Сергей Кагермазов (13 лет, г. Санкт-Петербург.)

ПО-ЩУЧЬЕМУ ВЕЛЕНИЮ

Давным-давно в одной деревне стояла хата — вполне богата. В хате жил пахан — мировой пацан. У пахана было три сына, старший был умён в бизнесе рубил, средний был вообще ништяк, ну, а младший, Емеля, был дурак. И вот пахан говорит сыновьям: «Сыновья мои, жрать хочу! В хате совсем еды не осталось! Принесите мне ухи!» Говорит старший сын: «Не хочу я тебе уху нести, пахан! Дело крутое мне привалило, некогда мне!» Младший говорит: «Ну, чё? Надо, так надо!» Среднего сына вообще не спрашивали — ему всё ништяк.
Пошёл, значит, младший сын на речку. Лунку выдолбил, а удить ему не хотелось. Взял он, да как кинул в лунку динамита кусок. Так грохнуло! Вся рыба варёная повсплывала. Лишь одна щука целая осталась. Емеля дурак был, река в уху превратилась, а он взял щуку.
И вдруг говорит ему щука человеческим голосом: « Не ешь меня, чувак, я тебе ещё пригожусь!» «Да зачем ты мне нужна!» — отвечает ей Емеля, ничуть не удивившись (дурак был). Отвечает ему рыба: «Я помогу тебе! Слушай! Захочется тебе халявы великой, скажи: « По-щучьему велению, по моему хотению…, а дальше от себя добавь». «Ничего себе!» — сказал Емеля и выпустил рыбу, а та на глубину ушла. Подумал, подумал Емеля, посмотрел на вёдра, которые для рыбы принёс, и сказал: «По-щучьему велению, по моему хотению, вёдра, шуруйте домой! Вёдра взяли и пошли домой. «Прикольно!» — подивился Емеля.
Прошло какое-то время, до хаты Емелиного пахана дошёл указ Главного Пахана Всем Братана, что есть у него дочь, которая насмотрелась научных передач и с тех пор никогда ни над чем не смеётся, а только всё объясняет с научной точки зрения. Так вот, Главный Пахан Всем Братан сказал, что если кто-нибудь рассмешит её, то и женится на ней. Взял Емеля сказал слова заветные и, проломив дырку в хате, на печи поехал в столицу Главнопаханию, на Несмеяну посмотреть. Емеля правил дорожного движения не знал, пока ехал — людей кучу передавил. А когда Несмеяну увидел, остановился и долго смотрел на царевну. Несмеяна же, как увидела Емелю на печи, так сразу же засмеялась и из терема вывалилась. Емеля испугался, что царевну, можно сказать, чуть не зашиб, и уехал.
Царевна потом оклемалась, с земли встала и давай на Емелю докладную писать Главному Пахану Всем Братану. Он про то дело узнал и сильно осерчал. Как так, какой-то парень его дочь чуть не убил! Надо сказать, царевна после того, как из терема вывалилась, совсем заплохела — смеётся без конца. Главный Пахан Всем Братан повелел шестёрке своему найти того, кто царевну рассмешил.
Отправился, значит, шестерка по деревням, виновного искать. Долго бродил, пока не набрёл на хату Емелиного пахана, ну, а там ему добрые люди на Емелю настучали. Шестерка быстренько на базар сбегал, продуктов закупил, и пошел к Емеле. А тот всё это время в хате у пахана хоронился, уж очень он боялся, что придут за ним люди в черной форме, и заберут его далеко и надолго. Но вместо этого пришел к нему паханский всем братанский шестак, и, ко всему прочему, с закуской и бутылкой. Шестёрку естественно приняли радушно, бутылку на стол поставили, закуску разложили и приезд шестёрки как следует отпраздновали. Где-то в полтретьего ночи, когда все уже давно храпели в салатах, шестёрка говорит Емеле:
— Вставай, дурак! Пойдем, дурак! К царю, дурак!
— Емеля меня зовут! Емеля! — говорит Емеля.
— Ой, да! Совсем забыл. Давай собирайся!
— Куда? - удивился дурак.
— К Пахану Всем Братану!
— Зачем?
— Затем что!
— Что?
— То! Пошли! — сказал шестёрка и стал собираться.
— А что я у Пахана Всем Братана забыл? — заныл Емеля.
— А мне почём знать! Он приказал — я исполняю! — проворчал шестак.
— Не хочу я идти!
— Как так?!
— А вот так!
— Ну, а как тогда? — удивился шестак.
— А-а-а-а! — заговорщически протянул Емеля, и, кряхтя, залез на печь.
Устроился там поудобнее, и сказал: «По щучьему велению, по моему хотению! Печь, в Главнопаханию! « Печь развернулась и в дырку, которую так и не заделали, поехала.
— Эй, постой! — закричал Емеле вдогонку шестёрка, догнал печь, запрыгнул на неё, и они поехали вместе.
В Главнопахании все до последнего бомжа повылезали из своих хат поглядеть на двух мужиков на печи самоходной. Сам Главный Пахан Всем Братан их у терема своего встречал. Приняли они трое на грудь, по случаю приезда. Наутро Емеля растолкал своих собутыльников и сказал Главному Пахану Всем Братану:
— Слышь! Мужик, ты кто?
— Я! Да ведь я.. . И правда, кто я? Ты помнишь, глюк мой? — пробормотал Пахан Всем Братан.
— Я глюк, и я не помню… О-о-о! Чего я несу, я не глюк! Но не помню.
— А я помню! А я помню! — обрадовался шестак.
— Чей это голос из помой… со стороны!
— Это я!
— Свинья! Хи—хи—хи! — заржал Пахан Всем Братан.
— Может быть и свинья! Но вы есть Главный Пахан Всем Братан!
— Да-а-а?
— Да!
— Послушай, всезнайка! Кто это тогда рядом со мной… сейчас посмотрю… лежит? — сказал Пахан Всем Братан.
— А это есть… это есть… Я не знаю, кто это есть! — сказал шестак.
— Я тоже не знаю, значит… - задумался Пахан Всем Братан.
— Значит это глюк! — сделал вывод шестак.
— Правильно, я так сразу и сказал! — утвердил Пахан.
— Да вы чего, кореши! Я же свой! Правда не помню кто… - сказал Емеля.
— Молчи, глюк! А ну быстро его в бочку посадите, засмолите, да в море — окиян бросьте! Вот как…
Тут в бухальную комнату вошла дочь Главного Пахана Всем Братана, Всёвремясмеяна, так как, если вы помните, она теперь всё время смеётся. Она кинулась к Главному Пахану Всем Братану и молвила:
— Батяня! Ха-ха-ха! Не надо его в бочку! Ха-ха-ха! Ты же нас по-пьяни поженил. Ха-ха-ха!
— Да ты что! Какое горе!.. Да… В бочку обоих! Царевна ещё больше расхохоталась, и уволокли их с Емелей, в бочку посадили и в море-окиян выкинули.
Долго плавали Емеля с царевной по морю-окияну, в позе смешной. Горевала по большей части царевна — Емеля долго протрезвлялся. Ну, а когда же Емеля протрезвился, то уж его время настало горевать. Царевна-то смеяться не перестала.
Надоело Емеле всё это, да и есть хотелось. Сказал он слова волшебные, чтобы бочка на щепки разлетелась. Да вдруг как нахлынула на него вода морская — на берег-то его волны не выбросили. Емеля немедленно приказал, чтобы бочка обратно собралась и царевна не утонула. Жалко было психопаточку.
Вскоре Емеля в себя пришел и приказал, чтобы волны их на ближайший берег выкинули, а бочка в щепки разлетелась. Так оно и случилось, бочка разломалась, и оказались Емеля и Всёвремясмеяна на берегу моря теплого. Но самое дивное-то было, что вокруг люди полуголые по всему берегу лежат, отдыхают, а на Емелю со Всёвремясмеяной внимания не обращают. Тут подбегает к ним человек, лицом черен, нос большой. Подбежал и молвит:
— Ара, брат, сестра! Чего разляглись! Ви бы хоть коврик постялили! Вах, какой девюшка сидит! Спортсменка, комсомолка, просто красавица!
— Гы-гы-гы! — отвечает ему царевна.
— У-у-у! Какой девюшка странный. Слюшай, добрий молодец, я так посмотреть, ти не глупий! Да? — сказал человек и зашевелил носом.
— Да нет, вроде!
— А! Брат! Я так и подюмать! Хочешь, купи у меню вкусный лепёшка! Не хочешь! У меню вибир балшой! Шаурма, люля — кибаб, далма, пастурма, халва, финик сушёный!
— Ой, отстань мужик, не до тебя сейчас! - отмахнулся Емеля.
— Ти что, мене обидить хочешь, да?
— Слушай! Вали кулём отсюда!
— Ай—ай—ай! Как не хорошо! — укоризненно покачал головой человек с большим носом. — Эй, Гиви! Поди ко мнэ!
Тут показался огромный человек с таким же большим носом, но весь накачанный, и два метра ростом.
— Чиго тиби надо, брат? — сказал он.
— Вот этот шакал мене обидил сильно очень!
— Ти кто такой? Пес презренный! Кито тиби право давал, мой любимий брат оскорблять! — и накачанный человек с большим носом занёс над Емелей огромный кулачище.
«Ну у них тут и нравы!» — подумал про себя Емеля, а вслух сказал:
— По-щучьему велению, по моему хотению — хочу стать главой этой странной страны!
И стал Емеля главным в этой стране. А страну ту называли Дальтонией, оттого, что море, рядом с которым находилась та страна, как и все моря, было синим, но жители называли его Черным морем. Потом Емеля, не долго думая, пошел войной на Главного Пахана Всем Братана, отомстил ему за то, что тот его в бочку посадил. Забрал из хаты своего пахана и братьев, и разместил их всех по курортам Черного моря. А с царевной развёлся и поженил на ней своего среднего брата, ему-то всё ништяк.

СТЕПАНОВО ДЕТСТВО

Я смотрю на фотокарточку, и вижу там вальяжно развалившегося на заботливых маминых руках кота. Судя по его виду, ему всё «по барабану». Хозяин дома… Кота зовут Степан. Может быть, с виду он и кажется таким уж важным и надменным, но это не так. Вспоминается тот день, когда четыре года назад он впервые появился у нас.
Было 28 ноября, и за окном было хмуро и холодно. Мама пришла с работы в плохом настроении. В общем, ничего особенного заканчивавшийся день не предвещал. И вдруг раздался звонок в дверь. Мы открыли и увидели на пороге соседского мальчика Максима. Он объяснил удивленной маме, что выловил с друзьями в подвале котёнка, и теперь они не знают, как с ним быть. Никто из их родителей взять котёнка не согласился. Мама решила посмотреть на него, и вскоре Максим вернулся, держа в руках большую коробку, которая всё это время стояла на холодной лестнице. В коробке что-то мяукало. Когда её раскрыли, то мы увидели комочек меха, издававший это жалобное мяуканье. Трудно было сказать, что это кот, но он мне почему-то очень понравился, и я упросил маму взять его. Как это ни странно, она согласилась. Вот так Стёпа появился у нас.
Вскоре это небольшое серо-чёрное существо вылезло наружу и оказалось очень жалким, глаза были воспалены и в гное. Да и сам кот был такой маленький, что при виде его хотелось плакать и не понимать, как можно было выбросить его на такой холод. Больше всего нас удивили кисточки у него на ушах и необычно пушистый хвост. Сначала Стёпа не понимал, где он оказался, и был очень испуган. Но постепенно успокоился и присел рядом со мной в кресло. Он показался мне очень горячим, как будто у него была температура. Позже выяснилось, что Стёпа немножко облегчился на меня и на кресло. По-моему, он даже не заметил, как это произошло.
Через несколько дней Стёпа чуть-чуть привык к нам, но всё же еще очень нас боялся. Сторонился, убегал. Мы же немножко его рассмотрели и заметили, что у него между пальцами растёт шерсть! Его глаза оставались в гное, и это выглядело ужасно. Мы решили купить Стёпе специальные глазные капли для животных. Но это случилось не сразу.
Степа пропал. Случилось это тогда, когда мама была на работе. Сначала я подумал, что кот ушёл в общий коридор, когда я открывал входную дверь. Но там никого не было. Я облазил всю квартиру, но Степа не нашелся. Когда мама пришла, то очень рассердилась, узнав, что я не усмотрел за котом. Мы стали искать вместе, но безрезультатно. Я устал и лёг спать. Когда я проснулся, то выяснилось, что Стёпа нашелся. Оказывается, он всё это время прятался за кухонным столом. Самое интересное, что там мы тоже искали и не увидели его.
Вскоре после этого случая я сидел со Стёпой на диване и гладил его. На его голове, в шерсти были какие-то комочки, вычёсывая их, я увидел, как по Стёпиной спине ползут две здоровенные, рыжие то ли блохи, то ли вши. Когда пришла мама, я сообщил ей эту новость, и она привела её в ужас. На следующий день она купила специальный шампунь для животных и стала мыть им Стёпу в раковине. Кот поначалу вырывался, а потом притих. Надо сказать, что из-за его густой шерсти он выглядел довольно большим, но когда шерсть намокла и прилипла к телу, Стёпа оказался очень худеньким.
Пока мама мыла его, Стёпа плакал по-кошачьи, да так жалобно, что я ушел в другую комнату, чтобы не слышать этого. Через какое-то время мама принесла Стёпу сушиться под лампу на стол. Там кот сразу оживился, стал крутиться, тереться о наши руки. Насекомые, которых было на нём великое множество, от маленьких блох, до больших вшей, падали с его шерсти кучами. И тут же умирали.
Позже мама мне рассказала, как Стёпа пришёл к ней ночью и стал благодарить, как только могут кошки, он мурлыкал, ласкался и уснул рядом с ней.
Потом мы наконец-то купили Стёпе капли для глаз и вылечили его. Когда он «прозрел», мы увидели его глаза: они были зёленые, а ночью, в темноте, они горели голубыми светом.
Всё это было уже давно, сейчас Стёпа уже обжился у нас. Но он всё так же боится чужих людей и, как это ни странно, меня.