Сергей Сниф (18 лет)

"ИСПЫТАНИЕ ЛЮБВИ"
(Роман)

ПРОДОЛЖЕНИЕ.
Глава 24. Винценто.

Четыре дня шхуна поднималась по реке. Проводники были выпущены на палубу - им предстояло выбрать место для высадки.
По берегам тянулись непроходимые заросли ивы. Иногда они расступались, открывая взгляду спокойный простор пампы. Желтовато -коричневая вода с мягким шелестом отбегала от бортов. Тростник, завидев пришельцев, лопотал что-то и порывисто кланялся.
Дон Энрике почти не сходил с капитанского мостика. Река была нашпигована полузатопленными деревьями, и нужно было виртуозное мастерство, чтобы ежеминутно избегать столкновения. Дворяне в своей каюте коротали время за картами и вином. Мальчик, совсем оживший, то стоял рядом со своим спасителем, то бегал по шхуне, и его серебряный голос вызывал улыбки на лицах матросов.
Все на судне полюбили весёлого чертёнка, похожего на солнечный зайчик. Дон Энрике запретил задавать ему какие бы то ни было вопросы, но с трудом выдерживал свой запрет. По вечерам холодало, расплывчатый туман проглатывал реку, шхуна подползала к берегу и замирала на ночь. Все расходились по каютам, на палубе оставался только вахтенный...
Вечером пятого дня дон Энрике не выдержал. Он вкратце пересказал Винценто свои скитания и, немного помолчав, предложил ласково: "Расскажи теперь о себе, малыш!"
Мальчик поскучнел. Рассказывать ему, видимо, не хотелось. Он поглядел на фонарь под потолком, на свой гамак, на постель капитана, пробормотал что-то, но так как собеседник его упорно молчал, он начал:
- Извините меня, синьор, я не знаю, как рассказывать о прошлом, потому что мне никогда не приходилось этого делать. Но вам я расскажу всё. Мне двенадцать лет. Отец мой был венецианским купцом. Мать умерла, когда я появился. Я очень любил отца. И он любил меня. Когда мне исполнилось восемь лет, он передал все дела своему другу, а сам остался со мной, чтобы воспитать меня, как подобало. Он занимался со мной разными науками. Мне было очень интересно учиться. Иногда к нам заходил друг отца с бумагами. Однажды, когда мы занимались, он пришёл, как обычно. Отец дал мне книгу. Я сел читать, а они заговорили о своих делах. Был вечер. Дул сильный ветер. Он кричал совсем как человек. Мне стало страшно. И тут в уличную дверь кто-то постучал. Отец встал из-за стола и открыл дверь. Там, привалившись к стене, стоял человек. Лицо его всё обросло волосами. Он сказал, как будто задыхаясь: "Спрячьте меня! Позади погоня!.. Я атаман "Красных стрел"!.. Потом он упал прямо в комнату. "Красные стрелы", синьор, это шайка разбойников. Но эти разбойники хорошие. Они давали деньги бедным. Отец был рад, когда они его ограбили. Отец сказал: "Помоги, дружище!" - и они вдвоём подняли атамана и понесли его в кладовую. Там был большой сундук с двойным дном. Человек мог в нём лежать, не сгибаясь. Они положили разбойника, закрыли его крышкой, потом отец взял мешок риса и высыпал его на крышку. Получился сундук, наполненный рисом. Отец и его друг пошли в комнату и опять сели за стол, а мне приказали читать книжку. Скоро на улице послышались громкие голоса. Дверь задрожала от ударов. Отец спросил: "Кто там?.. Чего надо?" кто-то заорал: "Открывай!". Дверь открылась; на улице стояла толпа стражников.
- У твоего дома лужа крови - сказал один из них. - Не приютил ли ты бандита, которого мы ищем?
- Прошу вас, господа, - сказал отец, - обыщите мой дом!
Они ввалились в комнату, проверили бумаги у отца и его компаньона и начали рыться в вещах. Отец подозвал меня, посадил рядом с собой и шепнул: "Молчи!"
Стражники не нашли бандита и побежали дальше по улице. Друг отца забрал бумаги и тоже ушёл.
Мы отправились в кладовую, собрали рис в мешок и открыли крышку. Разбойник уже пришёл в себя. Он тревожно смотрел на нас. Отец его успокоил и помог выбраться из сундука. Атаман пожал ему руку и ушёл.
На другой день к нам вломились те же стражники. Они сразу пошли в кладовую, открыли сундук, но он был пуст. Тогда они схватили отца и потащили его к выходу. "Прощай, Винценто!" - сказал отец. Но он рано прощался. Стражник взял меня за руку и повёл следом за ним. Мне было больно, но я молчал, потому что молчал отец.
Нас привели в тюрьму и посадили в одну камеру. Мы не спали всю ночь. Утром отец сказал: "Что бы ни случилось, мой мальчик, не падай духом! Даже если нас ожидает смерть, я надеюсь, что ты не дрогнешь перед лицом её! Ведь ты мой сын!" Так он сказал, и мы стали ждать. Но только на следующий день в камере появился монах. Он долго говорил нам про бога. Мне скучно было слушать его. Потом он предложил отцу поцеловать крест. Отец пожал плечами и велел мне сделать это. Я поцеловал. Мне показалось, что бог на кресте - солёный. Монах ушёл.
Отец сказал: "Давай прощаться!" Он обнял меня, и в этот момент в камеру вошёл надзиратель с двумя солдатами. Нам велели выходить. Мы пошли по длинным коридорам, а солдаты шли за нами, одетые, как на парад.
Нас вывели на площадь перед тюрьмой. Она была заполнена народом. Проход между двумя рядами солдат вёл к деревянному помосту. Когда мы поднимались но ступенькам на помост, отец шепнул мне: "Мужайся!" Наверху я увидел круглый чурбан. На нём лежал топор. На помосте кроме нас был толстый дядька в кожаном фартуке, судья в длинной чёрной одежде и друг отца. Он посмотрел на меня и опустил глаза. В руках у судьи была свёрнутая в трубочку бумага. Он развернул её и громко начал читать. Это был приговор. За укрывательство бандита у отца и у меня должны были отрезать головы. Судья прочитал, что друг отца донёс на нас и за это получит всё наше имущество. Отец плюнул в его сторону, и люди внизу зашумели. Судья замолчал, и тут я понял, что это у меня сейчас отрежут голову! Без неё я буду мёртвым! Я буду лежать и лежать здесь, а люди внизу пошумят и уйдут, унося свои головы. За что нас хотят убить? За то, что мы спрятали хорошего человека? Но почему за это нужно убивать? Я хочу жить! Живому тепло, а мёртвому холодно! Попробуй-ка, полежи под землёй! Там сыро и темно!.. Не хочу!.
Мальчик закричал это в полный голос. Дон Энрике, впившись в него глазами, трепетал от жалости и гнева...
- Я не выдержал и заплакал. Отец вздрогнул и так посмотрел на меня, что взгляд его высушил слёзы. " Палач, приступайте!" - сказал судья и зевнул. Отец подтолкнул меня вперёд. Палач взял топор и приказал мне встать на колени.. Я опустился на колючие доски и положил голову на чурбан. Он был скользкий и приятно холодил лоб. "Бейте, когда я скажу!" - услышал я голос отца. Он погладил меня по голове, взял за руку, крепко пожал её и крикнул: "Бей!". Я ожидал прикосновения топора и не мог пошевелиться. Страх сковал меня. Хорошо, что отец этого не заметил. Гудение площади доносилось издалека - кровь билась в голове более громко...
Что-то тяжёлое упало рядом со мной. Отец отпустил мою руку и закричал: "Вставай, Винценто!" Я вскочил на ноги. Рядом с плахой лежал палач. В его груди торчала стрела. Она была красная. "Услуга за услугу! - засмеялся отец. - Бежим отсюда!"
Но убежать он не успел. Человек, предавший нас, подбежал к отцу и ударил его ножом. Отец упал. Я кинулся к убийце, но меня опередили - красная стрела торчала из его горла.
На площади всё перемешалось. Люди дрались, выли и стреляли друг в друга. На помосте появился волосатый атаман. Он наклонился над отцом, взвалил его на плечо и приказал мне идти за ним. Я шёл за ним и смотрел на тело отца. При каждом шаге разбойника оно вздрагивало, словно отец качал головой. Иногда рассвирепевший стражник выскакивал на нас, и атаман вытягивал руку с пистолетом и стрелял. И сейчас же кто-то подавал ему новый пистолет. Мы выбрались с площади и сели в карету. Мы ехали очень долго. Разбойники на конях догоняли карету и пристраивались сзади. В какой-то деревушке мы остановились. В поле за деревней вырыли яму и опустили туда отца. Я не плакал, потому что ещё не понял тогда, что отец убит насовсем. Атаман спросил, есть ли у меня ещё родственники. Я сказал про дядю в Америке. Тогда он сел на коня, посадил меня перед собой и поскакал в порт. Он обещал отправить меня к дяде. В порту мы нашли судно, уходящее в Южную Америку. Атаман отдал очень много денег, и тогда меня взяли на это судно. Он дал мне ещё денег на жизнь и ускакал. Мы поплыли. В море команда взбунтовалась, убила капитана и подняла чёрный флаг. Меня они решили сделать юнгой. Ночью корабль налетел на камни и пошёл ко дну. Моряки уехали в лодках, а меня оставили. Я плыл, а потом нашёл мачту и уцепился за неё. Через несколько дней меня подобрали контрабандисты. Они были злые и часто били меня. На берегу они отдали меня воровской шайке. Несколько раз меня оставляли на стрёме, пока другие воровали. Потом я решил сбежать, и когда они задумали обокрасть папашу Эрскина, я опередил воров и хотел предупредить. Но ничего вышло. Пока я говорил ему про опасность, шайка сделала своё дело. А дальше, синьор, вы уже всё знаете... Про дядю я узнал, что он умер... Я устал...
Мальчик уронил голову и упал бы, не подхвати его дон Энрике. Он спал. Дон Энрике ходил по каюте, держа его на руках и шепча время от времени: "Герой!".
Потом он бережно опустил его в гамак, потушил фонарь и лёг на свою постель, думая о том, что отныне у него будут два брата.

Глава 25. Высадка.

Дон Энрике отдавал последние приказания бригантине. Путешественники, проводники и груз были уже на берегу. Судно отправлялось к озеру Патус, где должно было ждать храбрецов. Мальчика хотели оставить на борту, но в положенный час он каким-то образом очутился на берегу среди проводников, и ничто не могло заманить его обратно.
Дон Энрике в последний раз окинул взором палубу своего плавучего дома и сошёл на берег. Проводники-носильщики с помощью системы лямок взгромоздили себе на спины тюки с грузом и цепочкой втянулись в зелёную стену. Дворяне и мальчик последовали за ними.
Поход через джунгли начался. Винценто глядел и не мог наглядеться. Великолепная картина окружала его. Было раннее утро. На чистом небе разгоралось солнце. Крупная роса играла всеми цветами радуги. Ветра не было. Жёсткие блестящие листья не шевелились. Коварные папоротники осыпали путешественников холодным дождём. Пальмы взлетали к солнцу и гордо несли свои перистые кроны. Ниже их росли удивительные деревья, стволы которых были покрыты цветами. Буйство жизни царило вокруг. Деревья изгибались, бежали куда-то, переплетались телами и, завидев людей, замирали, зажмурившись. Бахрома лиан висела на них смирительной рубашкой. Птицы, сверкающие, словно капли росы, поддавшись общему безумию, носились с дерева на дерево.
Идти было легко. Ноги по щиколотку погружались в мягкую землю, и она сама выталкивала их. Носильщики ритмично покачивались впереди, равнодушные ко всему. Никто не разговаривал, все внимание отдавалось ходьбе.
Солнце поднималось. Жара усиливалась. Становилось душно. Роса уже не блестела на листьях. Да и листья не казались такими свежими, как утром. Они бессильно повисли, побеждённые жарой.
К двум часам идти стало невыносимо. Маленький караван остановился. Загорелся костёр, и один из метисов стал готовить обед. Все остальные прилегли подальше от костра. Никому не хотелось двигаться.
Сонные мухи гудели над лицами. Рядом с Винценто села огромная бабочка. Мальчик, не шевелясь, разглядывал её. Ей, видно, тоже было жарко. Она шевелила усиками, разворачивала и свёртывала спиралью хоботок, но не двигалась. Крылышки её были распахнуты. На каждом крылышке Винценто увидел череп и удивился, кто мог его так искусно нарисовать.
Рядом пошевелился барон, и бабочка тяжело взлетела. Винценто заснул.
Разбудил его дон Энрике. Солнце стояло низко. Было душно, но не так, как днём. Солнечный свет плавал над деревьями, а внизу висел полумрак.
Кто-то пронзительно заверещал невдалеке. Трубный рёв заглушил визг. Неправдоподобная красота джунглей спокойно ждала восхищения.
Мальчик засмеялся. Он подумал, что попал в сказку...
Дон Энрике подал знак носильщикам, и они двинулись вперёд. Едва люди покинули дымовую завесу костра, на них набросились неисчислимые полчища мошкары. Они жалили, жгли, кусали, и их отвратительный писк заставлял людей содрогаться. Пришлось опустить специальные сетки, прикреплённые к полям шляп. Проводники обходились без сеток.
Несколько слов о снаряжении путешественников. Дон Энрике попросил всех надеть одинаковые и удобные костюмы: свободные шаровары до колен, кожаные куртки, высокие кожаные сапоги, доходившие почти до бёдер, и широкополые шляпы, на которых были укреплены уже упоминавшиеся сетки. Для мальчика корабельным портным был приготовлен точно такой же костюм. На поясе у каждого члена экспедиции находились патронташ, фляга и нож, за спиной - ружьё. Проводники вели отряд запутанными звериными тропами, и непонятно было, как они находили дорогу в этом зелёном хаосе.
Люди шли, а сумерки сгущались, затихали голоса птиц, и воздух наполнялся сыростью. В редкие просветы между листьями были видны тяжёлые облака, висящие на пальмах.
Сильный порыв ветра ударил по деревьям. Молния мигнула своим единственным глазом, и вслед за нею оглушительно загудел барабан неба.
Мальчик вздрогнул и подошёл поближе к взрослым. Дон Энрике оглянулся и ободряюще кивнул ему. Молния упорно пыталась лизнуть языком землю, но листья не пропускали её. Она корчилась от бешенства, но отпрыгивала от живой преграды, словно мячик.
Силы её оставили, она ударила последний раз и разразилась градом слёз. Но даже слёзы её не все достигли земли, они только жалобно звенели, падая на тугие листья... Дождь кончился внезапно. Пахнуло свежестью. Радостно захохотали птицы. Кучи благоухающих лепестков лежали под деревьями. Джунгли помолодели. Но уже стало совершенно темно. Сырая и душная ночь окружила отряд.
Деревья расступились, дав место поляне. Посреди поляны чернело что-то большое. Проводники объяснили, что это заброшенный дом. Жуткое впечатление производил этот дом. Он напоминал беспомощного слепца, брошенного поводырём в пустыне.
Проводники зажгли факел и вошли в дом.
Нижний этаж кишел змеями. По приставной лестнице все поднялись на сеновал. Там, в уголке, они и разместились на ночлег.

Глава 26. Невидимый свидетель.

Винценто снилась беспорядочная ночь кораблекрушения. Озверевшие матросы с ножами в руках бесновались у шлюпбалок. Он стоял, глотая слёзы, и следил за пляшущими на волнах лодками. Может быть, они ещё вернутся?..
Палуба под его ногами задрожала и стала быстро уходить вниз. Тоскливо заскрипела мачта.
Он вскочил на фальшборт и кинулся в воду, но.... вдруг опять услышал скрип.
Мальчик открыл глаза и поднял голову.
В полосе лунного света стоял барон. Он стоял спиной к Винценто и, похоже, прислушивался. Успокоившись, он осторожно двинулся к лестнице. Подождав, пока скроется его голова, Винценто мягко, словно кошка, вскочил на ноги.
Барон внизу взвёл курок пистолета и вышел из дома. Маленькая ловкая тень соскользнула по лестнице и последовала за ним. Так друг за другом они пересекли поляну.
В лесу Винценто подобрался совсем близко к барону, чтобы не упустить его. Он инстинктивно чувствовал - затевается плохое дело против человека, его спасшего, - и хотел помешать. Несколько раз он принимал деревья за людей и бесшумно падал на землю. Рядом, в кустах, шуршали змеи. Ночь была полна таинственных звуков.
Винценто хотелось плакать, хотелось чувствовать рядом с собой сильного друга. Он вспоминал дона Энрике и невесомой пушинкой скользил вперёд.
Барон остановился. Мальчик притаился за его спиной. Тихий свист полетел во тьму.
Рядом с бароном показалась фигура второго человека.
- Ну что, - спросил барон, - всё ли готово?
- Можно начинать. - хмыкнула фигура - Всё на месте. Только вот...
- Что ещё?
- Задаточек бы не мешало... Что-то глухо звякнуло.
. - Ну вот и слава богу. Значит так, мы стреляем, как условлено. Вы идёте вдвоём. Мы пеленаем второго, а потом кончаем мальчишку и перса.
- Дурак! На его судне полно золота! Возьмите щенка и пытайте на его глазах! Он выложит вам миллионы!
- Хо - хо! У тебя неплохая голова, барон! Мы так и сделаем! Щенка будем жарить, а перс пусть глядит. Ха - ха!
- Следуйте за нами весь день! Дайте всем уснуть и тогда только стреляйте! Ясно?
- Куда уж ясней!
- Потом мы пойдём к озеру. Там шхуна с сокровищами станет вашей. Вы доведёте меня до первого города, и больше я вам надоедать не буду. Вы довольны?
- Мы довольны! - захохотал бандит.
- Да тише вы! Уходите и помните, что я вам сказал!.. Винценто отполз назад, вскочил на ноги и бросился к дому. Едва он успел улечься и отдышаться, появился барон. Он послушал дыхание спящих и лёг на своё место.
Утром дон Энрике заметил, что мальчик часто оглядывается по сторонам, и глаза у него красные. - Что с тобой, Винценто? - спросил он.
Мальчик отозвал его в сторону и пересказал то, что слышал ночью. Дон Энрике велел ничего не говорить виконту. Шрам на его лбу налился алой краской...

Глава 27. Жертвоприношение.

Мудрейшие с четырёх сторон подожгли прямоугольник леса, окопанный глубокой канавой. Пламя взлетело ввысь, будто собираясь достать до небес, но у него не хватило силы и, злобно заревев, оно растеклось по земле. Желтовато - белый дым повис над горящими деревьями. Где-то там, в огне, стоял помост с телами людей, убитых Муньосом. "Свободное братство" воздавало им последние почести, выполняя обряд огненного погребения.
Через три часа лес на окопанном участке выгорел. Осталась ровная площадка, которая отныне должна была стать "полем одиннадцати". Это поле предназначалось для посева ячменя.
Но огненный обряд ещё не был закончен. Прах одиннадцати мудрейших, ставших покровителями поля, требовал жертвы. Жертвой была Марианна.
Она стояла в толпе фанатиков, опьянённых религиозным экстазом. Они орали, корчили уродливые гримасы и медленно двигались вокруг обречённой на заклание. Постепенно движение убыстрялось, вопли затихали, гримасы сходили с лиц. Фанатики бежали по кругу в полном молчании и глядели на девушку серьёзно и несколько печально. Так продолжалось довольно долго. Но, наконец, молчаливый круг распался. К девушке подошёл мудрейший и торжественно повёл её к краю поля. Там он силой поставил её на колени и стал говорить, обращаясь к толпе. Пока он говорил, на середине поля, всё ещё дымившегося, было установлено странное сооружение. Четыре бревна, вкопанные в землю, поддерживали лёгкую деревянную площадку, в которую был врезан столбик, примерно, полутора метров высотой. Мудрейший кончил говорить и поднялся с пленницей на площадку по ступенькам, вырубленным в одном из брёвен.
Старик кожаным ремешком привязал жертву к столбу. Радостно хихикая, он спустился на землю, взял из чьих-то рук факел, - и вот уже он рядом с кучей хвороста.
Ещё момент, и взметнётся убийца-огонь! Ещё момент!..
Но в этот момент события следовали одно за другим с ужасающей быстротой.
Покряхтывая, мудрейший начал опускаться на колени.
Из - за деревьев показался всадник с пистолетом в руке.
Старческие колени коснулись земли.
Всадник пришпорил благородного скакуна.
Рука с факелом прошла половину пути.
Всадник летел быстрее ветра.
Факел повис над хворостом.
- Бах! - пистолет выкрикнул решающее слово.
Рука вздрогнула и бессильно опустилась. Факел зарылся в сухие ветки.
Всё новые всадники появлялись из-за деревьев. Целый отряд несся по полю.
Лесные жители плотным кольцом окружили эшафот, готовые умереть, но не отдать жертву. Куча хвороста светилась изнутри. С лихорадочной торопливостью огонь пожирал её.
Всадники врезались в толпу. Засверкали смертоносные жала шпаг. Особенно неистовствовал де Ла Рон. Он работал шпагой, как одержимый.
Клубы тяжёлого дыма скрыли Марианну, и это придало герцогу новые силы. Он прорубился к подножью эшафота. Бросив коня, он прыгнул на бревно и по узким ступенькам взбежал наверх. Дым был едкий и горячий. Задыхаясь, герцог шагнул вперёд и наткнулся на столбик. Свистнула шпага. Ремешок упал, перерубленный.
Герцог подхватил бесчувственное тело и хотел было спускаться, но вынужден был оставаться на месте. Его конь бился внизу в агонии.
Убийцы ждали герцога, и никого из друзей не было поблизости. Бой шёл шагах в двадцати от эшафота.
- Ко мне, мушкетёры! - закричал мужественный опекун графини. Его призыв был услышан. Мушкетёры, отказавшись от круговой атаки, собрались в одном месте и ринулись на прорыв.
Узкий коридорчик появился в бушующей людской массе. Два храбреца подвели к эшафоту коня. Едва герцог вскочил в седло, положив перед собой девушку, как метко пущенная из арбалета стрела пробила шею коню, и тот с коротким стоном упал на колени и начал медленно заваливаться набок.
Герцог соскочил на землю с Марианной на руках. Один из мушкетёров спешился, чтобы отдать своего коня.
Но тут положение резко изменилось. Узенький коридорчик, пробитый в толпе врагов, исчез. Мушкетёры оказались отрезанными друг от друга. Герцог упал, получив сильный удар по голове. Он ещё чувствовал, что Марианну отрывают от него, но уже не пытался этому сопротивляться...
Ранение герцога озлобило его солдат. Они перебили всех, кто был на поле, и, подхватив несколько пылающих факелов, поскакали к посёлку. О девушке никто не вспомнил...

Глава 28. Барон без маски.

День не принёс путешественникам новых приключений. До полудня они продвигались вперёд, четыре часа отдыхали в тени мангового дерева, а вечером снова тронулись в путь.
Около полуночи решили остановиться на ночлег. Старая разреженная бамбуковая роща окружила их. Носильщики сложили груз, распаковали одеяла, и через несколько минут все уже спали. Яркие звёзды горели на щеке неба, словно болезненная сыпь. Джунгли не спали, они были пронизаны криками существ, борющихся за жизнь. Ловкие тени мелькали среди бамбуковых стволов. Уж не хищники ли это, которые почуяли мирно спящих людей? Если это хищники, они не застанут путешественников врасплох. Вот один из них пошевелился, поднял голову, встал и замер на месте.
Ночная птица заверещала невдалеке. Человек приложил ладонь к губам - резкий крик попугая ответил птице.
Где-то на другом конце рощи вдруг хлопнул выстрел. Человек тронул за плечо похрапывающего виконта. Тот пробормотал что-то и сел, ничего не понимая.
- Тише, виконт! - услышал он шёпот. - Сейчас кто-то стрелял в роще.
- Ха - а - а, ну что вы, барон. Вам померещилось. Спите!..
- Нет - нет, я уверен. Надо пойти и посмотреть, в чём там дело!..
- Ну так сходите, мой друг, если вам охота, а я - ааа! - я устал!.. Звук выстрела прервал его слова:
- Что - о? Вы слышали, барон?
- Я же говорю, надо посмотреть!
- Может быть, следует разбудить нашего спутника?
- Вместе с ним проснётся и мальчик. Не стоит прерывать их сон!
- Вы вооружены, барон?
- Да, и вам советую!..
- Я готов!
- Идите за мной, виконт!
Пригнувшись, с ружьями в руках, дворяне пошли в направлении выстрелов. Бамбуковые стволы двинулись им навстречу. Выстрелов больше не было.
- А мы не заблудимся - прошептал виконт.
- Где же они?
- Кто? Кого вы... - воскликнул удивлённый Генрих - и не договорил. Небо обрушилось на него, звёзды насмешливо сверкнули в глаза и исчезли.
Придя в себя, он почувствовал, что лежит на траве, туго перепоясанный верёвками. То же пепельное небо раскинулось над ним, но к ровному свету звёзд примешивался сейчас посторонний колеблющийся свет.
Генрих повернул голову. Рядом с ним горел костёр. У костра сидел барон и ещё три молодчика. "Чтобы смертельно оскорбить любого из них, - подумал пленник, - надо его назвать честным малым!".
Голова его лежала среди царственно-тяжёлых тропических цветов. Удушливый аромат плавал вокруг них.
Связанный жадно дышал, тело его теряло вес, в голове начали звонить хрустальные колокола, явь и сон поменялись местами.
Красная рожа склонилась над ним.
- Э, да он совсем одурел! Нанюхался не того, чего надо! Верзила схватил пленника за ноги и оттащил на несколько шагов от цветов.
- Полежит - отойдёт! - сказал барон! - А вы отправляйтесь за двумя оставшимися!..
Лёгкий ветерок пробежал по траве, отогнав дурманящий запах цветов.
Генрих пошевелился, пытаясь ослабить путы. Барон встал и неторопливо подошёл к нему.
- Ну что, вы уже пришли в себя, уважаемый виконт?
- Ровно настолько, чтобы потребовать объяснений!
- Потребовать? - Барон засмеялся. - Да вы - шутник! Но я удовлетворю ваше требование! Я ненавижу вас! Ненавижу с того дня, когда впервые увидел у графини де Вертон! Вы, мальчишка, молокосос, без труда заняли моё место и после этого имели наглость навязывать мне дружбу! Легковерный щенок! - чем больше злобы горело в глазах барона, тем менее учтивой становилась его речь. - Безродный подонок! Иногда я думал, что умру от ненависти к тебе! А надо было притворяться! Это стоило мне многого, но ты верил, надушенный сопляк! Сегодня твой черёд платить! Никогда, ты слышишь, никогда не бывать тебе в постели графини! Мы похитили её! Она в моём замке! Она будет моей!..
Лицо виконта оставалось бесстрастным.
- Барон! - растягивая слова, заговорил он. - Не правда ли, у этих цветов восхитительный аромат?..
Барон скрипнул зубами и ударил соперника по лицу.
- Ты знаешь, что я с тобой сделаю? Я суну твои ноги в костёр! Когда они сгорят, придёт очередь тела! А голову я сжигать не буду! Голова будет молить о пощаде!
- Ни в коем случае, барон! Голова откусит себе язык, но будет молчать!
Торопливые выстрелы прогремели в роще. Барон перекрестился.
- Наши уважаемые спутники уже на пути к небу! Пора и вам, виконт, следовать за ними! Ну-ка!.. Он схватил пленника за ноги и потащил к костру.
Генрих молчал, но сердце его содрогалось от желания жить и от страха перед пыткой.
Опять выстрел послышался рядом, и барон упал лицом в костёр.
Тошнотворный запах горящего мяса заставил пленника передёрнуться. Он лежал не в силах изумляться.
Вооружённые дон Энрике и Винценто вышли на поляну. Дон Энрике вытащил труп барона из огня и потом только освободил Генриха.
- Благодарить вам надо не меня! - предупредил он вопросы. -Вчера ночью Винценто был свидетелем объяснения этого мёртвого господина с другим, который лежит недалеко отсюда... Генрих, не говоря ни слова, крепко обнял мальчика.
- Когда барон разбудил вас, мы не спали и были наготове. Мы проследили за вами, потом пристрелили подручных барона и его самого. Вот и вся история вашего спасения! А теперь пора к стоянке! Джунгли позаботятся об этих выродках!..

Глава 29. Кошки - мышки.

~ Исчадье ада! Дочь зла! Я сберегу тебя для страшной кары! -скрипел старческий голос. Марианна хотела подняться и не могла: руки и ноги её были связаны. Вокруг - тьма. Можно доверять только обонянию и осязанию.
Старик - её тюремщик - опять что-то забормотал. Послышался скрип отворяемой двери. Сухая фигура возникла на светлом фоне неба и исчезла. Дверь захлопнулась.
Марианна облегчённо вздохнула, сама не зная почему. Глаза её сомкнулись. Сны её были легки и многоцветны, словно сны ребёнка. Она улыбалась счастливой улыбкой... Но - сколько верёвочка не вейся, а конец всегда найдётся. Грубый удар в бок разрушил её идиллическое счастье.
Марианна вскочила. Прямо перед нею голубел квадрат двери. Столб света падал в темницу. Пленница первый раз могла осмотреться.
Её тюрьма была из земли, вернее - в земле. Корни растений разрисовали стены и потолок хаотическим узором. Пахло могильной сыростью. Да это и была могила, правда несколько увеличенная.
Злой старикашка потащил её к выходу, не переставая бубнить под нос.
Графиня не сопротивлялась.
Тайные тропы привели их на огромное чёрное поле. Марианна видела вокруг брёвна, трупы, беспорядочно разбросанные орудия труда. Она с невыразимой радостью поняла, что идёт по пепелищу посёлка. Надежда преобразила её. Глаза засверкали. Забытая величавость появилась в движениях.
Друзья близко! Они освободят её!
Но время шло, а избавители не появлялись. Старик притащил её к развалинам дома мудрейших. Там им был сложен костёр. Фанатик хотел собственноручно казнить подругу Пришельца.
Он усадил её лицом к костру, а сам, подняв глаза, запел религиозный гимн.
Девушка не слушала его: она твёрдо решила бежать и теперь лихорадочно искала способ. А старик словно позабыл о ней. Глаза его закрылись, тело начало конвульсивно подёргиваться, с губ срывались нечленораздельные звуки.
Он пошёл вокруг костра - сначала медленно, а потом всё быстрее. Он кружился, хрипел, хлопал в ладоши - до тех пор, пока не свалился в полном изнеможении.
Марианна встала. Она побежала по пепелищу. Старик шевельнулся, но встать не смог. Тогда он пополз вслед за беглянкой...
Замок показался графине безопасным и уютным родным домом. Она довольно быстро нашла свою первую тюрьму-часовенку - и осталась жить там. Досуга у неё было больше, чем достаточно. Она заполняла его, главным образом, знакомством с замком.
Марианна настолько прилежно изучала обнаруженные ходы, что через неделю могла пройти по ним с завязанными глазами. И это ей очень пригодилось. Однажды утром она увидела в замке старика-фанатика.
Он кинулся к ней с топором в руках, но она исчезла в стене, ещё раз убедив бедного старика, что является ведьмой.
Началась игра в "кошки - мышки".
Старик оказался хитрым. Он подкарауливал девушку в самых неожиданных местах. Случайность помогла ему найти ход, ведущий наверх. Он всё ближе подбирался к жилищу Марианны.
Девушка потеряла покой. Она стала нервной и пугливой. Ночи проходили без сна. Она лежала, напряжённо вслушиваясь, и при каждом шорохе вскакивала. Мысли путались. Она чувствовала, что поддаётся отчаянью. Она больше не хотела сопротивляться. Воля её уснула, остался только страх. Но страх никому ещё не подсказывал правильных решений. Страх выгнал девушку из часовенки и заставил броситься в первый попавшийся ход. Она бежала, задыхаясь, и вдруг услышала крики впереди. Кричал старик. Марианна узнала этот ход. Там, впереди, была площадка, где она совершила убийство. Прижимая руку к груди, она остановилась.
Старик закричал снова. И столько неподдельного страдания послышалось в его крике, что Марианна перестала колебаться.
Она вышла на площадку и сейчас же увидела его. Старик висел над залой на цепи, свешивающейся с потолка. Как он попал туда?.. Наверное, шёл ночью, оступился, но успел зацепиться за цепь.
Молодому человеку не составило бы труда качнуть цепь и перепрыгнуть на площадку, но для старика это была непосильная задача. Его взгляд был красноречивее всяких слов.
Марианна задумалась. Жалость и ненависть, желание помочь и желание избавиться от мучителя - что победит?
Победила жалость. Девушка притянула к себе цепь, и старик упал на площадку. Скоро он опомнился и, опираясь о нежное плечо, потащился вниз.
Едва они очутились в зале, пальцы старика, словно железные клещи, сжали плечо графини. Откуда-то появилась верёвка. Отчаянное сопротивление не помогло. Старик подтащил девушку к бронзовой статуе в центре залы и крепко привязал её.
Победа нелегко ему досталась: лицо было расцарапано, руки дрожали от усталости.
Он поплёлся к атласной тахте и упал на неё, видимо желая отдохнуть.
Глаза пленницы сверкнули. Тахта опрокинулась - старик исчез.
Освобождение от пут заняло целый день. Графиня перепилила верёвки об острый ноготь статуи. Через неделю после освобождения Марианна вышла из замка с небольшим узелком в руках. Там была пища на пять дней. За этот срок она рассчитывала добраться до Парижа. Но ей помешала природа, послав на дорогу большого медведя. Единственным оружьем девушки был узелок. Она молниеносно им воспользовалась, метнув в морду зверю.
Внимание неприятеля было отвлечено, и Марианна поспешно ретировалась. После долгих раздумий она приняла решение оставаться в замке, ждать возвращения виконта.
- Если любовь его сильна, он обязательно найдёт замок! - подумала она - Книги скрасят мне ожидание. А он придёт - я уверена. Ведь я люблю его...

Глава 30. Болото.

Проводники были перепуганы ночной перестрелкой, они долго совещались о чём-то и успокоились лишь когда рассвело. Экспедиция уменьшилась на одного человека, путешественники вслух не вспоминали о нём. Генрих был хмур, Винценто - задумчив, дон Энрике понимал их состояние и не тревожил их.
Что переживает человек, когда познаёт предательство друга? Какие мысли холодят тогда сердце? Не вправе ли оно ожесточиться, позабыть радость веры в людей? Генрих познал ответы на эти вопросы.
Три дня шли молча. Но яркая природа была слишком хороша. Живой мир звал живых.
Генрих и Винценто очнулись, улыбки появились на их лицах. Между путешественниками установились братские отношения, потому что теперь им нечего было скрывать друг от друга.
До болот оставалось немного. Лес становился гуще, деревья - крупнее. Козлиные бороды тилляндсии свисали с них. Сети лиан, расцвеченные огненными цветами, мешали продвижению. Непроницаемый ковёр травы начал мелко подрагивать под ногами.
Омерзительное видение ознаменовало вступление в болота. Смельчакам пришлось проходить в десяти шагах от сухого дерева, сплошь увешанного змеями. Владычицы нечистого места собрались на своеобразный трон. Одни висели спокойно, другие извивались с ленивой грацией. Тихое шипение исходило от дерева. Каких только пород не разглядел дон Энрике! Здесь были зеленовато-чёрные лабарии, чёрные водяные змеи, быстрые минарии, гремучие змеи, питоны и боа, и даже легендарная анаконда развесила свои кольца на нижнем, самом толстом суку.
Не дерево, а сама смерть глядела на пришельцев тысячами глаз!
И днём, и ночью, и во сне, и наяву приходилось быть с опущенными сетками, иначе комары свели бы с ума. Трясина затаилась под ногами. Путешественники шли цепочкой, стараясь ступать след в след. Чёрная вода выступала из травы при каждом шаге; хорошо, что кожаные сапоги были для неё непроницаемы. Встречались места, где трава исчезала, открывались ладони трясины. Приходилось прыгать по упругим кочкам. Мальчика это забавляло.
Ночь проводили, лёжа вплотную, на островке растительности. Несколько "болотных" дней обессилили людей. Да к тому же грозный враг проник в их ряды - лихорадка свалила одного из проводников.
Часть груза выбросили, чтобы можно было нести больного. Дон Энрике заставлял всех принимать хинин, который был в одном из тюков, и каждый день теперь начинался с недовольных гримас Винценто. Но хинин не помог - слегли ещё два проводника. Выбросили их груз, но не остановились.
Открытая трясина кончилась, и потянулся болотистый лес, на деревьях которого сверкали путеводные звёзды людей - орхидеи. Ревниво глядели тяжёлые царственные цветы - замечают ли их, восхищаются ли ими?
Проводники выбирали наиболее красивые экземпляры и складывали их в специальный кожаный мешок. Его наполнили за один день.
Проводники были неспокойны, по вечерам они садились к заболевшим товарищам и тихо совещались о чём-то. Заболевшие не выздоравливали - наоборот, положение их становилось хуже. Они умерли все трое в один день.
Трое живых помрачнели и с неприязнью поглядывали на господ. До озера Патус, по их словам, оставалось дней пятнадцать пути. Дон Энрике поторапливал виконта. Задерживаться не было причин.
Похоронив умерших, двинулись к озеру. Испытание болотом изменило путешественников. Даже мальчик притих и по вечером не тревожил больше дона Энрике расспросами о том, что такое звёзды, почему люди умирают, как называется птица, убитая днём и тому подобном.
Кормились охотой. Непуганая дичь сама лезла под выстрелы. Четыре дня прошло спокойно. На пятый - заболел Генрих. Его душа унеслась из джунглей к желанной возлюбленной. Он был счастлив, судя по лирическому бреду.
Мальчик неотлучно сидел возле него, завидуя красивому чувству, которое смутно волновало юное воображение.
Хинина больше не было. Нужно было, как можно быстрее идти к шхуне, чтобы опередить лихорадку, готовую свалить всех здоровых. Выбросили остатки груза, шли, почти не отдыхая - но и болезнь не медлила. Заболел дон Энрике...
Видя, что взрослые беспомощны, проводники связали мальчика, обобрали больных, оставив ружья, так как не умели с ними обращаться, и исчезли, надеясь, видимо, на скорую смерть всех троих.
Винценто бился, словно птица в силках, стараясь освободиться. Он катался по земле, напрягая мускулы, тёрся о деревья - и всё это под бессмысленный бред больных. Пришла ночь, и мальчик забылся в тяжёлым полусне. Только утром, когда верёвки набухли от росы, ему удалось выскользнуть из них.
Да что толку? Чем он мог помочь друзьям? Он сидел рядом с ними и горько плакал - всё-таки, он был ещё мальчик...
"Пить!" - прошептал Генрих. "Пить!" - повторил он громче.
Винценто схватил флягу и, положив голову виконта себе на колени, осторожно влил ему в рот немного воды. Больной затих. Опорожнив флягу, мальчик побежал к ручью, блестевшему недалеко от него.
Вернувшись, он увидел, что виконт сидит, осмысленно озираясь кругом и сжимая в руках драгоценный мешок.
- Что случилось, Винценто? - спросил Генрих вяло.
- Вы все заболели! А я не знаю, что делать! Проводники нас обокрали и убежали!..
- Не робей, малыш! Тебе придётся здорово помочь нам!.. В каком направлении мы шли последние дни?
Мальчик показал направление.
- Значит озеро там! Вот что, мальчуган, помоги мне подняться... Генрих с помощью Винценто встал, но сделав шаг, снова упал.
- Сейчас ничего не выйдет! Жди! - прошептал он и уснул. Мальчик стал ждать, потом взял ружьё, подстрелил птицу, развёл костёр и приготовил себе поесть.
Прошла ночь, потом день и ещё ночь - пока не проснулся освежённый виконт. Он приладил мешок к поясу, поднялся, опираясь на Винценто, и они вместе подняли дона Энрике.
Генрих взвалил его на спину и пошёл. Винценто шёл впереди, расчищая дорогу. Часов за пять они продвинулись едва ли на два километра.
Генрих остановился отдохнуть. Винценто отправился вперёд - разведать путь. Он прошёл несколько метров, как вдруг услышал человеческие голоса. Думая, что это метисы, он бросился на землю и вполз в густые кусты. Однако появившиеся люди были не метисами. Они пробежали мимо кустов. Мальчик пополз следом. Он услышал изумлённые возгласы и увидел, как Генриха связали, как подняли его друзей и понесли куда-то...

Глава 31. Пастух и его овцы.

Два тела осторожно положили на пол, устланный мягкими звериными шкурами. Люди, принесшие их сюда, вышли.
"Кто они? - думал Генрих. - Местные жители? А впрочем, они нам ещё представятся!"..
Он вспомнил обнажённые краснокожие фигуры, бросившиеся на него из-за деревьев. Винценто теперь один! Где он? Не растерялся ли? Да нет, он славный мальчишка!"
Шкура, закрывающая входное отверстие, поднялась. Виконт взглянул и смущённо опустил глаза. Гибкая девушка стояла перед ним. Ни единого клочка материи не было на её теле. Генрих снова поглядел на неё. Она была скорее девочка, чем девушка. Маленькие острые груди едва начали набухать. Живот был упругий и сильный, как у юноши. Миниатюрные точёные ножки отвечали самым строгим правилам красоты. Тело, смазанное жиром, лоснилось - и это было единственное, что портило её. В руках она держала две деревянные мисочки, наполненные мутной белой жидкостью.
Она поставила мисочки у головы Генриха, ловко распутала ремни на его руках и ногах и знаками показала, что пленникам надо выпить принесённую жидкость.
Дон Энрике начал бредить. Девушка с интересом посмотрела на него и, приложив руку ко лбу, сочувственно зацокала языком.
Генрих взял мисочку и выпил содержимое. Оно не имело вкуса и было лекарством, судя по тому, что больной быстро почувствовал, как томительная слабость покидает его.
Девушка напоила дона Энрике и ушла, забрав пустые мисочки. Генрих уснул и почти сразу почувствовал, что его мягко тормошат за плечо.
Перед ним сидел старик в чёрной стане. Виконт вздрогнул, увидев его. В чашке с жиром плавал горящий фитилёк. Значит, был уже вечер или ночь. Тусклый свет выхватывал из тьмы две мисочки со знакомой жидкостью и ещё одну - побольше - с едой.
- Сначала выпейте целебный сок, сын мой, и напоите товарища, -заговорил монах, - потом подкрепитесь, чем бог послал, и расскажите мне, что заставило вас покинуть Родину?
Он замолчал и отвернулся, а Генрих принялся исполнять его советы...
- Вас, конечно, озадачило моё появление, - промолвил старик, -я понимаю. Я проповедник. Моя миссия - нести огонь истинной веры к сердцам язычников. Десять лет назад прибыл я на позабытый богом материк. Успехи мои невелики, к чему скрывать, - много раз я порывался бросить доверенное мне дело, но меня удерживала вера. За десять лет, кроме вас, здесь не было ни одного цивилизованного человека. Поведайте мне, прощу вас, что творится в просвещённом мире?
Виконт с удовольствием рассказал миссионеру о Франции, о своей любви и приключениях во имя неё и показал заветный кожаный мешочек. Старик благословил его и покинул хижину.
На другой день пришёл в себя дон Энрике. Он был ещё очень слаб, но главная угроза миновала. Прежде всего он спросил, где Винценто.
Генрих передал ему всё, что знал, - едва он начал говорить про монаха, как откинулась шкура и вошла девушка с пищей. Вслед за нею показался проповедник.
- Помолимся, братья! - провозгласил он с порога и упал на колени. Виконт последовал его примеру, дон Энрике сохранил на лице безучастное выражение. - In nomine patris - громко начал монах.
Помолившись и отдав должное пище, Генрих вслед за святым отцом пошёл к выходу. На пороге он едва не потерял равновесие - хижина стояла на сваях.
Лёгкая бамбуковая лесенка была приставлена к дверям. Генрих спустился на землю и зажмурился, ослеплённый, - глаза его уже успели отвыкнуть от яркого света.
Тяжёлая роскошь джунглей была перед ним. Непроницаемая зелёная стена окружала небольшое озерцо. Безвестная речка выбегала из озера, То тут, то там торчали над водой крокодильи спины, похожие на брёвна. Нежно-белые чашечки водяных гиацинтов ласкали взгляд.
На берегу озера, словно стая длинноногих фламинго, стояли островерхие хижины на сваях. Несколько пирог были опрокинуты кверху дном. Ловкие ребятишки, визжа, носились по мелководью.
- Видите их? - сказал проповедник. - За месяц до вашего появления два мальчика постарше заплыли на середину и стали нырять. Один из них долго не показывался из-под воды. Другой нырнул и под руками своими почувствовал тело гигантской змеи. Она проглотила его товарища. Отец погибшего поклялся лишить змею жизни. Он несколько дней выслеживал её и сдержал клятву. Шкуру змеи он подарил мне. Я измерил её - получилось без малого 30 метров... Посмотрите на озеро! Не правда ли, оно красиво? Оно отражает солнце, и кажется, что солнце светит не с неба, а из воды. Трудно подумать, что под сверкающей божественной внешностью может таится что-то дьявольское, злое!..
- Что он, мне проповедь читать собрался что ли? - подумал Генрих и прервал монаха, спросив, где все люди.
- И мужчины, и женщины на охоте, сын мой. Племя малочисленно, и поэтому женщины трудятся наравне с мужчинами. Здесь остались только малые дети да умирающие старцы. Бедные мои овечки! Как они дики!.. Не хотите ли вы послушать, что они рассказывают о своём приходе в эти места?
- С удовольствием, святой отец!
- О это целая легенда! Много веков назад предки этих людей жили в Северной Америке. Они называли себя могущественным племенем нентигоев. Охотники племени всегда возвращались с богатой добычей. Но видно чем-то разгневали дикари своего языческого бога. Губительный огонь спустился с неба на их земли. Огонь породил чудовищ, которые жуткими криками распугивали дичь и пожирали людей. Их шаманы - тьфу, мерзкие колдуны! - выпрашивали у бога, что делать его сыновьям. И бог дал им ответ. Чтобы снова обрести благополучие, всё племя должно было двигаться на юг до тех пор, пока днём не погаснет солнце. Они двинулись в путь, ничего не взяв с собой - даже еды. Они убивали то, что попадалось на пути, но не смели остановиться. Вскоре они вступили на узкую скалистую землю, которая тянулась неизвестно куда и с двух сторон была окружена морем. Дичь исчезла. Они сотнями мёрли от голода, но не повернули назад. Гигантские волны приходили с моря и уносили людей. Жалкая горсточка увидела конец перехода. Начались леса, полные' пищи. Но леса кишели также и змеями и другими зверьми, которых люди не видели на прежних местах. Каждый день был битвой, и они выигрывали каждый день. Только наиболее сильные наблюдали у этого самого озера, как днём ненадолго погасло солнце. Здесь они и остановились. Так гласит их предание!..

Глава 32. Избиение рептилий.

- Вы не представляете, что я узнал от монаха! - сказал виконт, появляясь в лачуге - Ведь эта река впадает в озеро Патус!
- Любезный друг! Расскажите сначала о самой реке, а потом уж о том, куда она впадает!
- Ах извините меня! Вкратце дело обстоит так: мы находимся в индейской деревушке, деревушка же - рядом с озером. Из озера вытекает река. Река может привести нас к свободе. Стоит выкрасть лодку, и можно считать, что мы у шхуны!
- Вы видели туземных вождей?
- Они на охоте!
- Так значит ещё неизвестно, кто мы: пленники или гости? Зачем же тогда спешить?
- Но меня ждут на Родине!
- Я понимаю - любовь торопит вас. Меня же она заставляет остаться. Неужели вы согласитесь уйти, ничего не узнав о Винценто?
- Ну конечно нет! Я уверен, мальчик бродит где-нибудь поблизости!
- Хорошо бы так! Но вдруг его... убили ? - Дон Энрике с трудом выговорил это.
Ночью вернулись охотники. Стойбище ожило, наполнилось звуками. Туземцы доброжелательно посматривали на белых людей. Вождь племени - угрюмый исполин - обещал предоставить им лодки и гребцов для поездки к шхуне после того, как озеро будет очищено от крокодилов. Их собралось слишком много, и они уже начали нападать на людей. Всё племя готовилось к большой охоте...
Каждый день вливал в выздоравливающего дона Энрике новые силы. Скоро он встал. И вовремя - вождём был назначен день избиения крокодилов.
С утра индейцы осматривали лодки, старухи смазывали наконечники копий и стрел ядом кураре. К вечеру лучшие воины с отравленными копьями притаились в засаде на берегу. Мерзкие твари, почуяв завершение дня, полезли из воды. Множество рептилий собралось возле хижин. Их панцири стучали один о другой. Гигантские пасти раздвигались, словно намереваясь проглотить весь мир. Те, что не уместились на берегу, лежали на мелководье.
Несколько пирог выскользнуло на озеро. В каждой было но два воина - один грёб, другой стоял на носу с факелом в одной руке и копьём - в другой.
Охота началась. Притаившиеся на берегу воины выскочили из засады и вступили в борьбу. Индейцы подвергали себя смертельной опасности: необычайная ловкость и смелость нужна была для того, чтобы находясь среди разъярённых животных, увёртываться от могучих челюстей и губительных ударов хвоста. Воин подбегал к намеченной жертве и вонзал копьё в распахнутую пасть или в бок у самой земли, где он не был защищен бронёй. Крокодил умирал через одну-две минуты после укола - яд действовали быстро. Безжалостное побоище развернулось на берегу и в воде. Умирающие крокодилы кричали, словно маленькие дети. Сражающиеся воины походили на демонов.
Путешественники с ружьями были на берегу. Они почти не стреляли - только наблюдали. Они увидели, как неосторожный юноша отбился от основной массы воинов. Рядом с ним никого не было. Несколько чудовищ окружили его. Ещё немного, и он бы погиб, не выручи его огнестрельное оружие европейцев. Прозвучали два выстрела, и два наиболее агрессивных животных перестали быть опасными.
Перезаряжать было некогда. Путешественники прикладами начали глушить уродливых ящериц. Приклады не вынесли их твёрдых лбов и разлетелись вдребезги.
Пришлось отступить, да и помощь больше не потребовалась. Рядом с юношей бился вождь племени. К концу побоища рядом с путешественниками появился монах. Он бесстрастно взирал на кровавое зрелище и только если видел крокодилью морду слишком близко, торжественно кричал: "Apage, satanas!" - и осенял себя крестом.
Утихло всё иод утро. Спасённый белыми людьми юноша подошёл к ним и что-то горячо залопотал. Миссионер перевёл его слова. Дикарь предлагал свою дружбу. Дворян восхитила эта детская наивность, и они оба обнялись с новым другом. Он оказался сыном вождя.

ЧИТАТЬ ПРОДОЛЖЕНИЕ > > > Глава 33