Сергей Сниф (18 лет)

"ИСПЫТАНИЕ ЛЮБВИ"
(Роман)

ПРОДОЛЖЕНИЕ.
Глава 33. Нарушенное табу.

Звали его - "Достающий копьём до Луны". Аристократ своего племени, он стал добровольным рабом европейцев. Они его не отталкивали и часто через миссионера беседовали с ним, рассказывали о мире.
Он слушал недоверчиво, но охотно. Он был большим ребёнком, и вопросы его напоминали вопросы, которые в своё время задавал Винценто.
По приказу вождя две пироги были приспособлены для дальнего похода. Одна предназначалась для путешественников (миссионер не захотел уехать), вторая - для припасов, которые брали, чтобы не терять времени на охоту.
Отплытие было назначено на тот день, когда появится Винценто. Путешественники бродили вокруг озера, стреляли в воздух и кричали, но безрезультатно. Вождь обещал было, что после очередной охоты племя потратит целый день на розыски мальчика - но тут непредвиденный случай смешал все планы.
Однажды утром дворяне увидели перед одной из хижин вождя, сидевшего возле большой миски с едой. Они подошли к нему и встретили неожиданный приём. С минуту глава племени изумлённо смотрел на них, потом лицо его перекосила бешеная гримаса, он отшвырнул миску с едой и заорал что-то. На его зов явилась целая толпа воинов. Они набросились на путешественников, свалили и связали их. Вождь и подчинённые удалились, охранять связанных остался один туземец.
- Что за чертовщина! - недоумевал виконт, стараясь улечься поудобнее. - Мы словно заколдованы! Чуть дело близится к.концу, откуда ни возьмись, выскакивает дурацкая задержка! Что это случилось с нашими друзьями? Даже если они взбесились, подобное поведение их не оправдывает! Не очень-то приятное блюдо - гостеприимство по-дикарски! Хоть бы скорее святой отец появился да утешил бы нас!..
- Вот он идёт!... Здравствуйте, патер! Что произошло? Откройте нам глаза! Вы кажетесь встревоженным! Говорите же!...
- Ох, дети мои, не вините меня строго! Я старик - моей памяти не хватает на все их дурацкие табу! Но об этом-то я должен был вам сказать! Ах слабоумный осёл! Как же я мог позабыть!
- Да о чём, скажите же наконец!
- Ах горе горькое! У язычников принят закон: никто не может видеть, как ест вождь!Нарушивший запрет - умирает!
- Значит и мы?..
- Как я их отговаривал! Да разве проймёшь их, безбожников толстокожих! Надейтесь, мученики! Надежда облегчит ваши души!
- Когда же нас убьют?
- На рассвете! Прежде они принесут в жертву животное, и если Ма-ниту насытиться им - вам даруют жизнь. Надейтесь, дети мои, надейтесь! Я проведу с вами ночь, а сейчас опять попытаюсь умилостивить язычников!.. (Бедный слуга веры! Он и не знал, что окажется в раю гораздо раньше двух людей, осуждённых на смерть!..)
Время остановилось для путешественников. Слишком уж нелепый случай сулил им смерть. Перед наступлением темноты произошла "смена караула". Сын вождя занял место предыдущего часового.
Он расхаживал вокруг пленников, словно не замечая их.
"Старая дружба недолго помнится!" - с горечью подумал виконт.
Тьма сменила свет как обычно - без сумерек. Пришёл монах, сел рядом со связанными, начал было горячую проповедь, но осёкся - сын вождя заговорил с ним.
- Слушайте! - голос миссионера зазвенел от радости. - Этот дикарь предлагает нам бежать! Он сам проведёт нас к озеру Патус!
Генрих облегчённо засмеялся:
- Передайте ему, что он - наш брат!
- И вы с нами, патер? - спросил дон Энрике.
- Видно такова моя судьба ! Заблудшие души не созрели ещё для истинной веры! Нет, не мне предстоит вывести их из мрака ереси!
А вокруг них уже сновала ловкая фигура индейца. Разрезанные путы упали, словно тела убитых змей.
- А как же мои орхидеи? Я не могу их оставить!
- Они у меня в кармане. Я захватил их, думая, что вам с ними легче будет умереть! Вот они!..
- Сейчас мне не до смерти, святой отец!..
Сын вождя принёс ружья и мокасины. Беглецы переобулись и пошли вслед за ним. Тишину нарушали только звуки, прилетавшие из джунглей.
Ничто не предвещало опасности. И никто не успел осознать опасность - настолько быстро беглецы оказались в объятиях жестоких рук. Индейцы окружили их. Загорелись факелы. Стали видны мужественные равнодушные лица и бронзовые фигуры. Вождь поднял лук и натянул тетиву. Неудачливые беглецы стояли, гордо подняв головы. Свистнула стрела, но ещё быстрей мелькнула в прыжке гибкая фигура - и сын вождя упал бездыханный. Вождь рванулся вперёд, увидел, что сделала его рука, и застыл над родным трупом. Лицо его окаменело. Воины подняли тело юноши и понесли к хижине вождя. Пленников отвели в другую хижину и заперли. Побег не удался, до утра оставалось совсем немного. Надежды не было. Дон Энрике лежал на полу, закрыв глаза. Миссионер молился, молился не за себя, а за "блудных овечек", погрязших в грехах. Генрих ходил из угла в угол, словно дикий зверь в клетке. На шее у него вместо креста висел кожаный мешочек.
"Нож! О если бы мне нож!" - шептал он.
Эластичная стенка хижины слегка прогнулась. Виконт уставился на неё и вдруг схватился руками за голову. Он увидел блестящее лезвие ножа, которое медленно ползло вниз, разрезая стенку...

Глава 34. "Что такое смерть?"

- Ну рассказывай, избавитель наш, где же ты был всё это время?
- Я прятался в кустах возле вашего дома. Я думал, что вы в плену, и не хотел, чтобы меня видели посторонние - а с вами всё время ходили посторонние люди.
- Вы слышите, святой отец, это он вас называет посторонним! Нет, Винценто, перед тобой наш и твой новый друг!... Однако почему мы не торопимся? Нас наверняка уже хватились, и погоня неминуема!
- Здесь не появится ни один дикарь. На эту землю наложено табу.
- Ну что ж, пойдём не спеша!..
Появление мальчика развязало язык обычно немногословному дону Энрике. Он обнял малыша за плечи, и Винценто приник к нему.
- Ты появился так вовремя, дорогой мой!
- Я чуть не опоздал, потому что на целый день ушёл подальше от озера поохотиться. А когда вернулся, то увидел, как вас схватили. Часовых к дому не поставили, и освободить вас было легко.
- Ты герой, мой мальчик! Будь всегда таким!
- Я постараюсь... Беглецы замолчали.
Утро давно уже наступило. Солнце припекало вовсю, но на него теперь не очень-то обращали внимание. Места, где они проходили, были сухие, по сравнению с болотом, но тучи мошкары вели себя немногим мягче. Взрослые, потерявшие шляпы с сетками, стоически переносили страдания. Мальчик то убегал вперёд, то рыскал где-то в стороне.
Вдруг послышался его тревожный крик. Дон Энрике и виконт бросились к нему на помощь, монах семенил за ними.
Винценто стоял шагах в трёх от свернувшейся в кольцо минарии, плоская головка которой, покачиваясь, поднималась от земли.
Змея вела себя странно. Её маленькие глазки то находили глаза мальчика, то глядели куда-то в джунгли - в такие моменты она шипела, и шипение выражало не злобу, не готовность к нападению, но страх.
Дон Энрике с ходу выстрелил и размозжил голову гадине. Умолк звук выстрела, и стал слышен тихий непрекращающийся шелест -словно мелкий осенний дождик падал на сухие листья. Широкая серая полоса выползла на открытое место.
- Прочь с дороги! - закричал монах. - Скорее отступайте! Вслед за ним все отошли в сторону и стали наблюдать. Неисчислимые полчища больших серых муравьев двигались густой колонной. С обеих сторон колонны выстроились цепочки маленьких чёрных муравьев. Едва серый муравей отходил в сторону - к нему подбегал чёрный и касался его усиками. Тотчас же серый муравей возвращался в строй.
Лавина муравьев доползла до змеи и накрыла её труп.
- Нельзя становиться на пути стихии! - сказал миссионер. - Позади них остаётся мёртвая полоса. Даже листья и траву они пожирают. От животных, попавшихся им, остаются кости. Для них нет преград! Они переходят реки, ручьи и болота по телам мёртвых братьев. Куда они идут, зачем - известно лишь богу! Нам лучше отсюда удалиться!..
И снова путешественники пробирались сквозь зелёную стену, изнемогая от укусов кровожадной мошкары...
Наткнулись на ниточку-тропинку, вероятно, вытоптанную зверьми. Миссионер встал во главе отряда. Он шёл медленно, внимательно глядя под ноги. Дворяне понимали, что это неспроста, и не торопили его. Но мальчику быстро наскучил черепаший шаг. Он сошёл с тропинки и, посвистывая, углубился в джунгли. Дон Энрике позвал было его, но в ответ услышал: "Я не потеряюсь, не бойтесь!"..
Миссионер остановился. Через тропинку перед ним была протянута еле заметная нить. Он выломал длинную палку и приказал спутникам отойти. Палка приблизилась к нити. Нить натянулась и лопнула.
Что-то зашумело в листьях над тропинкой, и в землю впилось толстое заострённое бревно.
- Господи! - растерянно проговорил монах - Я знаю, где мы! Я слышал от дикарей рассказы об этом месте. Вокруг должно быть полно ловушек! Боже, спаси нас! Где мальчик? Позовите его!
- Винценто! - слились три голоса - Винценто! Прислушались. Никакого ответа. На минуту отчаяние и беспомощность охватили людей.
- Надо идти искать! - встрепенулся дон Энрике.
- Это безумно! Мы у капища бога дикарей! Отравленные колючки и западни здесь на каждом шагу!
- Надо идти искать!!! - лицо дона Энрике уродливо перекосилось.
- А если нам связаться одной верёвкой! - предложил виконт.
- Но где взять верёвку?
- Вырежем лиану!..
Виконт бросил ружьё, вскарабкался на дерево и после нескольких минут возни спустился, обмотанный лианой.
Путешественники по очереди обвязались природной верёвкой. Первым шёл монах, вторым - дон Энрике и третьим - Генрих.
Едва они сошли с тропинки, монах провалился в замаскированную яму. Его вытащили и осторожно двинулись дальше. Мальчик не откликался на призывы. Они охрипли, расстреляли почти все заряды - ничего! Жалко было смотреть на сильных мужчин, готовых заплакать.
И вот они нашли своего любимца, нашли случайно - монах упал, зацепившись за корень, и у самой земли услышал слабый замирающий стон.
Раскидали траву и увидели цилиндрическую яму. На дне её - остриём вверх - торчал кол. На колу - лежал Винценто. Он был без сознания. Дон Энрике, спрыгнув в яму, побледнел, прислонился к стене и сполз на землю - ноги его не держали.
Кол почти весь был в свежей крови. Конец его застрял в животе у мальчика.
Генрих попытался спуститься вниз, но для него места не хватало. Тогда спустились две длинные лианы. Дон Энрике - закусив губу так, что струйка крови потекла по подбородку, - обвязал тело и ноги Винценто.
Лианы натянулись и поползли вверх. Мальчик открыл глаза и закричал - невыносимая боль была и во взгляде и в крике его. Страшная рана стала понемногу открываться взгляду дона Энрике. Прерывистая струйка крови побежала вниз.
Дон Энрике ощутил на лице её тёплое прикосновение, провёл по лицу рукой, приложил окровавленную руку к сердцу и тяжело припал к скользкому колу.
Мальчика положили в густую траву. Монах осмотрел рану и покачал головой - надежды на спасение не было. Он накрыл живот маленького страдальца сухим пальмовым листом и встал на колени. Никогда ещё он не молился так горячо и искренне.
Генрих, дрожа, сидел на краю ямы и тупо глядел вниз. Жизнь представлялось ему тонкой лучинкой, перекинутой через пропасть. Люди бегают по ней или балансируют, стоя-то один, то другой обрываются, или лучинка подламывается, и жадная пасть охотно принимает цветущие тела.
Дон Энрике зашевелился, Генрих помог ему выбраться из ямы, и они встали на колени рядом с миссионером, вознося Творцу неумелые молитвы о чистой детской душе.
Ночь прошла без сна. Три человека следили с тоской за темнеющим личиком Винценто. Земля готова была забрать его, а люди хотели, чтобы он остался жить в чистейших уголках их сердец. Взошло Солнце. Началась агония. Винценто пришёл в себя.
Он жалобно поглядел на дона Энрике, потом отвёл взгляд и увидел вечно молодой смеющийся огненный шар.
Какая мысль туманом застлала его глаза, отражающие небо?
Робкая слезинка проползла по щеке, оставив светлую дорожку.
- Я боюсь! - прошептал мальчик - Мне страшно умирать!.. Дон Энрике схватил его руку и прижал к губам. Он почувствовал, как последняя волна жизни прошла по руке.
Когда он отнял её от губ - Винценто был мёртв. Дон Энрике упал рядом с ним. Резкий клёкот вырвался из его груди. Это было подавленное рыдание. Монах приступил к выполнению церковных обрядов...
Путешественники ножами вырыли могилу. Земля расступалась легко...
Дон Энрике поцеловал ещё тёплый лоб мальчика и снял с его шеи небольшой медальон. Винценто никогда не показывал его. В медальоне лежала бумажка. На ней было написано: "Твоего отца предал Лоретта Сальватор, торговец, поставляющий вина венецианскому дожу!." Дон Энрике прочел это вслух, и три человека поклялись жестоко отомстить подлецу, который привёл беззащитного малыша к мучительной смерти. Потом они похоронили Винценто и пошли дальше.

Глава 35. Янтарный бог.

Полоса ловушек тянулась до бесконечности. Когда один проваливался, другие двое вытаскивали его и продолжали путь по зелёному лабиринту. Они не знали, куда шли. Ходьба для них была спасительным делом, которое отнимало силы и мысли. Разговоров боялись. Два дня не охотились, словно забыв о том, что необходимо есть...
Необычайное происшествие вернуло их к жизни. Путешественники наткнулись на поляну, свободную от ловушек. На поляне среди колючих кустов стояла фигура метров четырёх высотой. Она была высечена из янтаря. Солнечные лучи насквозь просвечивали её, от-.чего она казалась невесомой, готовой расплыться в воздухе лёгким дымком.
Фигура изображала старика со строгими чертами лица, сидящего на скрещенных ногах. Правую руку он прижал ко рту, словно боялся сказать что-то, левую - протянул вперёд ладонью кверху, и на ладони его сидела фигурка, в точности повторяющая большую статую.
- Это их бог! - прошептал миссионер - Дикари верят, что он убивает чужеземцев.
- Но вы ведь не дикарь, святой отец? - серьёзно спросил Генрих. Монах недовольно поморщился...
Не сходя с поляны, настреляли птиц к ужину. Развели костёр. Дон Энрике ел с неохотой, только мысль о мести оживляла его.
- Как это странно... - начал Генрих, но дон Энрике быстро перебил его:
- Послушайте, виконт, расскажите о своей невесте!
Пылкий влюблённый проснулся в молодом человеке, и он пустился в возвышенные описания. Он так увлёкся, что усыпил своих спутников и, потеряв слушателей, уснул сам.
Солнце погасло. Сильный ветер упал сверху в слабеющий костёр и забился в нём, сгорая. Пламя пригнулось к земле и встретилось с волосками травы. Огненная змейка поползла по поляне, подожгла кусты, а от них загорелся янтарный идол.
Гудящая струя пламени полилась в темноту. Одно за другим занимались окружающие статую деревья. Нестерпимо яркий свет заполнил поляну.
Люди проснулись и растерянно толкались на месте. Сплошная огненная стена стояла перед ними. Она медленно двигалась, превращаясь в кольцо. Протяжный стон исходил от неё.
- Мы сгорим! - закричал Генрих - Надо бежать!
Подхватив ружья, путешественники бросились в огонь. На них загорелась одежда, дышать было нечем, вокруг что-то свистело, трещало, ухало, глаза слезились и не воспринимали ничего, кроме огня. Ноги погружались в обгорелые трупы животных, острая боль разрывала сердца. Люди уже опережали огонь, но вдруг позади них прозвучал тяжкий вздох, непродолжительный грохот, и пронзительно вскрикнул монах - упавшее дерево придавило его. Огонь покрыл фигуру старика. Дон Энрике и виконт, пренебрегая ожогами, попытались его вытащить, но не одолели тяжести дерева.
- У вас есть родные во Франции? - наклонившись к уху умирающего, прокричал виконт.
- Нет! - выдохнул мученик, и это было его последнее слово.
Огонь догнал людей и, торжествуя, прыгал вокруг них. Они не могли похоронить миссионера. Впрочем, было не до него. Живые боролись за свои жизни.
Огонь летел за ними поверху, перекидываясь с кроны на крону. Стоило им остановиться, он опускался и стягивал вокруг хищные щупальца.
Обезумевшие животные бежали бок о бок с людьми, опережали их, или отставали и задыхались в дыму.
Жестокая гонка длилась долго, очень долго. Обгоревшие измотанные люди двигались будто автоматы.
Когда впереди показалась неширокая речушка, у них не хватило сил обрадоваться. Они упали в воду, перевернулись на спину, чтобы не захлебнуться - и больше нечего не помнили... Пожар пронёсся над ними...

Глава 36. Вниз по реке.

Генрих лежал и смотрел в небо. Вода приятно холодила обожжённые места, но боль не унималась. Ему не хотелось шевелиться. Он равнодушно думал о своей смерти и о разбухшем мешочке, лежавшем на груди. Изредка клочья грязного дыма проплывали над ним...
Сильные руки приподняли его и заставили сесть. Генрих недовольно посмотрел на дона Энрике, присевшего рядом с ним, и беззвучно рассмеялся, увидев его закопченое лицо, покрытое кровоподтёками и глубокими порезами. Так они просидели до вечера, а на ночь опять легли в воду.
Ночью стало холодно, и они выползли на берег. Когда рассвело, огляделись. Речка змеилась среди чёрной пустыни, покрытой грудами угля и скелетами пальм. Ни единый живой крик не нарушал тишины.
- Можно остаться здесь и спокойно умереть - сказал дон Энрике. - Можно пойти вдоль речушки и обречь себя на новые муки. Что вы предпочитаете, виконт?
- Надо идти! - пробормотал Генрих.
- Тогда - в путь!..
Они встали и, поддерживая друг друга, поплелись по берегу. Идти по пепелищу было легко: не мешали лианы, и колючки не цеплялись за одежду. Когда начинало припекать, они то и дело окунались в воду. Крокодилов не боялись, так как их не было.
Через день, проснувшись, путешественники увидели рядом с собой индейскую лодку. По-видимому, ночью её прибило течением к берегу. В лодке лежал обуглившийся труп индейца. Его вытащили на берег. Под ним нашли короткое весло. Решили плыть в пироге.
Генрих поместился на носу, дон Энрике сидел на корме и правил, загребая веслом то справа, то слева.
Течение было быстрое. Скоро стали попадаться группы живых пальм, потом деревьев пониже. Появилась трава...
Несколько дней плыли без происшествий. Внезапно речка разделилась на три рукава. Дон Энрике направил пирогу в средний.
Течение резко замедлилось. Путаница листьев, лиан, воздушных корней образовывала арку, которая постепенно становилась ниже.
Пришлось лечь в лодку и грести руками. Скоро зелёная масса сделалась непроходимой. Без топора нечего было и думать двигаться дальше.
Цепляясь за ветви и лианы, потащили пирогу назад. Несвежий кислый воздух висел над водой. Крупный пот выступил на лицах. Голод мутил сознание. Арка поднималась.
Уже ночью выбрались к месту разветвления реки. Левая протока оказалась чистой - пирога благополучно миновала её.
Река стала шире. Течение замедлилось. Джунгли отступали от берегов, дав место болотам. Подул сильный встречный ветер. Высокий звук, похожий на пение органа, полетел вдоль реки. Впереди над водой нависал каменный выступ, составленный из шестигранных "труб" высотою в несколько метров. Ветер пел, завывая в расщелинах труб. Вокруг "органа" возвышались огромные столбы разнообразнейших форм. Они были похожи на толпу, которая слушала божественную музыку, боясь пошевелиться...
Путешественники долго ещё оглядывались назад, проплыв мимо группы окаменевших людей... Ещё слышались последние звуки необычного концерта, но скитальцы уже отвлеклись от них. Сильный грохот, слышавшийся впереди, приковал их внимание.
- Это водопад! - прошептал виконт.
Но он ошибся. За поворотом путники увидели широкую водную гладь. Нескончаемая череда волн бежала к лодке от горизонта. А там, на горизонте, виднелся маленький кораблик, в котором острый взгляд дона Энрике узнал свою бригантину. Река принесла их к озеру Патус.

Глава 37. Плата за предательство.

Дон Энрике в обычном своём полувосточном - полуевропейском костюме зашёл в каюту Генриха.
- Вы знаете, виконт, у меня для вас любопытная новость.
Виконт отложил в сторону новенький сафьяновый мешочек, в котором он хранил сморщенные бурые корешки - залог будущего счастья - и приготовился слушать.
- Трое бросивших нас проводников здесь на шхуне!
- О-о! Как же они сюда попали?
- Они слишком поспешили нас похоронить! План их был таков: явиться на шхуну с нашими вещами, уверить команду, что мы утонули или погибли иной смертью, потом доплыть до обитаемых людьми мест и исчезнуть!
- Весьма простой план!
- Но невыполнимый! Негодяи не учли, что на моём судне свои законы! Матросы схватили их и заперли в трюме.
- У вас преданные матросы.
- Да, да! И вот... я... словом, я пришел узнать ваше мнение о том, как с ними следует поступить!.. И помните, если бы они не бросили нас, Винценто был бы жив!
- Хозяин здесь вы! Делайте с ними что угодно! Да изрежьте вы их на куски - я ни слова не скажу против!
- Благодарю вас, друг мой! Вы утвердили меня в моём решении!..
Оставшись один, Генрих снова углубился в созерцание бурых комочков, которым предстояло расцвести в оранжерее графини де Вертон.
Жуткие вопли донеслись до него снизу. Он понял, что дон Энрике решил пытать проводников, и неодобрительно покачал головой.
Часа три крики тревожили его. Потом наступила тишина.
Виконт не видел, как на палубу вынесли изуродованных, но ещё живых проводников; не видел, как к ногам их привязали тяжёлые ядра; не видел, как взметнулись вверх фонтаны брызг.
Всё это видел дон Энрике. А Генрих, сидя в каюте, думал о своей любви. Он чувствовал, что она изменилась. В нём что-то перегорело, развеялось. И теперешняя любовь его была спокойна и светла - любовь зрелого мужчины, но не безрассудного юноши...
Шхуна, распустив крылья-паруса, летела над океанской гладью. Никого, кроме рулевого и вахтенного, не было на её палубе...
Однообразные дни неторопливо следовали друг за другом. Их набралось уже более шестидесяти. Пришёл, наконец, и тот долгожданный день, когда Генрих услышал радостный крик с мачты: "Земля!".
Он выбежал на палубу и, задыхаясь от волнения, долго - долго ласкал взглядом плоскую чёрточку на горизонте. Впереди была Франция.

Глава 38. Возвращение.

Генрих знал, что его любимая похищена бароном. Но он не знал, где находится замок похитителя. Терять время на пустые разговоры с опекуном графини он не хотел и, въехав в Париж, вместе с доном Энрике и его людьми направился к особняку барона.
Баронская челядь, отдыхавшая в отсутствие господина, была созвана в столовую. Вооружённые люди дона Энрике встали у дверей.
Генрих безо всякого предисловия сказал достаточно громко, чтобы его услышали все:
-Мне нужно знать дорогу к замку барона! Если через десять минут не найдётся человека, готового проводить меня туда, вы все умрёте!
Дон Энрике подал ему песочные часы, виконт перевернул их и поставил на стол. Песчинки полились вниз.
Слуги зашумели, задвигались, обсуждая кандидатуру проводника. Через минуту он был к услугам виконта. Круглый живот и белый колпак говорили о его ремесле...
Была середина ночи, когда они подъехали к замку. Невидимая сова протяжно выплакивала своё горе. В призрачном лунном свете замок выглядел уныло. Мост был опущен, все двери распахнуты.
Обессиленные путешественники прошли в большую залу и повалились кто где. Но Генрих не чувствовал усталости. Непередаваемая юная радость кипела в нём..
- Что скажете, господин барон? - закричал он.
Дои Энрике засмеялся в ответ - настроение виконта передалось и ему.
Голос Генриха полетел вверх и заставил отшатнуться белую фигуру, глядевшую на распластанных людей...
Двери залы с громким скрипом затворились.
Дворяне вскочили, озираясь по сторонам.
- Смотрите! - прошептал дон Энрике. - На стене привидение! Действительно, одна из стен залы не доходила до потолка. На ней,
наклонившись вперёд, стояла белая фигура. Она закричала:
- Барон де Шатьен! Вы думаете, я в ваших руках? Ничуть ни бывало! Это вы в моих руках, подлец! Сейчас вы умрёте, и перед смертью я прощаю вам те ужасы, которые пережила по вашей вине!
Фигура отошла от края стены.
- Марианна! - проговорил Генрих, словно в полузабытьи... Красная трещина рассекла залу потоком. Она расширялась, дыша жаром.
- Марианна! - взметнулся счастливый крик - Это не барон, это я, виконт де Кронье! Барон мёртв!...
Что-то щелкнуло наверху, и огненная трещина исчезла. Двери распахнулись.
- Я иду к тебе, иду! - послышалась невдалеке...

Эпилог.

Дон Энрике был почётным гостем на свадьбе. Чествовали молодожёнов две недели. Пиры сменялись пирами, даже ночь не могла прервать полностью этого весёлого разгула.
На пятый день празднества почётный гость исчез. Он отправился в Италию разыскивать "синьора" Лоретти. Перед отъездом он обещал известить виконта, когда и куда ему нужно будет прибыть...
Молодая пара поселилась в особняке виконта. Через четыре месяца к Генриху явился моряк и передал ему записку от дона Энрике. В ней говорилось: "Мои люди доставят вас, куда надо". Генрих простился с женой и пошёл вслед за моряком, который привёл его на знакомую бригантину.
В Венеции его встретил дон Энрике. За четыре месяца он стал компаньоном и ближайшим другом Сальватора Лоретти. И ещё за это время он тщательно продумал и подготовил месть. Генрих был представлен купцу, как сводный брат дона Энрике.
На другой день после приезда "сводного брата" решили прокатиться за город. В дороге дон Энрике был неразговорчив. Генриху нришлось занимать купца.
Остановились возле густого елового леска. Разостлали скатерть. Достали бутылки и закуску. В бокалах заиграло вино.
Лоретти быстро опьянел и сделался неумеренно разговорчив. Дон Энрике притворился пьяным. Он обнял купца и прижал руку к его губам.
- Тс-с! Послушай, любезный, ну сознайся, ведь ты же отчаянный трус? Ты трус! Больше того - ты король трусов!..
- Трус! Фу, трус! - захохотал Генрих - Ненавижу трусов!
- Но господа, пробормотал купец, - какое вы имеете право? Я вовсе не трус!
- Ах, докажи-и-ите это нам! - пропел Генрих, махая пустой бутылкой.
- Доказать? И докажу! Да, докажу! Как прикажите? Всё, что угодно!..
- Вот что, любезный! Мы обойдём лес с двух сторон, а ты пойдёшь через лес! Посмотрим, хватит ли у тебя смелости хоть на это!
Разгорячённый купец вскочил на ноги и, спотыкаясь, углубился в лес.
Дон Энрике и Генрих не сдвинулись с места, напряжённо прислушиваясь.
Крик донёсся издалека.
Люди бежали вперёд, и тяжёлые лапы елей в кровь расцарапывали их лица.
Середина леса была изрыта ловушками. В одну из них попался Сальватор Лоретти.
Он напоролся животом на кол. Когда его сняли, он ещё жил.
Дон Энрике наклонился и прошептал ему на ухо имена мальчика и его отца. Ужас заблестел в стекленеющих глазах, да так и остался в них навеки.
- Предатель больше всего боялся умереть без покаяния! Что до меня, то даже сейчас я ему ничего не прощаю!...
Так окончилось трагическое и счастливое путешествие Генриха де Кронье. Он вернулся во Францию. С доном Энрике он никогда больше не виделся. Скоро Марианна подарила ему первого сына. Он назвал его - Винценто.

КОНЕЦ