состоящими из сверхпрочного пластика, сидели за пулемётами и длинными энергетическими пушками. Проехать боевым машинам пришлось немного. Дальше путь преграждали обломки. Несколько десятков солдат высадились из бронетранспортёров и пошли дальше пешком. Шесть бойцов остались около машин. Отряд солдат, вооружённых автоматами и плазменными винтовками шёл между зданий, готовый к бою. И вскоре бой действительно начался. Вскоре все увидели, что навстречу отряду движется большая группа бандитов. Завязалась перестрелка. Летели пули, плазменные сгустки тёмно-синего цвета буквально прожигали большие дыры в телах. Через несколько минут перестрелки все бандиты были убиты. Один солдат получил ранение. Броня не спасла его ногу от попадания бандитской стрелы, выпущенной из какого-то реактивного арбалета. По рации командир отряда вызвал дрона-медика. Вскоре лечебная машина прилетала. Дрон, напоминающийся огромного металлического паука, только имеющий намного большее количество «лап», нежели паук, быстро извлёк стрелу, обработал рану дезинфицирующим аэрозолем, наложил повязку. Затем раненого прикрепили к дрону, надёжно зафиксировали его, и дрон взлетел вверх, эвакуируя получившего ранение бойца. Солдаты же двинулись дальше. В окрестностях постоянно слышались выстрелы. Вскоре отряд вышел из своеобразного коридора и оказался на открытом пространстве. Там солдаты соединились с несколькими другими отрядами и продолжили зачистку бандитской территории. Не прошло много времени, перед тем как произошла новая стычка уже значительно возросшего в количестве отряда с бандитами. Примерно полсотни бандитов атаковали его. Но чтобы уничтожить их всех, не понеся потерь, потребовалось не так много времени.

 

* * *

Железный бункер, казавшийся неприступной крепостью, был уничтожен, превращён в груду оплавленного металлолома. Он напоминал раскрывшийся бутон цветка, рваные и дымящиеся железные края играли роль лепестков. Повсюду, куда доставал глаз, были лишь пылающие руины зданий, огрызки жилищ, построенных из разного хлама, в том числе и из картона и пенопласта. Беспорядочно лежали убитые, погибшие в результате бомбардировки. Над панорамой полного разгрома парили в воздухе летательные аппараты. Кое-где были заметны группы солдат в чёрной форме, даже танки и бронетранспортёры светло-зелёного цвета.

Группа неонацистов, чудом уцелевших после чудовищной, сокрушительной бомбардировки, сосредоточилась вокруг бункера. В большом отряде насчитывалось около семи десятков хорошо вооружённых бойцов. Они были готовы броситься в бой, пусть и отдать свои жизни, но всё же заставить проклятых солдат Города уйти, убраться отсюда. Все были бритоголовыми, у каждого на шее имелась татуировка в виде нацисткой свастики. Это были простые рядовые бойцы группировки. Все они были одеты в кожаную одежду, бронежилеты, на ногах их гремели массивные железные ботинки.

К бункеру приближался небольшой летательный аппарат. Из автоматов, плазменных и энергетических винтовок бандиты начали стрелять в него. На плоском металлическом брюхе аппарата тут же открылось множество незаметных люков, откуда выдвинулись небольшие пулемёты системы Гатлинга. Они начали вращаться и выпускать пули. Бандиты никуда не могли спрятаться, да и прятаться было бесполезно, и все семь десятков погибли за считанные мгновения. После этого пулемёты задвинулись обратно, а летательный аппарат приземлился около уничтоженного бункера лидера неонацистской банды. Из него тут же высадилось около двадцати солдат.

 

* * *

Несколько сотен солдат шли по улице, между невысоких домов. Улица не пострадала от бомбардировки, так как здесь, вероятно, бандиты удерживали похищенных ими людей или пленённых силовиков. Время от времени на улице звучали выстрелы. Но солдаты не несли потерь, атакующие бандиты быстро уничтожались. Военные направлялись к небоскрёбу, в котором, скорее всего, укрылось множество бандитов. Раньше это был спокойный жилой район, но его давно захватили бандиты, здесь теперь их царство, которое сейчас пошатнулось. Вскоре небоскрёб был окружён со всех сторон. На крышу его, имеющую форму круга, сели несколько летательных аппаратов с десантом. Все близлежащие здания были заняты, бандиты, укрывшиеся внутри, погибли или были арестованы. Арестантов группами заводили в специальные летательные аппараты и транспортировали с места проведения боевой операции.

Началась зачистка небоскрёба. В его главный вход прошли солдаты, с крыши бойцы начали спускаться на верхние этажи с помощью специальных тросов. Помимо этого всё здание, словно мушки, окружили многочисленные беспилотные боевые дроны. В небоскрёбе оказалось огромное количество вооружённых до зубов бандитов. В здании завязались тяжёлые бои, которые продолжались очень долго. Стреляли беспилотные дроны, вели бой солдаты. Зачищались каждый этаж, каждая квартира небоскрёба. Все семьдесят этажей были зачищены за четыре часа. Тогда перестали звучать выстрелы, а изнурительная схватка прекратилась. Все бандиты, укрывшиеся внутри, были убиты. Каждый из них оказывал отчаянное сопротивление. Потери были и среди армейских сил. Двадцать два беспилотных дрона было уничтожено, восемь солдат убиты, около полусотни получили различные ранения.

Сбитые дроны лежали на асфальте. Падая с огромной высоты, они могли нанести увечья или смерть даже закованным в броню солдатам. Но никто из тех, кто был внизу, не пострадал. Некоторые дроны от попаданий взорвались в воздухе, разлетевшись на части.

После захвата небоскрёба близлежащий район был полностью взят под контроль военных.

 

* * *

Негры давно подвергались насилию и унижению со стороны белых людей. В прежние времена их угнетали, делали рабами, издевались над ними, как над животными. Это крайне несправедливо. Ведь именно чёрные люди есть высшая, божественная раса. И белые должны заплатить за всё зло, которое они причинили неграм. Каждый негр имеет право на месть, белые люди, недоразумения сего мира, заслужили страданий, смерти, рабства. Они должны прислуживать божественной чёрной расе, они должны исполнять все прихоти чернокожих. Да, такова высшая воля. Негры будут бороться за это, у них найдутся силы, чтобы сполна заплатить белым за всё.

Именно такими мыслями обычно был занят Патрис Ньютон Перси, главнокомандующий военизированной негритянской организации «Чёрная свобода». Но сейчас его голова была занята совершенно другими мыслями. Не против белых, а против военных Города, вероломно напавших на его казармы, на владения его армии, нужно сейчас направить кулак славных негров-воинов. Впрочем, среди атакующих очень много, большинство белых.

Около двухсот солдат, одетых в камуфляжную форму, было с Патрисом. Это были отважные и прекрасно обученные бойцы-негры, бойцы за расовую справедливость. Они были неплохо вооружены. Сам Ньютон Перси имел огнемёт на спине и автомат со снайперским прицелом. Сегодня должно было состояться сражение с белыми безумцами из группировки «Белый кулак». Их лагерь располагался не так далеко от базы «Чёрной свободы», поэтому два противоборствующих формирования часто проводили диверсии друг против друга. Война двух группировок – белых расистов и расистов чёрных, шла с переменными результатами, с переменными победами. Теперь же в результате бомбардировки, этого чудовищного огненного дождя, пролившегося с небес, база «Белого кулака» разрушена до основания. Но лагерь армии Патриса был не в лучшем состоянии. Ни одного здания не уцелело. Всё было уничтожено. Казармы превратились в груды больших и маленьких обломков, оружейные склады пылали, поднимая в воздух клубы чёрного дыма. Вся неприхотливая бронетехника «Чёрной свободы» (у организации имелся даже один летательный аппарат с запасами топлива для него) была уничтожена. Раньше, совсем недавно, база армии Ньютона Перси была окружена высокой кирпичной стеной с пулемётами (большинство из них были старинной, допотопной конструкции, но всё равно превосходно выполняли свою функцию). Теперь от неё остались лишь кое-какие руины. За этими обожжёнными, во многих местах почерневшими огрызками крепостной стены и укрылись люди Патриса, заняв позиции со всех сторон, внутри территории базы и снаружи.

Увы, многочисленная и хорошо подготовленная армия негров - расовых бойцов теперь разгромлена, уничтожена. Но ничего, это ещё не конец. Патрис сможет собрать новую армию, отстроить уничтоженную базу. Он всё равно продолжит дело своего покойного отца Жана Беделя Ньютона Перси, который и создал организацию.

Но сейчас главное – отбить атаку гнусных тварей, вероломно напавших на бандитские владения. Все были готовы к решительному, отчаянному бою.

Но все боевики были обречены на смерть. Отряд со всех сторон окружило множество солдат и боевых дронов. Четыре дрона было уничтожено, трое солдат убиты, ещё два с половиной десятка силовиков получили ранения от бойцов «Чёрной свободы». Бандиты же были убиты все до единого.

 

* * *

Множество бандитов сбежалось к стене, закрывающей Город. Часть из них выбралась наружу, во внешний мир, другие продолжили отчаянно сопротивляться. И бандиты, и военные обрушивали на противника буквально шквал огня. Но, несмотря на это, бандиты несли неизмеримо большие потери, погибая один за другим. Армия Города безжалостно выкашивала тех, кто пережил бомбардировку.

 

* * *

Солдаты, закованные в чёрную броню, шли по пустынной, выжженной жёлтой земле, изрытой воронками от бомб. Под одним из разрушенных бандитских зданий была обнаружена большая дыра в земле, ведущая в какой-то подземный тоннель. Туда теперь один за другим спускались бойцы, оснащённые мощными фонарями. Внизу оказался узкий и длинный коридор, тоннель, обитый железными листами, досками и пластмассовыми, а также пластиковыми пластинами. Фонари военных хорошо разрезали темноту, даже не разрезали, а рассеивали, позволяя прекрасно видеть всё, что было вокруг. Тоннель был сплошь разрисован сценами ужасных, кровавых, леденящих кровь ритуалов, изощрённых пыток и убийств, созданных живописцами со всей повергающей в нечеловеческий ужас детализацией, изображениями каких-то уродливых демонических созданий, причудливыми символами, смысл которых непосвящённый человек никогда не смог бы уловить. Эти порождения воспалённой фантазии полностью покрывали и стены, и пол, и потолок. Солдаты долго один за другим шли по коридору, кажущемуся бесконечным, разрисованному страшными картинами. Наконец, началась перестрелка. Солдат атаковали бандиты в коричневых балахонах, похожих на рясы монахов. Многие из нападающих что-то кричали, другие визжали, словно в каком-то экстазе, кто-то заливался тонким и писклявым смехом, отдающим безумием. Их было много, они заполняли тоннель, шли навстречу солдатам, навстречу гибели. Почему-то многих было очень тяжело убить. Их тела пронзали пули и плазменные сгустки, но они всё равно шли вперёд, стреляли, продолжали кричать или смеяться. Раны, даже самые чудовищные, убивали их медленно. Солдаты, расстреливая нападающих безумцев в коричневых балахонах, продвигались вперёд, продолжали движение по подземному коридору. На голове каждого убитого под землёй бандита был прибор ночного видения, похожий на бинокль. На их руках, на лице были многочисленные и безобразные язвы. Чьё-то тело буквально гнило заживо. Это, по всей видимости, было результатом действия тяжёлых наркотиков.

Наконец, бой в коридоре полностью прекратился, стрельба затихла. Вскоре солдаты вышли в большой зал с низким потолком и земляным полом. В середине своеобразной комнаты был установлен большой камень, размалёванный разноцветной краской, с теми же загадочными символами. Похоже, это был алтарь. Вокруг алтаря в несколько рядов собрались десятки людей в коричневых балахонах, с огнестрельным оружием на спинах, сидящие на коленях. Они были неподвижны, лица их смотрели на алтарь, на котором находилась бочка с горящим в ней костром. Все заворожено твердили громкие заклинания, на непонятном, выдуманном ими языке. Экстаз владел каждым.

Все бойцы поняли, что этим безумцам бесполезно предлагать сдаваться. Сидящих вокруг алтаря людей тут же закидали мощными гранатами, предварительно закрывшись руками и отойдя чуть назад. Множество взрывов убили всех, кто находился у алтаря. Затем солдаты обошли «комнату» и добили тех немногих, кто ещё подавал признаки жизни.

Вскоре всё было тщательно осмотрено. Выяснилось, что это логово религиозных фанатиков, поклоняющихся жуткому, невообразимому культу, скорее всего, обустроенное очень давно. Были найдены многочисленные тайники с мощной взрывчаткой. Были обнаружены и снаряды страшной разрушительной силы, создающие, кроме того, радиационное загрязнение после взрыва, вместе с прикреплёнными детонаторами. Всё указывало на то, что фанатики готовили теракты, несущие очень большую угрозу для Города, и собирались осуществить их в ближайшее время. Поэтому то, что экстремистскую общину вовремя обнаружили и нейтрализовали, было большой удачей, даже чудом. Среди убитых под землёй был найден один фанатик со шрамом на лбу в виде какого-то символа. Он, наверное, был духовным лидером приверженцев культа.

 

* * *

Множество бандитов из группировок «Ядовитые вепри» и «Мохнатые крысы» укрылось в цехах заброшенного завода и вело огонь по военным оттуда. Им, осаждённым, несколько раз предлагалось сложить оружие и выйти с поднятыми руками. Но все дроны, распространяющие подобные призывы, бандитами уничтожались. В конце концов, танки и артиллерийские установки начали массированный обстрел бандитских укрытий. Кое-кто из бандитов пытался вырваться из цехов, но они тут же погибали. Минут за десять весь заброшенный завод был полностью превращён в руины, а все бандиты, укрывшиеся в его цехах, уничтожены.

 

* * *

Энтони Мейверит, тяжело раненый, лежал в растекающейся луже крови. Его глаза смотрели вверх, в ясное небо, перерезанное многочисленными железными шестиугольниками. Он почти не моргал. Энтони в голову приходили самые разные воспоминания, картины из его жизни, из разных её периодов. Он уже ни о чём не думал, а если мысли и приходили, то они были спутанными, мимолётными и неясными. Только что Мейверит слышал звуки боя, но теперь они уже затихли. Мёртвая тишина, совершенно мёртвая, безжизненная пустая тишина, царила вокруг. Вдруг Мейвериту начало казаться, будто по железкам, удерживающим сверхпрочные стёкла купола, накрывающего Город, ползают огромные фиолетовые многоножки. Вскоре он уже твёрдо верил в это. Разве можно не верить тому, что ты видишь собственными глазами? Потом к многоножкам присоединились худые крокодилы. Они ползали уже по самим ячейкам, не только по металлу. Крокодилов и многоножек было очень много. Вдруг рептилии и насекомые начали падать вниз, летя с огромной высоты. Настоящий дождь посыпался с небес. Прошло несколько минут, но этот дождь не прекращался. Почему-то многоножки и крокодилы не падали на Энтони. Но вскоре он перестал удивляться и этому, просто молча фиксируя причудливую картинку. Он стал всё чаще зевать. А потом его сознание и вовсе угасло, лишь неподвижные глаза, уже не моргая, продолжили смотреть вверх безучастным ко всему холодным взглядом. Чёрствое сердце безжалостного бандита перестало биться.

 

* * *

В душном и тёмном подземном помещении из бетона, освещаемом лишь слабым светом нескольких лампочек накаливания, Лаура Мейсон сидела, прислонившись к стене и обняв колени руками. Вместе с ней здесь находились ещё около двадцати человек. Посередине помещения располагался примитивный конвейер. На нём Лаура и другие несчастные пленники, тоже похищенные и удерживаемые бандитами, собирали простеньких роботов. Это они делали каждый день, не зная выходных, почти без отдыха. Спать приходилось на голом полу, в нечеловеческих условиях. Наверху по-прежнему были слышны звуки боя. Мейсон, как и остальные рабы (так их и называли бандиты), догадалась, что пришло освобождение. Теперь самое главное – дождаться того момента, когда их вызволят отсюда. Нет, можно было и самим попробовать вылезти наружу, железный люк подземной темницы не был закрыт, но делать это было рискованно.

Больше месяца Лауру держали здесь. Как только её похитили, её сразу же привезли сюда и заточили в помещении. Кормили скверно, заставляя работать. Прогулки под надзором вооружённых охранников разрешались невольникам очень редко. Основным занятием рабов было изготовление простеньких роботов, обычное соединение деталей, для которого не требовалось большого ума. Время от времени рабов заставляли выполнять чёрную работу, например, стирать одежду или драить полы в некоторых бандитских постройках. Лаура часто плакала, мечтала вернуться домой, снова увидеть и обнять добрую маму. Другие рабы поддерживали её по мере своих сил.

И вот, теперь, наконец, пришёл долгожданный день свободы. Правда, Лаура уже давно отчаялась, ей казалось, что освобождение не придёт никогда. Кто-то из её товарищей по несчастью находился в логове бандитов уже не один год. Сейчас, когда шёл бой наверху, Лаура была напугана, но в то же время она и радовалась, радовалась тому, что скоро её спасут военные или полицейские.

И в самом деле, вскоре люк открылся, и внутрь заглянул солдат. Потом пленников вызволили из заточения. Их стали сажать в летательные аппараты и эвакуировать. Военные обнаружили не одну подземную темницу, где бандиты держали рабов.

 

* * *

На крыше трёхэтажного здания стояла молодая женщина-бандит. Она была в кожаных штанах, почти голая по пояс. Но привлекательной её нельзя было назвать. Её лицо и туловище обезображивали многочисленные ожоги и шрамы. Волосы, распущенные, опускались почти до пояса. Они были спутанными и грязными. Рядом с женщиной стоял миномёт с лазерным прицелом. Им преступница умело управляла с помощью маленького пульта. Красный луч, выпускаемый прицелом миномёта в небо, искал цель. И вскоре она нашлась. Летательный аппарат военных подлетел близко к зданию. Женщина хищно усмехнулась и нажала на одну из маленьких кнопочек пульта. Миномет сделал один залп, как всегда, сверхточный.

Летательный аппарат взорвался в воздухе, мгновенно распавшись на части, которые полетели вниз, на землю. Бандитская фурия с удовлетворением смотрела на это.

Это был летательный аппарат, транспортирующий освобождённых заложников бандитов. Все, кто находился внутри: пилот, несколько десятков освобождённых пленников, двое солдат, погибли. Среди тех, кто нашёл трагическую смерть в уничтоженном транспорте, была и Лаура Мейсон. Вернуться домой ей не было суждено. Впрочем, женщина, сбившая аппарат, в этот день не ушла от военных, проводящих зачистку. Через полчаса она погибла от плазменного сгустка, выпущенного военным андроидом.

 

 

Глава шестая.

 

Был жаркий и солнечный день, один из обычных дней в Городе. Стюарт Карпентер, в своём сером костюме, в белой рубашке, расстёгнутой на верхнюю пуговицу, сидел, откинувшись на спинку стула в рабочем кабинете. В руках он держал несколько белых листов бумаги с напечатанным на них мелким шрифтом отчётом. Отчёт Карпентер читал с большим удовлетворением. Итак, Город освобождён от территорий, контролируемых бандитами, вылечен от чудовищных болезненных язв. Нет, это совсем не означает полную победу над бандитизмом, но всё-таки основные очаги опасности ликвидированы. Криминальных царств, где царит анархия, больше нет. Самое главное, чтобы эти территории не были вновь захвачены бандитами. На них необходимо восстанавливать нормальную, безопасную жизнь. На северной окраине Города, там, где совсем недавно правили бал головорезы, планируется стройка. Должны быть созданы жилые дома, предприятия, элементы инфраструктуры. То же самое можно сказать и об обширных территориях на юго-западе мегаполиса.

Увы, при проведении боевой операции на юго-западе Города есть потери и среди силовиков, и среди освобождённых заложников. Но потери эти не столь большие. Всё-таки было спасено огромное количество людей, пропавших в Городе, долгое время считавшихся без вести исчезнувшими. Вернулись в строй и многие солдаты и полицейские, когда-либо похищаемые бандитами. Дыры в стене, защищающей Город, залатываются, тем самым обеспечивается безопасность со стороны внешнего мира.

Нет, уровень преступности по-прежнему очень высок. Но Карпентер знал, что первые шаги, сделанные им, верны, они выводят Город из кризиса. Первые действия нового коменданта успешны, и нужно продолжать следовать намеченным курсом. Стюарт верил, что ему под силу продолжать дальше благоустраивать Город. Надо только не отступать, чётко и решительно выполнять то, что задумано. Что-что, а это Карпентер делать вполне умел. Итак, его правление продолжается.

 

* * *

Был поздний тёмный вечер. Лоренцо Кафка, один и сотрудников Экологической службы Города, стоял в гараже, являющемся собственностью властных структур мегаполиса, около автомобиля жёлтого цвета и обтекаемой формы, тоже бывшего собственностью Города. Кафка готовился к тому, чтобы вставить в специальное отверстие в машине электрический аккумулятор. Аккумулятор представлял собой большой прямоугольник, по цвету напоминающий алмаз (конечно же, это был не алмаз). На одной из маленьких граней прямоугольника находилась коричневая пластина, вся истыканная ровными рядами мелких отверстий. Когда аккумулятор помещался в специальное гнездо для него, расположенное на задней части автомобиля, в эти отверстия входили тонкие тупые иглы. Служебная машина Лоренцо имела десять гнёзд. Девять аккумуляторов уже были вставлены, теперь осталось поместить в своё гнездо ещё один. Это Кафка и сделал. Последняя батарейка для автомобиля вошла в своё гнездо с тихим щелчком. Теперь на машине можно ездить очень долго.

Пришло время ехать на выполнение очередного задания. Кафка взял с полки гаража несколько баночек с жёлтым порошком. Их он положил на одно из сидений, а сам сел за руль. Тут же он выехал из гаража. Металлические двери открылись автоматически, не издав ни единого звука.

Машина долго ехала по городским дорогам. Несколько раз Кафка проезжал по мостам, находящимся на высоте нескольких десятков метров над землёй. Наконец, он оказался в тихом переулке. Кафка вышел из машины и подошёл к канализационному люку. Надев на руки специальные стерильные перчатки, он открыл крышку люка, затем высыпал вниз, в воду канализации, содержимое всех баночек. Это был ядовитый порошок. Он предназначался для городских крыс, расплодившихся в канализации.

Выполнив свою простую работу, Лоренцо Кафка снова сел в машину и уехал.

 

* * *

Темнота. Сплошная, кромешная тьма. Только она была вокруг, она заполняла весь воздух, всё пространство. Хотя нет, темнота не была абсолютной. Кроме неё был также весьма яркий свет, испускаемый фонариками, прикреплёнными ко лбам. И этот свет рассеивал, разгонял тьму.

Несколько работников Экологической службы Города шли по узкому тоннелю, одному из отростков разветвлённой системы канализации мегаполиса. Они были облачены в облегающие жёлтые комбинезоны из мягкой на ощупь, но очень прочной синтетической ткани. Головы их закрывали специальные маски. На ногах были металлические сапоги. Все работники были вооружены огнемётами.

Поблизости должно быть гнездо крыс. Его нужно уничтожить, опасных крыс нужно ликвидировать. Сотрудники Экологической службы Города продолжали своё движение. Вскоре они обнаружили гнездо. Огромных мохнатых серых созданий было очень много. Толстые самки лежали и кормили множество маленьких детёнышей. Самцы ползали вокруг. Завидевшие чужаков, обеспокоенные ярким светом, крысы злобно зашипели. Самцы быстро поползли вперёд, навстречу чужакам. Но люди не растерялись. Тут же струи пламени, выпускаемые из огнемётов, стали жечь отвратительных созданий. Крысы, сгорая, пронзительно пищали или визжали. Вскоре пламя сожгло всю крысиную колонию, оставив от мохнатых тварей только пепел (столь сильным оно было). Одно из многочисленных крысиных гнёзд, расположенных под мегаполисом, было уничтожено.

 

* * *

Во многих районах Города, даже самых безопасных и благополучных, звучали тихие выстрелы. Беспилотные дроны Экологической службы летали по улицам и убивали бешеных собак. Среди бродячих собак было много нездоровых. Бешенство было для них настоящей чумой, быстро распространяющейся среди особей. Маленькие дроны со специальными надписями, показывающими их принадлежность к Экологической службе Города, выстреливали в больных и опасных животных маленькими иглами с ядом. Яд убивал собак почти мгновенно и безболезненно. Потом это же вещество растворяло тело животного, уничтожало его полностью, разъедая даже скелет. От мёртвой собаки не оставалось и следа. Игла с ядом тоже рассасывалась. Перед выстрелом дрон сканировал собаку, направляя на неё особый лазерный луч ярко-зелёного цвета. Луч быстро определял, здорова ли особь. Если она была нездорова, то выстрел совершался, и заражённое животное ликвидировалось. Дроны долго летали по мегаполису и продолжали свою зачистку.

 

* * *

Опасный район был взят под контроль полицейскими. Трое бандитов в перестрелке погибли, одиннадцать были арестованы. Увы, один полицейский получил ранение в ногу. Но рана не представляла опасности для жизни.

Но главной целью были вовсе не преступники. Большие оранжевые тараканы и коричневые жуки – вот кто действительно интересовал службы Города в данный момент. Дезинсекторы находились под охраной силовиков, а потому могли спокойно выполнять свою работу. Санитары лили бесцветную жидкость из своих маленьких чёрных шлангов. От этого опасные насекомые быстро погибали. Для совершения дезинсекции не потребовалось много времени. Закончив свою работу, санитары покинули район под охраной полиции Города.

 

 

Глава седьмая.

 

Стюарт Карпентер проснулся в своей спальне, в мягкой постели. Сон его был безмятежным. Комендант не мог позволить себе долго спать, а потому время, когда он вставал, было ранним. Когда-то давно Стюарт любил подремать долгое время, но со временем пришлось избавиться от этой вредной, нехорошей привычки. Уже многие годы Карпентер не пользовался будильником. Внутренние часы, которые он сам устанавливал, с поразительной безотказностью слушались его воли. Ложился спать Карпентер поздно, а вставал рано. Сон его, как правило, был крепок.

Проснувшись и разрешив себе немножко поваляться, Карпентер оделся и выполнил небольшую физзарядку. Затем, с помощью специального аппарата на стене приказав подать себе завтрак, поел и пошёл в свой кабинет. Тут же комендант Города занялся работой. Он начал читать очередной отчёт о выполнении его поручений. Опять же то, что было написано в отчёте, его не могло не радовать.

Крысы, расплодившиеся в Городе, теперь не представляют большой опасности. Большинство тварей было отравлено или сожжено. С вредоносными насекомыми борьба тоже продвигается успешно. Практически все бешеные собаки уничтожены. Да, Город становится безопаснее. Осознание этого радовало нового коменданта. Он выполнял свою стратегию.

Правда, жизнь горожан на время должна стать тяжелее. Придётся ввести новые налоги, увеличить старые и снизить часть социальных выплат. Да, это решение едва ли станет популярным, но оно необходимо. Да и к тому же, как только что было сказано, это лишь временная мера. Потом жизнь горожан должна стать намного лучше. Но пока придётся затянуть пояса. Эти требования комендант сформулировал в своих указах, которые тут же распространил.

 

* * *

Это был вполне благополучный на вид район Города. Огромные, поражающие воображение небоскрёбы, на крышах которых располагались стоянки для личных летательных аппаратов, большие торговые центры, кафе, маленькие магазинчики, зелёные газоны и лесопосадки посреди царства бетона. Но на самом деле лишь днём здесь было безопасно. С наступлением ночи же наступало время орудующих здесь бандитских группировок. По ночам никто из благонамеренных жителей не выходил из своих домов. По затихшим улицам бродили бандиты. Время от времени здесь слышалась стрельба, происходили убийства. Здесь были полицейские участки, но с наступлением ночи из них служители закона тоже не высовывали носа. В тёмное время суток полицейские патрули сюда не заходили.

Недавно, всего несколько месяцев назад, шла война между двумя местными бандами. Ночью время от времени разгорались настоящие уличные бои, которые приносили десятки жертв. Но теперь враждующие банды вроде бы заключили перемирие.

В одну из обыкновенных местных ночей состоялся большой сход, на который собрались сотни бандитов, в том числе лидеры группировок. На собрании решались разные вопросы, но в первую очередь на повестке дня (вернее ночи) стояло урегулирование сфер влияния. Также велись переговоры о сотрудничестве нескольких мелких наркокартелей. Бандиты собрались на одном из пустырей. Молодчики с автоматами, дробовиками и винтовками охраняли сход, выполняли функцию своеобразных часовых.

Вдруг к месту собрания подошёл грозный трёхметровый человекоподобный робот. Сначала он появился вдалеке, освещаемый светом фонарей, и вот теперь быстро приближался. Подойдя достаточно близко, робот тут же открыл огонь. Лучи, выпускаемые маленькими пушками на его плечах, стали разрезать тела бандитов. Пули, сплошным смертоносным потоком хлынувшие из пулемётов конструкции Гатлинга на его руках, косили их. Среди бандитов тут же началась паника. Кто-то пытался стрелять в робота, неожиданно появившегося и напавшего, но ему не удавалось причинить вреда. Робот шёл вперёд, методично убивая скопившихся преступников. Весь район был наполнен оглушительным звуком выстрелов. Кое-кто из бандитов, приехавших сюда на автомобилях, пытался спастись на своём транспортном средстве. Но машины разрезались лазерными лучами или уничтожались маленькими ракетами. Мало кто из бандитов смог сбежать. Расстрел собрания криминальных элементов продолжался недолго. После завершения стрельбы на пустыре, где проходил сход, в сплошных кровавых лужах осталось беспорядочно лежать множество трупов. Все местные жители были разбужены и перепуганы, но, ясное дело, никто не осмелился выходить на улицу. Вскоре сюда прибыло множество полицейских на автомобилях и летательных аппаратах. Началась уборка тел, оружия, гильз и покорёженных обломков машин. Следы крови на асфальте удалялись с помощью особых растворителей.

 

* * *

Центральный Рынок Города располагался всего в нескольких кварталах от Комендантского Дворца. Его огромная территория была огорожена невысоким, но прочным чёрным металлическим забором с колючей проволокой. Вокруг рынка располагались зелёные газоны с деревьями, в основном пальмами и елями, полученными с помощью биотехнологий, а также карликовыми, миниатюрными дубами и тополями. Через газоны пролегали узкие асфальтовые дорожки, ведущие ко входам на территорию рынка (всего рынок имел десять входов). Над рынком возвышались величественные разноцветные небоскрёбы в форме цилиндров и прямоугольников. Поблизости стояла тянущаяся к небу серебристая игла телевышки Города. Также рядом располагалась Центральная Филармония, похожая на титаническую белёсую пирамиду.

На Центральном Рынке велась торговля абсолютно всем: начиная с запчастей, аккумуляторов и топлива для личных автомобилей и летательных аппаратов, бытовых роботов и различных компьютеров, заканчивая аксессуарами вроде солнцезащитных очков и нижним бельём. Сложные торговые ряды, образующие настоящие лабиринты, были крайне разнородны: где-то стояли прекрасно оборудованные павильоны, где-то были разбиты убогие палатки. Среди торговцев были как богатые сотрудники фирм Города, так и нищие торговцы, кое-как добывающие деньги себе на жизнь.

В разгар обыкновенного городского дня рынок зачистили. Множество полицейских и военных вошло на территорию, все выходы с неё были блокированы хорошо вооружёнными силовиками. Над территорией начали летать десятки беспилотных дронов. Началась активная проверка каждой палатки. Посетителей просили не беспокоиться. Призывы к спокойствию и отказу от необдуманных поступков распространяли дроны и офицеры с громкоговорителями. Проверка рынка проводилась несколько часов. Оказалось, что на Центральном Рынке Города всё далеко не так идеально. Были обнаружены многие потайные подземные помещения, оборудованные специальной аппаратурой для изготовления наркотиков, комнаты, где располагались бордели, склады бандитского оружия. Нашлось обширное логово религиозных экстремистов с экстремисткой литературой и оружием, причём совсем не плохим. Фанатики не были абсолютными безумцами, поэтому не стали оказывать сопротивления вооружённым до зубов бойцам силовых структур Города. Все члены секты носили на головах подобия чёрных мешков с прорезями для глаз и рта. На Центральном Рынке Города было задержано очень много преступников. К счастью, обошлось без перестрелок. Центральный Рынок после того, как он был освобождён от полицейских и военных сил, продолжил свою работу лишь через несколько недель. За это время были найдены все виновные, допустившие и организовавшие на территории рынка нарушения закона. Указом коменданта Города главным администратором рынка был назначен один из высокопоставленных чиновников, которому Стюарт Карпентер доверял. Все незаконные подземные помещения теперь были заняты полицейскими, постоянно дежурящими там. Появилась надежда на то, что из центра Города преступность вычищена. Правда, может быть, на это и рановато было надеяться.

 

* * *

Вечером следующего дня в одном из трущобных районов Города полицейскими была проведена облава на преступников. Двадцать семь криминальных элементов было задержано. Двое бандитов оказали сопротивление и погибли в перестрелке. Потом по Городу прошла целая волна подобных облав.

 

 

Глава восьмая.

 

На севере Города, недалеко от стены, закрывающей его, шла активная стройка. Застраивалась территория, недавно подконтрольная бандитам. На месте бывшей свалки теперь повсюду были котлованы, туда-сюда сновала строительная техника, ходили рабочие, двигались роботы, помогающие им. Большинство зданий только были заложены, но комендант Города уже решил навести ревизию на стройке. Он ходил по застраиваемой территории в своём неизменном сером костюме, только вместо чёрных туфель на ногах его теперь красовались высокие рабочие сапоги. Голову Стюарта Карпентера защищала каска. Комендант осматривал каждое строящееся здание, беседовал с инженерами и простыми рабочими. Его, как это всегда бывает, сопровождали несколько охранников и подопечных.

Здесь планировалось возвести большой жилой район с больницами, школами, крупными торговыми центрами, предприятиями, полицейскими участками и казармами военных. Здесь же должен располагаться аэродром для военной авиации. Также в плане нового района Города значились бассейн и обширный зелёный парк.

Потом, закончив обход, Стюарт Карпентер облетел место стройки на маленьком каплевидном летательном аппарате голубого цвета, где могли поместиться лишь два человека: он и пилот, чтобы увидеть панораму стройки. Всем, что увидел, Карпентер был доволен. Хотя радоваться, наверное, было преждевременно, ведь работы всё-таки только начались.

Потом, снова оказавшись в Комендантском Дворце, Карпентер сидел в своём кабинете и, отхлёбывая кофе из маленькой белой чашечки, читал отчёты о ситуации в Городе. Ситуация в мегаполисе постепенно стабилизировалась. Борьба с преступностью шла успешно. Пожалуй, теперь, решил Карпентер, пора отходить от тактики использования одного кнута. Пришло время предложить бандитам пряник. Нужно смягчить наказание для уличных преступников, добровольно сдавшихся властям или вообще освободить их от ответственности. Членам незаконных вооружённых формирований нужно дать возможность интегрироваться в силовые структуры. Можно из них создать и особые дружины по борьбе с преступностью и контролю над соблюдением порядка. К общественно полезным работам нужно привлечь и часть заключённых тюрем.

На следующий день Карпентер провёл большое заседание высокопоставленных чиновников в одном из залов Комендантского Дворца. На нём он объявил о создании нового органа государственной власти: Антикоррупционного Комитета Города. В его обязанности должно входить наблюдение за доходами и расходами чиновников с целью пресечь городскую коррупцию. Уровень её, о чём Карпентер прямо заявил, очень высок. Уровень коррупции сильно поднялся за время правления Жерара Де Голля.

На следующий день Стюарт зафиксировал в подписанных им новых указах все свои идеи.

Пройдёт несколько месяцев, и Антикоррупционный Комитет выявит множество лихоимцев, занимающих, в том числе, и очень высокие посты. Начнутся грандиозные «перетряски», перетасовки на должностных местах. Другие меры, предпринятые комендантом, тоже принесут ожидаемые хорошие плоды.

 

* * *

На юго-западе Города тоже велись активные строительные работы. Восстанавливались повреждённые здания, раньше подконтрольные бандитам, строились новые, прокладывались дороги. Сюда Стюарт Карпентер тоже часто наведывался. Комендант Города лично курировал всё, что здесь делалось. Он внимательно следил за облагораживанием мегаполиса.

На севере новый район достаточно быстро вырастал. Из земли поднимались остовы будущих зданий. Да, это были всего лишь остовы, скелеты, но они символизировали не смерть и разложение, а, напротив, будущую жизнь. Им было суждено обрасти плотью. Жизнью наполнялась и орошаемая жёлтая мёртвая земля (правда, значительная её часть покрывалась асфальтом или другим материалом).

По мере того, как шло строительство, продолжались и реформы, проводимые комендантом. В школах была введена специальная физическая подготовка, немного увеличился срок обучения, претерпела изменения система экзаменов. Образование Города стало совершеннее. Изменения в лучшую сторону произошли и в системе медицинского обслуживания.

Когда новый район на севере Города был полностью построен (бывшие бандитские владения уже было не узнать), начали уничтожаться трущобные районы. Во вновь построенные комфортные дома стали в первую очередь заселяться жители трущоб. Для них начиналась новая жизнь. Трущобы безжалостно сносились, а на освобождённых территориях строили казармы, частные жилые комплексы, библиотеки, полицейские участки, предприятия.

Многочисленные новые заводы, построенные в Городе, обеспечили рабочими местами огромное количество горожан. Большинством созданных предприятий заведовали ставленники коменданта, которые регулярно отчитывались ему о состоянии и условиях производства. Карпентер пристально следил за порядком. Отдать построенные предприятия в частные руки – это был слишком опрометчивый шаг. Поэтому лишь малая часть их была приватизирована.

Доля бедноты среди населения Города резко сократилась. Были снижены и поднятые до этого налоги. Новый комендант пришёл к власти недавно, но под его управлением мегаполис уже расцветал.

 

* * *

В один обычный городской вечер отряд дружинников провёл облаву на преступников в одном из восточных районов Города. Пятеро бандитов были убиты в перестрелке. Один из дружинников получил ранение в грудь. Арестовать удалось двадцать девять уличных гангстеров.

 

* * *

Спустя три дня после облавы в одном из восточных районов Города Стюарт Карпентер сидел в своём кабинете. Он был погружён в размышления. Глаза его были прикрыты. Наконец, Стюарт открыл глаза и начал сочинять новый указ. Вскоре он был подписан Карпентером и распространён. Указ носил название «О проведении в Городе операции против уличной торговли наркотиками».

 

* * *

Указ Карпентера незамедлительно был приведён в исполнение. Операция продолжалась четыре дня. Итогом полицейских мероприятий стало задержание сто восемьдесят девять уличных торговцев. На пятый день были оперативно ликвидированы все точки сбыта запрещённых веществ в Городе.

 

 

Глава девятая.

 

Жара стояла над Городом. Купол, накрывающий его, пропускал солнечный свет и зной через сверхпрочное стекло. Комендант Города Стюарт Карпентер совершал прогулку. Он ехал в своём автомобиле малинового цвета, работающем на синтетическом топливе. Стюарт сидел на заднем сиденье, очень мягком и удобном. Рядом с ним располагались двое охранников. Водитель вёл машину по городским улицам. Стюарт смотрел из открытого окна на Город. По оживлённым улицам шли толпы людей. Кто-то спешил по своим делам, кто-то просто праздно прогуливался. Автомобильная трасса представляла собой широкую площадку, покрытую особым чёрным материалом, с белой разметкой. По ней ехали автомобили, автобусы и небольшие поезда. Кое-где над площадкой возвышались особые мостики (хотя обычные пешеходные переходы через дорогу с белыми полосами тоже были). Трасса была огорожена невысокими, но прочными металлическими заборчиками. Вдоль дороги возвышались небоскрёбы, здания банков или частных компаний, магазинов. На многих стенах были установлены огромные телестенды. На их экранах непрерывно шли видеоролики или появлялись картинки, объявления, как правило, рекламного содержания. Около зданий было царство асфальта, нарушаемое небольшими зелёными газонами.

Стюарт заметил отряд дружинников в особой серой однотонной форме. Их было семь человек. У каждого имелась электрическая дубинка, электрошокер и пистолет. Двое имели автоматы, один был вооружён дробовиком. Эти дружинники – бывшие криминальные элементы. Теперь они охраняют спокойствие на территории Города. Обстановка во всём мегаполисе стала гораздо спокойнее, чем была раньше, но наличие у стражей порядка, проводящих патрулирование, мощного оружия по-прежнему оставалось данью многолетним традициям.

Автомобиль, везущий коменданта, ехал медленно, и Карпентер мог хорошо разглядеть всё, что медленным калейдоскопом проходило мимо его взгляда, направленного за пределы кабины машины. На одном из телестендов появилась картинка, рекламирующая набор игровых роботов. Это навеяло на Карпентера воспоминания о детстве. Да, он родился в совсем небогатой семье, в далеко не благополучном районе Города (благодаря его стараниям таких районов в мегаполисе почти не осталось), но всё равно нельзя сказать, чтобы его детство было совсем мрачным, безрадостным. Когда Стюарту было девять лет, родители подарили ему одного игрового робота. Робот был невысок ростом, примерно двадцати сантиметров. Он стал любимой игрушкой маленького Стюарта, в которой мальчик не чаял души. Через три года робот сломался.

Стюарт приказал остановить машину. Его приказ тут же был выполнен. Карпентер продолжил прогулку, став уже пешеходом. Потом, после недолгой пешей прогулки, Карпентер вернулся в Комендантский Дворец. Там, оказавшись в своём кабинете, он принялся за работу. Комендант стал читать многочисленные отчёты с предприятий, которыми управляли его ставленники. Согласно отчётам (Карпентер знал, что они верны, ибо сам часто проводил тщательные инспекции), темпы производства росли, заработная плата и условия труда рабочих не вызывали никаких пререканий. Предприятия приносили хорошие доходы в городской бюджет, поэтому были увеличены социальные выплаты. Разобравшись со всей сложной документацией (которая, несмотря на свою сложность, приносила лишь удовлетворение), Карпентер позволил себе расслабиться. Он взял несколько номеров известнейших и влиятельнейших городских газет и пробежал их глазами. Он в первую очередь читал публикации о своей политике. Прочитав все статьи, касающиеся его, он тоже был удовлетворён. Все газеты хвалили нового коменданта Города, который за короткий промежуток времени вывел Город из глубокого кризиса, сделал обстановку в мегаполисе куда более благополучной, чем она была раньше, обеспечил общественную безопасность. Если раньше некоторые шаги Карпентера вызывали критику со стороны прессы, то теперь все публикации слились в один хвалебный гул. Комендант, поскольку он имел огромные полномочия, почти диктаторскую власть, вполне мог закрыть все оппозиционные СМИ, запретить критику его действий, ввести наказание за это. Но на этот шаг он не собирался идти, всё-таки это непопулярные методы, становиться тираном в глазах народа и на самом деле Карпентер не хотел. Но теперь никто из журналистов не критиковал его. Для критики действий коменданта не было оснований. В одной из газет было написано: «Карпентер находится на посту коменданта небольшой промежуток времени, но о нём уже можно сказать, что он – возможно, один из наиболее выдающихся и умелых глав Города из всех, что когда-либо занимали должность». Стюарт не был самолюбив, но эта фраза заставила его легко улыбнуться.

Потом Карпентер вновь предался воспоминаниям. Ему уже пятьдесят один год. За свою долгую жизнь он так и не создал семью, не оставил потомства. Теперь менять ситуацию было поздно. Стюарт был слишком увлечён своей политической карьерой и не заметил, как молодость прошла и начала наступать старость. Нет, пятьдесят один год – это, конечно, ещё не старость, но всё же весьма зрелый, изрядный возраст. И назад времени уже не повернуть. Но об этом Карпентер не особо жалел. В конце концов, в политике он достиг небывалых высот. Он верно и неуклонно строил процветающий Город. Карпентер боялся, как бы последующий комендант не разрушил того, что создал он, не вверг бы Город вновь в пучину кризиса. Ведь подобные примеры, увы, в истории уже были. Узами супружества Стюарт не был скован, и это его во многом радовало. Жизнь холостяка совсем не плоха. Правда, в детстве, в подростковом возрасте, Карпентер познал юношескую влюблённость, и достаточно пылкую. Он любил девочку по имени Марта. Она жила на той же улице, что и семья Карпентеров. Когда они познакомились, Стюарту было тринадцать, Марта же была на год младше его. Их любовь была взаимной. Она вспыхнула меду ними очень быстро и не угасала. Они каждый день проводили вместе, постоянно гуляли друг с другом или просто беседовали. Марта была из такой же небогатой семьи, как и Карпентеры (впрочем, богатством не мог похвастаться никто из жителей района, недаром его называли бедным). Но их юношеские отношения продолжались недолго, всего около семи месяцев. Потом Марта неожиданно для всех тяжело заболела. Болезнь протекала очень стремительно, и уже через четыре дня Марта, одержимая жаром, частичным параличом и бредом, умерла. Стюарту посчастливилось при её смерти не присутствовать, но он видел её, больную, сломленную, беспомощно лежащую на кровати, часто не понимающую, что происходит вокруг, как будто надолго отлучённую от реальности. Медицинской помощи она не дождалась, что было неудивительно для жителей неблагополучных районов Города. Известие о смерти Марты потрясло Стюарта. Всего несколько дней назад Марта была самой красивой девочкой на свете, весёлой и жизнерадостной, а теперь она мертва… Болезнь, убившая её, была сродни грому в ясный день. На скромные похороны Стюарт не пошёл. Он надолго замкнулся в себе, угрюмо сидел дома или в одиночестве бродил по улицам безо всякой цели. Мальчик не пролил ни одной слезы, но горе его было велико, оно тяжёлым грузом залегло в его ещё детскую душу. В последующие несколько лет ему не раз снилась Марта. Её черты не сгладились из его памяти. Потом у Стюарта была ещё одна любовь, когда ему было уже около тридцати. Он начал встречаться с одной женщиной, тоже занимавшейся политикой и достигшей на этом поприще определённых успехов. Но их отношения продлились недолго, вскоре они расстались. Года четыре назад Карпентер слышал, что женщина эта была похищена и убита группой политических экстремистов. Нашли ли этих «доблестных революционеров», он не знал.

Предаваясь воспоминаниям за рабочим столом, Карпентер не заметил, как задремал. Но уже минут через десять он стряхнул с себя сон и попросил принести ему кофе.

 

* * *

Прошла неделя. Комендант наведался в один из небогатых районов Города. Там он пообщался с жителями, потом распорядился обустроить район, построить новые дома для людей. Стройка тут же началась. Жители на её время (работы велись очень быстро), были расселены в гостиницы. Вскоре район, похожий на трущобы, полностью преобразился. Его жители переселились в комфортабельные апартаменты. Там появилась больница, был построен полицейский участок. Такая же участь ожидала и все оставшиеся в Городе бедные районы. Мегаполис окончательно преобразился.

 

* * *

Солнечный выходной день был в одном из зелёных парков Города. Леопольд Луиджи, молодой художник, сидел на скамейке. По бокам от удобной скамьи стояли две большие каменные вазы белого цвета, в которых раскинулись фиолетовые папоротники. Луиджи смотрел вдаль, туда, где был виден комплекс небоскрёбов. Все небоскрёбы имели цилиндрическую форму. Их серебристые стены сверкали от солнца. Эти высокие небоскрёбы и кусок неба над ними, перерезанный особым узором купола, были поразительно красивы. Всё, что было у Леопольда при себе – большой белый лист бумаги и набор цветных карандашей вместе с простым. Леопольд рисовал далёкие дома и небо над ними. Должен был получиться великолепный пейзаж. Карандаши, водимые умелой рукой художника, создавали на бумаге картину, исполненную таланта. Закончив рисовать, Леопольд пристально осмотрел своё новое творение. Увы, кое-какие огрехи на картине, в самой технике исполнения, остались. Леопольд был максималистом, а потому, несмотря на то, что рисунок был действительно хорош, он всё же не остался удовлетворён. Но хорошее настроение, которое владело художником, это не сильно омрачило. Леопольд ещё немного посидел на скамейке, потом продолжил прогулку по парку. Придя домой, он пополнил свою коллекцию рисунков и картин.

 

* * *

Городская Тюрьма №7, как и все остальные тюрьмы Города, представляла собой огромный небоскрёб прямоугольной формы, выкрашенный в сплошной чёрный цвет. Небоскрёб имел множество этажей, на каждом из которых размещалось столько камер, что было сложно сосчитать. Территория исправительного учреждения, довольно большая, была огорожена не столь высоким серым металлическим забором. Внутрь вели единственные ворота, которые охранялись тяжело экипированными военными. Около главного здания, этого чёрного небоскрёба, прямоугольника, поставленного на меньшие стороны (высоту и ширину) и этими же меньшими сторонами глядящего в небо, закрытое куполом, ютились маленькие, крошечные по сравнения с ним постройки. Это были здания администрации, специальные помещения для свиданий, склады, медицинский пункт и прочие строения, обеспечивающие жизнедеятельность и функционирование тюрьмы. Всю тюремную территорию закрывало силовое поле ярко-голубого цвета, образующее купол. Оно выходило из забора, являясь его продолжением. Соприкосновение с силовым полем не приносило вреда живому организму, просто оно было препятствием, которое нельзя было преодолеть. Силовое поле по форме своей было очень продолговато. Облёт территории тюрьмы совершали беспилотные дроны.

Недалеко от тюрьмы располагалась закрытая психиатрическая больница (таких в Городе было две), где содержались особо трудные и опасные пациенты, тоже хорошо охраняемая, правда, не военными, а полицейскими (а с недавнего времени ещё и дружинниками), и не имеющая защитного силового поля. Здание больницы было стерильно-белым. По какой-то странной иронии рядом с тюрьмой и больницей находились зелёные парки с детскими игровыми площадками и комплексы небоскрёбов, выкрашенных в жизнерадостные яркие цвета. Недалеко от этих мест располагались фермы, которые обеспечивали весь Город натуральными продуктами. На фермы в избытке подавалась вода, поэтому на их территориях повсюду были идиллические зелёные луга.

Альфред Ардженто сидел в своей одиночной камере в Городской Тюрьме №7. Убранство небольшой мрачной комнатушки было весьма скромным: унитаз, маленькая кровать-нара, жёсткая и неудобная, маленький стол, прикреплённый к полу перед кроватью, кран с водой, небольшой телеэкран, встроенный в стену. Телеэкран был настроен на единственный канал, показывающий исключительно новостные программы, и включался нажатием на большую прямоугольную кнопку. С помощью круглого регулятора можно было настраивать звук. Ардженто посадили в тюрьму примерно месяц назад. Вернее, двадцать семь дней назад. Антикоррупционный Комитет вскрыл его многочисленные махинации, и имущество занимавшего высокий пост городского чиновника было арестовано, а сам он надолго брошен сюда, в тюрьму. Ардженто никак не мог привыкнуть к тюремной жизни. Он ненавидел Карпентера. Ардженто участвовал в выборах коменданта Города, но эта сволочь Стюарт Карпентер обошёл его. И теперь отправил его, заслуженного политика, просто уже пожилого человека, в тюрьму. Нет, это немыслимо. Стюарт Карпентер вызывал у Ардженто нестерпимую ненависть. Альфред ненавидел коменданта, ненавидел всеми фибрами души. Он мечтал убить его собственными руками. По ночам ему часто снилось, как он душит и избивает Карпентера, иногда даже со злобным смехом подвергает немыслимым пыткам и унижениям. Это были счастливые сны. После пробуждения Альфред испытывал смешанные чувства: с одной стороны, ощущение счастья от увиденного во сне, с другой – огорчение от того, что это лишь сон, а истинное положение вещей столь безрадостно. Ищейки подлого Карпентера, его прислужники, выполнили своё дело хорошо, Ардженто, как он отчаянно ни пытался, не смог замести следы своих преступлений. Альфред мечтал также о том, чтобы проклятого Карпентера свергли. Военных переворотов в истории Города не было (правда, была одна неудачная попытка лет шестьдесят назад). Но Альфред мечтал, чтобы нечто подобное случилось, и ненавистного Карпентера казнили. Хорошо бы было, чтобы эту мразь поставили к стенке, расстреляли, закололи штыками (штыки, это, конечно, прошлый век, далёкая эпоха, но всё же этот вид оружия весьма привлекателен), разбили ему голову прикладами, сожгли из огнемёта. Об этом Альфред с недавнего времени начал думать. А ненависть и досада, скопившиеся в нём, усмирялись лишь такими мечтами, сладкими грёзами. Эти грёзы стали и единственной отрадой и забвением Ардженто, помогающими ему перенести мрачные дни в тюрьме и осознание своего поражения, падения.

 

 

Девять глав… Девять глав моей повести уже завершены. Я написал их за семнадцать ночей. Да, теперь я могу с уверенностью сказать, что работа идёт быстро, очень быстро. Каждый раз, когда я сажусь за печатную машинку, мои пальцы начинают почти исступлённо стучать по клавишам. Моё воображение увлекает меня в придуманный мной мир. Впрочем, он, этот мой мир, создаётся весьма сумбурно, хоть и с большим увлечением (этот звук печатающей машинки, эти буквы на благословенных клавишах, складывающиеся на листах бумаги в слова, в предложения, в нечто новое – как я люблю всё это!). Может быть, какие-то эпизоды и детали, добавленные мной, кто-то скажет, вовсе не нужны, они лишни. Но мне кажется, всё идёт моей повести на пользу, всё ярче раскрывает и описывает создаваемую мной вселенную (пишу научную фантастику). Нет, моё творение едва ли безупречно. Но я вкладываю в него свою душу, пишу с искренней старательностью, страстью. Для меня оно важно и дорого, его можно сравнить с ребёнком, моим сыном или дочерью (в данном случае лучше дочерью: повесть, она женского рода). Такие чувства, должно быть, знакомы каждому автору, даже графоману (графоман и вовсе обычно, создавая ничтожные опусы, искренне верит, что творит чуть ли не шедевры; надеюсь, я графоманом не являюсь).

Не знаю, стоит ли ещё раз об этом говорить, но пишу я исключительно ночью. Работать днём отчего-то не тянет. Лишь ночью появляются силы, появляется желание творить. Ночь Востока, ночь на окраине таинственной Африки, волшебная, дивная арабская ночь (не знаю, какие эпитеты и красивые обороты речи могу ещё употребить) дарует мне творческое вдохновение, возбуждает мою фантазию. Она, эта ночь,- моя муза. Её можно представить в образе прекрасной арабской девушки, смуглой и черноволосой. Эта красавица своей нежной, изящной рукой ведёт меня в выдуманный мной мир, мир моего воображения, который выплёскивается на листы бумаги, принимая облик текста. Свою повесть я только что назвал моей дочерью. А ночь, олицетворённая мной, прекрасная муза, невероятно красивая арабская девушка может рассматриваться как её мать… Но нет, это, пожалуй, уже излишние, ненужные сравнения и ассоциации. Не будем дальше развивать их. Бессонница моя, как вы сами понимаете, никуда не ушла. Но что в ней плохого, в бессоннице?

Что я делаю днём? Об этом я, опять же, уже говорил. Бесцельно слоняюсь по посёлку, с любопытством вглядываюсь в прохожих, смотрю на жизнь здешних людей. И мысли мои совершенно разношёрстны. Иногда днём я просто лежу в своей хижине, часами не предаваясь никакой деятельности (если за деятельность не принимать сибаритство). Если я и занимаюсь своей рукописью днём, то все занятия ей сводятся лишь к чтению написанного. Всё же жара здесь, в Северной Африке, нужно признать, страшная (впрочем, едва ли это моё замечание станет для кого-то открытием). Время от времени в своих прогулках я ухожу далеко за пределы селения. Что я вижу там? Вы прекрасно знаете, что такое Сахара. Песок, раскалённый песок, поражающие воображения дюны и барханы. Кое-где песок уступает место каменистой почве или просто равнине с землёй, выжженной нещадно палящим солнцем, почти безжизненной. Я брожу по этим пустошам, по пескам, иногда сижу в редких оазисах, под тенью высоких и невероятно красивых пальм, вдыхая запах немыслимых для европейцев трав. Виды пустынь вдохновляют меня. Теперь я точно знаю, как будет выглядеть внешний мир, мир за пределами выдуманного мной Города. Пустыня, мёртвая пустыня будет со всех сторон окружать изолированный мегаполис-государство. Только песка в ней не будет. Она будет представлять собой просто равнину с выжженной землёй. Сейчас ночь, одна из волшебных арабских ночей, и я пишу эти строки. Звук работы печатной машинки наполняет мою скромную хижину. Совсем скоро я начну описывать внешний мир, окружающий Город. Я полон вдохновения, чувствую свои силы. Как я уже сказал, создание моей повести, моего первого крупного произведения идёт очень быстро. «Пилат летел к концу…» - мне нравится эта короткая фраза из знаменитого романа русского писателя Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита» Моё творение тоже, можно сказать, летит, но пока ещё не к концу. До финала всё-таки ещё далеко. Я не написал и половины задуманного произведения.

Что касается следующей, десятой, главы, то я уже знаю, как она начнётся: за пределами Города расстилалась безжизненная, выжженная палящим, беспощадным солнцем пустынная равнина.

 

 

Глава десятая.

 

За пределами Города расстилалась безжизненная, выжженная палящим, беспощадным солнцем пустынная равнина. На многие километры тянулась жёлтая, мёртвая земля. Этот однообразный пейзаж ничем не скрашивался. Изредка попадались возвышения в виде небольших холмов или некие подобия оврагов, подчас очень большие. Из растительности здесь были лишь одиноко возвышающиеся огромные кактусы-мутанты. В порах жёлтой земли обитали мелкие змеи, которые время от времени выползали наружу. В пустыне не было ни капли воды, нельзя было найти какой-нибудь водоём, даже маленькую лужицу. Над выжженной равниной простиралось безоблачное голубое небо, не изменяющееся с течением времени, постоянно остающееся одинаковым (если не считать наступления ночи) из-за отсутствия облаков, но на удивление красивое и безмятежное. Очень редко это небо закрывали зловещие тёмные тучи, которые потом обрушивали на мёртвую, иссушенную землю потоки ливня. Углубления пустыни тогда заполнялись водой, но вскоре она вся вновь испарялась.

По пустыне были беспорядочно разбросаны следы давних времён, попадающиеся тут и там: человеческие черепа и скелеты, на которых имелось истлевшее военное обмундирование, неразорвавшиеся бомбы, воткнувшиеся в землю или лежащие на поверхности, металлические остовы боевых роботов, обугленные подбитые танки, сожжённая бронетехника, проржавевшие обломки сбитых самолётов и летательных аппаратов и даже руины разрушенных зданий.

Со всех сторон вокруг Города тянулась бескрайняя пустыня. Лишь на севере от него всего в нескольких километрах возвышался большой горный хребет. Недалеко от хребта было русло пересохшей реки. Когда-то местность в окрестностях Города выглядела иначе. По иссохшему руслу весело текла вода, а вокруг были наполненные жизнью леса и зелёные луга. Но всё изменила Третья Мировая Война, самая страшная война в истории человечества, уничтожившая подавляющее его большинство. Теперь почти вся Земля превратилась в сплошную безжизненную пустыню. Испепеляющая жара стояла во всех точках планеты. Полярные ледяные шапки давно растаяли, большая часть Мирового Океана высохла. От некогда густонаселённых и больших городов остались в лучшем случае руины. Многие животные и растения вымерли, большинство оставшихся виды мутировало. Примерно полтора века назад, когда гремели последние бои и сражения чудовищной войны, и был основан Город. В нём удалось сохранить стабильность и спокойствие (пусть даже порой и относительные), высокие стены и купол защитили его жителей от внешнего хаоса и наступившего потом запустения. Из Города был единственный выход – большие ворота, представляющие собой две плотно сомкнутых двери. Ворота эти смотрели на южную сторону от мегаполиса. Чёрная стена Города на несколько метров уходила вглубь земли. Там же, под землёй, располагались специальные сложные сооружения, генерирующие воду и обеспечивающие ею весь Город.

Внешнюю сторону городской стены охраняли войска специального назначения: Служба Внешней Защиты. Патрули военных на специальных боевых автомобилях объезжали стену. Солдаты Службы Внешней Защиты имели особые боевые комбинезоны из сверхпрочной синтетической ткани малинового цвета с противогазами (в противогазах едва ли существовала необходимость, всё-таки радиация и отравляющие химические вещества, оставшиеся в воздухе со времён войны, уже рассеялись, а если и осталась небольшая их часть, то она уже не могла причинить серьёзного вреда организму, но эта часть экипировки по-прежнему оставалась данью традициям).

Один из патрулей, состоящий из десяти человек, был атакован отрядом пустынных бандитов, состоящим из двух десятков обитателей пустыни, вооружённых дробовиками, автоматами и ручными пулемётами. Двое солдат были убиты (защитные комбинезоны не спасли их от бандитских пуль), бандиты же вскоре были вынуждены отступить. Но скрыться никому из них не удалось. Всех бандитов догнали и расстреляли, оружие их было собрано, тела доставлены в Город. О случившемся незамедлительно доложили высшим чинам армии и непосредственно коменданту. Хотя ничего выходящего за рамки в этом не было. Столкновения с обитателями пустыни (пустошей, как называли обычно территорию за пределами Города) случались нечасто, но всё же были привычным явлением для войск внешней защиты.

 

* * *

Прошло несколько часов с тех пор, как на пустыню вокруг Города опустилась тёмная ночь. На чёрном небе сверкали редкие звёзды, лунный свет падал на пустоши. Высоко в горах Безумный Дэйви, пятидесятилетний старейшина крупного племени Дети Одлина, сидел на своём роскошном троне, который причитался ему по его высшему положению, погружённый в размышления. Взгляд старейшины был направлен вдаль, туда, где возвышался над пустыней Город. Купол, закрывающий его, испускал яркое нежно-голубое сияние, которое даже издалека выглядело очень красиво. Мысли в мудрой голове старейшины текли самые разнообразные. Они были полны забот. Недавно трое Детей Одлина погибли от хищных пустынных ящериц. После этого была организована масштабная охота на этих отвратительных тварей. Братьям и сёстрам удалось убить несколько сотен опасных рептилий. Мясо созданий было употреблено в пищу. Но всё же не это сейчас больше всего занимало старейшину. Он знал о том, что сегодня днём Кровавый Змей, один из мелких руководителей общины, жившей почти по соседству с Детьми Одлина (правда, не имеющей с племенем практически никаких контактов), с группой подчинённых совершил атаку на Город. В том, что все, предпринявшие этот смелый, но безрассудный шаг, погибли, его вина. Кровавый Змей повёл себя как дурак. Не было у него возможности нанести Городу чувствительный удар. А потому он просто глупо убил себя и тех, кто был с ним. Нет, не так нужно действовать. Если атаковать, так атаковать по-настоящему. Если хочешь сокрушить мощную крепость, то нужно начинать против неё настоящую войну, применяя хорошо вооруженные и подготовленные войска. Безумный Дэйви собрался сделать это в ближайшее время.

Безумный Дэйви знал о том, что когда-то в давние времена мир был другим, существовали многочисленные царства, общины. Но однажды между ними разгорелась великая война, в которой человеческий род почти полностью истребил себя. Прежний мир рухнул, и возник новый. Но остался Город – последний клочок исчезнувшего мира. Дети Одлина поклонялись божеству Одлину, которое изображалось в виде гигантского зелёного создания без ног, с четырьмя огромными и цепкими руками и тремя глазами. Одлин считался тотемом племени, предком этого народа, его прародителем. Племя было очень многочисленно. Народ обитал здесь, среди гор. Их хижины тут и там раскинулись по горному хребту. Среди детей Одлина было много прекрасных, опытных воинов, у племени имелись большие запасы вооружения, которое они нашли (оно осталось со времён последней войны, погубившей прежний мир, и до сих пор превосходно выполняло свою функцию), автомобили и мотоциклы, а также изготовленные на основе найденных старинных артефактов летательные аппараты. Дети Одлина умели обращаться с электрическими приборами, у них имелись генераторы, постоянно производящие электроэнергию. У старейшины Безумного Дэйви было двенадцать жён и трое детей. После его смерти старейшиной был должен стать старший из его сыновей, Рохас (сейчас вся семья старейшины сладко спала в большом здании, красиво расписанном, находящимся недалеко от трона Безумного Дэйви). Но, по всей вероятности, самым великим деятелем в истории племени станет именно он, нынешний старейшина.

То, что прежний мир был уничтожен войной, а большая часть человеческого рода погибла, было волей великого Одлина. Мир должен был переродиться, должна была прийти эра Одлина, его царство на земле. Но остался Город, и пока Город не сокрушён, новая эпоха не настанет, нового рождения мира не случится. Лишь после того, как последний очаг прежней цивилизации падёт, мир станет принципиально иным. Воля Одлина воплотится на всей земле. Для детей Одлина, этого божественного народа, настанет вечная блаженная жизнь, благодать озарит заново рождённый мир. Все остальные люди, все, кто принадлежит к другим племенам, погибнут в мучениях, но о них не стоит жалеть. Ибо только Дети Одлина достойны существовать в новом мире.

Безумный Дэйви решил, что совсем скоро, со дня на день, он поведёт огромное войско на Город и сокрушит его. У Детей Одлина есть всё, необходимое для победы. Они должны победить, ибо их ведёт воля великого Одлина.

 

* * *

Прошло два дня после гибели Кровавого Змея, людей, бывших с ним, и двух бойцов Службы Внешней Защиты, и решения Безумного Дэйви атаковать Город, чтобы сокрушить его. Ранним утром, вскоре после того, как взошло солнце, у подножия горного хребта, за неглубоким руслом пересохшей реки, собралась огромная армия. Это были все силы Детей Одлина. Войско было построено в строгом и хорошо организованном порядке. Пехотинцы выстроились в многочисленные длинные колонны, такие же колонны составили мотоциклисты и экипажи боевых автомобилей. Обособленно от основного воинства были расставлены готовые к взлёту боевые летательные аппараты. Аппараты были сделаны инженерами-мастерами племени из подручных средств: старинных обломков, запчастей, ещё годных, имеющихся у Детей Одлина аккумуляторов или двигателей (запасы синтетического топлива у племени тоже были). Многие из них имели пропеллеры, другие были без них. Солдаты не имели особой военной формы. Их одежда, как и одежда всех остальных членов общины, представляла собой кожаные костюмы, джинсы, иногда лохмотья, наряды из кожи пойманных на охоте рептилий и животных. У кого-то были ещё не истлевшие военные костюмы, оставшиеся с давних пор, со времён войны. Вооружение тоже было самым разным. В основном огнестрельное оружие, имеющееся у бойцов племени опять же, было старинным, оставшимся с того легендарного времени, когда погиб прежний мир (если не считать Города). Но у воинов Детей Одлина было и современное оружие, когда-либо захваченное у защитников Города или других племён и общин, с которыми приходилось сталкиваться. Были весьма мощные виды оружия: тяжёлые гранатомёты, ракетные комплексы, пулемёты, стреляющие разрывными снарядами, огнемёты, которые самостоятельно синтезировали внутри себя зажигательную жидкость, гранаты разных видов. Также воины были вооружены ножами, боевыми топорами и копьями. Одежда каждого бойца была украшена пёстрым узором, который подтверждал его статус воина, весьма почётный в племени.

Старейшина племени проснулся, когда тьма ещё обволакивала мёртвую землю, и внимательно следил за всеми приготовлениями к походу, великому боевому походу. Потом, когда все бойцы построились, и войска были готовы двинуться на судьбоносное сражение, он произнёс перед всеми прочувствованную, длинную речь. Она воодушевила каждого солдата. Сам Безумный Дэйви тоже шёл сражаться вместе со всеми. Вид мужественных воинов вдохновлял его. Он вспомнил свои битвы и сражения, в которых участвовал когда-то в молодости (именно тогда он получил своё теперешнее имя, ибо показал себя превосходным, отчаянным бойцом). Теперь пришло время вспомнить былые времена. Пусть Безумный Дэйви заметно постарел, он не тот, что был раньше, но на что-то он по-прежнему годен. К тому же вместе с ним в бой идёт его старший сын Рохас. Остальные дети Безумного Дэйви, тоже мальчики, остаются здесь, ибо ещё слишком малы для войны. Все женщины и дети остаются здесь, в горах, в месте, где живут Дети Одлина (некоторые женщины, правда, были в рядах солдат). Для них совсем скоро наступит новая прекрасная эра. Безумный Дэйви верил, что племя победит. Иначе не может быть, ведь с ними воля самого Одлина. А все остальные пусть умрут, ибо лишь Дети Одлина достойны жить в новой эпохе, дивной, чудесной эпохе.

Как только Безумный Дэйви закончил свою речь и произнёс благословение, войско тут же двинулось на Город. Пехотинцы зашагали быстрым, чеканным шагом, мотоциклы и автомобили медленно сдвинулись с места, летательные аппараты взлетели в воздух и рассеялись высоко над основным войском. Постепенно Город, эта крепость, возвышающаяся над пустыней, которую надо сокрушить, приближался. Войско Детей Одлина шло на смертный бой. Пехота стройными колоннами шла чеканным шагом, вперемешку с колоннами пехоты ехали подразделения боевых автомобилей и мотоциклистов. Старейшина с сыном Рохасом шли во главе одной из колонн пехоты. Безумный Дэйви в одной руке сжимал меч с раздвоённым клинком, в другой лёгкую и скорострельную энергетическую винтовку. В его патронташе имелось множество маленьких аккумуляторов для неё. К спине Безумного Дэйви было прикреплено знамя, на котором с обеих сторон изображался Одлин. Бесформенное зелёное туловище с четырьмя руками, голова без шеи, почти вытекающая из этого туловища, грубо очерченный чёрный рот, два больших красных глаза, над ними ещё один глаз – так выглядело божество, тотем племени. Сын Безумного Дэйви был вооружён обыкновенным автоматом и саблей, которая покоилась в ножнах. Войско, находящееся на земле, прикрывали летательные аппараты.

Бойцы Службы Внешней Защиты заметили многочисленную хорошо вооружённую группу издалека. Не было сомнения, что эта армия (да, это, безусловно, была целая армия или что-то вроде неё) приближается к Городу. Тут же началась лихорадочная подготовка к тому, чтобы отразить возможную атаку. К северной стороне стены Города (границы мегаполиса, по существу, имели форму окружности) были быстро собраны почти все патрули. Туда же слетелось множество беспилотных дронов. Солдаты в малиновой военной форме, сидящие в длинных автомобилях такого же цвета, заняли выжидающее положение. Автоматы, плазменные и энергетические винтовки вскинулись вверх, за пулемёты и пушки, установленные на боевых машинах, сели стрелки. Дроны тоже были готовы в любую секунду обрушить на противников свою огневую мощь. Но этого явно было мало. Из Города на подмогу двинулись резервные отряды Службы Внешней Защиты и военные силы. По широкой дороге, ведущей к воротам Города, чёрной площадке, отгороженной от жилых домов, находящихся рядом, высоким прозрачным забором, поехали танки, боевые автомобили и бронетранспортёры с солдатами в чёрной броне и масках из сверхпрочного пластика. Стражники, дежурящие около ворот, в чёрных брюках и светло-голубых рубашках с короткими рукавами, безоружные, если не считать травматических пистолетов, чёрных упругих дубинок и электрошокеров, нажатием на несколько специальных кнопок открыли ворота. Выведенные из Города войска поехали к противоположной стороне стены, той, что смотрела на север, на горный хребет. После этого ворота Города вновь плотно сомкнулись. Военные, прибывшие на помощь, быстро оказались там, куда их отправили, и заняли выжидающую позицию, готовые вступить в бой в любой момент.

Войско Детей Одлина видело издалека, что к стене Города стягиваются силы защитников. Но это только сильнее раззадорило идущих в атаку бойцов. Воины быстрее двинулись вперёд, навстречу предстоящей битве. Они становились всё ближе к врагам. Их боевой запал возрастал, с противоположной стороны росло напряжение. Две группировки, большое воинство и защитники Города, клочка старого мира, становились ближе друг к другу. И вот, наконец, начался грандиозный бой. Первыми ударили Дети Одлина. Огненный шквал с их стороны обрушился на военных, охранявших Город. Колонны с молниеносной скоростью распались, бойцы рассеялись так, что каждый мог стрелять в противника, не задевая своих собратьев по оружию. И каждый воин славного племени старался поразить врага. Стреляя, войско Детей Одлина продолжило двигаться вперёд, причём продвижение его стало только быстрее. С большей скоростью поехали боевые машины, быстрее полетели летательные аппараты. Пехотинцы от них почти не отставали.

Защитники Города не растерялись и ответили таким же шквальным огнём. Быстрее всех среагировали беспилотные дроны, которые начали методично исторгать из себя свой смертоносный боезапас. Вскоре поле боя превратилось в огненный ад. Летели пули, плазменные сгустки, энергетические заряды, воздух наполнился оглушительными звуками стрельбы и криками. Начали стрелять танки. Попадания их снарядов вызывали мощные взрывы, которые поднимали вверх комья мёртвой пустынной земли и столбы пыли. Летательные аппараты Детей Одлина приступили к обстрелу и бомбардировке защитников Города. Выстрелы бойцов Города уничтожали их, заставляя взрываться в воздухе или стремительно падать вниз. Под огнём хорошо подготовленных военных бойцы наступающей армии Детей Одлина сразу начали нести большие потери. Сражённые, падали солдаты, взрывались автомобили и мотоциклы. Многие из машин, подбитые, испускали густые клубы зелёного или красноватого дыма, которое давало при горении синтетическое топливо. Другие, те, что работали на электрических аккумуляторах, превратившись в металлолом с мёртвыми водителями, долгое время оставались украшенными (вместе с мёртвым экипажем), подвижным узором многочисленных миниатюрных молний. От проходящих по ним зарядов электричества мёртвые, часто изуродованные, тела жутко дёргались в судорогах. Выстрелы танков иногда убивали сразу десять воинов Детей Одлина. Кровь брызгала из их тел, пронзаемых пулями, плазменные сгустки прожигали плоть, быстро убивали энергетические заряды. Пустыня стремительно усеивалась воронками от взрывов, искорёженными обломками, трупами. Но, выкашиваемое огнём, войско Детей Одлина продолжало наступление, неумолимо подходя всё ближе к стене. Воины не испытывали страха, они с поразительной настойчивостью продолжали натиск, погибая один за другим. Ни у кого не было сомнений в том, что победа будет на их стороне, несмотря ни на что. Безумный Дэйви погиб почти сразу, после его смерти старший сын, идущий с ним в бой, моментально стал новым старейшиной племени. Он не растерялся, поднял знамя с изображением тотема и повёл войско. Заметные потери несли и защитники Города. Множество беспилотных дронов было уничтожено, сгорели несколько танков, были повреждены или выведены из строя многие автомобили и бронетранспортёры. Броня и защитные комбинезоны далеко не всегда спасали солдат Города от огня нападавших. Из пушек, установленных на автомобилях, из ракетных комплексов, из гранатомётов воины племени начали обстреливать стену Города. На некоторых автомобилях Детей Одлина имелись особые установки, с молниеносной скоростью выпускающие партии реактивных ракет. Воины, обслуживающие их, быстро вставляли в них новые снаряды, а те выпускались и ударяли в стену Города, создавая сокрушительные взрывы. Летательные аппараты поднялись на большую высоту и стали обстреливать купол или сбрасывать на огромные выпуклые шестиугольные ячейки стекла бомбы. Но стена и купол, защищающие Город, оказались слишком прочными и не получили вреда. К удивлению атакующих на металлических переборках, удерживающих стёкла, открылись маленькие люки, и оттуда выдвинулись пушки и пулемёты. Эти автоматические защитные орудия сейчас же открыли огонь по летательным аппаратам. Маленькие пушки выпускали ракеты, небольшие, но сокрушительные энергетические заряды, пулемёты стреляли мощными бронебойными снарядами. Выпускаемые орудиями купола боеприпасы быстро уничтожали вражеские летающие машины. Большинство из них рассыпалось на обломки в воздухе и падало вниз. Некоторые врезались в купол и взрывались. Но взрывы эти, опять же, никакого вреда целостности купола не причиняли. Правда, пилотам Детей Одлина удалось вывести из строя часть орудий. Но это не изменило ситуацию. Дети Одлина стремительно теряли свой боевой воздушный флот. Коменданту Карпентеру было доложено о тяжёлом сражении, на помощь обороняющимся двинулись новые силы. А войско Детей Одлина, изрядно прореженное, но по-прежнему многочисленное и грозное, продолжало натиск. Дополнительные силы, отправленные на помощь, тоже несли потери. Когда Дети Одлина подошли совсем близко, машины армии Города пришлось эвакуировать с места боя. Не все они смогли уехать, некоторые при попытке уйти с поля сражения были уничтожены. Подошедшие очень близко воины Детей Одлина начали метать гранаты. Потом их яростная толпа, словно мощная волна, ударила по защитникам Города. В ход пошли ножи, копья и топоры. Но холодное оружие, как правило, не могло пробить броню бойцов армии Города. Вскоре военные, защищающие мегаполис, и фанатики Детей Одлина смешались в огромную дерущуюся толпу. Воины племени, находящиеся в автомобилях, выскакивали из них и бросались в общую кучу сражения. В близком бою солдаты Города отбирали оружие у воинов Детей Одлина и крушили им их самих. Детей Одлина от собственного оружия не защищала броня. Новый старейшина Рохас с помощью своей острой сабли смог обезглавить двух врагов в малиновых комбинезонах и пронзить насквозь ещё одного такого же вражеского солдата. Затем автоматная очередь прошила его в упор. Атакующая армия Детей Одлина осталась без главнокомандующего, племя потеряло старейшину, который совсем недавно занял свой почётный пост в племенной иерархии. Но беснующейся толпе это было безразлично. Никто из сражающихся Детей Одлина не заметил гибели юного Рохаса, наследника Безумного Дэйви. В ближнем бою, теперь уже похожем на беспорядочную драку, бойцы войск Города использовали отобранное у противников холодное оружие, приклады, бронированные кулаки и сапоги. Выстрелы звучали редко. Вскоре было видно, что войско Детей Одлина разбито, побеждено. Но остатки его продолжали отчаянный бой. И они погибали один за другим. К месту сражения слетелось множество дополнительных беспилотных боевых дронов, которые быстро расстреливали врагов. Их система наведения была столь хороша, что дроны поражали только вражеских солдат, ни один их выстрел не задевал своих (а это было немудрено в образовавшейся людской мешанине).

Наконец, воины Детей Одлина поняли, что они проиграли, и бросились бежать. Они бежали в панике и ужасе, вся их храбрость и фанатичная злость атакующих исчезли. Они бросали оружие и бежали прочь с поля боя, отважные воины, превратившиеся вдруг в трусов. Но спастись удалось единицам. Сражение закончилось. Панорама поля тяжёлой и масштабной битвы пугала и захватывала дух одновременно. На большое расстояние пустыни, изрытое воронками от взрывов, растянулась свалка мёртвых тел, оружия, груд металлолома. В последних десятках метров от стены Города эта свалка была самой большой. Вперемешку лежали уничтоженные дроны, тела нападавших и солдат, обломки сбитых летательных аппаратов. Некоторые автомобили и мотоциклы агрессоров из пустошей не были уничтожены и теперь одиноко стояли, брошенные водителями.

Атака огромной враждебной армии была успешно отбита. Но войска Города тоже понесли не такие малые потери. Вскоре после боя к северной стене начало съезжаться множество грузовиков и дополнительных военных отрядов. Начались уборка тел и подсчёт потерь. Трупы нападавших, их оружие, гильзы, обломки уничтоженных машин складывали в специальные мешки и отправляли в Город. Тела погибших солдат погружали в отдельные машины. Раненым оказывалась первая помощь. Неповреждённые автомобили и мотоциклы нападавших также доставили в Город. Подбитые армейские машины отправляли на металлолом или ремонт, если восстановить транспортное и боевое средство было возможно. После этого в окрестной пустыне вновь наступила мёртвая тишина. Стена, защищающая Город, была тщательно осмотрена. Увы, в нескольких местах её целостность нападавшим всё же удалось нарушить. Кое-где зияли не столь большие дыры. Что касается купола, то большинство повреждённых орудий, установленных на нём, в скором времени удалось починить. Другие, те, что пришли в полную негодность, были заменены на новые. Стекла и переборки купола быстро очистили от крови и гари специальные дроны. Через несколько часов работы о состоявшемся сражении ничего не напоминало, если не считать многочисленные воронки на жёлтой пустынной земле, которых раньше не было, да попадающиеся на этой же мёртвой земле тут и там пятна или лужицы крови.

 

 

Глава одиннадцатая.

 

Яростная атака настоящей орды пустынных бандитов заставила беспокоиться большую часть жителей Города. Стюарта Карпентера сообщения о неожиданной массированной атаке целой армии обитателей внешнего мира, тяжёлом бое с немалыми потерями тоже застали врасплох. Да, нападения со стороны жителей пустошей случались, и не так редко, но никогда ещё за всю историю Города подобного наплыва агрессоров, столь масштабного штурма мегаполиса, с применением боевых летательных аппаратов, с целой армией хорошо вооружённых головорезов не происходило. Карпентер, внимательно следящий за сообщениями с поля боя, даже после окончания сражения долго не мог прийти в себя. Потом ему никак не удавалось собраться с мыслями. Стюарт бродил по коридорам Комендантского Дворца, ходил по собственному кабинету, задумчивый и рассеянный. Ночью он долго не мог заснуть. Лишь на следующий день он смог спокойно думать и принять адекватные и трезвые решения (в данном случае просто необходимо было что-то предпринимать).

Итак, среди убитых нападавших варваров (а это были именно варвары, пусть даже и обладающие многими современными технологиями и видами оружия) был найден человек (скорее всего, вожак или один из лидеров) со знаменем, где было изображено уродливое существо. Это, по всей видимости, божество, которому поклоняются варвары. Божество это, а может быть, и одно из культовых мифологических созданий, изображено как отвратительная и зловещая тварь, а значит, атакующие исповедовали тёмное, кровавое вероучение, говоря языком цивилизации экстремистское. Это легко объясняет, зачем они напали на Город.

Фанатики атаковали с северной стороны, со стороны горного хребта, значит, они пришли оттуда. Карпентер знал, что там, в горах, обитает множество жителей внешнего мира. Практически все они бандиты, фанатики, доставляющие неприятности. Чтобы подобных инцидентов не происходило больше, необходимо уничтожить их всех. Нужно подвергнуть массированной бомбардировке горный хребет, чтобы стереть с лица земли все тамошние людские общины, всевозможные банды и культы. Территория за пределами Города в радиусе как минимум нескольких километров должна быть полностью зачищена.

К войскам, сражающимся с наступающими безумцами, подкрепления пришлось доставлять длинным путём. Поэтому число ворот в стене Города должно быть увеличено, чтобы во внешний мир можно было попасть из разных точек мегаполиса. Со дня основания Города существовали единственные ворота. Чтобы уйти из Города, любой его житель должен был написать письменное заявление лично коменданту. Тогда он получал пропуск, по которому его выпускали стражники ворот. Но с того момента, как нога его ступала на землю внешнего мира, путь обратно до конца жизни был для него закрыт. Это правило действовало уже очень давно, никто из комендантов не решался его отменять. Карпентер тоже не собирался ничего менять в этом, только число дверей, сообщающих Город с внешним миром, он хотел увеличить.

Также нужно увеличить численность войск внешней защиты, усилить патрули. Все меры, которые комендант собирался воплотить в жизнь, призваны обезопасить Город, сделать его более защищённым от внешних угроз.

 

* * *

Недавно построенный, но уже исправно работающий, крупный военный аэродром находился на северной окраине Города. Прилегающая территория, недавно подконтрольная бандитам, теперь преобразилась, превратившись в красивый, богатый и безопасный жилой район. Военный аэродром был окружён высоким серебристым железным забором с колючей проволокой, находящейся под напряжением. На территорию было лишь три входа. Около каждой проходной дежурило двое солдат с плазменными винтовками. Помимо них охраной военного объекта занимались беспилотные дроны. Аэродром был разделён на три сектора. В первом, самом маленьком, располагались боевые склады и казармы пилотов. Во втором стояли разные виды армейских летательных аппаратов, как громоздких и мощных, так и небольших, выполняющих больше транспортную, нежели боевую функцию. В третьем секторе аэродрома, самом большом, стояли самолёты. Самолёты использовались редко, их уже давно почти полностью вытеснили летательные аппараты, но они по-прежнему оставались в техническом парке Города. Три сектора аэродрома разделялись чёрными стенами с дверьми, открывающимися автоматически. Поверхность земли была выложена особым материалом – искусственно сгенерированным хрусталём, выглядящим изящно, но вместе с тем невероятно прочным.

Снова настал час боевых самолётов. Комендант Города распорядился немедленно вылететь за пределы мегаполиса и подвергнуть массированной бомбардировке горный хребет. Для этой боевой операции был задействован северный аэродром, недавно созданный, так как именно он находился на наиболее близком расстоянии к цели. Сейчас же в самолёты-бомбардировщики, сверкающие на жарком солнце, был загружен комплект смертоносных снарядов. Каждый самолёт стоял на своей площадке, пределы которой были очерчены на нежном и сверхпрочном искусственном хрустале толстыми красными полосами. Вскоре в кабины самолётов сели пилоты, и они взлетели вверх. Из многочисленных турбин боевых воздушных машин вырвалось холодное пламя, даваемое синтетическим топливом. Самолёты взлетели вверх вертикально, им не требовался разгон (модели, для которых был необходим разгон, безнадёжно устарели ещё в давние времена). Очень скоро они поднялись высоко над землёй, взмыли под самый купол. Всего в воздух взлетело семьдесят четыре бомбардировщика. Купол Города медленно раскрылся. Две его половины, плотно сомкнутые, отделились друг от друга и начали расходиться на всё большее расстояние, обнажая безоблачное голубое небо над мегаполисом. Примерно в двадцати сантиметрах над тем местом, где купол выходил из стены, окружающей Город, стёкла и металлические переборки начали отклоняться назад, загибаться, управляемые сложным механизмом, обеспечивая таким образом расхождение двух половин купола. Наконец, обе половины разошлись на максимальное расстояние, полностью опустившись на пустынную землю. Город, словно игрушка, оказался избавленным от накрывающего его защитного щита. Огромные две части купола лежали на безжизненной земле пустошей (бойцы Службы Внешней Защиты предварительно были извещены о раскрытии купола и отправлены в Город). Вид раскрывающегося купола поразил многих горожан. Бездонное голубое небо, лишённое привычного узора, завораживало их. Бомбардировщики с большой скоростью полетели вперёд, на север, туда, где над пустыней возвышался горный хребет. Купол же Города после этого вновь плотно закрылся, вернулся в прежнее своё состояние, снова став щитом для жителей.

Бомбардировщики летели по ясному голубому небу над выжженной пустыней. Вскоре они достигли горного хребта. Из их вместительных люков вниз полетели большие овальные куски железа - бомбы. Взрыв каждой бомбы был поистине ужасающим и сокрушительным. Бомбардировщики действовали очень скоординировано. Каждый залетал вглубь горного хребта и сбрасывал бомбы на скалы, находящиеся внизу. Массированная бомбардировка продолжалась долго, до тех пор, пока самолёты не истратили весь свой боезапас. Племя Дети Одлина в это время находилось в глубокой скорби после величайшего поражения в их истории. Женщины и дети, а также немногочисленные оставшиеся в живых мужчины племени оплакивали погибших во время сражения. Должен был быть избран новый старейшина, вернее, исполняющий обязанности старейшины, так как все дети погибшего Безумного Дэйви были слишком малы. Но этому плану не суждено было сбыться. В результате бомбардировки народ Дети Одлина был полностью истреблён. Помимо Детей Одлина были ликвидированы и другие многочисленные и не очень людские общины и племена. Очень немногим посчастливилось пережить чудовищную бомбардировку. Они в панике бежали далеко от этих мест. Самолёты-бомбардировщики же развернулись и полетели обратно в Город. Но это было ещё не всё. Бомбардировка горного хребта устранила многие внешние угрозы Городу. Но полностью безопасность его всё же не была обеспечена. Требовалось нанести ещё удары.

 

* * *

В нескольких километрах к западу от Города Шарль Пинильо сидел на коленях в маленькой и хлипкой комнате из железа. Таких комнат в своеобразном жилом комплексе, очень непрочном, но годным для жизни, построенном из металлического хлама посреди пустыни, было несколько десятков. Вокруг нагромождения металлических комнатушек с лестницами находились вышки с часовыми. Часовые были вооружены в основном арбалетами и луками, огнестрельное оружие имелось мало у кого. Перед Шарлем на стене было прикреплено видавшее виды полотно, выполнявшее функцию иконы. Шарль только что закончил молитву Разумной Восьмиконечной Звезде. В мире, кардинально изменившемся после Третьей Мировой Войны, появилось множество новых религий. Но остались и отголоски старых массовых верований: в небольшой общине, в которой жил Шарль, были также христиане и мусульмане. Помимо них здесь жили два брата-зороастрийца. Перед совершением молитвы, обязательной к отправлению трижды в день, Шарль перекусил мясом подземных тарантулов. Оно было вкусным, правда, немного жестковатым.

Ещё недавно община Шарля промышляла контрабандой в Город наркотиков и оружия. Им платили за это едой, медикаментами, или каким-либо другим видом натуральных продуктов. У жителей металлического жилого комплекса имелся специальный аппарат для синтеза двух видов наркотиков. Такие вещества, достаточно тяжёлые, быстро вызывающие физическую зависимость, пользовались в Городе большим спросом. Оружие в основном местные ремесленники изготовляли на основе старых образцов, которые не так сложно было найти в пустыне, или же на продажу шли ещё годные пушки, оставшиеся с давних времён. Через многочисленные прорехи в стене Города, минуя патрули военных с внешней стороны, жители пустынной общины проникали на территории Города, подконтрольные бандитам, где совершали свои выгодные сделки. Но теперь власти Города навели порядок в нём, расправились с местными бандитами. Дыр в стене больше не было, возможности проникнуть в Город тоже не осталось.

Шарль посидел немного в своей молельной комнате, затем решил выйти на свежий воздух. Он быстро вышел из своей «квартиры», состоящей из нескольких маленьких железных комнат, по такой же металлической лестнице спустился вниз, к первому «этажу» (всего постройка имела два уровня) и встал на жёлтую землю. Затем он вышел наружу. Издалека был виден Город, закрытый куполом. Жилой комплекс из металлического хлама имел форму прямоугольника или, скорее, квадрата. Из внутреннего двора было два выхода: на восток и на запад. Значительную часть внутреннего двора занимала большая старинная клетка, где содержались измученные, обнажённые и грязные рабы и рабыни. Часть из них была захвачена в пустыне, часть удалось похитить в Городе. Рядом с тем местом, где встал Шарль, находилась вышка, сделанная из металлолома и пластмассы, на которой стоял часовой. Оба – и Пинильо, и часовой, были поражены, когда увидели быстро приближающуюся огромную птицу. Она имела светло-голубой цвет, а её неподвижные крылья были зелёными. Вскоре Шарль догадался, что это совсем не птица. Нет, это некое подобие летательного аппарата. Из шести турбин (четыре на крыльях, по две на каждом, и две, как было видно, за хвостом), вырывалось холодное пламя. На днище аппарата находились боевые пушки. Похоже, это был самолёт. Шарль когда-то слышал о таких штуках. Он был удивлён. Пинильо думал, что самолёты давно отошли в прошлое, их заменили летательные аппараты. Но он ошибся. Это был именно самолёт. И этот воздушный металлический исполин приближался, летя на низкой высоте. Шарль заворожено смотрел на чудо техники. Никогда в своей жизни он не видел подобного (стоит сказать, если эта подробность не будет лишней, что Пинильо от роду было тридцать пять лет). Летящая махина не издавала громких звуков. Самолёт подлетал всё ближе, его становилось возможно разглядеть всё более подробно. Часовые, опомнившись, начали стрелять в самолёт. Они стали стрелять из луков, арбалетов, автоматов, дробовиков и энергетических винтовок. Но выстрелы не причиняли самолёту ни малейшего вреда, как видел Шарль. Пинильо продолжал стоять на месте и смотреть. А самолёт, атакованный, но не получивший вреда, стал лететь быстрее. В мгновение ока он приблизился на совсем небольшое расстояние. Затем вдруг резко поднялся вверх, чуть наклонился вниз, и его пушки на днище полыхнули огнём. Это была секундная огненная вспышка, озарившая все стволы самолёта. Затем, как понял Шарль, от стволов что-то отделилось, это были какие-то снаряды, молниеносно приближающиеся, падающие с огромной скоростью с большой высоты. Только тогда он, наконец, сдвинулся с места, бросился во внутренний двор, где инстинктивно, повинуясь рефлексу, упал на мёртвую жёлтую землю, закрыв глаза, пытаясь вжаться в почву.

Но это не спасло жизнь Шарля. Он погиб, как и все, кто находился поблизости. Своеобразный жилой комплекс, построенный из мусора в пустыне, исчез, вновь превратившись в мусор, кучу обломков. На месте, где он стоял, остались несколько больших воронок. Шесть мощных боевых ракет, выпущенных самолётом-истребителем армии Города, сокрушили его.

 

* * *

Не так далеко от Города по пустыне шли около сотни кочевников-каннибалов, закутанных в одинаковые чёрные балахоны, почти полностью закрывающие их тела. Был полдень, испепеляющая жара достигла своего пика. Солнце нещадно палило с безоблачного голубого неба, равномерно разливая невыносимую жару по воздуху. Лёгкий ветер поднимал и заставлял стелиться по выжженной земле небольшие облака горячей пыли. У каждого кочевника за спиной было грубое подобие рюкзака. В широких складках чёрных одеяний помещалось холодное оружие (огнестрельного кочевники не знали): мачете, мясницкие тесаки, ножи, мечи и сабли, маленькие метательные копья. Странники постоянно кочевали по пустыне, добывая себе воду и пропитание. Питались они в основном человеческим мясом, иногда варили или жарили его, но чаще всего ели сырым. Также они часто поедали мясо крыс, целые полчища которых обитали неглубоко под землёй. Кочевники добывали еду всеми возможными способами. Несколько дней назад, к примеру, они полностью вырезали население пустынного посёлка, населённого миролюбивыми и созерцательными философами и мыслителями. Но употреблять в пищу умерших членов общины строжайше запрещалось. Любой умерший кочевник независимо от его пола и возраста с почестями предавался земле. В этот привычный день пустыни, один из огромной вереницы дней после конца света, кочевники проделывали свой каждодневный путь.

Истребитель армии Города заметил огромную толпу обитателей пустошей, одетых в чёрные балахоны. Они выглядели зловеще, по всей видимости, представляли опасность. Было принято решение уничтожить группу людей. Истребитель подлетел близко. Люди были явно растеряны и напуганы. Многие из них достали холодное оружие. Истребитель сделал два залпа. Двенадцать мощных ракет ударили по чёрной толпе. Огромный столб огня и пустынной земли поднялся вверх от одновременного удара двенадцати несущих смерть снарядов. Но немногим находящимся внизу людям удалось остаться в живых. Пилот истребителя выпустил ещё две ракеты, которые убили оставшихся. В образовавшихся покрасневших воронках на пустынной земле остались лежать лишь клочки чёрной одежды и редкие оплавленные остатки холодного оружия.

 

* * *

К югу от Города бомбардировщиками был также уничтожен большой посёлок бандитов. Бандитский лагерь состоял из многочисленных построек из металлического и пластмассового хлама и камня. Бомбы обрушились на него ночью, когда большинство бандитов спало, и лишь часовые отслеживали происходящее в окрестной местности. Бомбардировка полностью стёрла лагерь с лица земли, уничтожив всех, кто в нём находился. Это был последний авиационный удар, осуществлённый за пределами Города. После него внешняя безопасность мегаполиса на долгое время была полностью обеспечена.

 

 

Глава двенадцатая.

 

Солнце совсем недавно поднялось над Городом. Многие его жители всё ещё спали. Комендант мегаполиса Стюарт Карпентер сидел в своём рабочем кабинете в Комендантском Дворце. Его мысли были полностью заняты благосостоянием Города. Внешняя безопасность сообщества теперь обеспечена. Стена, повреждённая при атаке армии фанатиков, вновь приведена в безупречное состояние. Более того, она серьёзно переделана, стало больше выходов из Города. Ликвидированы городские банды, некогда очень многочисленные, хорошо вооружённые и сильные. До минимума снижена преступность, повержена гидра коррупции. Стабилизирована тяжёлая социальная обстановка. Решена экологическая проблема. Город, управляемый Карпентером, расцвёл. Экономика стремительно растёт. Отчёты со всех предприятий, лично курируемых комендантом, неизменно заставляли чувствовать лишь удовлетворение. В ближайшие дни Стюарт собирался провести очередные личные инспекции на управляемые его ставленниками заводы и фабрики. Помимо этого нужно будет наведаться на ряд военных объектов, посмотреть на уровень подготовки армии и полиции. Да, Город расцвёл, Карпентер сделал очень многое для благополучия Города и горожан. Но расслабляться и почивать на лаврах не стоило, Стюарт прекрасно понимал это. И он продолжал трудиться на благо Города, что входило в его обязанности.

 

* * *

На следующий день Карпентер провёл заседание для самых высокопоставленных чиновников. Он дал указания по дальнейшей работе. Комендант указал на то, что должен вестись тщательный контроль экологической ситуации в Городе, необходимо предпринимать меры, предупреждающие совершение преступлений, ухудшение правовой обстановки, важно обеспечение общественной безопасности, а также безопасности внешней. Нужно постоянно отслеживать численность крыс и вредоносных насекомых, чтобы не допустить нового увеличения их популяций. В пристальном внимании нуждаются и бродячие собаки с целью предотвращения среди них новых эпидемий бешенства. В больницах должно своевременно обновляться устаревшее оборудование, все медицинские учреждения должны незамедлительно получать новые лекарственные препараты. Кстати, поскольку бюджет Города быстро растёт, вскоре увеличится финансирование научных отраслей, связанных с разработкой лекарств. Нужна постоянная бдительность и честность, чтобы благополучие Города было прочным и надёжным. Порядок должен поддерживаться во всех сферах.

Вечером этого же дня комендант подписал указ о новом снижении налогов, взимаемых с населения. В высоких налоговых сборах с простых людей уже давно не было необходимости. Со следующего дня начались комендантские ревизии на государственных предприятиях. После за ними последовали военные объекты. Ничто не вызвало нареканий коменданта. В силе армии, он, впрочем, уже убедился, когда успешно была проведена операция по обеспечению внешней безопасности Города. Помимо этого комендант приказал подчинённым провести проверку состояния городских дорог. Достоверность составленных отчётов позднее была лично проверена им. Кое-где в дорожном покрытии были выявлены дефекты. Их незамедлительно устранили.

 

* * *

Наступила знаменательная дата. Хотя нет, можно сказать, не совсем знаменательная. Скорее круглая. Но вместе с тем и отчасти знаменательная. Прошло ровно полтора года с тех пор, как Стюарт Карпентер был избран комендантом Города. Эта круглая дата, как и любая другая, служила поводом подвести итоги, посмотреть, что уже сделано, а что сделать ещё предстоит. Сам Карпентер не задумывался над этим, не считал времени, сколько он находится на государственной службе. Но вскоре он вспомнил об этом и действительно задумался. На это Стюарта подтолкнули публикации в СМИ, с которыми он старался своевременно знакомиться. Многие газеты вспомнили о том, что исполняется полтора года со дня начала правления нового коменданта, и подготовили по этому поводу пространные аналитические материалы. Они подводили итоги деятельности Карпентера за этот период. Все до единой публикации восхваляли нового коменданта, справедливо указывали на его поразительные успехи в управлении Городом. Правда, в одной из газет критиковалась операция по обеспечению внешней безопасности мегаполиса, так как в её результате могли погибнуть не только те жители внешнего мира, которые представляли угрозу, но и мирные обитатели пустошей. Крупнейшие социологические центры провели исследования, которые показали очень высокую поддержку городского главы населением. Рейтинг коменданта был невероятно высок. Читая чуть ли не восторженные отзывы о себе журналистов, аналитиков, экспертов, Карпентер невольно радовался. Теперь Город уже не такой, каким он был раньше. Он изменился в несравненно лучшую сторону. За короткий промежуток времени преодолён затяжной кризис мегаполиса. Всё это сделано главным образом его усилиями, его действиями.

Да, Карпентер мог по праву гордиться собой. И он делал это, хотя, как уже сообщал автор этой повести, не был самолюбив. Но расслабляться не стоило, о чём Карпентер знал и уже не раз говорил себе.

 

* * *

Был один из многочисленных обыкновенных дней в Городе. Уже давно перевалило за полдень, но зной по-прежнему был разлит по всем улицам мегаполиса. Обычный выходной день. Виктория Цзен стояла на центральной площади Города, перед территорией Комендантского Дворца. Она уже несколько часов гуляла, бесцельно бродила по улицам. Вся работа по дому была возложена на бытовых роботов, а Виктория теперь была свободна, как ветер. Руки её держали фотоаппарат. Виктория ходила по Городу и делала фотографии. Теперь она оказалась на главной городской площади. Она заворожено смотрела на Комендантский Дворец, это огромное, величественное здание, похожее на помесь средневекового замка и особняка, выполненного в стиле барокко. К территории Комендантского Дворца нельзя было подходить ближе, чем на десять метров. Тонкая, но заметная линия, обозначающая этот предел, красным пунктиром проходила по асфальту. Виктория стояла на дозволенном расстоянии и фотографировала Комендантский Дворец, запечатлевала стены и центральные ворота, ведущие на территорию, украшенные инкрустированными драгоценными камнями (конечно, не настоящими, а искусственными).

Виктории было двадцать два года. Она родилась в обеспеченной семье. Сейчас она училась в одном из училищ Города на художницу. Изобразительное искусство было её стихией. Лишь с ним она хотела связать свою жизнь, и другого вида деятельности для себя не мыслила. У неё получалось создавать действительно интересные работы. Больше всего ей нравился красный цвет. Да, она обожала красный цвет, любила его до безумия. В чём причина этой странной привязанности, она не знала. Но красный она без сомнения назвала бы цветом, с которым ассоциирует себя. Красный цвет, причём очень яркий, она могла с уверенностью сказать, был неотъемлемой частью её натуры, её продолжением.

Помимо изобразительного искусства, увлечением Виктории было фотографирование. Каждый раз, когда у неё была возможность, она надолго уходила из дома и бродила по Городу, делая фотографии. Их она сделала, наверное, сотни, а то и тысячи. Фотографию можно рассматривать как разновидность изобразительного искусства. Но Викторию едва ли можно было назвать хорошей фотохудожницей. По крайней мере, себя она таковой не считала, хотя и делала более-менее хорошие фото.

В Викторию был влюблён молодой человек по имени Эдгар Райс Чимино, который учился вместе с ней. Это чувство, сладкое чувство жило в нём давно. Но никто не знал о нём. Чимино просто незаметно любовался красотой Виктории, когда была возможность (благо, она представлялась часто). Он хотел в будущем стать скульптором. Но помимо ваяния скульптур его интересовал ещё один вид творческой деятельности. Вдохновлённый своей влюблённостью в Викторию Цзен, он в тайне от всех уже давно писал роман «Невеста дракона». Объект же его романтических чувств сейчас беззаботно гулял по Городу и фотографировал. Виктория сделала на главной площади много фотографий с разных ракурсов. День был солнечный, как все в Городе, Виктория не знала тревог и забот. Стал ли Город лучше за последнее время? Виктория не задумывалась об этом. Хотя нет, во многом всё-таки стал. Хотя Виктория больше знала это из новостей, а не по собственному опыту. И всё же это было правдой.

 

* * *

Поздним вечером в середине недели, когда за окнами уже стемнело, главнокомандующий армией Города генерал Густав Амин сидел в своём кабинете. Все заботы высокого начальника на этот день были закончены, и теперь генерал мог предаться собственным мыслям. Амин был пятидесяти трёх лет от роду, полноватый. Его волосы и густые брови имели сероватый оттенок. Седины на голове Густава ещё не было. Густав Амин занимал самый высокий пост в военном командовании. Он подчинялся только коменданту, и никому больше. Но в голове генерала давно затаилась одна мечта. Со временем она обрела отчётливые и ясные черты, оформившись в настоящий план. Амин мечтал обо всей полноте власти. Он не хотел стать просто комендантом Города (а выдвинуть свою кандидатуру на очередные выборы он вполне мог). Нет, Амин хотел большего. Он жаждал всей полноты власти, желал, чтобы его возможности в принятии решений не были ограничены абсолютно ничем. Этого генерал алкал. Он хотел захватить власть в свои руки. И к этой своей тайной мечте генерал делал реальные шаги. Он уже давно готовился к перевороту, захвату личной власти. Ему, умелому, терпеливому и осторожному интригану, удалось склонить на свою сторону многих высокопоставленных офицеров в армейском командовании и часть солдат. Тайна, страшная тайна для существующего в Городе порядка, незыблемого на протяжении десятилетий, тщательно скрывалась. Но военный переворот готовился, готовился незаметно, исподтишка. Смертоносный цветок созревал, ожидая своего часа, того момента, когда придёт время расцвести. Генерал выжидал, он не спешил отдавать судьбоносные, важнейшие в своей жизни приказы. Да, ничем не ограниченной власти он жаждал, но эту свою жажду он подавлял в себе, ведь торопиться не стоило. Спешка может привести к полному провалу, а этого допустить ни в коем случае нельзя. Чтобы воплотить свою цель в жизнь, необходимо хладнокровие и умение ждать, умение выбрать наиболее удобный момент для успешного осуществления задуманного. Из истории Густав знал, что однажды попытка военного переворота в Городе уже предпринималась, это было несколько десятилетий, вернее, более полувека назад. Но он верил, что в этот раз попытка будет удачной. Густав был уверен в себе, в своих силах. Но уверенность не должна была превращаться в самоуверенность, эту психологическую грань генерал поставил себе и не пересекал её. Однажды настанет время его триумфа, Город перейдёт в его личную власть.

Генерал Амин, конечно, видел, как сильно изменил в лучшую сторону Город комендант Карпентер. И он признавал, что Карпентер очень умело ведёт политику. Не ввергнет ли он своим переворотом недавно начавший процветать мегаполис вновь в хаос, не разрушит ли мир и благополучие, достигнутые впервые за многие годы? Об этом Амин не задумывался, ибо генерал с детства был эгоистичным по характеру. Он хотел единолично владеть Городом, и больше ничто его не волновало. И он знал, что в случае успеха, величайшего в своей жизни успеха, он не остановится ни перед чем, чтобы утвердить своё господство. Этого триумфального часа Густав Амин и ждал.

 

 

Глава тринадцатая.

 

Один из городских телеканалов решил взять интервью у коменданта Карпентера. Тот откликнулся на просьбу журналистов и согласился уделить им внимание. О времени проведения интервью условились заранее. Съёмочную группу допустили в Комендантский Дворец, где в своём кабинете комендант дал интервью. Беседа продолжалась больше двух с половиной часов. В ходе разговора Карпентер ответил на самые волнующие вопросы. Он, как всегда, не уклонялся от ответов, не стеснялся прямо отвечать на неудобные вопросы, не терялся и не смущался, говорил искренне, ни капли не привирая. Впрочем, поводов стыдиться чего-то или за что-то оправдываться у него не было. После того, как интервью закончилось, обе стороны поблагодарили друг друга. Журналисты покинули Комендантский Дворец, а комендант дальше приступил к своей работе.

В этот же день он решил, что руководителя Экологической Службы Города Роджера Берроуза пора с почётом проводить на пенсию. Он исправно выполнял свои обязанности, и Карпентер благодарен ему за это. Но всё же пришло время Берроуза уйти со своего поста, уступив его более молодому кандидату. Карпентер подписал и распространил указ о назначении нового главы. На место Берроуза был поставлен сорокапятилетний Габо Эрдоган. Эрдоган был незамедлительно проинформирован о своём назначении и начал исполнение обязанностей.

 

* * *

С того дня, как Стюарт Карпентер дал интервью телеканалу и отправил на покой Роджера Берроуза, прошло чуть больше двух месяцев. Поздней ночью генерал Густав Амин, взволнованный, сосредоточенный сидел в своём кабинете. Сна не было у него ни в одном глазу. Эта ночь должна стать судьбоносной в его жизни. Пришло время исполнять задуманное. Все приготовления закончены, армия под руководством Амина готова совершить переворот. Разработан чёткий план, продуманный в мельчайших деталях. Войска, верные Амину, готовы взять под контроль весь мегаполис и подавить возможное сопротивление. Бойцы, которые должны быть задействованы в операции, в полной боевой готовности, они взведены, словно курки, способные по мановению руки спуститься и выполнить свою функцию без промедлений и сомнения. Теперь осталось только отдать приказ. Амин понимал, что нерешительность проявлять нельзя, нужно довести задуманное до конца. Жребий брошен, назад пути уже нет. Генерал немного помолчал, посидел неподвижно, ни один мускул на лице его не дрогнул. Потом он отдал важнейшие в своей жизни распоряжения. План захвата власти в Городе начал осуществляться.

 

* * *

Огромный мост был расположен между двумя рядами небоскрёбов, которые исполинами стояли над ним. Почти все окна небоскрёбов давно погасли, поскольку часы уже показывали поздний час. Свет давали главным образом только фонари, стоящие по бокам моста. По мосту ехали танки и бронетранспортёры. Множество военных машин, вместо привычного мирного, гражданского транспорта.

Под мостом располагался зелёный сквер. Недалеко от сквера были наземные автомобильные трасы, чёрные площадки. По ним также двигалась военная техника. Сам сквер и близлежащую территорию постепенно занимали отряды солдат в чёрной броне, до зубов вооружённые.

Мятежники планомерно брали под свой контроль все ключевые объекты Города. Офицеры-изменники один за другим направляли вверенные им части против порядка, который существовал в Городе. Тех солдат, которые отказывались подчиняться преступным приказам, немедленно и безжалостно казнили. Их ставили на колени или к стенке и расстреливали. Пули и плазменные сгустки пронзали плоть, энергетические заряды заставляли непокорных биться в смертных судорогах. Упрямые головы превращались в кровавое месиво. С телами убитых не церемонились. Их беспорядочно сбрасывали в общие кучи. Казнённых бойцов было очень много. Остальные же двинулись на свержение законной власти. Несколько полицейских участков перешли на сторону мятежников. Но подавляющее большинство полицейских и дружинников остались верны законно избранному коменданту и были готовы противостоять восставшим войскам. Но любые проявления сопротивления пресекались участниками переворота огненным шквалом. Здания полицейских участков, из которых происходил хоть один выстрел, тут же расстреливались со всех сторон.

В аэродроме, что находился на северной окраине Города, том самом, с которого вылетели первые самолёты для проведения операции по обеспечению внешней безопасности мегаполиса, завязались перестрелки между сотрудниками, поддержавшими вооружённый переворот и теми, кто остался верен коменданту. Бои на территории аэродрома продолжались довольно долго. Сопротивлявшиеся мятежу члены личного состава уже, казалось, одерживали победу, когда на территорию удалось ворваться множеству военных, подчиняющихся Густаву Амину, которые давно осаждали объект. Солдаты-мятежники безжалостно убили всех несогласных. Аэродром на северной окраине Города перешёл под полный контроль участников переворота. Вскоре с него вылетели первые самолёты и летательные аппараты, которые теперь были в руках мятежников.

 

* * *

Полицейский участок номер сто пятьдесят девять был со всех сторон окружён солдатами и бронетехникой. Его сотрудники отказались принимать участие в перевороте и встали на защиту законной власти Города. Начальника-изменника и нескольких высокопоставленных офицеров, связанных с заговорщиками и отдавших преступные приказы перейти на сторону мятежников, арестовали и заперли в одной из комнат здания. Десятки полицейских, что были в участке, взяли всё оружие со складов (вооружения и боеприпасов было предостаточно) и начали обороняться. Они готовы были погибнуть, но не сдаться врагам, не пойти против закона, которому служили.

Ожесточённый бой продолжался уже больше часа. Вокруг участка был пустырь, дальше располагались автостоянка, где находились личные автомобили и маленькие летательные аппараты, охраняемая несколькими роботами, и возвышались десяти- и пятнадцатиэтажные жилые дома. Весь пустырь и часть улиц были заполнены множеством военных и различной бронетехникой, в том числе здесь были и танки. Ночная тишина разрывалась ужасающим рёвом выстрелов. Танки тоже вели огонь. Полицейский участок получил заметные повреждения. Но военным, несмотря на весь их натиск, до сих пор не удавалось взять его штурмом. Обороняющиеся стреляли из окон каждого этажа. У них имелось тяжелое вооружение, способное уничтожать и бронетехнику. Два бронетранспортёра было сожжено, погибли четверо мятежников, многие получили ранения. Увы, среди защитников участка были куда большие потери. Бесчисленные попадания пуль, плазменных сгустков и артиллерийских снарядов изуродовали здание снаружи и изнутри. В полицейском участке царил полный хаос, и если бы военные, осаждающие и обстреливающие его, могли бы видеть этот хаос, то они, безусловно, обрадовались бы своим успехам. Картина страшного погрома была повсюду, почти все двери были выбиты, многие стены повреждены или полностью разрушены, кое-где просел или обвалился потолок. В нескольких кабинетах бушевал огонь. Большая часть полицейских уже погибла. Когда бой только начался, тела павших собратьев по оружию старались аккуратно убирать и складывать где-нибудь в подходящем месте, соблюдая при этом уважение к погибшим. Теперь же до трупов никому не было дела. Убитые и тяжело раненые, которым некому было помочь, те, кто уже был охвачен предсмертной агонией, беспорядочно лежали в коридорах и комнатах. Уцелевшие, которых осталось немного, продолжали отстреливаться. Снаружи в ответ на это на них вновь и вновь обрушивали какую-то, казалось, нечеловеческую, звериную ярость. Скрыться от этого смертельного гнева было непросто. Но всё же обороняющиеся не сгибались под сокрушительными ударами грозного чудовища, с которым им пришлось сражаться в неравном бою, агрессивные выпады монстра не могли сломить их. Да, кто-то пришёл в исступление, кто-то словно потерял рассудок, но никто не был сломлен, все продолжали мужественно сопротивляться превосходящим силам противника. И каждый оставшийся в живых полицейский хотел как можно дороже продать свою шкуру.

Конец свирепому противостоянию был положен неожиданно. В небе над полем сражения появился большой летательный аппарат-бомбардировщик. Он ненадолго завис в воздухе. Из его многочисленных турбин, располагающихся по бокам корпуса, имеющего овальную форму, вырывались потоки ярко-жёлтого холодного пламени, которое давало синтетическое топливо. На серебристом, как и весь аппарат, брюхе открылись люки, из которых выдвинулись пушки, нацеленные на героически защищающийся полицейский участок. Эти пушки совершили залп (военные силы перед этим успели отойти на безопасное расстояние), и здание превратилось в сплошной огненный шар, с огромной скоростью раздувшийся и вновь сжавшийся. Пламя уступило место чёрному дыму, быстро рассеявшемуся. Полицейских участок был сокрушён, разрушен до основания. От него не осталось даже крупных обломков. В этом бою мятежники могли праздновать победу.

Жители домов были напуганы идущим у них под окнами боем. Они со страхом смотрели на сражение и бомбардировку полицейского участка из окон своих квартир. В их души ворвалось смятение.

 

* * *

Подразделения армии Города, верные коменданту, делали всё возможное, чтобы предотвратить вооружённое свержение действующего правительства. Они вступили в тяжёлые бои с мятежниками в разных районах мегаполиса.

Одно из высоких административных зданий было занято бойцами, противостоящими мятежникам. Вокруг здания удалось установить кое-какие баррикады и организовать оборону. Сражение было очень тяжёлым и ожесточённым. Мятежные войска обстреливали здание из танков и с летательных аппаратов. Защитники не сдавались и отвечали шквальным огнём. Долгое время ни одна из сторон не получала преимущества, значительные потери несли и защитники здания, и мятежники.

Вдруг в небе появилось три самолёта-истребителя, стремительно приближающихся к зданию. Подлетев на достаточно близкое расстояние, они одновременно сделали залпы, и множество ракет ударили в один из бастионов воинов, верных законно избранной власти. Административное здание было сокрушено, оно обвалилось с грохотом, похоронив под грудой своих обломков защищавших его. Ещё один очаг сопротивления мятежникам удалось подавить.

 

* * *

Самолёты-истребители мятежников нанесли также точечные удары под двум аэродромам Города, которые оставались на стороне коменданта. В результате авиационных ударов были уничтожены все, кто окопался и умело оборонял объекты. Удары были нанесены умело, они не причинили вреда техническому парку аэродромов. К моменту авиационных атак противники военного переворота не успели поднять в воздух ни одной боевой машины. Контроль над аэродромами теперь был полностью за мятежниками.

 

* * *

Когда военный переворот только начался, комендант Города Стюарт Карпентер был объят крепким сном. Однако немедленные сообщения о происходящем заставили его сбросить с себя даже тень сонливости. Он был взволнован тем, что творится, но всё же не растерялся и быстро принял необходимые решения. Военным и полицейским подразделениям, сохранившим верность закону, был дан приказ немедленно оборонять ещё не захваченные повстанцами ключевые объекты. Основные силы войск были стянуты к Комендантскому Дворцу для его защиты. Карпентер обратился к жителям Города с сообщением о том, что происходит, и просьбой не покидать своих домов.

Он своевременно получал сведения о ситуации в Городе. Увы, сообщения были неутешительными. Мятежники одерживали победу, хотя непосредственно Комендантскому Дворцу их силы пока не угрожали. Попытки добиться переговоров с восставшими не приносили успеха. Город был охвачен напряжённым противостоянием. Стюарт Карпентер намеревался эвакуировать себя и всех безоружных сотрудников Комендантского Дворца в бомбоубежище, в случае, если мятежникам удастся подойти вплотную. Комендант надеялся, что мятеж удастся подавить, что ему и тем, кто остался верен закону, удастся отстоять Город в этой схватке, которой никто не ожидал. Все, кто был в Комендантском Дворце, все, кто приготовился к его защите, были напряжены до предела.

 

* * *

Один из западных районов Города был полностью взят под контроль войсками, сохранившими верность законным властям. Этот район, который был густо заселён, отчаянно пытались захватить мятежники. Тяжёлые уличные бои сотрясали тёплую городскую ночь. Мятежникам удалось отбить у защитников избранного народом правительства несколько кварталов, но дальше они не могли продвинуться, неся большие потери. Все полицейские участки и административные здания в районе были под надёжной защитой. Но восставшие не ослабляли натиск. К месту сражения были стянуты летательные аппараты-бомбардировщики и боевые самолёты. Они начали беспощадную и сокрушительную бомбардировку района, подконтрольного силовикам, не предавшим коменданта. Множество чудовищных взрывов озарило городскую ночь. Мириады боевых снарядов, ракет, бомб обрушились на защитников района. Бомбардировка продолжалась недолго, но её последствия были ужасны. Те, кто противостоял мятежникам, были сметены, сокрушены, уничтожены все до единого бойца. Правда, перед своей гибелью военным, защищавшим Город, удалось сбить один самолёт-истребитель. Поражённый в воздухе, он врезался в небоскрёб, от чего тот обрушился со страшным грохотом. Но этот небоскрёб не стал единственным уничтоженным зданием. Весь район почти полностью был превращён в руины. Кроме силовиков, противостоящих мятежникам, жертвами бомбардировки стало огромное количество мирных жителей. Среди них было немало стариков, детей и женщин. Но смерть этих невинных страдальцев не волновала жестокого и беспощадного кровавого генерала Амина, рвущегося к власти.

 

* * *

Среди бойцов Службы Внешней Защиты тоже были заговорщики. Как только руководители-изменники патрулей получили по рациям нужный сигнал, они тут же направили своих бойцов на уничтожение остальных солдат. Тех, кто отказался повиноваться, расстреляли и бросили лежать на пустынной земле под стеной и куполом Города. Начались бои снаружи. На помощь мятежным отрядам Службы Внешней Защиты из Города выдвинулись дополнительные силы военных. Практически беззащитные стражники ворот были убиты или связаны по рукам и ногам. Из ворот, которых теперь было больше двух десятков, выезжали военные и уничтожали бойцов Службы Внешней Защиты, не принимавших участие в перевороте. Бои снаружи Города продолжались недолго. Мятежники без труда уничтожили все патрули Службы Внешней Защиты, противостоящие им. Большинство боевых машин, на которых ездили эти патрули, были подбиты, те, что уцелели, перешли теперь в мятежные руки. Одной машине с бойцами удалось уехать в пустыню, некоторые солдаты также вынуждены были убежать, зачастую бросив оружие. Внешнюю сторону стены, защищающей Город, теперь контролировали отряды мятежников.

 

* * *

Около четырех часов утра многочисленная группировка мятежников подошла к Комендантскому Дворцу. На центральной площади Города разгорелся ожесточённый бой. Силы защитников умело противостояли натиску, но вскоре сторонники Амина начали обстрел главного здания Города. Даже когда Комендантский Дворец начал сотрясаться от оглушительных попаданий снарядов, Стюарт Карпентер не хотел давать распоряжение об эвакуации в бомбоубежище. Сделать это его заставило прямое попадание снаряда в его кабинет. Карпентер, как он позднее понял, остался жив и здоров чудом. Взрыв оглушил его, заставил упасть на пол и больно удариться. На короткое время комендант потерял ориентацию. Он пролежал некоторое время неподвижно на полу, потом медленно встал (голова при этом ужасно кружилась и болела одновременно) и ошарашено осмотрелся, соображая, где он. Кабинет охватило пламя (синтетический материал, служащий обоями, горел быстро и легко). Пальма на окне, продукт генной инженерии, была сломлена и лежала на полу вместе с разбитым горшком, из которого высыпалась земля, хорошая, добрая земля, а не мёртвая пустынная почва, и многочисленными раскалёнными осколками самого окна. Ясность мышления постепенно вернулась к Стюарту. Он вышел из горящей комнаты, пошатываясь.

Приказ об эвакуации пришлось распространять устно. Правда, вскоре удалось распространить его через голосовое устройство. Телохранители эвакуировали коменданта и всех сотрудников вниз, в бомбоубежище. Туда же следовали и роботы. К сожалению, вскоре выяснилось, что от попадания снаряда один из сотрудников погиб. Его тело было изувечено до неузнаваемости. Хотя обстрел в целом был не очень интенсивным и мощным. Густаву Амину не было выгодно причинять серьёзный урон своей будущей резиденции.

Руки Карпентера отчего-то были сильно изрезаны и окровавлены, заметно саднили. Несколько маленьких струек крови стекало также откуда-то из взъерошенных волос. Вскоре все сотрудники Комендантского Дворца были доставлены в бомбоубежище. Затем дверь его плотно закрылась, внутри зажёгся яркий свет. Все эвакуированные оказались под защитой искусственного интеллекта. В бомбоубежище были большие запасы еды и воды, полтора десятка туалетных кабинок, а также множество скромно убранных, но всё же вполне удобных двухъярусных кроватей. Карпентер тут же лёг на одну из них. Многие из тех, кто оказался здесь, были растерянны и испуганы. Некоторые женщины плакали.

Между тем снаружи продолжался бой. Мятежникам давали отпор и верные законной власти войска, и гвардейцы из охраны Комендантского Дворца. Но они медленно, но неуклонно проигрывали. В конце концов, защитники здания были разбиты, хоть и смогли нанести заметный урон атакующим силам мятежников. Огромная площадь перед стеной, огораживающей Комендантский Дворец, была вся завалена уничтоженной бронетехникой и телами убитых. Авиацию здесь применять мятежники не стали. Защитники, которых осталось немного, отступили на территорию. Все сторожевые вышки давно были уничтожены. Ворота были выбиты, а снаряды мятежников проделали много больших дыр в стене. На территорию Комендантского Дворца хлынули волны наступающих. Туда же смогла проехать и кое-какая бронетехника. Бой, уже не такой интенсивный, продолжился непосредственно перед самим Дворцом. Защитники его начали забегать внутрь и пытаться отстреливаться оттуда. Но остановить натиск мятежников всё равно не удалось, вскоре они тоже проникли внутрь. Внутри здания ещё долго звучали выстрелы. Коридоры и кабинеты оказались завалены трупами и гильзами, стены обожжены, многое оборудование повреждено или выведено из строя. Внутри применялись и ручные гранаты. Комендантский Дворец внутри выглядел теперь совсем не так, как ещё недавно. У солдат, защищающих законную власть, уже не было путей к отступлению. Они погибали один за другим. Большинство старалось продать свою шкуру подороже. Но, в конце концов, немногие оставшиеся в живых были вынуждены сдаться, чтобы сохранить свою жизнь. Тех, кто оказывал сопротивление, мятежники без промедлений убивали. Кто-то убил себя, чтобы не становиться пленником. Пленных же отвели вниз и бросили в бомбоубежище. Телохранителей, стоящих у входа в бомбоубежище и попытавшихся дать отпор подходящим мятежникам, быстро расстреляли. Солдаты-мятежники, до зубов вооружённые, вошли в бомбоубежище. Они быстро нашли коменданта Стюарта Карпентера. Всем, находящимся здесь сотрудникам Комендантского Дворца и пленённым солдатам сообщили, что теперь всеобъемлющая власть над Городом принадлежит генералу Густаву Амину, а они все теперь узники, судьба которых будет решаться позднее. Мятежникам удалось перепрограммировать искусственный интеллект бомбоубежища, сделав его тюрьмой, огромным казематом для своих заложников. Военный переворот свершился, главный бастион прежней власти пал, и теперь нельзя уже ничего было изменить.

В здании теперь хозяйничали победившие мятежники. Вскоре началась уборка тел из здания и с прилегающей территории. Для того чтобы убрать уничтоженную бронетехнику, требовалось время. Комендант Стюарт Карпентер и его помощники теперь превратились фактически в бесправных узников.

 

* * *

Когда комендант Города был арестован, заточён в бомбоубежище Комендантского Дворца, захваченного мятежниками, охрана Городской Тюрьмы №7 ещё не сдалась. Силовой купол надёжно защищал тюрьму. Вскоре после того, как пал Комендантский Дворец, это защитное поле исчезло. Мятежникам удалось сильно повредить стену, огораживающую тюрьму, и вывести из строя генераторы, которые обеспечивали защиту. Теперь взять исправительное учреждение штурмом стало легче. Защитники тюрьмы мужественно противостояли натиску мятежников. Но повстанцы всё же побеждали. Наконец, через многочисленные большие прорехи в стене и через выбитые двери они начали врываться на территорию тюрьмы. Теперь уже здесь начался жестокий бой. Защитники тюрьмы теперь погибали один за другим. Они пытались отступить вовнутрь, в сам небоскрёб, но этому не суждено было сбыться. Мятежники добивали тяжело раненых. Все оставшиеся в живых сотрудники тюрьмы, вооружённые и безоружные, были взяты в плен. Помимо сопротивлявшихся солдат мятежники уничтожили всех защитных беспилотных дронов, которые тоже противостояли им. Множество вооружённых солдат-изменников ворвалось в небоскрёб. Затем они начали разгуливать по многочисленным этажам и выпускать из камер заключённых. Теперь узники учреждения получали полную свободу. В здании тюрьмы было найдено несколько спрятавшихся тюремщиков. Всех оказавшихся в лапах участников вооружённого переворота пленников посадили в тюремные камеры поодиночке (пустующих помещений было предостаточно, их становилось всё больше). Выпущенным на свободу заключённым разъясняли происходящее, предлагали влиться в ряды вооружённых сил Города. Многие согласились на это.

Альфред Ардженто был разбужен и взволнован звуками боя, доносящимися откуда-то снаружи. Ардженто превратился во внимание, чутко прислушиваясь ко всему, что происходит. Недавно звуки выстрелов (а это были, безусловно, именно звуки выстрелов) полностью стихли. На какое-то время наступила мёртвая тишина. Потом Альфред услышал звуки шагов и разговоров множества людей. Сначала они доносились откуда-то снизу, затем стали всё более громкими и отчётливыми. Ардженто был испуган, он не понимал, что именно происходит. И вот, он уже видел множество солдат армии Города, поднявшихся на его этаж. Потом он увидел, как открываются двери камер и выпускаются наружу заключённые. Вскоре к нему в камеру вошёл офицер армии и рассказал ему о военном перевороте. Он сообщил, что Комендантский Дворец теперь захвачен войсками генерала Амина, и его, Альфреда Ардженто ждут там, так как он должен быть назначен на высокую должность как пострадавший от действий Карпентера, который теперь арестован. Эта новость заставила Ардженто чуть ли не подпрыгнуть от радости. То, о чём он мечтал, сидя в этой проклятой тюрьме, свершилось, стало реальностью. Военный переворот… Чёрт возьми, да ведь это Альфред предполагал лишь гипотетически! Но оказалось, что так и случилось. Может быть, это всё сон? Но нет, то, что окружало Ардженто, не было сном. Совсем скоро обрадованный освобождённый узник оказался на первых этажах исполинского чёрного небоскрёба, где получил личные вещи, сменил невыразительную однотонную робу арестанта на прекрасный деловой костюм. А потом его сопровождали на машине с охраной к самому Комендантскому Дворцу.

Тем временем в окрестностях тюрьмы произошло ещё несколько мелких стычек между военными, принимающими участие в вооружённом перевороте, и сторонниками уже свергнутой власти. Охрану закрытой психиатрической больницы удалось нейтрализовать без труда. Правда, контроль над этим учреждением не был особо нужен мятежникам. Выпускать на свободу тяжелобольных, представляющих опасность для окружающих, было чересчур безрассудным шагом, поэтому такого приказа Густав Амин не давал.

 

* * *

Пятеро молодых солдат бежали по зелёной равнине. Они были из тех, кто не принимал участия в военном перевороте, а противостоял ему. Вооружённый мятеж был полной неожиданностью для всех. В Городе всё было совершенно стабильно и спокойно, ничто не предвещало беды. И вдруг по непонятной причине начал твориться самый настоящий кошмар. Подразделение, из которого были бегущие, мятежники разбили. В пылу сражения солдаты бросили оружие и вынуждены были спасаться бегством. Им чудом удалось остаться в живых в аду жестокого боя. И теперь они быстро убегали прочь. Они скинули с себя большую часть обмундирования, чтобы легче было бежать. Массивные сапоги, каски и маски из сверхпрочного пластика давно были брошены ими. Городская Тюрьма №7, закрытая психиатрическая больница, комплексы небоскрёбов, разукрашенных в жизнерадостные цвета, остались позади. Беглецы двигались в сторону фермерских территорий. Было около шести часов утра, наступал рассвет, слабее становилось сияние металлических переборок купола, закрывающего Город. Постройки фермеров становились всё ближе. Вскоре беглецы заметили, что среди них много военных. Они не знали, те ли это, кто на их стороне, или мятежники.

Увы, это были солдаты, подчиняющиеся Густаву Амину. Но спасающимся бегством этого не суждено было узнать. За ними следовал небольшой военный летательный аппарат мятежников. Как бы они ни ускоряли свой бег, спастись от него не было возможности. На плоском брюхе аппарата открылись маленькие люки, из которых выдвинулись пулемёты системы Гатлинга. Пулемёты стреляли метко и безошибочно (а промахнуться сейчас было и так практически нереально), и пять изрешечённых мёртвых тел упали на зелёную траву идиллической равнины без жилых домов, предшествующей обширным фермерским владениям, где зелени и воды было предостаточно. Летательный аппарат продолжил свой полёт, убрав пулемёты, и вскоре высадил десант на одной из ферм. Фермерам, безусловно, не нравилось, что их владения захватывают непрошенные прекрасно вооружённые гости, но их мнения никто не спрашивал. Через несколько часов, впрочем, когда уже было светло, солдаты с ферм были выведены. Помимо фермерских территорий мятежники врывались также в редакции газет, здания телеканалов.

 

 

Глава четырнадцатая.

 

После роковой ночи наступило утро, дневной свет полностью заполнил весь Город. Наступал новый день, уже не похожий на прежние. Яркий солнечный свет, рассеявший без следа покров темноты, открыл ко всеобщему обозрению страшные картины разрушений и последствий уличных боёв. Тут и там попадались отголоски ночных сражений. Нельзя сказать, чтобы Город изменился до неузнаваемости, полностью был обожжён или изуродован. Но всё же многочисленные раны на его теле были заметны. Обширный район, подвергшийся массированной бомбардировке ночью, почти весь превратился в руины, среди которых нашли смерть солдаты, верные коменданту, и многие мирные жители. У подножий уцелевших небоскрёбов расстилались груды перемешанных и обезображенных обломков. От низких зданий если что и осталось, то лишь фундамент и небольшие огрызки стен, стоящие на нём и смотрящие в небо, закрытое куполом Города. По всему Городу двигались патрули военных-мятежников, ставших победителями в ночной схватке. Бронетехнику можно было увидеть повсюду. Тела убитых с улиц убирали достаточно быстро, но про уничтоженную бронетехнику этого нельзя было сказать. Так что она служила ещё одним напоминанием о ночной маленькой войне.

Утром в Комендантский Дворец явился генерал Густав Амин, ставший теперь диктатором Города. Он первым делом осмотрел разрушения здания, которые были, к его довольству, не столь значительны. Затем он отдал первые распоряжения, сделал первые назначения. С Альфредом Ардженто он имел долгий разговор. Ардженто был назначен на высокий пост, ничем не хуже того, который занимал до своего ареста. Неплохое место он смог выпросить и для своей дочери. Помимо этого Ардженто рассказал Амину о своей ненависти к арестованному Стюарту Карпентеру, о своём пожелании ему смерти. Амин ответил на это, что судьба арестованных служителей прежнего режима будет решена позднее.

Населению Города было сообщено, что теперь безграничная власть над мегаполисом всецело принадлежит генералу Густаву Амину, полномочия его бессрочны, отныне все прежние законы отменяются, и в ближайшее время будут установлены новые, в Городе вводится военное положение, жителям запрещается собираться группами больше пяти человек, все без исключения СМИ закрываются, вводится вещание единых теле- и радиоканалов; любые попытки сопротивления новой власти будут незамедлительно и жёстко пресекаться.

В то время, когда жители Города узнали об этом, участники военного переворота всё ещё не усмирили сопротивление. В различных районах Города продолжались мелкие столкновения со сторонниками прежней власти, отказывающимися признавать поражение. Но победа в перестрелках неизменно сопутствовала свергнувшим прежнюю власть мятежникам. Солдаты, верные законно избранному коменданту, были вынуждены сдаваться в плен или прятаться, переодеваться в гражданскую форму. Многие планировали потом начать партизанскую войну в городских условиях, так как с новым порядком они мириться не желали. Пленных победители брали далеко не всегда, тяжело раненых почти всегда добивали. Иногда обезоруженных противников солдаты Амина жестоко пытали, калечили и лишь потом лишали жизни. Подлый генерал Густав Амин дал своим приспешникам фактическое разрешение на любые зверства. Стюарт Карпентер был очень популярен среди населения, поэтому, несмотря на строгий запрет, множество горожан вышло на стихийные акции протеста против насильственной смены власти. Они требовали освобождения законно избранных членов правительства Города и возвращения власти им. Но мирные акции тоже немедленно и жестоко подавлялись. Сначала собравшимся приказывали разойтись, если этого не происходило, то предупреждали, что в случае дальнейшего неповиновения будет открыт огонь на поражение, если и после предупреждения толпа не успокаивалась, то безоружных протестующих безжалостно расстреливали. Убегающим от огня стреляли в спину. Такие расстрелы происходили в разных районах Города. Счёт жертвам сначала пошёл на десятки, а потом и на сотни. Эти действия новых военных властей произвели обратный эффект: вместо того, чтобы успокоить население, заставить его отказаться от нарушения установленных правил, они лишь сильнее накалили обстановку. Жители Города теперь ясно увидели истинное лицо нового правительства, массовое уничтожение мирного населения дало неоспоримое знание того, что захватившие власть мятежники останутся глухи к гласу народа, и они не дадут права открыто выражать свой протест, используя лишь жестокость, насилие и репрессии как инструменты своего управления. На улицы Города теперь стали выходить ещё более многочисленные группы людей, возмущённые и разъярённые толпы. Они вооружались подручными средствами, пытались изготовить самодельные щиты для защиты. Усиление уличных акций протеста военные встретили ещё более ожесточёнными карательными мерами. Солдаты, не дрогнув, стреляли по людям. Новое кровопролитие окончательно вывело народ из себя. Теперь люди были готовы с голыми руками идти против танков и бронетранспортёров, вырывать оружие у военных, штурмовать казармы. Обезумевшие от ненависти толпы волнами хлынули в атаку. Но войска успешно отразили и её, подавив огненным шквалом. Пули, плазменные сгустки и энергетические заряды сражали тех, кто не принял новую власть и был готов сражаться против неё, одного за другим. Но толпы продолжали свой натиск, протестующие рвались вперёд, несмотря на верную смерть, грозящую им. Военным пришлось стрелять по восставшим из танков. Мощные снаряды врезались в толпу, щедро разбрызгивая вокруг себя алую кровь, убивая и обезображивая десятки людей. Помимо танков применялись и тяжёлые гранатомёты. Оружие военных сделало своё дело: на улицах Города оставались лежать сотни, а иногда и тысячи трупов. Народные волнения удалось подавить, причём ни один солдат не получил даже лёгких ранений. Среди тех, кто не погиб от огня военных и смог скрыться, многие были сфотографированы. Их судьба решится в ближайшие дни, когда одного за другим их будут находить и отправлять в тюрьмы или казнить без суда и следствия. Помимо этого была и ещё одна проблема. Оказалось, освобождение заключённых было опрометчивым решением. Некоторые из оказавшихся на свободе узников начали устраивать грабежи и погромы в отдельных районах. С бесчинствующими разбойниками новая власть не церемонилась: их так же расстреливали прямо на улицах или арестовывали, чтобы снова сейчас же без суда и следствия отправить в тюрьмы, откуда они вышли.

Так начался день после роковой для Города ночи. Военный переворот уже был совершён, мятежники победили, генерал Густав Амин поднялся на вершину власти, а кровопролитие, охватившее мегаполис, не прекращалось.

 

* * *

Центральная площадь Города утром представляла собой большое скопище уничтоженной бронетехники. Сожжённые танки, бронетранспортёры, обломки взорванных машин беспорядочно лежали повсюду. Кроме того, здесь было много следов крови, пролитой ночью. Тела давно убрали, следы крови же пока не были выведены. Асфальт во многих местах треснул или был оплавлен. Здесь дежурило множество военных.

Около одиннадцати часов утра к Комендантскому Дворцу начала стекаться огромная толпа недовольных. Непокорных захватившим власть мятежникам на площади становилось всё больше. Сюда срочно начали стягиваться военные силы. Ту территорию, что ещё не заполнила людская волна, быстро оцепили рядами боевых машин. Множество солдат взвело оружие, приготовившись стрелять. В воздухе зависли сотни беспилотных боевых дронов, чей боезапас был полностью укомплектован, и его должно было хватить надолго. Протестующие горожане кричали, поднимали вверх кулаки. Казалось, эта человеческая волна готова сокрушить, смести военных, смыть их, словно какой-то мусор. Комендантский Дворец и значительная часть площади перед стеной, огораживающей его, были взяты в армейское кольцо. Вокруг этого своеобразного кольца наступала огромная разъярённая и самоотверженная толпа.

Огонь был вскоре открыт. Сначала заговорили автоматы, плазменные и энергетические винтовки, дробовики, ручные пулемёты, затем стали стрелять с бронетехники. Огненный шквал начал выкашивать толпу. Беспилотные дроны выпускали множество мелких ракет, врезающихся в человеческую массу. Толпа в ответ взревела и начала напирать с новой силой. Но её натиск столь же успешно сдерживался. Те, кто спотыкался и падал, быстро затаптывались в создавшейся ужасной давке. Неисчислимое множество боевых снарядов сражали людей. Военные вскоре перешли в наступление, двигаясь всё дальше, расширяя кольцо, не прекращая шквальный огонь. Всё новая и новая территория перед Комендантским Дворцом освобождалась. А насаждающие повстанцы продолжали гибнуть.

Расстрел продолжался больше сорока минут. Лишь после этого люди, собравшиеся на центральной улице, были разогнаны. По убегающим толпам продолжали вести огонь, спасающихся от пуль людей хватали на близлежащих улицах. Их тут же везли в тюрьмы. Тех, кто пытался сопротивляться, без церемоний убивали и бросали лежать на месте убийства. Территории Города, прилегающие к центру и Комендантскому Дворцу, были заполнены телами погибших. После подавления народного выступления в центре Города, ставшего самым кровавым, бунты прекратились.

 

* * *

Вскоре после того, как в окрестностях Комендантского Дворца прекратились выстрелы, Густав Амин, сидящий в одном из его помещений, предался своим мыслям. То, о чём он давно мечтал, исполнилось. Власть над Городом теперь принадлежит ему и только ему. Военный переворот был успешно осуществлён. Правда, Амин ожидал, что осуществить план будет легче, он не мог даже помыслить о столь сильном возмущении населения и бунтах, вылившихся в кровавые расстрелы. Но теперь, как бы то ни было, сопротивление сломлено, и он у власти. Что нужно сделать в первую очередь? Необходимо как можно скорее привести Город и Комендантский Дворец в прежний порядок. Ремонт помещений и стены, защищающей главное городское здание, осуществить будет несложно, и это не потребует много времени. О полном восстановлении многочисленных повреждённых или совсем разрушенных зданий в ближайшей перспективе не стоило и мечтать. На восстановление района, пострадавшего от бомбардировки, и вовсе уйдёт очень много времени и средств. Чтобы больше не было народных волнений, нужно принимать жёсткие и радикальные меры. Густав Амин был готов к этому, и уже исполнял задуманное. Военное положение уже действует, оно должно продолжаться неопределённое время до полного установления в Городе порядка.

После принятых решений генерал Амин позволил себе расслабиться и увлечься мечтами. Теперь он, лишь он властитель Города, он теперь стал если не богом, то божком. В ближайшее время он заставит каждого подобострастно поклоняться ему, обожать его. Всех писателей и поэтов он заставит писать оды ему, воспевать его славный приход к власти, музыкантов славить его имя в своих композициях. Художники будут обязаны создавать портреты нового народного вождя. А всё остальное искусство – зачем оно нужно? Запретить его! Запретить нужно и всякую религию. Заветная мечта Амина сбылась, теперь он намеревался наслаждаться плодами своей безграничной власти.

Вскоре жителям Города было сообщено, что вводятся военное положение и комендантский час до тех пор, пока ситуация полностью не стабилизируется, во избежание новых беспорядков и нового кровопролития.

 

* * *

В помещении бомбоубежища стояла духота, несмотря на многочисленные работающие здесь кондиционеры. Мест на всех здесь не хватало, а потому многие узники были вынуждены лежать на полу или около стены. Некоторые женщины плакали, кто-то едва заметно, кто-то чуть ли не ревел. Их приходилось успокаивать, приводить в чувство. В бомбоубежище были запасы разной еды, поэтому пока запертые внутри узники не голодали. Новая власть знала об этом, а потому питания заключённым под стражу не доставляла. Пытаться выйти из помещения было бесполезно: искусственный интеллект бомбоубежища теперь был запрограммирован так, что не выпускал арестованных.

Стюарт Карпентер в своём сером костюме сидел, прижавшись к стене. На кровати, которую он раньше занимал, сейчас лежала молодая сотрудница Комендантского Дворца. Его глаза были закрыты, голова откинута назад. Карпентер чувствовал себя плохо. Казалось, его начинает одолевать лихорадка. К ней прибавилась головная боль. Карпентера обволакивала сонливость, по крайней мере, он ощущал её, но сон при этом, как бы он ни старался, не приходил. Комендант не мог сосредоточиться на чём-то, обдумать своё положение и положение всех, находящихся здесь, то, что происходит в Городе. Он вообще потерял возможность связно мыслить. Казалось, он даже почти утратил понимание того, что вообще его окружает. В бомбоубежище, прекрасно освещаемом электрическими лампами, нельзя было разобрать, день сейчас или ночь. Стены бомбоубежища были очень прочными, но вместе с тем они всё же пропускали громкие звуки. Все были обеспокоены, когда снаружи, судя по звуку, где-то за пределами Комендантского Дворца, послышались выстрелы и взрывы. Они продолжались достаточно долго, потом вновь стихли. Карпентер тогда подумал, что это, может быть, сохранившие верность законной власти войска вновь сражаются с мятежниками. Или, возможно, сами мятежники начали «выяснять отношения» между собой. Потом он уже почти не обращал внимания на тихий гул боя, доносящийся снаружи. Со временем этот гул стих. Через несколько часов все начали обедать. Карпентер тоже взял порцию еды, но быстро понял, что есть не хочет. Аппетит пропал напрочь. К питанию комендант даже не притронулся. Он продолжил сидеть, прижавшись к стене. Всё тело Стюарта заполнила разбитость и усталость. Не было сил и желания даже встать и сделать несколько шагов. Стюарт вновь закрыл глаза. Его лицо было испачкано засохшей кровью, то же самое было с руками, кровь была и на костюме. По лицу его теперь вместо крови текли капли пота. Карпентер расстегнул пиджак и рубашку, но это не спасало от духоты. К нему обращались, но он с трудом понимал, что ему говорят. В конце концов, Карпентер заставил себя дойти до туалетной кабинки и умыться там, смыв с себя кровь, приведя себя в относительный порядок. Потом он опять сел на пол у стены и вновь закрыл глаза. Вскоре он начал бредить. Перед взором его глаз, закрытых веками, начали одна за другой вставать картины его жизни. В основном приходили воспоминания из детства. Стюарт вспомнил родной дом, свою жизнь с родителями, знакомство с Мартой, их встречи, прогулки вместе, детские проявления любви, серьёзной, настоящей любви… Образ давно умершей возлюбленной вновь предстал перед Карпентером во всех подробностях, словно не было огромного наслоения прошедших лет, стирающих память. Эта жизнерадостная девочка была поразительно, чарующе красивой, а он вновь стал мальчишкой, до безумия влюблённым. Стюарт вспомнил, как в солнечный и жаркий день нежно целовал Марту в щёку, в её прелестную щёку. А потом она предстала перед его взором бледной, сломленной болезнью и лежащей на кровати. Стюарт тогда верил, что она выздоровеет, что с ней обязательно всё будет хорошо. Но нет, он тогда не знал, как и сама Марта, что через несколько дней она умрёт, больше её не будет.

Карпентера, одержимого бредом, положили на кровать, стали вытирать его лицо мокрым полотенцем. В бреду он что-то бессвязно и тихо говорил, иногда молчал. Лишь спустя несколько часов он пришёл в себя. Лихорадка отпустила Стюарта, у него появились силы и аппетит, вернулась ясность сознания. Он немного поел, потом принялся расхаживать по бомбоубежищу и размышлять. Что теперь делать? Увы, военный переворот совершён, он, законно избранный комендант, и все его подчинённые заключены сюда. Мятежники, устроившие переворот, победили. И выхода из этой ситуации нет. Теперь, как бы ни было больно это осознавать, все, кто заперт в бомбоубежище, лишь игрушки в чужих руках, могущих сделать с ними всё, что только заблагорассудится. А как вооружённый захват власти скажется на судьбе Города? Есть очень высокая вероятность, что мегаполис теперь с огромной скоростью скатится в хаос, если мятежники, дорвавшиеся таки до власти, не смогут эффективно управлять, потеряют весь свой контроль над тем, что происходит. Всё перевернулось с ног на голову.

В одном из углов бомбоубежища лежал большой боевой робот, тот самый, который проводил первые зачистки в Городе, когда к власти пришёл Карпентер. Участники переворота не обратили на него внимания. Но пользы в этой боевой машине сейчас не было, ибо Карпентер не имел при себе переносного компьютера. А пароль, установленный им лично, он помнил на зубок.

Через несколько часов у Карпентера вновь началась лихорадка, Стюарт опять стал бредить. Тяжёлый бред продолжался долгое время, потом Карпентер, наконец, крепко заснул. После пробуждения его самочувствие улучшилось, сознание прояснилось. Но вскоре лихорадка вернулась. Приступы лихорадки и бреда стали повторяться с периодичностью в несколько часов. Их продолжительность была длиннее, чем время, когда Карпентер ощущал себя здоровым.

 

 

Глава пятнадцатая.

 

Прошло две недели со дня военного переворота и захвата власти генералом Амином. В Городе воцарилось спокойствие. Правда, военное положение и комендантский час, действующий с девяти часов вечера до восьми часов утра, не были отменены. По Городу постоянно двигались патрули хорошо вооружённых солдат. Уничтоженную бронетехнику, следы крови убрали, о сражениях, сотрясавших мегаполис, напоминали лишь разрушенные и повреждённые здания, местами обгоревший или оплавленный асфальт, а также руины, оставшиеся от разбомбленного района. Здание Комендантского Дворца постепенно приводили в полный порядок, стену, окружающую его, восстановили, ворота заменили новыми, правда, уже без искусственно сгенерированных драгоценных камней и не такими красивыми. Генерал Амин начал выполнять свои намерения. Почти все культурные учреждения Города были закрыты, известных писателей и поэтов заставляли писать хвалебные оды новому правителю. Один из них наотрез отказался, и его казнили вместе со всеми членами семьи. Уже было написано несколько портретов Амина. Религия уничтожалась жёсткими методами. Публично взрывались храмы, мечети и монастыри, монахов и священнослужителей без суда (с того времени, как Амин пришёл к власти, никого вообще ещё не судили) отправляли в тюрьмы на неопределённый срок. Часть культовых построек осквернялась и превращалась в склады боеприпасов или новые казармы. Последователей иудаизма и ислама солдаты насильно заставляли есть свинину. На улицах тут и там стали появляться плакаты и транспаранты с надписью: «Слава генералу Густаву Амину, нашему великому властителю». Культ личности, которого Город никогда раньше не знал, стал теперь внедряться с всё большей силой. Жизнь в Городе изменилась до неузнаваемости, теперь все обитатели мегаполиса были вынуждены существовать под пятой безжалостного тирана, который мог творить с людьми всё, что только придёт ему на ум. Между тем начал назревать экономический кризис. Пока ещё он не ощущался, но появились первые тревожные сигналы, знаменующие, предрекающие будущие трудности. И сложности эти обещали быть весьма серьёзными. Экономический коллапс медленно, но верно приближался. Одновременно, несмотря на военное положение и многочисленные патрули, заметно возрос уровень преступности. Армия не могла справиться с участившимися преступлениями. Кроме того, сами военные подчас совершали грабежи и насильственные действия в отношении мирных жителей, оставаясь безнаказанными.

На четвёртые сутки заточения узников в бомбоубежище Комендантского Дворца там умер пожилой мужчина, сотрудник по имени Франсуа Клинтон. Он скончался во сне от сразившего его сердечного приступа. Пленники новых властей, которых ни разу ещё не выпустили из места заточения, о которых, казалось, забыли, принялись стучать в массивную металлическую дверь. Солдаты-охранники, стоящие на посту снаружи, подумали, что это бунт, открыли дверь и приготовились к усмирению мятежа. Но все, запертые внутри, только сообщили о смерти человека. Тогда умершего забрали, и вскоре в бомбоубежище пришли врачи и секретари, новые работники, верные уже Густаву Амину. Всех заключённых тщательно осмотрели с помощью специальных приборов, всех аккуратно переписали, затем вновь заперли. Свергнутый комендант Стюарт Карпентер был к этому времени серьёзно болен, приступы лихорадки были очень долгими и тяжёлыми, перерывы между ними короткими и редкими. Почти всё время Карпентер бредил. Ему тут же дали несколько лекарств, сделали один укол в вену. Другим медицинской помощи не требовалось. Заточённых оставили в помещении, вновь закрыв их, роботов, обслуживавших до роковой ночи военного переворота Комендантский Дворец, забрали, чтобы они продолжили выполнять свою полезную работу. Симптомы болезни у Карпентера вскоре прошли. Узники бомбоубежища снова остались в полном забвении, до них, казалось, не было никому никакого дела. Карпентер же после своего выздоровления остался угрюм и молчалив. Он почти не беседовал ни с кем, а снова и снова предавался своим мыслям. Чтобы как-то утешить мрачные чувства, скрытые внутри него, он старался уйти в воспоминания. Но они тоже часто приносили грусть и горечь.

 

* * *

Четырнадцать ночей. Ровно четырнадцать ночей назад произошёл вооружённый переворот, резко изменивший жизнь в Городе. Теперь шла пятнадцатая ночь с того рокового события, унёсшего так много жизней. Действовал комендантский час, а потому на улицах мегаполиса не было ни души. Казалось, Город вымер, обезлюдел. Лишь многочисленные военные патрули оживляли мегаполис. На молчаливую городскую ночь так же беззвучно глядели сквозь сверхпрочное стекло шестиугольников купола редкие звёзды на чёрном небе.

Три боевых беспилотных дрона летели над узкой автомобильной дорогой. Три умелых выстрела из плазменной винтовки – и они были уничтожены, с грохотом упали вниз. После этого молодой мужчина, по пояс высунувшийся из открытого канализационного люка, повесил винтовку за спину и быстро вылез полностью. За ним начали вылезать другие вооружённые люди. Вскоре отряд уже стоял на поверхности, на дороге. Теперь нужно быстро выполнять свою задачу и уходить, пока сюда не прибыли военные патрули. Отряд вооружённых людей, многие из которых были в одежде военных и полицейских, правда, сильно испачканной, принялся быстро минировать дорогу. Маленькие, почти незаметные, но мощные мины быстро прикреплялись к дорожному покрытию. Вскоре небольшой кусок дороги был буквально облеплен смертоносными и разрушительными снарядами. Когда вдалеке послышался быстро приближающийся звук колёс, а потом и стал виден свет фар и прожекторов, минёры уже залезали обратно в люк, проворно скрывшись и не оставив следов.

Странная гибель дронов привлекла внимание патрулей. Несколько боевых автомобилей и бронетранспортёров двинулись к месту пропажи связи с летающими роботами. Как только военные силы подъехали к месту назначения, несколько мощных взрывов, слившихся в один, озарили огненным столбом тихую ночь. И автомобили, и бронетранспортёры вместе со всем экипажем были уничтожены. Дорога тоже была серьёзно повреждена.

 

* * *

В одном из помещений, закутков канализационной системы Города, находился штаб Городского Сопротивления. Эта организация, небольшая партизанская армия, появилась две недели назад, когда верные законно избранному коменданту, не смирившиеся с военным переворотом солдаты и полицейские, были повержены. Те немногие, кто смог спастись от смерти или ареста, ушли в подполье, решив вести войну против преступного режима. Каждый из членов организации был готов до последнего своего вздоха сражаться, бороться с мятежниками, незаконно захватившими власть. Шансов у остатков сопротивляющихся было очень мало, если подумать здраво, победить монолитную военную машину, управляющую теперь Городом, казалось уже невозможным. И всё-таки образовавшаяся малая партизанская армия готова была наносить удары по этой победившей махине. Пусть для монстра, правящего Городом, эти удары окажутся едва ощутимы, пусть все до единого партизаны будут уничтожены, но они не сдадутся, перед гибелью они хоть как-то, но ответят своим палачам. А смириться с новой властью, зная о том, что делают победители, которые не должны были победить, которые, казалось, стали правительством по нелепой шутке провидения, - нет, это решительно невозможно. Уж лучше быть поверженными, умереть в неравной войне, чем покориться чудовищам.

В канализации всегда была сплошная темнота, но теперь в закутке её рассеивало несколько мощных маленьких прожекторов, работающих от электрических батареек. Энергии должно было хватить ещё на длительное время. В штабе сидел главнокомандующий Городским Сопротивлением Гульбеддин Маруланда вместе со своими помощниками. Маруланда до военного переворота был высокопоставленным офицером в армии Города. Ему было около пятидесяти лет, но выглядел он по-прежнему молодо, сохранил хорошую физическую форму. Вокруг бывшего офицера (хотя бывают ли офицеры бывшими?), а теперь командира партизан стояли ящики с боеприпасами и взрывчаткой. В прилегающих ответвлениях канализации располагались рядовые бойцы, подчиняющиеся Маруланде. Здесь стоял неприятный запах, под ногами была зловонная жидкость, от которой приходилось спасаться на ящиках (поверхность их была надёжной, не пропускающей влагу, а потому боеприпасам ничего не угрожало). Мешали также канализационные крысы, которые могли запросто убить и съесть человека, но яркий свет прожекторов отпугивал их, так что мохнатые твари не осмеливались подойти близко к тем местам, где располагались бойцы.

В эту ночь Городское Сопротивление нанесло свой первый удар, осуществило первую диверсию. Маруланда с нетерпением ждал возвращения диверсионной группы. Вскоре бойцы, заложившие мины на автомобильной дороге, вернулись. Главнокомандующий лично пожал им руки и поблагодарил каждого. Незадолго до этого он, как и все остальные, слышал мощный взрыв где-то вдалеке. А это значило, что ловушка дождалась своей цели, и достаточно быстро. Городское Сопротивление, можно считать, прошло своё боевое крещение. Первая диверсия партизан прошла успешно. Дальше будут новые операции, направленные против власти самозванца и его приспешников.

 

* * *

К месту взрыва немедленно были стянуты крупные военные силы. Участок дороги, на котором произошёл инцидент, был оцеплен, на месте происшествия начали свою работу сапёры. Вскоре выяснилось, что причиной произошедшего стали мины. Все они взорвались, а потому опасности больше не было. Утром о случившемся сообщили населению. Было также объявлено, что в Городе на неопределённый срок вводится режим антитеррористической операции, на его время устанавливается комендантский час, на улице запрещается появляться под страхом смерти. Усилилось патрулирование улиц. Теперь военные были буквально повсюду. Начались планомерные и тщательные обыски в квартирах и домах всех без исключения гражданских лиц. Если кто-то не хотел открывать дверь, её попросту открывали силой, иногда даже взрывали. Население мегаполиса было огромным, поэтому обыски продолжались очень долго. Гражданам такое вторжение в их частную жизнь не нравилось, но открыто выражать своё недовольство никто уже не осмеливался: все слишком хорошо помнили расстрелы в первый день правления генерала Амина. Обыски дали свои результаты: было выявлено немало террористов, прячущих дома оружие. Их всех арестовали и повезли на допросы. Но никто из бойцов Городского Сопротивления не сломался, не выдал своих товарищей, не раскрыл местонахождение их штаба (стоит сказать, что среди людей, скрывавших у себя оружие, были и те, кто не знал о существовании Городского Сопротивления, кто хотел самостоятельно бороться против новой власти). После окончания массовых проверок закончилось действие режима антитеррористической операции. Мероприятия, связанные с выявлением террористов, дали и обратный эффект: многие люди, которые прежде были пассивны, теперь самостоятельно нашли способ связаться с появившимися в Городе партизанами и вступить в их ряды. Численность Городского Сопротивления в последующие дни заметно возросла.

Однако само существование организации Городское Сопротивление ещё не было раскрыто. Нет, уже после совершённой диверсии и результатов выявления большого количества тех, кто прятал у себя оружие, Густаву Амину стало ясно, что в Городе может существовать целая сеть, готовая к вооружённому сопротивлению его власти, и всё же где находится центр управления повстанцев, где ядро организации, что она собой представляет, он не знал. Амин распорядился выявить всех военных и полицейских, которые сопротивлялись новой власти во время военного переворота и не были уничтожены или арестованы, тех, кому удалось скрыться. Этот его приказ был успешно выполнен: имена каждого скрывшегося бойца стали известны. Потом каждого из них нашли и бросили в тюрьмы. Те, кто хотел просто спокойно жить, бросив военную службу после захвата власти и поражения сторонников коменданта, не планировал мятежей и диверсий, оказались бессрочно заточены в казематах. А костяк Городского Сопротивления остался в канализации Города: после того, как новой власти стали известны их имена, их внешность, на поверхности находиться стало небезопасно. Семьи потерпевших поражение во время переворота и бесследно исчезнувших противников заговорщиков были арестованы полностью, в тюрьмы сажали даже маленьких детей. А Городское Сопротивление тем временем готовило новые акции.

 

* * *

Через несколько дней после того, как в Городе стало относительно спокойно, Городское Сопротивление нанесло новый удар. Так же ночью, во время действия комендантского часа, партизаны расстреляли из засады один из патрулей. До самой атаки военные не замечали подвоха, не видели, что за ними пристально следят из укрытий. В результате молниеносного нападения погибло девять солдат. Как и в прошлый раз, диверсанты скрылись, не оставив следов.

За этой акцией партизан последовали другие. Был совершён налёт на склад боеприпасов, сделанный в осквернённом храме. Все охранники погибли, множество трофейного оружия и боеприпасов к нему перешло в руки нападавших. К сожалению, во время операции был убит один из бойцов. Его тело пришлось оставить.

Через десять дней после нападения на склад Городское Сопротивление вновь дало о себе знать. Партизаны угнали один из военных автомобилей, напичкали его взрывчаткой и оставили около отстроенного полицейского участка. Вскоре прогремел мощный взрыв. Здание было сильно повреждено, двенадцать полицейских – прислужников кровавого диктатора Амина, получили ранения.

Эти дерзкие вылазки боевиков насторожили новое правительство. Были предприняты новые меры, которые должны были помочь выявить и нейтрализовать всех повстанцев.

 

* * *

Яркий солнечный свет заливал кабинет в Комендантском Дворце, где теперь занимал свой непыльный пост Альфред Ардженто. Раньше Ардженто воображал, как издеваются над гнусным Карпентером, как его казнят разными способами, находясь в заточении в тюремной камере. И теперь, освобождённый, вновь попавший на высокое и тёплое место в системе власти, он не оставил этих злобных фантазий. Только теперь его мечты приобрели новый эмоциональный оттенок. В тюрьме они служили отрадой, отдушиной от унылой реальности, они являлись продуктом бессильной злобы, беспомощности, неспособности изменить ситуацию. Сейчас же мечты Ардженто стали сладким дополнением к новой, прекрасной действительности. Когда у Ардженто не было работы, не было дел, он закладывал руки за голову, откидывался на спинку стула, закрывал глаза и начинал воображать, что происходит с Карпентером. На лице его тогда появлялась улыбка удовлетворения, умиротворённости. Раньше, в тюрьме, этого не было. Тогда мечты Ардженто были призваны приукрасить настоящую жизнь, дать выход ненависти и обиде, хотя бы частично заместить безрадостную реальность. Теперь они стали не средством эскапизма, ухода от яви, а скорее предвкушением. Да, Ардженто желал Карпентеру смерти, причём нелёгкой, жестокой насильственной смерти. Военный переворот – одно из мечтаний Альфреда – свершился. Почему же великий генерал Амин до сих пор не решит, наконец, судьбу Карпентера?! Нет, комендант должен был умереть раньше, во время самого переворота. Но Ардженто надеялся, что смерть придёт за Карпентером в ближайшее время. Пусть вместе с ним умрут и все члены прежнего правительства. Альфред был готов просить, умолять Амина о свершении казни узников бомбоубежища.

 

 

Глава шестнадцатая.

 

Нами уже было сказано, что генерал Густав Амин предполагал, что в Городе, возможно, существует крупная и хорошо организованная сеть вооружённых людей, способная вести повстанческую деятельность. Новые вылазки террористов бесповоротно убедили его в этом. Несколько диверсионных акций, осуществлённые неизвестными группами людей, стали поводом для беспокойства, ибо дали понять, что в Городе действует партизанское движение. А генерал Амин был готов пойти на всё, чтобы сохранить свою власть и подавить любое сопротивление. Им был созван совет, на который были приглашены высокопоставленные военачальники. Совет пришёл к выводу, что силы боевиков, скорее всего, скрываются в городской канализации. Это самое удобное место для их местонахождения. Необходимо армейскими силами зачистить канализационную систему Города.

Антитеррористическую операцию решено было провести ночью, в то время, когда действует комендантский час. Вскоре она началась.

 

* * *

Ночь, безмолвная ночь обволакивала Город. Около серебристого небоскрёба, в который были встроены несколько магазинов, находился канализационный люк. Он был оцеплен военными, и вскоре в открытое отверстие стали спускаться солдаты. Они попадали в канализацию, где начинали зачистку. В канализационную систему по всему Городу проникали крупные отряды военных, хорошо вооружённые, подготовленные к боевым действиям. Туда же спускались боевые андроиды, а также военные роботы, похожие на длинных металлических тараканов. Они выполняли одновременно функции и воинов, и врачей-санитаров. Также туда отправлялись и боевые беспилотные дроны. По повстанцам, которые, скорее всего, скрывались здесь, в лабиринтах канализационной системы, военные силы генерала Амина готовы были нанести сокрушительный, уничтожающий удар.

 

* * *

Летательный аппарат, работающий на электроэнергии, приземлился на пустующую автомобильную трассу возле канализационного люка. Сам люк был окружён со всех сторон бронетранспортёрами и одним танком. Около боевых машин стояли солдаты. Из летательного аппарата вышел большой отряд военных. Они спустили вниз, в канализацию, боевых дронов-«тараканов», затем спрыгнули вниз сами. А оцепление люка осталось на месте. Военные силы Города старались взять под контроль каждый люк, чтобы лишить повстанцев возможности выбраться наружу. Вскоре появились сообщения о первых боевых столкновениях в подземных лабиринтах.

 

* * *

Большой отряд военных вёл бой с повстанцами в канализации. Мрак, всегда царящий в подземелье, рассеивали многочисленные фонарики. Бойцы обеих сторон умело атаковали врага, успевая находить укрытия, буквально вжимаясь в стены. Пули, плазменные сгустки, энергетические заряды, тяжёлые снаряды, гранаты летели в цель. Потери несли обе стороны. Но повстанцы всё же проигрывали. К отряду военных, обнаружившему врага, на подкрепление спешили другие подразделения, летели беспилотные дроны, ползли «тараканы». Роботы, напоминающие тараканов, стреляли маленькими, но смертельными энергетическими зарядами, разрывными и зажигательными пулями. Также они умели выпускать тонкие лазерные лучи, способные разрезать почти всё. Их маленькие механические лапы быстро семенили в зловонной жиже.

Наконец, отряд повстанцев был разбит. Все партизаны, те, кто в роковую для Города ночь сражался против захватчиков законной власти и не смог принять поражения, кто восстал против нового порядка, были мертвы. Последний человек из отряда бросил плазменную винтовку и поднял руки вверх, но в это время в него выстрелил робот- «таракан». Маленький энергетический заряд сразил его, он упал плашмя, лицом прямо в грязную воду, и умер, сотрясаемый непроизвольными судорогами.

Такие ожесточённые схватки происходили по всей канализационной системе мегаполиса. Зачистка проходила успешно, хотя силовики тоже несли потери, правда, весьма малые. Был обнаружен и уничтожен штаб повстанцев. В результате попадания в ходе перестрелки боевых снарядов в ящики с боеприпасами, произошёл мощный взрыв. От штаба повстанцев ничего не осталось. Взрыв разрушил канализацию в этом месте, сила его вырвалась и на поверхность, оставив глубокую воронку.

 

* * *

Три хорошо бронированных беспилотных дрона летели по узкому коридору канализации. Под ними семенил робот, напоминающий таракана. Солдат поблизости не было. Как только механические солдаты, обладающие примитивным искусственным интеллектом, завернули за угол, они сразу же наткнулись на отряд вооружённых повстанцев. Противников было достаточно много. Но маленькие самонаводящиеся ракеты, энергетические заряды, разрывные и зажигательные пули и тонкие лазерные лучи быстро разделались с боевиками. Роботы же, не получившие повреждений, двинулись дальше, продолжили зачистку.

 

* * *

Антитеррористическая операция была завершена утром, когда закончилось действие комендантского часа. Все военные были выведены из системы канализации. Теперь нужно было провести ремонт повреждённых её участков. Но эту работу пока можно было отложить. Результат военной операции был весьма хорош: повстанцы, укрывшиеся под Городом, были уничтожены. Потери со стороны армии тоже были, но их нельзя было назвать большими. Из канализации доставали множество тел и оружия. Потом оружие и трупы убитых боевиков аккуратно упаковывали и складывали в кузова грузовиков и летательных аппаратов. Тщательная зачистка не оставила повстанцам шансов. Всего на поверхность было извлечено несколько сотен тел. Населению сейчас же было сообщено об успешной антитеррористической операции. Генерал Густав Амин был готов праздновать победу.

В тот же день утром начался дождь. Огромные тучи накрыли пустыню и Город, и вскоре из них хлынули потоки воды. Тяжёлые капли щедро поили мёртвую почву и падали на непроницаемый купол Города. Ливень продолжался примерно до трёх часов дня, затем он прекратился, а тучи вскоре рассеялись. Небо вновь стало голубым и безоблачным. Новый дождь обещал прийти нескоро.

Между тем в бомбоубежище Комендантского Дворца оставалось множество пленников. Их больше ни разу не навещали, так и не выпустили на хотя бы недолгую прогулку. Пищи им по-прежнему должно было хватить, а потому об их питании никто пока даже не задумывался. Судьбу их генерал Амин всё ещё не мог решить. А пленники продолжали жить в своём огромном каземате, словно забытые всеми и заброшенные. Свергнутый комендант Стюарт Карпентер был здоров, но оставался грустен и замкнут. В это же время Амин объявил о приватизации бывших государственных предприятий и аресте ставленников Карпентера, как людей, возможно, склонных к деятельности против новой власти. Их посадили в тюрьмы на неопределённый срок. Этот шаг генерала усугубил экономическую ситуацию, начавшую ещё быстрее скатываться в грядущий глубокий кризис, который будет трудно преодолеть. Но в новом правительстве ещё никто не видел признаков ухудшения экономики. А уровень жизни запуганного деспотом Амином народа стал снижаться, их доходы заметно сократились. Однако Амину казалось, что всё великолепно, что ситуацию в Городе стабильна.

Что касается членов семей повстанцев, которые лишились отцов, братьев, сыновей и мужей (и им своевременно об этом сообщили), то их Амин решил пока оставить в тюрьмах, а когда-нибудь потом решить, что делать с ними дальше. В камерах оставались заточённые на неизвестных срок пожилые люди, женщины, потерявшие мужей, с маленькими детьми, оставшимися без отцов, братья и сёстры тех, кто не смирился с новым режимом и был раздавлен им, словно надоедливое насекомое.

Кроме того, горожане начали массово писать заявления с просьбой выпустить их во внешний мир, дать им разрешение навсегда покинуть Город. Амин не стал препятствовать этим желаниям людей, а потому каждому желающему выдавался пропуск – билет в один конец. Многие люди навсегда ушли из Города в мёртвую пустыню, где их ждала борьба за выживание. Но для них она была лучше, чем существование под пятой военного диктатора – тирана.

 

 

Вот уже шестнадцать глав моего первого крупного произведения завершены. Моя фантастическая повесть почти закончена, её финал уже близок. И я знаю, каким он будет. И, скажу больше, мне не терпится добраться до него. Моя работа над новым творением по-прежнему продвигается очень быстро. Только одно досадное обстоятельство недавно заставило меня на некоторое время остановить её.

Как только я поставил точку в конце шестнадцатой главы и хотел начать писать семнадцатую, я понял, что в моей машинке закончилась краска. Я не имел возможности печатать дальше. Нравилось это мне или нет, но работу пришлось оставить на неопределённый срок. Волшебство той недавней арабской ночи моей жизни было резко и неожиданно прервано. Я долго не мог заснуть, мучимый вдохновенным творческим запалом, который не мог выйти наружу, был по воле обстоятельств заточён внутри меня, и чувством досады, смешанной с нетерпением. Я ходил по своей хижине, охваченный возбуждением. В конце концов, сон всё-таки завладел мной.

Чтобы машинка вновь начала печатать, оставлять символы на бумажной поверхности, нужно было всего лишь заменить ленту. Но суть дела заключалась в том, что больше лент у меня не было. Нужно было купить новую, но у меня не было уверенности, что в этом посёлке мне удастся найти ленты для пишущей машинки (хотя листы бумаги, которых у меня оставалось ещё достаточно, я купить здесь смог). Но делать было нечего, пришлось искать здесь ленты для печатных машинок. Вскоре мои опасения оправдались: в самом деле, у местных торговцев я не мог найти того, что мне было нужно. Но я продолжал вести отчаянные поиски. Поиски лент для печатных машинок я совмещал с прогулками по посёлку и разглядыванием местной жизни. Кроме того, в голову ко мне, как всегда, приходили разношёрстные мысли.

Впервые за всё время моего пребывания здесь, в Северной Африке, я оказался лишён возможности писать. По ночам я по-прежнему долго не мог заснуть. Но печатать на машинке, творить я не мог, хотя и безудержно желал этого. Арабские ночи утратили значительную долю своего волшебства, своей притягательной таинственности, они были уже не такими дивными и прекрасными. Хотя нет, они остались прежними, такими же, как были, они не изменились. Это я из-за вынужденного простоя (если так можно выразиться, правда, вероятнее всего, выражение не очень удачное и благозвучное), из-за невозможности творить, создавать что-то новое на бумаге, не мог ощутить в полной мере их очаровательности. Они, эти ночи, приходящие одна за другой (возможно, лучше писать в единственном числе: она, эта ночь, я уже писал именно о ночи, олицетворял её, в чём вы сами могли убедиться), продолжали дарить мне вдохновение, жгучую страсть к творчеству. Но эти ощущения, которые, я думаю, каждый человек искусства с радостью наделит эпитетом благословенные, не могли выплеснуться на бумагу, не находили выхода наружу. А заточённые внутри меня, они превращались в своего рода яд, который и становился причиной душевного дискомфорта.

В посёлке того, что мне было нужно, я так и не смог найти. Я понял, что придётся покинуть его и отправиться в Марракеш. Впрочем, предстоящему небольшому путешествию я был только рад. Вскоре я прибыл туда. Марракеш… Прекрасный арабский город, древний и величественный, сохранивший в себе следы давних эпох, один из четырёх имперских городов Марокко. Он не сравнится с посёлком, в котором я живу и пишу свою повесть. Он во много раз красивее, да и богаче. Множества людей на залитых солнцем улицах, зелёные сады и рощи, протяжённые парки, минареты на фоне голубого неба, деревья с раскидистыми кронами и великаны-пальмы… Этот город лежит у подножия Атласских гор. Именно здесь, кстати, развивается часть действий одного из фильмов великого и ужасного мастера саспенса родом из Великобритании (думаю, если вы достаточно эрудированны, то без труда поймёте, какого режиссёра и какую кинокартину я имею в виду).

Здесь я быстро нашёл то, что мне было нужно. Достаточное количество лент для машинки я купил в небольшом магазинчике, нет, правильнее сказать, в небольшой лавке, которой владеет пожилой негр. Я разговорился с ним, узнал, что его зовут Олауда, родился и прожил многие годы он на юго-востоке Нигерии, а потом вынужден был покинуть родину. Выучив относительно хорошо арабский язык, он смог осесть здесь, в Марокко, и заняться каким-никаким бизнесом. Со мной он разговаривал исключительно на английском. В его глазах, мне кажется, я видел следы душевных ран, сильных ожогов, оставленных пламенем страшной, чудовищной войны. Эти раны с годами могут зажить, вернее, так будет казаться, но их можно разбередить в любой момент, и тогда они снова станут саднить, как и прежде, или почти так же... Впрочем, может быть, это всё мне только показалось.

Сейчас же я вновь оказался в посёлке недалеко от Марракеша, снова сижу в своей глинобитной хижине. Как вы можете понять, я успешно заменил ленту в печатной машинке и теперь пишу, снова стучу по клавишам. Характерный звук, сладкий для ушей писателя, окружает меня. Над посёлком вновь лежит ночь, душная и жаркая, но вместе с тем прекрасная. Теперь я снова могу ощутить всю её красоту и чудесность. Она дарит мне вдохновение, я исполнен творческого порыва. И сейчас, когда краски в моей машинке предостаточно, я имею возможность воплотить этот порыв в сам акт творения. И этот процесс мне очень нравится. Пальцы бегут по буквам, напечатанным на кнопках моей пишущей машинки (знаю, слово «кнопки» не совсем корректно, но не хочется постоянно повторять «клавиши»), создавая из них на бумаге нечто новое. Не знаю, насколько талантливо моё творение (или опус), может быть, я принижаю себя, а может, и наоборот, чересчур возвышаю, но в любом случае я создаю нечто новое. И вот я готов начать семнадцатую главу.

 

 

Глава семнадцатая.

 

Гульбеддин Маруланда в окружении своих приближённых и рядовых бойцов сидел на корточках в одном из закутков канализации. Тьму, царящую в подземных лабиринтах под Городом, рассеивали фонарики. Все маленькие прожекторы, работающие на электрических батарейках, были утеряны. Там, где сидел Маруланда, было сухо, зловонной канализационной жижи здесь не было. Она была чуть дальше, в других рукавах канализации. В одной руке главнокомандующий Городским Сопротивлением сжимал длинный автомат, к которому оставалось ещё немало патронов, в другой держал рацию. Живот командира партизан был обвязан тугой медицинской материей. В этот живот угодила пуля военных-карателей, спустившихся в канализацию. К счастью, она прошла навылет. Гульбеддин сейчас уже почти не чувствовал боли. И он мог связно мыслить.

Маруланда был спокоен. Он понимал, что Городское Сопротивление разгромлено, что почти все бойцы погибли. Штаб и большинство имеющихся боеприпасов уничтожено. Гульбеддин вместе с теми, кто был рядом, чудом смог убежать от множества хорошо вооружённых солдат, а также боевых роботов, спрятаться. Теперь к группе оставшихся в живых партизан постепенно стекались все те немногие, кто смог пережить зачистку. Раненым оказывалась посильная медицинская помощь. Всё, что оставалось Маруланде, - это обдумывать сложившуюся ситуацию. В живых осталось очень мало партизан, всего несколько десятков, а все остальные убиты. Войска покинули канализацию, чудом не погубив своей огненной лапой чудовища всех бойцов сопротивления. Однако те, кто остался в живых, ещё на что-то способны, у них осталось достаточно боеприпасов и оружия. В голове главнокомандующего воинами-борцами за свободу, назревал безумный, самоубийственный план. Тем, кто пережил ужасный натиск карателей, терять, в любом случае, уже нечего. Маруланда понимал, что теперь все, кто остался в живых, ещё могут нанести удар по военной диктатуре, установившейся в Городе. И, вполне возможно, этот удар станет сокрушительным. Шансы на это есть. Но Маруланда не решался отдать приказ. Им, опытным и хладнокровным офицером, овладело сильное волнение. Наверное, все они совсем скоро погибнут. Но, отдав свои жизни, партизаны спасут Город от тирана. А, вполне может быть, они просто умрут, ничего не добившись, лишь слегка потрепав в последний раз силы врагов. Но, если терять уже нечего, то можно пойти на безрассудный шаг. И вот, дождавшись того времени, когда все, оставшиеся в живых, собрались, дав подчинённым отдохнуть, успев тщательно продумать план последней, скорее всего, операции Городского Сопротивления, Маруланда отдал приказ. Перед отправкой на последнее задание командир произнёс честную напутственную речь, помянул всех погибших собратьев, затем двинулся вместе с отрядом – всеми, оставшимися в живых бойцами, на выполнение поставленной задачи.

Оружие было тщательно проверено и заряжено. Каждый партизан понимал, на что он идёт, но вместе с тем никто не пытался отказаться от выполнения приказа командира, дезертировать (сейчас, когда Городское Сопротивление фактически было уничтожено, не так сложно было это сделать). Каждый боец был преисполнен решимости и готовности идти до конца.

 

* * *

Через несколько часов после завершения антитеррористической операции большая группа партизан неожиданно атаковала одну из воинских частей Города. Хорошо вооружённые бойцы выскочили из канализационного люка, находящегося рядом с территорией военного объекта, и атаковали стражу. У входа на территорию стояло два бронетранспортёра и около пятнадцати солдат. Военные не растерялись, увидев несколько десятков атакующих врагов. Тут же сработала сирена тревоги, оповестившая всю часть об атаке. Принявшие бой защитники казарм вскоре были убиты партизанами. Огонь из пулемётов и энергетических пушек, установленных на бронетранспортёрах, сразу смертельно ранил пятерых нападавших. Но после этого смерть настигла и стрелков. Бойцам Городского Сопротивления удалось также быстро уничтожить часовых, находящихся на немногочисленных охранных вышках. Затем отряд ворвался на территорию воинской части, несколько человек осталось у входа, заняв бронетранспортёры. Часть оружия убитых солдат была взята бойцами, вторгшимися на территорию казарм, часть осталась тем, кто встал на место охраны. Бой начался внутри воинской части. Партизанам противостояло множество солдат нового правительства Города и роботов вместе с беспилотными дронами. Вскоре партизаны начали одерживать верх в схватке. Они захватывали здания казарм и занимали круговую оборону. Солдаты несли большие потери. Гульбеддин Маруланда сражался вместе со своими подопечными плечом к плечу. Его меткие выстрелы косили военных, служащих кровавому режиму диктатора Амина. Наконец, казармы перешли под полный контроль партизан. Оставшиеся в живых солдаты бросали оружие и шли к бойцам Городского Сопротивления с поднятыми руками. Обезоруженных пленных освобождали от военной брони и запирали в отдельных комнатах. При штурме воинской части погибло шестнадцать партизан. Увы, не было времени поминать их. Всё оружие, находящееся на территории объекта, теперь перешло в руки бойцов Городского Сопротивления. Те, у кого не было защитного обмундирования, надевали его. Над Городом сейчас шёл дождь, редкое природное явление, но не было времени наблюдать за ним.

Между тем к захваченной воинской части стекались многочисленные военные патрули. Партизаны были готовы к обороне. Но осады захваченных казарм нельзя было допустить ни в коем случае. Это означало бы попадание в ловушку, капкан, из которого не было шансов выбраться. Но летательные аппараты, боевые автомобили, бронетранспортёры, отряды пехоты быстро приближались. Вскоре начался новый бой. Партизаны теперь были прекрасно вооружены. Из гранатомётов им удалось уничтожить два небольших летательных аппарата. Один взорвался в воздухе, невысоко над землёй, превратившись в огненный шар, разбросав в разные стороны множество раскалённых и опасных обломков, другой так же взорвался, но уже упав на землю. Помимо этого были подбиты несколько танков и бронетранспортёров. Стали быстро редеть ряды пехотинцев. Вниз один за другим падали беспилотные боевые дроны.

Но всё же военных вокруг становилось всё больше. Партизаны начали прорываться. На территории воинской части было достаточно боевых автомобилей. Водители среди бойцов имелись. Другие партизаны залезали в машины в качестве пассажиров, готовясь отстреливаться. Помимо этого часть повстанцев поместилась в бронетранспортёрах. Стрелки сели за пулемёты и энергетические пушки, кое-кто высунулся примерно по пояс из люков, держа оружие наготове. И вот маленькая колонна двинулась вперёд. Первыми ехали бронетранспортёры, за ними следовали автомобили, которые один за другим покидали территорию казарм, огороженную стеной с колючей проволокой. Партизаны вели шквальный огонь по военным, военные отвечали таким же обстрелом. Потери несли обе стороны. Партизаны погибали один за другим, но, пока военных вокруг было не так много, они успешно продвигались вперёд. Цель их находилась недалеко. Это была одна из радиорубок Города. Через неё можно было распространить голосовое сообщение по всему мегаполису. Речь, произнесённая диктором, воспроизводилась множеством репродукторов, установленных в разных местах Города, а также превращалась в письменный текст, отображающийся на многих телестендах. Обычно она использовалась для сообщения о чрезвычайных ситуациях. Подобные сообщения можно было также распространять и из Комендантского Дворца и большинства административных зданий. Но использовались и радиорубки. Вскоре три машины, наполненные партизанами, были взорваны. Когда радиорубка находилась уже недалеко, был подбит один бронетранспортёр. Партизаны начали вылезать из него. Увы, половина из них погибла при этом. Их тела остались лежать рядом с боевой машиной или прямо на броне. Оставшиеся в живых члены экипажа вынуждены были идти вперёд пешком. Уничтоженные военные машины одиноко стояли на дороге. Ракеты, выпускаемые хорошо вооружёнными бойцами Городского Сопротивления, легко взрывали в воздухе или иногда заставляли падать вниз летательные аппараты военных. Гульбеддин Маруланда продолжал мужественно сражаться. Он с сожалением заметил, что в ожесточённой перестрелке, начавшейся в Городе, погибло несколько мирных жителей, простых безоружных прохожих (хотя их в последнее время на улицах было не очень много).

Наконец, колонна достигла радиорубки. Это высокое здание белого цвета, напоминающее маяк, у которого вместо фонаря на вершине располагалась огромная сфера, было окружено забором и охранялось. Вокруг радиорубки расстилалась небольшая хорошо асфальтированная площадь. Над ней великаном возвышался небоскрёб цилиндрической формы, имеющий жизнерадостную покраску, состоящую из всех цветов радуги. По сравнению с ним радиорубка казалась почти былинкой. Партизаны быстро уничтожили охрану, потом прорвались через забор (который, к слову, не был столь надёжен, не создавал особо серьёзной преграды). Затем бойцы вошли внутрь радиорубки, начали подниматься вверх по длинной спирали винтовой лестницы. Гульбеддин Маруланда поднимался в числе первых. Большая часть воинов сопротивления осталась снаружи. Сейчас, когда у партизан было предостаточно оружия и припасов к нему, они были готовы к относительно долгой обороне. Силы Городского Сопротивления, и так почти полностью уничтоженные масштабной войсковой операцией Амина, добравшись от разгромленных ими казарм до радиорубки, понесли большие потери (погибло больше половины отряда), но по-прежнему оставались боеспособны.

Винтовую лестницу, ведущую к комнате, из которой можно было давать сигнал, освещали электрические лампочки, встроенные в стены. Внутри радиорубки стены тоже были стерильно-белыми. Ступени винтовой лестницы имели серебристый цвет. В комнату с оборудованием вела приоткрытая лёгкая дверь. Распахнув её, бойцы попали в сферическое помещение без окон, освещаемое теми же встроенными электрическими лампочками, большая часть которого была заполнена всевозможным оборудованием со множеством кнопок и рычажков. Маленький микрофон стоял на металлической поверхности, напоминающей поверхность стола. Стены комнаты тоже были белыми, лишь на полу лежал круглый зелёный ковёр.

Теперь главная, самая ответственная роль отводилась Маруланде. Пока последняя миссия (Гульбеддину хотелось называть её именно высоким словом «миссия», а не «операция»; в том, что вылазка последняя, он уже не сомневался) шла успешно, она, чёрт возьми, почти полностью выполнена, остался лишь финальный её аккорд, вместе с тем самый важный. Маруланда начал лихорадочно разбираться в хитросплетении, или, возможно, правильнее сказать нагромождении, компьютерных технологий, запускающих эфир. Но привести радиорубку в режим эфира оказалось не так сложно. Маруланда взял микрофон и начал произносить свою речь. Снаружи доносились выстрелы, время от времени звучали взрывы, но они, к счастью, её не заглушали. В свои слова командир партизан вложил всю страсть, на которую был способен, и всё красноречие, которым только обладал. Он объявил жителям Города, что с ними разговаривает руководитель воинов, восставших против кровавой власти тирана-самозванца, который не должен быть на месте законно избранного коменданта, сказал, что сопротивление живо и не может умереть, несмотря ни на что, что захвативший власть злодей просто обязан быть свергнут и предан суду, старые порядки, по которым жил Город, должны быть восстановлены, ибо такова справедливость, а она всегда торжествует. Маруланда не знал, жив ли комендант Карпентер, в случае, если комендант убит, по его мысли, после свержения незаконной власти Амина должны были пройти выборы, на которых народ избрал бы нового управителя. В заключение Гульбеддин сказал, что падение палача, безжалостного убийцы и деспота, незаконно взявшего власть, невозможно без всенародного восстания, призвал людей выйти на улицы и, объединившись, сразиться против армии и полиции, штурмовать военные и полицейские объекты и захватывать оружие для борьбы (Маруланда понимал, что эти его слова приведут к большим потерям среди мирного населения, что многие люди превратятся в пушечное мясо, но других вариантов не было). Силовиков он призвал перейти на сторону справедливости, перестать подчиняться преступным приказам и применить своё оружие против незаконной власти, сказал, что этим они могут искупить свою вину. Сказав последние свои слова, Маруланда выключил режим эфира. Теперь Городское Сопротивление сделало всё, что было в его силах. И лишь рок, некие высшие силы должны решить дальнейшую судьбу Города: станет он свободным или все жертвы напрасны. Верные бойцы стояли рядом со своим лидером. Маруланда знал, что, если, конечно, не произойдёт что-то чудесное, сверхъестественное, совсем скоро все, и он тоже, погибнут. Боялся ли он смерти? Отчего-то нет. Он был готов мужественно и с достоинством её встретить. В плен попадать он категорически не желал. Он отдал приказ вместе с ним спускаться вниз и держать оборону. Вскоре все присоединились к защитникам радиорубки. Обороняющиеся повстанцы продолжали успешно уничтожать летательные аппараты, роботов, бронетехнику, выкашивать ряды солдат противника. Среди них уже были большие потери. Пути к отступлению были отрезаны, нужно было подороже отдать свои жизни. Даже если всё было напрасно, дорого проданная шкура должна стать посмертным утешением.

Вскоре стало ясно, что призывы Маруланды, распространённые по всему Городу, дали свои результаты. Из располагающегося рядом небоскрёба начали выходить люди. Их становилось всё больше. И вот, толпа начала атаковать военных. Военные, наседающие на обороняющихся повстанцев, вынуждены были противостоять и безоружным гражданским. Они, не церемонясь, открыли огонь по толпе. На площади перед радиорубкой началась ещё большая бойня. Люди стали выхватывать оружие у солдат. Мужчины, проходившие прежде службу в армии, умели с ним обращаться. Их выстрелы убивали военных, у которых забирали новое оружие. Теперь военным противостояли не только партизаны, но и мирные люди, превратившиеся в новых повстанцев. Они, в основном, умело прятались и вели огонь.

Гульбеддин Маруланда начал перезаряжать свой автомат. Рядом с ним лежал боец, стреляющий из пулемёта системы Гатлинга, поставленного на две ножки. Вращаясь, грозное оружие выпускало рои разящих пуль. Укрытием для членов Городского Сопротивления, которые в основном лежали или сидели на коленях, ведя огонь, служили автомобили и бронетранспортёр (правильнее будет сказать остов уже сожжённого бронетранспортёра). Вдруг в голову Гульбеддина попал плазменный сгусток, выпущенный из винтовки. Смерть командира партизан была мгновенной, Маруланда не успел понять, что произошло. Голова офицера, верного чести до последнего своего вздоха, была обезображена, лидера повстанцев теперь уже невозможно было узнать. Несколько пуль из пулемёта Гатлинга сразили убийцу Маруланды, но тотчас же в центр круговой обороны залетел мощный гранатомётный снаряд. Его взрыв уничтожил все армейские машины, прикрывающие бойцов, убил и тяжело ранил многих партизан. Но те, кто ещё был способен на сопротивление, ещё около десяти минут сдерживали натиск военных. Наконец, был убит последний партизан. После этого военным пришлось расправляться с мирными жителями, взявшими в руки оружие.

 

* * *

Генерал Густав Амин, получив сообщения о новой вылазке боевиков, был обеспокоен. Затем, узнав о том, что они творят, он и вовсе был раздосадован и разозлён одновременно. Он-то думал, что с вооружённой оппозицией покончено раз и навсегда. Потом, когда услышал речь Гульбеддина Маруланды (звук из репродукторов на улицах попадал и в Комендантский Дворец), он с безумной яростью ударил кулаком по столу. Сейчас же Амин распространил на весь Город информацию о том, что любые проявления неповиновения власти будут жесточайше караться. Солдаты и офицеры, поддавшиеся на провокацию мятежников, будут безжалостно и незамедлительно расстреляны.

Однако это не помогло. Во всём Городе началось новое всенародное восстание. Население, прекрасно помнящее расстрелы в первый день правления генерала Амина, было запугано, но всё-таки нашлось немало тех, кто пошёл требовать прекращения самовластия нелегитимного тирана. Начались массовые беспорядки и столкновения с силовиками. Волны народа хлынули и к Комендантскому Дворцу. Часть солдат и офицеров прислушалась к словам Маруланды. Несколько военных частей потеряли лояльность Амину. Офицеры, переставшие подчиняться диктатору, отдали приказы атаковать тех, кто его поддерживает. Начались перестрелки между силовиками в разных точках Города. Восставшим силовикам удалось захватить часть военных и полицейских объектов. Их двери распахнулись для гражданских, которые желали взять оружие. Вооружённые протестующие стали вступать в боевые столкновения с военными и полицейскими. Некоторые полицейские участки им удалось взять штурмом. Кое-где началось строительство баррикад из перевёрнутых автомобилей.

Амин, своевременно получающий информацию о происходящем, наблюдающий, как Город скатывается в хаос, был в бешенстве и одновременно испытывал страх, пока ещё не такой навязчивый. Местами восстания народа и отступивших от служения Амину военных удалось подавить ценой большого количества пролитой крови (с обеих сторон), местами противостояние продолжалось. Справедливости ради стоит отметить, что число изменивших Амину военных было не таким большим. Подавляющее большинство сотрудников силовых структур сохранили верность ему. Комендантский Дворец был оцеплен, огромное количество военных и бронетехники окружило его. В воздухе над военным оцеплением летали беспилотные дроны. На летательных аппаратах на крыши близлежащих домов были доставлены многочисленные снайперы. Стрелки засели и на крыше самого Комендантского Дворца. Людей, стекающихся к центральной площади Города, расстреливали без предупреждения. Шквальный огонь выкашивал толпу. Работа снайперов тоже была весьма умелой, хотя она и не давала таких заметных результатов, как обстрел, осуществляемый дронами, солдатами и бронетехникой. Сквозь прицелы своих винтовок снайперы могли прекрасно видеть обширные пространства и выборочно стрелять в участников народного выступления. От их пуль было очень трудно скрыться. От Комендантского Дворца восставших удалось отогнать. Люди были вынуждены бежать от огня. Снайперы стреляли в спину убегающим. Как и в первый день правления Амина улицы вокруг Комендантского Дворца были усыпаны телами погибших. Оцепление осталось на месте. Прилегающие районы Города были взяты под особый контроль.

Между тем в других частях мегаполиса столкновения продолжались. Восставшим даже сопутствовал успех. Повстанцев, получивших оружие в руки и умеющих с ним обращаться, становилось всё больше. Восставшие начали захватывать автобусы, а потом и пассажирские поезда и управлять ими. Из гранатомётов и миномётов они сбивали военные летательные аппараты. Генерал Амин, получающий сообщения об этом, всё больше выходил из себя. Наконец, он принял решение применить против восставших самолёты. Однако чтобы избежать сильных разрушений в Городе, их нужно было использовать осторожно. Вскоре были нанесены первые авиационные удары. Но восставшим удалось сбить один самолёт. В Город для подавления протестов были вызваны и многие отряды бойцов Службы Внешней Защиты.

В одном из районов Города множество вооружённых повстанцев и военных, перешедших на сторону народа, окружённые войсками, вынуждены были отступить в метро. В подземке смешалась куча народу. Все выходы наружу быстро заблокировали силовики Амина. Было принято решение отравить всех сопротивляющихся химическим оружием. Без проволочек в подземное помещение пустили смертоносный газ ярко-фиолетового цвета. Этот фиолетовый туман быстро заполнял всё пространство, почти мгновенно убивая людей. Спасти от него ничто не могло: противогазов никто не имел, а маски из сверхпрочного пластика военных не выполняли функций защиты от отравляющих веществ. Затем в метро бросили несколько особых гранат, быстро всасывающих в себя ядовитый газ. Вскоре началась уборка тел, которые извлекали из образовавшейся их груды.

Ближе к вечеру многочисленные отряды военных-изменников и поддерживающих их гражданских, получивших оружие, приблизились к центру Города, и здесь начались ожесточённые бои. Повстанцы начали проникать в многоэтажные дома, затем попадать на их крыши и убивать там снайперов. Получив снайперские винтовки, захватывающие крыши повстанцы стали с них «снимать» стрелков на других крышах и на самом Комендантском Дворце. С крыш при помощи винтовок легко было также убивать военных и уничтожать дронов, защищающих Комендантский Дворец. Повстанцы подходили всё ближе к Комендантскому Дворцу, а войска медленно отступали. Густав Амин, наблюдающий из окон за происходящим, был в бешенстве. И вдруг он почувствовал, что настоящий страх охватывает его. Страх был навязчивым, липким, он заставил сердце быстро стучать, а мысли путаться в голове. Амин чувствовал, что над его властью действительно нависает серьёзная угроза. И чувство отчаяния наполняло его. Хотя пока что существовала надежда на то, что восстание будет подавлено, непосредственно Комендантскому Дворцу ещё не было серьёзной угрозы. И всё-таки спокойствия в душе генерала не было, как бы он ни пытался себя успокоить, оно не приходило. Хотя из окон Амин видел, что военные всё же успешно сдерживают натиск повстанцев. Потом он видел уже, что войска от обороны перешли к наступлению. И это не было самообманом.

Повстанцы, подступившие к Комендантскому Дворцу, несли большие потери. Теперь уже военные начали теснить их. И восставшие солдаты, и гражданские с оружием в руках погибали один за другим. Хотя военным они тоже умудрялись наносить ощутимые удары. Но Комендантский Дворец охранялся очень хорошо, а потому силы были слишком не равны. Сражающиеся здесь повстанцы терпели поражение, в то время как в других точках Города чаще всего войскам подавить сопротивление не удавалось. К центру мегаполиса на помощь ослабевающим штурмовикам прибывали новые отряды. Здесь тоже началось возведение импровизированных баррикад из автомобилей и автобусов, на которых сюда приезжали повстанцы. По скоплениям восставших и в центре Города начали ударять самолёты-истребители.

Искра, брошенная Гульбеддином Маруландой, погибшим вместе со всеми членами Городского Сопротивления, дала начало настоящему пожару: Город пылал.

 

 

Глава восемнадцатая.

 

Те, кто находился в бомбоубежище Комендантского Дворца, ставшем казематом, были обеспокоены звуками боя, идущего где-то поблизости. Сначала звучали частые выстрелы, автоматные очереди, артиллерийский огонь, потом всё затихло, затем снова началась стрельба, к которой прибавились взрывы, всё более частые и громкие. Бой снаружи продолжался, по всей видимости, он лишь набирал силу. Что это такое? Восстание против Амина, новый вооружённый переворот? Может быть, хунта генерала, захватившего власть, принялась воевать друг против друга, раздираемая внутренними противоречиями? Изолированные, запертые, лишённые информации о событиях во внешнем по отношению к их темнице мире, люди не знали, что думать.

Стюарт Карпентер сидел, прислонившись к стене, и монотонно легко ударялся затылком об неё. Длительное заточение и неопределённость действовали на него, как, впрочем, и на всех, не лучшим образом. Вдруг на ум ему пришла странная идея, неисполнимая, фантастическая, возможно, даже сумасбродная. Она была достаточно проста, и Карпентер сам удивился, как он не додумался до неё раньше. Да, его замысел выглядел неосуществимым, но он, лишь возникнув, стал подобием соломинки, за которую хватается утопающий. Бомбоубежище имеет искусственный интеллект. Он был перепрограммирован, изменён мятежниками, захватившими власть, и теперь убежище стало тюрьмой. Но искусственный интеллект можно перепрограммировать вновь, так, чтобы он выпустил пленников. Это можно сделать изнутри, не с помощью компьютера (около входа в бомбоубежище к стене был прикреплён небольшой компьютер, похожий на экран телевизора, с сенсорной клавиатурой, с помощью него и осуществлялось программирование). Да, это будет невероятно сложно, но, может быть, и выполнимо. В случае успеха узники смогут вырваться.

Стюарт собрался с мыслями, затем громко обратился ко всем, кто был внутри, вместе с ним. Он сказал, что является законно избранным комендантом Города, а потому все по-прежнему обязаны его слушаться, подчиняться его приказам. Это касается и пленённых, заточённых здесь, военных, ибо они в ночь переворота не изменили ему. Карпентер изложил свой план, сказав при этом, что идея кажется фантастической, но это единственный шанс наконец вырваться из каземата. В случае если удастся перепрограммировать искусственный интеллект, солдаты должны были обезоружить стражников, которые, скорее всего, находились снаружи, у входа в бомбоубежище. Получив от них оружие можно попробовать взять под контроль весь Комендантский Дворец, солдат для этого достаточно. Это, может быть, станет самоубийством, но едва ли пленникам есть что терять. Если бой, идущий снаружи – действительно, результат восстания, значит, есть шанс вернуть прежнюю власть. Густав Амин и все изменники, если они находятся здесь, в Комендантском Дворце, должны быть арестованы. Перепрограммирование искусственного интеллекта бомбоубежища Карпентер взял на себя, попросив всех не мешать ему.

Стюарт, как ни в чём не бывало, попросил искусственный интеллект позволить всем выйти из бомбоубежища. На это прохладный женский голос, в котором чувствовались неприятные механические нотки, разнёсшийся по всему бомбоубежищу, невозмутимо сказал, что это невозможно. Карпентер вступил с искусственным интеллектом в диалог. Перепрограммировать его он собирался с помощью разговора. Что-то подсказывало Стюарту, что это возможно. Используя всё своё красноречие, он умело строил диалог. Разговор продолжался. К счастью, в бомбоубежище никто не врывался. Значит, охрана не слышит того, что происходит внутри. Или охранников снаружи сейчас попросту нет.

Все напряжённо наблюдали за диалогом живого человека и искусственного интеллекта. Карпентер становился всё увереннее, он начал расхаживать по бомбоубежищу, в то время как остальные почти не шевелились. Стюарт начал загадывать искусственному интеллекту загадки. Компьютерный, машинный разум без труда разгадывал их. Но загадки становились всё более сложными и изощрёнными. И вот искусственный интеллект начал затрудняться, для того, чтобы дать правильный ответ, ему уже требовались усилия и время. Затем он стал ошибаться, и всё чаще. Наконец, искусственный интеллект не смог разгадать очередную сложную загадку, оказался в тупике, вариантов ответа у него больше не было. А воодушевлённый Карпентер (хотя внутреннее он был очень взволнован и напряжён) продолжил засыпать его сложными вопросами и удивительными парадоксами. Своим интеллектом он отчаянно пытался сразить машину. И это ему удалось. В системе искусственного интеллекта произошёл серьёзный логический сбой. В результате этого бомбоубежище теперь можно было перепрограммировать. Все были поражены, а Карпентер обрадовался. Стюарт оказался прав, с помощью его хитрости удалось одолеть искусственный интеллект. Он приказал бомбоубежищу вновь выполнять функции убежища, не тюрьмы. Те, кто укрывается в нём, теперь желают покинуть его. Солдатам Карпентер отдал распоряжение приготовиться к выходу наружу и обезоруживанию стражников. Бойцы были воодушевлены и готовы к грядущему сражению. Звуки боя, между тем (диалог Карпентера и искусственного интеллекта, кстати, продолжался достаточно долго: около часа), слышащиеся откуда-то снаружи, не затихали.

Несколько пленённых солдат подошли к двери. Карпентер громко приказал искусственному интеллекту открыть её. Дверь тихо открылась. Вооружённые охранники, дежурившие около входа в бомбоубежище, были застигнуты врасплох. Солдаты набросились на них, умело сбивая с ног и отбирая оружие. Один из охранников открыл огонь. Автоматная очередь полоснула по стене, никого не задев. Стрелявшего также быстро нейтрализовали. Разделаться со стражниками бомбоубежища удалось без проблем. Один из них был убит (в результате сильного удара была сломана шея), другие оглушены, лишены сознания. Всё оружие солдаты взяли себе, а неподвижные тела занесли внутрь бомбоубежища, оставив убитого охранника снаружи. Карпентер отдал новые приказы. В бомбоубежище должны были остаться безоружные сотрудники Комендантского Дворца, в том числе и сам комендант. С ними остались и трое солдат. Остальным военным Карпентер приказал идти и захватывать Комендантский Дворец. У обезвреженных охранников бомбоубежища-тюрьмы были взяты рации. Одну из них Карпентер оставил себе. По ней он собирался держать связь со штурмовиками здания. Бойцов комендант напутствовал, просил быть осторожными. Он сказал, что захватить здание будет, возможно, нелегко, но он верит в то, что это получится сделать. Наконец, солдаты отправились на выполнение поставленной задачи.

Выстрелы, прозвучавшие здесь, внизу, привлекли внимание охранников, находившихся в здании. К бомбоубежищу начали спускаться вооружённые солдаты, готовые к бою. Вскоре у входа в помещение началась ожесточённая перестрелка. В ней, победителями оказались вырвавшиеся на свободу пленники. Среди них погибло двое бойцов, один получил ранение в плечо. Охранники же почти все были убиты. Оставшиеся в живых начали отступать, ведя беспорядочный огонь по противникам. Выстрелы солдат, подчиняющихся законно избранному коменданту, сразили и их. После расправы с большим количеством стражников у бойцов, верных Карпентеру, появилось предостаточно оружия и боеприпасов. Перестрелка у входа в бомбоубежище стала первым серьёзным сражением при штурме Комендантского Дворца, вернее, возвращении его под власть законного правительства. Это же сражение принесло и первую победу. О ней было доложено Карпентеру. Затем бойцы начали уверенный захват (опять же, не захват, а скорее освобождение) здания. Карпентер по рации посоветовал солдатам разделиться на отряды. Они прислушались к совету. У каждого отряда был назначен командир и его преемник в случае гибели или тяжёлого ранения. Среди пленённых солдат было несколько человек, до переворота занимавших посты офицеров, теперь к ним вновь перешли полномочия командования, пусть и не такими большими соединениями. Солдаты двинулись по многочисленным коридором Комендантского Дворца, беря его под контроль. Безоружных сотрудников арестовывали и блокировали в кабинетах. Вновь начались перестрелки. Но военных внутри Комендантского Дворца было немного, а потому бойцам, верным коменданту Карпентеру, встреченное сопротивление удавалось подавить без проблем. А лишнее трофейное оружие едва ли могло стать лишним. Увы, один из солдат всё же был убит, кроме того, несколько человек получили ранения. Одному пуля попала в живот, он сел на пол, прижался к стене, зажимая рану и тяжело дыша. У солдат были аптечки, захваченные у убитых стражников, с помощью одной из них удалось оказать помощь серьёзно раненому человеку. Жизни его теперь едва ли что-то угрожало, но к участию в бою он не был годен. Пришлось оставить его вместе с пленными в одном из кабинетов под присмотром товарища.

Снаружи Комендантского Дворца по-прежнему гремел бой. Солдаты спросили у одного из пленённых сотрудников, что происходит, и получили ответ, что поднят мятеж против существующей власти. Об этом немедленно сообщили Карпентеру. Восстание означало, что теперь власть Амина действительно висит на волоске, если его удастся арестовать, то режим его будет повержен.

Сам Амин тем временем уже слышал выстрелы в самом Комендантском Дворце. Восставшие не могли прорваться на территорию и внутрь здания, ибо армия продолжала сдерживать их натиск. А это значит, что пленники каким-то образом вырвались из бомбоубежища. И у них есть оружие. Амин готов был кричать и стучать кулаками по стене. Он уже ощущал настоящий отчаянный страх. Он приказал отправить внутрь Комендантского Дворца отряды солдат и боевых роботов для уничтожения вырвавшихся на волю заключённых в бомбоубежище.

Из ящика стола в своём кабинете (бывшем кабинете Карпентера) Амин вытащил пистолет, стреляющий энергетическими зарядами (это было особое оружие, которым владели лишь высокопоставленные военачальники, хотя ничем принципиально пистолет, кроме своей формы, не отличался от стандартных энергетических винтовок). Энергетический генератор был вставлен внутрь. Зарядов должно хватить надолго. Густав был готов лично сражаться против тех, кто вырвался из бомбоубежища на волю и теперь желает захватить Комендантский Дворец (а, скорее всего, Комендантский Дворец они хотят именно захватить), если это потребуется. В плен он ни за что не сдастся. Но генералом владел скорее не боевой запал, а отчаянный страх.

Ни одного выстрела Амину не суждено было сделать. Вскоре те, кто вырвался из бомбоубежища подошли к его кабинету. Они ворвались внутрь. Генерал вскинул пистолет с диким криком, но вооружённые мятежники опередили его, сразив множеством выстрелов. Кровавый генерал Густав Амин, незаконно захвативший власть и продержавшийся на её вершине не так долго, упал на пол. Энергетический пистолет, особое оружие высокопоставленных военачальников, остался зажат в его руке. Мёртвые глаза Амина неподвижно смотрели в потолок, который был вновь обтянут синтетическим материалом, таким же, какой был до военного переворота и обстрела здания Комендантского Дворца. Солдаты тут же сообщили о смерти Густава Амина Карпентеру. Потом по голосовому устройству, распространяющему сообщение по всему Городу, было сообщено, что генерал Амин убит, а власть возвращается к законно избранному коменданту Стюарту Карпентеру.

В центре Города продолжался бой. Повстанцы понесли огромные потери, но они по-прежнему не сдавались. Им удалось сбить два самолёта-истребителя. Баррикады, установленные ими, были по большей части разрушены. Услышав о свержении Амина, народ возликовал. Солдаты же были растерянны. Кто-то был готов служить новому правительству, кто-то теперь желал дезертировать, скрыться. Защитники Комендантского Дворца начали массово бросать оружие и бежать. Другие подняли руки вверх, чтобы повстанцы больше не стреляли в них. Однако значительная часть военных надеялась, что теперь удастся восстановить режим Амина, поставить его приверженца во власть, или же генерал жив, а сообщение о его смерти – блеф. А потому к Комендантскому дворцу направилось множество солдат. Они, словно чёрная волна, стремительно ворвались на территорию.

Заточённые в бомбоубежище пленники теперь могли без страха выйти наружу (они ещё не знали, что множество военных, верных Амину, собираются штурмовать Комендантский Дворец). Однако вскоре они это узнали и были вынуждены вновь прятаться в бомбоубежище. Стюарт Карпентер бросился в свой кабинет. В нём он, к своей радости, нашёл свой переносной компьютер. С ним он спустился в бомбоубежище. Компьютер был подключён к роботу, тому самому роботу, которого изготовил Рафаэль Блум по специальному заказу, и который принимал участие в первых зачистках Города от банд. Теперь этот робот был вновь необходим. Без него те, кто был в Комендантском Дворце, не смогли бы защититься от множества солдат-штурмовиков. Стюарт смог быстро привести робота в рабочее состояние. Боеприпасов в боевой машине было предостаточно. Робота направили сражаться с приближающимися к Комендантскому Дворцу военными.

 

* * *

Солдаты, верные Карпентеру, убив Амина, ещё не захватили полностью Комендантский Дворец. Они продолжили занимать коридоры и кабинеты, а также залы. До кабинета Альфреда Ардженто они пока не добрались. Ардженто, услышавший о смерти Амина, был в отчаянии. Теперь его снова ждут арест и тюрьма. В это он не мог поверить. Этого ужаса он вновь не переживёт. С минуты на минуту Ардженто должны схватить. Верно, Карпентера сразу нужно было казнить, почему генерал Амин не сделал этого?! Охваченный истерикой отчаяния, Альфред стал рыдать и стучать по столу. Его била мелкая дрожь. Нет, Альфред не дастся в руки проклятых мятежников. Лучше уж он умрёт. Терять ему уже было нечего. Ардженто быстро открыл окно и встал на подоконник. Пока не наступило сомнение, пока не подошёл страх, Ардженто, закрыв глаза, с криком бросился вниз. Он упал лицом на асфальт с большой высоты. Смерть наступила в момент удара. Альфред Ардженто остался неподвижно лежать с широко раскинутыми руками и ногами, в прекрасном и дорогом деловом костюме. Под ним начала растекаться лужа алой крови.

 

* * *

До тела Альфреда Ардженто, лежащего под окнами Комендантского Дворца спиной вверх, к небу, перерезанному многочисленными железными шестиугольниками, никому не было дела. Множество солдат приближалось к Комендантскому Дворцу. В ту ночь, когда произошёл переворот, военные, подчиняющиеся Амину, захватили это величественное здание, похожее на смесь средневекового замка и особняка, выполненного в стиле барокко. Теперь, когда Комендантский Дворец фактически вновь перешёл в руки представителей законной власти, начался новый его штурм мятежниками. Однако на этот раз штурм не удался. Боевой робот-титан смог выйти на территорию и дать отпор штурмовикам. Механического бойца не могло поразить их оружие. Он же с огромной скоростью выкашивал мятежников. Пули, многочисленные ракеты, энергетические заряды убивали их, красные лазерные лучи, выпускаемые из маленьких пушек, установленных на плечах робота, разрубали их тела. Чёрная броня не спасала от грозного защитника Комендантского Дворца. Вскоре вся территория заполнилась многочисленными трупами убитых. Штурм был успешно отражён.

Теперь те, кто прятался в бомбоубежище, смогли покинуть его. Стюарт Карпентер поднялся в свой кабинет, где лежало тело свергнутого тирана Густава Амина. Используя голосовое устройство, он произнёс для всего Города свою речь. Он сообщил, что генерал Густав Амин мёртв, его режим свергнут и восстановлена законная власть, та, что была до вооружённого переворота, все структуры Города теперь обязаны подчиняться ему.

А в центре Города продолжался бой. Множество солдат дезертировало, другие перешли на сторону повстанцев. Часть же военных по-прежнему не желала признавать поражение. Однако они несли большие потери, повстанцы побеждали и теснили их. Один за другим они были вынуждены сдаваться или переходить на сторону тех, кто был верен Стюарту Карпентеру. Несмотря на это, верные режиму Амина военные всё же нашли силы для второго штурма Комендантского Дворца. Вторая волна наступающих была ещё более грозной. Однако и вторая попытка штурма не увенчалась успехом. Механический солдат вновь уничтожил нападавших. На территории Комендантского Дворца стало намного больше тел погибших. За пределами же её повстанцы успешно наступали на сторонников Амина. Вскоре сражение закончилось, приспешники Амина были разбиты. Народ ликовал. Вырвавшиеся из бомбоубежища пленники с трудом могли поверить в то, что всё произошедшее – реальность, а не сон, не бред.

 

* * *

Когда Комендантский Дворец был взят под контроль законно избранной властью, а преступный режим генерала Амина фактически пал, пожар, полыхающий в Городе, ещё не успокоился. В то время, когда окончился победой повстанцев бой у Комендантского Дворца, подобные сражения продолжались в других точках Города. Но в них побеждали повстанцы. По всему Городу военные либо массово дезертировали, либо складывали оружие, готовые снова служить Карпентеру или ждать своей участи. Лишь самые отчаянные продолжали сопротивляться. Сопротивление их, впрочем, успешно подавлялось. Ворота в стене, огораживающей Город, открылись, из них постоянно выезжали на автомобилях и бронетехнике или шли пешком сотрудники силовых структур. Бойцы Службы Внешней Защиты также массово уезжали далеко от Города, в пустоши. Из мегаполиса массово сбегали те, кто боялся (и небеспочвенно) наказания за служение Амину и совершённые злодеяния. Кто-то успел взять с собой членов семьи, другие бросали родственников.

По всему Городу победившие повстанцы ликовали. Эйфория справедливой победы владела ими. Бремя чудовищного правления Амина было скинуто. Однако и во время всеобщей радости в Городе местами по-прежнему звучали выстрелы и взрывы. Лишь к позднему вечеру все очаги сопротивления сторонников погибшего Густава Амина были подавлены. В мегаполисе воцарился покой, хотя следы недавнего хаоса, трагичные и пугающие следы череды огненных смерчей были видны тут и там. Многие улицы Города были усеяны телами погибших и останками уничтоженных боевых машин. Многочисленные баррикады, уцелевшие во время боёв, не спешили разбирать. Однако восстановление прежнего порядка, того, что был до захвата власти жестоким генералом, и спокойствия в Городе пусть медленно, но всё же происходило. Стюарт Карпентер, занявший вновь тот пост, на который его избрал народ, давал первые распоряжения после восстановления законной власти. Ночью начали подсчитывать ущерб Городу, масштабы разрушений и потерь, убирать тела погибших и ликвидировать боевые укрепления, ставшие теперь ненужными. Сотрудников Комендантского Дворца, служивших Амину, должны были в ближайшее время тщательно допросить, а затем отпустить на свободу. Начали выпускать из тюрем и арестованных бойцами Амина людей, в основном членов семей партизан Городского Сопротивления. На следующий день в Городе состоялись многочисленные митинги в поддержку Карпентера, до этого пользовавшегося огромной популярностью, а теперь и вовсе ставшего народным кумиром. Однако вместе со всеобщем ликованием вспоминали и многочисленных безвинно погибших жертв преступного военного режима. В ближайшее время началось постепенное возвращение в Город привычной жизни, той, что была до переворота.

 

 

Глава девятнадцатая.

 

Прошло несколько недель с того дня, как законно избранный глава Города Стюарт Карпентер вновь занял свой пост. Был один из обычных в мегаполисе дней, солнечный и жаркий. Карпентер сидел в своём кабинете. Кабинет был в полном порядке, таким же, как и прежде, только вместо пальмы – продукта генной инженерии, на подоконнике теперь стояло несколько горшков с красивыми цветами. Стюарт сидел, заложив руки за голову и прикрыв глаза. Он был погружён в свои мысли. Карпентер подводил итоги небольшому сроку, прошедшему со дня свержения незаконной власти Амина.

После череды кровавых событий, начало которым положил военный переворот, Город, наконец, полностью успокоился. Комендантский Дворец был снова приведён в подобающее состояние, внутри здания и снаружи не осталось следов малой войны или, вернее, цепи малых войн. Уничтоженная бронетехника и тела погибших давно были убраны с улиц. Все заключённые тюрем, незаконно и несправедливо заточённые, были освобождены. Теперь проводилось расследование преступлений режима Амина и деятельности партизан (которые, увы, все до единого погибли). Карпентер подумывал о том, чтобы наградить бойцов сопротивления посмертно званиями героев. Все сотрудники силовых структур, служившие Амину, включая тех, кто в день возвращения законной власти перешёл на сторону противников генерала, находились под следствием. Тщательное судебное разбирательство проводилось в отношении каждого из них. Это касалось и дезертиров, оставшихся в Городе, ибо всех их нашли. Тех, кто не совершил тяжких преступлений, амнистировали и возвращали в вооружённые силы Города. Конечно, выяснить, виновен ли отдельный солдат в насилии в отношении мирных, безоружных граждан, было подчас очень сложно, существовала вероятность того, что реальная вина не будет доказана, и всё же многие преступники получали заслуженное наказание. Под следствием находились и высокопоставленные чиновники правительства Амина. Карпентер же делал новые назначения. После произошедшего военного переворота уделялось куда более пристальное внимание безопасности, усилилась охрана Комендантского Дворца. Стюарт стал ещё разборчивее в выборе людей и своих назначениях.

Что касается многочисленных единиц оружия, попавших в руки гражданских, то всё оно уже было сдано. Многие владельцы его были приглашены в силовые структуры, а также дружины, и оказалось не так мало тех, кто согласился. Предприятия, отданные в частные руки при Амине, теперь вернулись под управление ставленников Карпентера.

Вооружённый захват власти, совершённый генералом Густавом Амином, стал первым подобным инцидентом в истории Города. Нет, до этого была одна неудачная попытка военного переворота, но это была лишь попытка. И, хотя Амин продержался у власти недолго, всё же последствия его действий оказались весьма серьёзными. Стюарт винил себя в том, что не смог разгадать злые замыслы главнокомандующего, человека, находившегося на столь высоком посту, не увидел истинную его сущность (а в людях ведь он, как считал, хорошо разбирался). Теперь комендант постарается подобного больше не допустить. Какое наследие оставил после своего недолгого правления генерал Амин? Как и опасался Карпентер, действия нового правительства привели к резкому ухудшению обстановки в Городе, стабилизировавшейся благодаря стараниям коменданта. Начался глубокий экономический кризис, снизилось качество жизни значительной части населения, возросла экологическая опасность, вновь поднялся уровень преступности. У Города появилось множество проблем, прежде решённых Карпентером за весьма короткий срок. Стюарт, как хороший и чуткий аналитик, понимал, что, если бы правление Амина продолжалось куда дольше, Город вполне могла ждать катастрофа. Режим кровавого генерала оставил на теле Города бросающиеся в глаза и болезненные язвы. Он казался каким-то недолгим, но страшным и нелепым сном, невероятным, нереальным сбоем, нарушением в привычном течении истории. Потребуется время, и не так мало времени, чтобы восстановить разрушенные и осквернённые культовые постройки, полностью отстроить и починить многочисленные пострадавшие от боевых действий здания и жилые дома. Сгладить все последствия того, что произошло в Городе, будет непросто. Карпентер полностью осознавал это, отдавал себе трезвый отчёт о ситуации в Городе, трезвый и беспощадно точный, не приукрашенный, не умалённый призмой напускного оптимизма или самообмана. И при этом он оставался абсолютно спокоен, не испытывал волнения или страха. До роковой ночи военного переворота за короткий срок Стюарт смог заставить Город процветать. Теперь же большинство его стараний было опрокинуто, как бы сведено к нулю действиями генерала Амина. Многое придётся начинать сначала. Однако если Стюарт смог однажды быстро вывести Город из намного более серьёзного кризиса, не просто решив существовавшие проблемы, а решив их с лихвой, то вполне сможет сделать нечто подобное и во второй раз. Тем более, что для того, чтобы преодолеть последствия правления Амина, у него оставалось ещё предостаточно времени: больше восьми лет срока коменданта, прерванного отстранением от власти и заточением в бомбоубежище Комендантского Дворца, и теперь продолжившегося. А это значит, что уже в скором времени последствия военной диктатуры и многочисленных преступлений против человечности, будут полностью преодолены, а Город вновь начнёт процветать. Карпентер признавал, что перед всем Городом вновь встали серьёзные проблемы и трудности, но верил, что у него хватит сил их преодолеть.

Обо всём этом он рассказал вечером на пресс-конференции, прошедшей на центральной площади Города, со специальной стойки, поставленной перед воротами, ведущими на территорию здания. После пресс-конференция центральная площадь Города вновь опустела, на ней остались лишь немногочисленные прохожие, а Стюарт Карпентер вновь удалился в Комендантский Дворец. Он был намерен без промедления начать выполнять свои новые обещания.

 

 

Вокруг меня всё те же «декорации» (если вся жизнь спектакль, а люди - актёры в нём, то всё, что нас окружает – декорации к этому спектаклю, по-моему, интересная мысль): жаркая и душная, но всё же прекрасная, волшебная и таинственная ночь Северной Африки, небогатая (а можно сказать и нищая, так будет честнее) хижина на окраине арабского посёлка, располагающегося недалеко от Марракеша, печатная машинка на столе. Мои пальцы бегают по клавишам, расставляя на бумаге буквы и знаки препинания. Только что я поставил точку в последнем предложении девятнадцатой главы. И теперь я ощущаю удовлетворение, полностью владеющее мной, чувство выполненной работы, завершённого труда. Моя повесть, которую я начал писать здесь, в марокканском посёлке, окружённом пустыней (частицей великой Сахары), закончена. Первое моё крупное произведение (наверное, крупное лишь относительно, но тем не менее) писалось, как вы уже знаете, весьма быстро. Я был полностью погружён в процесс его сотворения, вдохновение словно подстёгивало, торопило меня, а я был только рад повиноваться ему, исписывая один лист за другим, продвигаясь всё дальше по сюжету, приближаясь к финалу, сначала далёкому, потом становящемуся всё менее и менее отдалённым. Само творческое действо дарило мне сладостное чувство, которое, в свою очередь, отчасти давало силы, импульс для дальнейшего писания. Но, несмотря на это, я всё же рад, что это закончилось, повесть моя, наконец, завершена. Мне кажется, что я выполнил некую сложную задачу, сделал какое-то свершение. Мной владеет, думается, даже чувство победы. Может быть, это свойственно каждому начинающему писателю, впервые завершившему большое произведение. Или же я не разбираюсь в писательском труде, мало что смыслю в литературе. Но как бы то ни было, моя повесть закончена. Что с ней ещё можно сделать? Только хорошенько вычитать, внести кое-какие правки – и можно отдавать в печать.

Я прибыл в Северную Африку, чтобы здесь сотворить своё первое крупное произведение. Теперь, когда оно написано, подходит к концу и моё пребывание здесь. Мне действительно понравилось Марокко, дивные арабские ночи подарили мне немало вдохновения (ни строчки я не написал днём, это сущая правда, в которой я готов поклясться чем угодно, хоть своей жизнью). Я буду вспоминать эту страну с чувством теплоты. Возможно, я ещё вернусь сюда. Вскоре же я соберу свой скудный скарб путешественника (этот оборот речи, конечно же, я употребил с иронией), освобожу занимаемую мной глинобитную хижину, затем покину посёлок. Потом, скорее всего, я снова окажусь в Марракеше, оттуда двинусь в Касабланку, затем мне придётся проезжать через Рабат, откуда мой путь будет лежать дальше на север, к побережью Средиземного Моря. Отчалив от Африки, я снова поплыву к берегам родимой Франции. Париж, где я родился, ждёт моего возвращения (на самом деле это лишь красивое литературное выражение, в действительности прекрасному, но огромному городу едва ли есть до меня, одной из ничтожных песчинок в многотысячном его населении, дело, его покидает и посещает неисчислимое множество людей, и я вряд ли чем-то примечателен среди них, если не считать мои занятия литературным сочинительством; впрочем, я, опять же, наделяю неодушевлённый предмет чертами живого существа). Во Франции я буду пытаться опубликовать написанную мной повесть. Посмотрим, насколько удачны будут мои попытки, как быстро я смогу «пристроить» куда-либо свою рукопись. Раньше я публиковался без проблем, отказы получал не так часто, гораздо реже, чем благосклонность редакций. Так что не стоит сильно волноваться за судьбу моего творения (а может быть, и опуса). Но в то же время не надо обольщаться, самоуверенность вряд ли кого-то красит. Но, пожалуй, я заканчиваю свои рассуждения, думаю, пора ставить последнюю точку и прощаться с читателем. Это моё последнее авторское отступление, и я завершаю его вместе с повестью.