Станислав Чернов (11 класс, школа № 212)

ПРАВО НА МЫСЛЬ

Поезд метро мчался по темному туннелю, ритмично стуча колесами. Иван стоял в конце вагона, у двери, зажатый с обеих сторон пассажирами. Он опустошенно смотрел в черное окно; медленно читал расположенные над ним надписи реклам, не понимая смысл написанного. Его мысли были далеко. Перед глазами стояло объявление десятилетней давности. Начиналось оно словами: "Есть мысли? Продавайте!..". Тогда еще Иван был молод, неискушен и, находясь в полном юном невежестве, совершал множество ошибок, за которые затем приходилось горько расплачиваться. Он, как и все его сверстники, не имел высокого заработка и мечтал разбогатеть. Прочитав объявление, он мгновенно им заинтересовался. "До чего дошел прогресс! - восхищался он. - Теперь можно продавать собственные мысли!"
Впоследствии он не раз читал различные научные статьи на эту тему, в которых рекламировались новые приборы, позволяющие влиять на мозг человека и считывать с него нужную информацию. Эти приборы, которые, казалось, было совершенно невозможно обмануть, использовались в судебных делах, за место устаревших "детекторов лжи". Использовались они и в обыденной жизни для записи памяти человека, а следовательно, и его мыслей.
Двери вагона раскрылись, и Иван вылез на тесную, ярко освещенную платформу. Метро, как всегда, было переполнено. Иван шел медленно, интуитивно уворачиваясь от спешащих прохожих. Его мысли были все там же - далеко, а сознание прибывало в каком-то неясном полусне, находясь и в воспоминаниях, и на ярком перроне. Ноги сами собой несли его к выходу на поверхность.
Тогда, десять лет назад, он, воодушевленный рекламой, пришел в "Корпорацию Мыслей" и заключил с ними договор. Тогда он еше не знал, что нет крепче слов, которые скреплены печатью и подписью на официальной бумаге.
"Хорошо, - удовлетворенно сказал представитель Корпорации, - теперь Ваши мысли, на последующие полгода, принадлежат нам". Это означало, что Иван должен был в конце каждого месяца наведываться в Корпорацию и проходить специальную безболезненную процедуру, в результате которой все его мысли, накопленные за этот месяц, извлекались, а память о них, благодаря последним технологиям, стиралась.
"Больше Вы никогда не вспомните, о чем думали в течение прошедшего месяца", - произнесла женщина в белом халате, подсоединяя Ивана к специальному механизму.
Эскалатор вывез Ивана на поверхность, и порыв свежего весеннего воздуха ударил ему прямо в лицо, на мгновенье пробудив его от забвения. Иван вышел на оживленный проспект. Ярко-голубое небо поражало своей глубиной. Что-то было в нем, в этом небе, что заставляло радоваться весеннему дню, пробуждало любовь к жизни, к самому себе и, как следствие, к окружающим. Иван остановился и, не обращая внимание на суетящихся вокруг пешеходов, на быстрые, шумные машины, устремил взор туда, вверх, далеко в бесконечность, и, впервые за сегодняшний день, искренне подумал: "Как же все-таки хорошо!"
Через полгода после первой процедуры он вновь пришел в "Корпорацию Мыслей" и вновь заключил с ними договор. Ведь таким образом он зарабатывал огромные суммы денег, и зарабатывал их легко, без напряжения. Все, что от него требовалось - это думать, мечтать, изобретать. А затем, послушно, взамен на зеленые бумажные купюры, "продавать" все свои "разработки" Корпорации. Корпорация подчищала его мозг исключительно тщательно, не оставляя ни одной свободно летающей мысли. Она получала и научные данные, позволяющие более точно охарактеризовать мозг человека, и определенные идеи, которые она имела право использовать в собственных целях.
Летели годы. Иван жил за счет своих собственных мыслей. Они, так сказать, работали за него. Сначала он заключал контракты на полгода, затем на год, на два, на три... Так, медленно, бесцельно и тихо прошли эти десять лет, ничего собой не изменив и не перевернув. Приборы стали совершенней, а люди остались теми же.
Иван шел по проспекту, медленно обходя одинокие лужи, оставшиеся после вчерашнего дождя. Он представлял себе, как снова совершит эту процедуру и навсегда забудет, что сегодня он о чем-то думал, о чем-то мечтал и хотел сделать. А значит, не вспомнит он и этого прекрасного неба, и этого желания жить. Не вспомнит до следующего дня, когда он вновь посмотрит на небо и вновь подумает о том же, о чем и сегодня.
Остановился он у высокого серого здания, облицованного зеркалами, отражающими яркие солнечные лучи. На нем большими буквами было написано: "Корпорация Мыслей". Иван вновь посмотрел на небо и ему совершенно не захотелось расставаться с этим приятным предчувствием весны. "Что значит продать мысль? Ведь это значит продать себя. Ведь самое ценное, самое личное, что есть у человека - это его собственные мысли. Лишить себя их - значит лишить себя собственного Я. Обречь себя на пустое существование, раздробить и лишить целостности!" - Иван окинул взглядом все здание, и в голове его молнией пронеслась мысль. - "А может не ходить? И пусть, что есть договор! Пусть! Набраться смелости, уехать прочь, улететь, скрыться, поселиться в лесу, стать отшельником! Ведь можно же, можно! Нужно лишь решиться, решиться быть самим собой, самостоятельной, цельной личностью - человеком, который отвечает и за свои поступки и за свои мысли! Но если я уеду, скроюсь, исчезну и не пройду процедуру, что же будет тогда? Что будет со мной? Как я стану зарабатывать себе на жизнь? Как все? Но сейчас каждый второй продает свои мысли. А больше я ничего не умею, не помню, не знаю. Что станет с моей головой, если в ней накопится много мыслей? Я же сойду с ума, я попросту не справлюсь с ними!" - Ивана охватил страх. Он воровато оглянулся вокруг себя и, не глядя более на небо, нерешительно вошел в "Корпорацию Мыслей".
Когда он вышел оттуда, никаких сомнительных вопросов у него уже не возникало...

КОЭФФИЦИЕНТ ИНТЕЛЛЕКТА

Этот день начался, казалось бы, совершенно обычно. Владимир Николаевич Дубров, молодой человек лет двадцати пяти, с абсолютно заурядными способностями, не имевший представления о творчестве, об искусстве и культуре, встал рано утром, чтобы позавтракать, умыться, открыть газету объявлений и вновь, так же, как и вчера, пуститься в унылое и неинтересное чтение этих объявлений, в надежде, наконец, подыскать себе подходящую работу. Он, как и собирался, позавтракал, умылся, открыл газету, но тут произошло то, чего он совершенно не ожидал. И не ожидал он этого не потому, что это было совершенно невероятно, даже более того - это было вполне закономерно. Но он не ожидал этого только потому, что был не в состоянии предвидеть и просчитать подобное.
Раздался звонок в дверь. Владимир встрепенулся, встревожен-но огляделся, пытаясь определить причину резкого шума. На круглых часах, стоявших на массивном старом комоде, стрелки показывали ровно девять часов утра. Он вскочил и, почему-то очень нервничая, побежал открывать дверь.
- Здравствуйте! - невыразительно проговорил нежданный гость.
- Здравствуйте... - растерянно ответил Владимир, внимательно разглядывая незнакомца.
- Вам повестка, - сухо ответил почтальон и протянул ему какой-то бланк. - Распишитесь, пожалуйста.
- Что за повестка?
- Вам лучше знать, - ответил почтальон и, получив от Владимира нужную подпись, вручил ему повестку. - До свидания!
- До свидания, - все также растерянно ответил Владимир и захлопнул входную дверь.
Он сел на свой любимый широкий мягкий диван и стал внимательно разглядывать "повестку". В повестке официально извещалось о том, что Владимиру срочно требуется явиться в медицинское бюро, дабы пройти проверку на анализ коэффициента интеллекта.
Заскрипела дверь, и в комнату вошла пожилая женщина. Ее заспанные глаза остановились сначала на Владимире, а затем и на самом письме, который тот продолжал держать в руках.
- С добрым утром!
- Да, да привет... - задумчиво проговорил Владимир.
- Что-то случилось? Мне показалось, что кто-то приходил...
- Да. Почтальон.
- Да? И что принес?
- Повестку, - Владимир положил письмо на стол и встревожен-но посмотрел на мать. - В медбюро. Хотят проверить мои мозги...
Воцарилось молчание. Мать села рядом с сыном и дрожащими руками взяла письмо.
- Да... опять... Впрочем, - она нервно усмехнулась, - впрочем, это не было неожиданностью.
- Да. Раз в семь лет. Прошло семь лет... Кто бы мог подумать?! -вновь молчание.
- Ты пойдешь?
- Придется, - кивнул Владимир. - Они ведь ставят печать в паспорте... Без печати - никуда.
- А может не стоит? Может быть, можно как-то обойти, схитрить?
- Нельзя, мам. Да ты и сама это знаешь. Без этой проверки я -никто.
- Ну, а если окажется... окажется, что коэффициент...
- Низкий? - Владимир усмехнулся. - Тогда я могу забыть о хорошей, прибыльной работе. Пойду работать дворником, если это, конечно, мне доверят.
- Придумали же этот коэффициент!.. В моей молодости ничего этого не было...
- А в моей было. Его когда ввели? Пятнадцать лет назад? Двадцать?
- Четырнадцать или пятнадцать, - кивнула мать. Владимир взглянул на часы.
- Ладно, мам, я пойду. Все равно ведь идти придется, так уж лучше - пораньше! Они, по-моему, как раз с девяти работать начинают, - он обнял мать, она расцеловала его в лоб, и посмотрела так значительно, словно прощалась с ним навсегда.
- Ты постарайся там, хорошо?
- От меня, практически, ничего не зависит. Нашу жизнь решает машина! - усмехнулся Владимир. - Ладно, не волнуйся. Семь лет назад я прошел эту комиссию, пройду и сейчас! Не велико испытание. Не волнуйся, только. Тебе это вредно.
- Это всем вредно, - мать попыталась улыбнуться, но ее лицо перекосилось в жуткой гримасе.
Владимир оделся и вышел за порог.
Шел он быстро - хотелось поскорее покончить с этим делом. Он вспоминал свою первую комиссию. Это было лет в одиннадцать, кажется. Ему долго пытались объяснить, что от этой комиссии зависит вся его жизнь, что нужно сосредоточиться и отвечать максимально верно и точно. Эту комиссию проходили все, она была обязательна (как, впрочем, и последующие комиссии). Владимир вспоминал, как его класс вместо уроков повели в мед бюро. Он вспоминал, как решал разные тесты, и как его затем сканировала какая-то массивная, внушительного вида машина. Но в том возрасте, несмотря на все разговоры и предупреждения, он не сильно уделял внимание подобным проверкам. Он просто делал то, что ему говорили. Он проходил комиссию и. забывал о ней до того момента, пока вновь не направлялся в медицинское бюро. Он видел, как плакали дети после подобной комиссии, как переживали их родители. Возможно, это было вызвано тем, что у этих детей был выявлен низкий, то есть неудовлетворительный коэффициент интеллекта. А значит, их будущее было решено - у них не было будущего.
Это была уже третья проверка в жизни Владимира, но он волновался, словно это было впервые. Ведь кто знает, что за вердикт на этот раз вынесет машина?
Он вошел в медицинское бюро. На втором этаже, вдоль длинного белого коридора растянулась огромная очередь. Здесь были и дети, и люди среднего возраста, и люди пожилые, которые вот-вот уже должны были уйти на заслуженную пенсию. Все стояли беспокойно, о чем-то шептались, осторожно и с опаской поглядывая на большую белую лампочку, повисшую над дверью в "интеллектуальный" кабинет. Очередь продвигалась очень медленно. И когда кто-нибудь выходил из кабинета, то ему обязательно задавали вопрос: "ну как прошло?". И возможных ответов было только два: либо "отлично", либо - "ужасно".
После двух часов, проведенных в очереди, Владимир, наконец, вошел в "интеллектуальный" кабинет. Предъявив медсестре "повестку" и паспорт, он осторожно сел за стол, внимательно оглядываясь по сторонам. В кабинет вошел доктор. Равнодушно взглянув на пациента, он вручил ему несколько бланков и тестов, которые приказал срочно заполнить. Здесь были самые разнообразные вопросы, начиная с того, как пациент относится к подобным комиссиям и заканчивая какой-нибудь детской задачей на скорость, время, расстояние.
За отведенное время Владимир заполнил большую часть тестов и был направлен в соседний кабинет, где должно было состояться окончательное сканирование его мозга, на основе которого и должен был быть вынесен вердикт.
Он зашел в кабинет. Медсестра сидела у монитора компьютера, а врач о чем-то громко спорил с пациентом.
- Ну, пожалуйста, прошу вас! - кричал пациент.
- Освободите помещение! Уходите! Вердикт вынесен, все - точка!
- Но вы ведь еще не поставили печать в паспорт! Владимир, переминаясь с ноги на ногу, стоял у двери. Наконец, его заметила медсестра.
- Что ж вы стоите? Проходите, садитесь, - она указала ему на металлическое кресло, от которого отходили провода.
Владимир осторожно подошел, вручил медсестре паспорт и заполненные тесты, и словно загипнотизированный уставился на кресло.
- Ну что стоите? Садитесь же! Не волнуйтесь, это вовсе не электрический стул. Садитесь.
Владимир послушно сел. Медсестра ввела нужные данные в компьютер и позвала доктора. Доктор, отвлекшись от жаркого спора, подошел к Владимиру и, надев на него какой-то непонятный прибор, начал укреплять на теле Владимира датчики.
- Ну, пожалуйста! Что вам стоит?! - не сдавался предыдущий пациент.
- Уйдите, я сказал! - закричал врач и, обратившись к Владимиру, добавил. - Не обращайте внимания. Сидите смирно и смотрите, пожалуйста, вот на ту стену. Это не займет много времени.
- Ваша машина ошибается! - кричал человек. Его седые брови были-в напряжении сдвинуты к переносице, он тяжело дышал и готов был вот-вот упасть в обморок.
- Компьютер не ошибается, - врач пытался говорить спокойно. - Включайте, Анечка, - обратился он к медсестре. Она нажала на несколько клавиш, и прибор на голове Владимира тихо заурчал.
- У меня два высших образования! Я дважды кандидат наук! Всю жизнь я посвятил науке и учебе! Мне принадлежат, как изобретателю, половина из тех приборов, которыми вы пользуетесь ежедневно! И вы говорите мне, что у меня нет мозгов?!
- Неправда, я так не говорил. Но ваш коэффициент интеллекта ниже нормы. Мне очень жаль.
- К черту вашу жалость! Вы понимаете, что тем самым меня убиваете?! Я ученый! Я не могу жить без науки! Но, поставив эту печать, вы оградите меня от этой сферы деятельности навсегда!
- Компьютер не ошибается, - вновь повторил врач.
- А на каких основаниях, позвольте спросить, ваша машина определяет, кто есть умный, а кто - идиот?!
- Это вопрос не ко мне, это - к разработчику. Машина показывает, значит так и есть, - прибор на голове Владимира перестал урчать. Врач подошел и стал осторожно освобождать Владимира от многочисленных датчиков. - Вот и все, - обратился он к Владимиру. - Вставайте.
- Так... так что со мной? - взволнованно спросил Владимир. Врач подошел к экрану.
- Не волнуйтесь, с вами все в порядке.
- Коэффициент удовлетворительный?
- Да, - кивнул врач. - Можете идти. И вы, кстати, тоже, - обратился он к ученому.
- Так вы что же, поставите печать? - дрожащим голосом спросил ученый.
- Да, - спокойным тоном ответил врач.
Владимир направлялся вниз по лестнице, когда услышал сверху выстрел. Кто-то закричал. Владимир ринулся вверх и через пол минуты был уже возле "интеллектуального" кабинета. Пробившись сквозь ошарашенную толпу, он увидел окровавленное мертвое тело. Это был тот самый ученый, который был с Владимиром в одном кабинете. Рядом с телом лежал пистолет.
- Что здесь случилось?! - спросил Владимир у стоящего рядом человека.
- Да так, ничего особенного, - незнакомец пожал плечами. - Такое здесь случается часто и вовсе не удивляет.
- Часто?
- Конечно. Кому-то компьютер выдал страшный вердикт, и оставшийся путь, который моментально снимает весь будущий кошмар - это самоубийство.
- Так что же произошло?
- Я видел только, как этот человек, выйдя их кабинета, подошел со спины к охраннику, одним быстрым движением выхватил пистолет и застрелился. Но как я уже говорил, это не первый случай, - незнакомец говорил воодушевленно, по-видимому, довольный тем, что его спросили о произошедшем. Владимир смотрел на мертвое тело, на красную лужу крови, и его понемногу начинало трясти. С каждой минутой ему становилось все хуже. Он не мог поверить в то, что человек, минуту назад с таким упорством споривший с врачом, отчаянно боровшийся за свое будущее, теперь был мертв. Владимир не мог поверить, что этот самый человек так легко сдался - покончил с собой. - Так вот, а прошлый случай заключался в том, что человек, выйдя из бюро, кинулся под автомобиль. А был также случай идентичный сегодняшнему. Человек так же, как и сегодня, выхватил у охранника пистолет и застрелился...
- Какой-то странный здесь охранник, - рассеянно пробормотал Владимир.
- Ну, само собой. Он ведь идиот, - услышав это, Владимир вдруг засмеялся. Ему вдруг стало смешно, что здесь, где решаются судьбы людей, где устанавливается степень ума человека, работают тупые сотрудники.
- Ну откуда же вы все это знаете? Вы очень осведомлены.
- Да, ничего особенного, - незнакомец опять улыбнулся, польщенный этим вопросом. - Дело в том, что в этом бюро у меня есть знакомый врач. Он мне, как хорошему другу, все и рассказывает. Ну и сами понимаете, здесь мой коэффициент интеллекта, конечно же, всегда на уровне! - незнакомец гордо поднял голову. Владимиру вдруг стало тошно. Он кивнул незнакомцу в знак прощания и отошел от него подальше. В коридоре появился главврач.
- Так, сохраняйте спокойствие, пожалуйста. Не волнуйтесь, сейчас все это уберут. И не задерживайте очередь, пожалуйста! -врач старался не смотреть на окровавленный труп, как будто вид крови ему был противен. Толпа зашевелилась.
- Надо ж, как получилось то... - все перешептывались, не в силах оторвать глаз от трупа.
- Да, вот вам и жизнь. Сейчас есть, а минуту спустя...
- Да, жалко человека...
- Вот вам жизнь, в которой все решает жалкий коэффициент...
- Да, всякого повидала за свою жизнь, но чтоб такого!..
- А потому, что незачем судить человека по какому-то, неизвестно кем выдуманному, коэффициенту! - закричал кто-то.
- Ты смотри, покончил с собой мужик-то. Видно действительно был глуп... Не ошиблась машина-то...
Владимир был не в состоянии больше это слушать. Недолго думая, он развернулся и зашагал прочь.
Выйдя на улицу и глубоко вздохнув затхлого городского воздуха, Владимир, наконец, почувствовал себя лучше. Тотчас-же мрачные мысли куда-то улетучились, и стало как-то легко и ясно на душе. Он прошел медкомиссию, а это уже был повод для праздника. Он огляделся. Его взгляд остановился на проходившей мимо девушке. Она была красива, а ее длинные ноги манили к себе взор. У Владимира появилось сильное желание догнать незнакомку. Догнать, остановить, познакомиться с ней. Он уже почти решился, но в его голову молнией ворвалась странная мысль: "А вдруг она, эта прекрасная незнакомка, не прошла медкомиссию? Вдруг у нее коэффициент интеллекта ниже нормы?" Владимир вдруг содрогнулся и презрительно посмотрел вслед девушке, отогнал глупые мысли о знакомстве и направился к дому, где его ждала мать, а на столе все еще лежала газета объявлений, которая сулила ему теперь удачу, удачу и еще раз удачу. Ведь в этом мире, как давно уже понял Владимир, коэффициент интеллекта решает все!...

ПЕРВЫЙ ГАЛСТУК

"Не хочу галстук!" - ревел Федечка, заливаясь горькими слезами.
"Ну, милый, ну давай, ну чего тебе стоит!?" - умолял голос.
"Нет!!! - срывая галстук орал Федечка, - Не хочу, не буду, никогда!"
"Ну, Федечка, ну дорогой мой, ну пойми же ты - это для твоего же блага! Ты будешь красивеньким, опрятненьким, самым замечательным, самым ярким! Все будут восхищаться тобой. Давай, да-вай!"
"Не хочу галстук! - Федечка, рыдая навзрыд, вновь срывал надетый галстук. - Он душит меня, душит! Не хочу!"
"Но это ведь твой первый галстук. Такого галстука у тебя еще никогда не было. Особый галстук для особого дня".
"Но я не люблю, не люблю!"
"Но нужно, Федечка, как ты не понимаешь?! Ну, принято так. Такой этикет. Никто на подобные мероприятия не ходит без галстука. А уж тебе особенно надо быть на высоте. Ты должен быть самым красивым, это ведь твой день!"
"Я не хочу быть особенным, не хочу быть красивым, не хочу галстук!", - и Федечка, не отворачиваясь от зеркала, вновь срывал галстук и вновь швырял его прочь.
"Одевай галстук, Федя! - голос стал строже. - А ну, живо одевайте галстук, Федор Иванович! Сейчас же перестань капризничать!"
"Никогда, никогда! - ревел Федечка. - Я раньше не одевал и теперь не буду!"
"Что ты, как маленький, Федя? Ты должен следовать законам общества!"
"Не должен! Я такой, каков я есть! Мне не нужно это общество, не нужен галстук! И бабочку не хочу! И вообще не хочу никуда ходить!"
"Ну пойти тебе придется. Без тебя там, к сожалению, совсем не обойтись. Тебя там ждут. Запомни, Федя, за все надо платить. Хочешь играть по взрослому, умей и галстуки носить".
"Но он мешает мне!"
"Он всем мешает! Но надо, Федечка, надо!"
"Зачем? Зачем надо, если он всем мешает? Зачем делать то, что не нравится? Ведь это неправильно!" - Федечка стоял у зеркала, облокотившись обеими руками на стену. Галстук небрежно свисал с шеи.
"Все равно, наверное, придется ехать", - проговорил голос. Федя смотрел на свое отражение. Крупные слезы медленно катились по щекам, по усам, по бороде.
"Не хочу галстук!" - вновь заорал Федя, но отражение ему уже больше ничего не ответило. Пора было ехать. Федр Иванович вытер слезы, привел в порядок галстук, тяжело вздохнул и вышел из дома. Впереди его ждала невеста, долгая семейная жизнь и множество неудобных галстуков.