Абакумова Мария

СОБАКА

Мутное и яркое - вот, что Я увидела впервые в жизни, открыв глаза. Но нет, ни солнце и небо, а потолок и настольную лампу...
Осень совсем уже овладела природой. Она безжалостно сдувала, выгоняла, срывала уставшие листья, обливала асфальт чистой и прохладной водой, заставляла ветры пугающе стучать по окнам, никого не щадя, повелевала всем и радовалась, радовалась своему времени...
Нас было семеро пушистых, игривых, неутомимых и просто замечательных, как говорили хозяева, щенят. Вокруг все было интересно, но больше всего меня занимала "Силина". Добрая, ласковая... По крайней мере, если люди начинали твердить это замысловатое имя, они обязательно хватали меня на руки, гладили или давали что-нибудь вкусное. Теплота и забота повсюду окружали меня. Все, все было прекрасно: мягкий коврик, глубокая миска, разноцветный мячик. Я жила, жила и радовалась!
Однажды, услышав имя своей благодетельницы Силины (Силина - моя кличка, но я это только сейчас понимаю), я побежала и меня, как обычно, взяли, но потом зачем-то отдали кому-то другому, взяли деньги и захлопнули дверь... Дверь в мой мир, мой маленький и родной...
С той поры все изменилось. Маленькая миска, огромные диваны, чужие лица и голоса не давали мне скучать.
Выпал первый пушистый желтоватый снег. Он окутал соседние дома, убрал своей красотой грязный двор и уснувший сад. Мороз расписал счастливыми сюжетами окна и даже сковал неприступную речку. А листьев, листьев уже совсем не стало...
Я думала, что "Силина специально привела меня сюда, ведь здесь веселее!
Я подросла и теперь без усилий могла забраться перед обедом на стол, понюхать, стащить что-то вкусное и незаметно уйти. Это врожденный талант, неправда ли?.
Весна, а затем и лето раскрылись для меня сочными зелеными листьями, бархатной травой, ярким, ярче, чем настольная лампа, солнцем и голубым безграничным небом. Я могла когда угодно выбегать на улицу, где у меня возникала тысяча вопросов. Почему бабочки летают, я тоже так хочу!? Зачем котятам хвост, да и мне? Как лужи делают себе мое лицо? Но более всего меня волновал один странный вопрос... Для чего ошейник соседнего пса приделан к цепи? "Скажи, скажи!!!"- умоляла я его, а он отвечал: "Мала! Придет зима, узнаешь! Отстань..." Что! В это время года меня иногда выносили погулять, побегать по рыхлому снегу, подышать свежим воздухом. Странный какой-то...
Все кончается и лето подошло к завершению. Становилось холоднее, солнце раньше садилось, а листья, наверное, от злости или обиды, страшно покраснели и пожелтели, а ветер их сдувал, унося далеко от дома. Я пыталась поймать эти жалкие листочки, но они шептали: "Мы счастливы, бесконечно счастливы, мы видели мир..." "Но ведь вы совсем молодые!" Ах! Никто не понимал меня! Все были какие-то умные, загадочные, терпеливые...
И я такой стала, когда и меня посадили на цепь...
Как жить на привязи? Люди, это жестоко! "Жизнь вынуждает..." - твердил хозяин, замечая мои страдания. Я все поняла! "Странности" соседского пса стали казаться мне обыкновенными привычками цепной собаки" Из ласковой, доброй и "обходительной" Силины я стала обманчивой попрошайкой... Иногда, когда люди не приносили мне угощения, я страшно лаяла и не пускала в дом. Бывало, люди уходили, не зайдя к хозяевам. Меня наказывали и оставляли без обеда за такие проделки. Мне очень хотелось извиниться, лизнуть чью-то нежную руку, мне хотелось счастья, простого счастья цепной собаки. Вокруг все меня считали злой, недостойной любви и ласки, но я была не такая... Вы ведь верите, знаете? Правда...
Когда я жила в доме, зима представлялась мне чудесной, но сейчас, когда мой скромный подвальчик из редких досок, без мячика и коврика, покрылся льдом и снегом, перед выходом пугали огромные сосульки, а холод прокрадывался во все щели, я замерзала, замерзала и тряслась. Еду стали приносить реже и через люк в потолке. Людей я почти не видела, мурлыканье домашнего кота убаюкивало меня долгими вечерами...
Я страдала, страдала от жизни.
Каждый день давался мне силой. Я сильно исхудала, шерсть кое-где облезла. Грусть стала моей верной подругой. Наши пути пересеклись и пошли бок о бок.
Последний лучик жизни казалось догорал в моей душе. Я прильнула к чуть теплой домашней стене и ... вдруг я увидела моих маленьких братиков и сестер. Они играли с нашим цветным мячиком, кушали из мисочки, веселились. Я побежала к ним, залаяла, завертелась, но они не обращали на меня внимание, не слышали, не видели! "Я здесь! Друзья!" - надрывалась я, но они не слышали, не хотели слышать...
Открыв влажные, покрытые маленькими льдинками глаза, я собрала последние силы и рванула на улицу, разбив преграду сосулек...
И мне хотелось выть, выть, как дикому зверю, на эту холодную безжалостную луну, отдаленную от тысячи звезд, преследующую Землю и незнающую счастья встречи с Солнцем...

Карина Шитова (14 лет, Литературная студия "Ученый котик")

МОЙ ДРУГ РЫЖИК

У каждого из нас есть друг. У кого-то друзья хорошие, а у кого-то плохие.
Моим лучшим другом является мой кот. Он появился у нас в семье два с половиной года назад, когда мне было 12 лет. Я и моя сестра Ксюша очень хотели, чтобы у нас были собственные домашние животные, а родители не хотели нам никого заводить. Но перед самым Новым годом моей маме подарили котеночка, и мама не смогла отказаться этой маленькой прелести и принесла его домой.
Мы с Ксюшей не поверили своим глазам, когда увидели его. Он был очень красивого палевого цвета, неуверенно стоял на косолапых лапках и держал хвост торчком. У него были ярко-желтые глаза и очень длинные белые усы. Мы его назвали Рыжиком.
Первое время он осваивался в квартире и всех пугался, особенно нас с Ксюшей, потому что мы его тискали и мучили. Но потом все изменилось, Рыжик подрос и привык к нам.
Когда у меня было плохо на душе, я постоянно брала его на руки и рассказывала ему о своих бедах - и он, представьте себе, слушал внимательно. Я знаю, что ему доверять можно, потому что он не умеет разговаривать, и значит, никто ничего не будет знать. Животные не такие, как люди. Люди могут сплетничать, предавать и обижать, а животные нет! Если я болею, то Рыжик обязательно подойдет ко мне, ляжет рядом со мной и будет мурлыкать мне под нос.
Недавно у него парализовало лапы, и он не мог ходить. Это случилось зимой. Мы с папой пошли в ветеринарную клинику, и нам сказали, что скорее всего у Рыжика сломан позвоночник, и его нужно будет усыпить. Для меня это было самым страшным, что я когда-либо слышала в своей жизни. Я проплакала весь вечер, пока ко мне не зашла моя подруга. Она мне сказала, что у ее одноклассницы мама ветеринар. Этим же вечером мы с Клавой взяли Рыжика и отправились к этому врачу. Она посмотрела Рыжика и сказала, что нужно каждый вечер приходить к ней и делать Рыжику два укола в течение двух недель. Но была и плохая новость: если через 1, 5 недели он не начнет ходить, то его придется усыпить. И я стала бороться за Рыжика. Я все время за ним следила, делала все, что посоветовала доктор, и Рыжик снова стал ходить! Это было самым лучшим подарком мне на Новый год. Ведь знать, что твой близкий друг как будто заново родился -счастье. А ведь он мой самый верный и любимый друг!

Владимир Грубин (18 лет, г. Новоржев)

ВСТРЕЧА В ЛЕСУ
(Рассказ)

С утра по телевизору плакали две старушки. Жаловались, что плохо жить. Они нарочно съехались в одну комнату, но легче не стало, пенсии не резиновые - никак не растягивались.
Мама тоже плакала. Ей неплохо, потому что у нее-то есть я. Но она сочувствовала тем телевизорным старушкам.
Я собирался в лес - принести для мамы соленушек. Мама давно уже сама в лес не ходила: не только старенькой была, но и больной.
Обтрепанные джинсы, пропотелая куртка, берет, резиновые сапоги. Компас в карман. Нож на дно корзины...
В лесу было тихо. Птицы не пели. Деревья не шумели. Все застыло в расслабленной влажной дреме.
В воздухе копился туман. Ближние травинки и листья виделись четко. Дальние обволакивались сизой голубизной, растворялись в ней.
Самым зеленым, самым неподвластным осени созданием был мох. Грибы стояли во мху, словно цапли с поджатой ногой. Словно фарфоровые игрушки. Словно сигнальные лампочки в невообразимо сложной охранной системе.
Я их вывинчивал, осторожно беря за ножки. Делал срез, если были сомнения в их целости. Укладывал в корзину - плотненько, шляпками вниз. Чтобы не колыхались. Чтобы не крошились.
Чем глубже заходил, тем больше увлекался. Вокруг потемнело. Не только плотные тучи, но также старые шатровые ели задерживали свет.
Из корзинки потянуло вкусным грибным духом. Он и волновал, и расслаблял. Напоминал о доме. О том, что пора возвращаться.
Я пытался его не замечать, не воспринимать.
В особо щедрых местах приседал и поворачивался вокруг себя, как часовая стрелка с глазами.
Лесной тишины не слышал - привык, сроднился. Пошуршивали джинсы да куртка. Пошуршивали тучи по вершинам деревьев.
И вдруг в густом ельнике справа кто-то ворохнулся. Кто-то большой.
Я повернул голову и обмер. Мгновенный страх перехватил горло.
Рядом со мной - шагах в двух - в трех - стоял волк.
Не собака, не одичалый пес, - нет, матерый дикарь, здоровущий зверюга.
Я мог разглядеть каждый волосок его серой с рыжеватинкой шерсти.
Я мог заглянуть в его зеленые - зеленее мха - глаза.
Я так и сделал - заглянул.
И сразу успокоился.
Потому что не злоба в них была - пренебрежительное любопытство.
Он был сыт и настроен благодушно. Он - интересовался.
Так мы молча противостояли. Я хотел что-нибудь сказать. Но, во-первых, горло пересохло. Во-вторых, не мог сообразить, какие слова соответствуют лесу, тишине, подобной встрече...
Волк мотнул башкой, словно что-то решил для себя. В его взгляде появились искорки.
Он сморщил нос, встопорщил морду.
Я ахнул мысленно. Это был смех. Волк - смеялся.
Я шевельнулся, и он легко скользнул за ветви, за мохнатые колючие лапы.
Исчез.
Надо мной он смеялся? Или над нами людьми вообще?
Или просто выражал свое довольство?..
Грибы словно отодвинулись, почужели. Бесчисленные ниточки, протянутые между мной и лесом, разом оборвались...
Вдруг вспомнились телевизорные старушки. Почудилась какая-то связь между ними и только что пережитой встречей.
Но какая?
Хотелось поймать ее, осознать, облечь в слова.
Но сколько ни старался, сколько ни напрягал многодумную голову, шагая домой к маме, - так ничего и не сложилось, не сделалось ясным...