Юлия Глазова (Филфак СПбГУ, 2 курс)

СТРАНА ЗАХОДЯЩЕГО СОЛНЦА

  - Может ли Бог сотворить камень,
который сам не сможет расколоть?
- Конечно, он же Бог... - Может ли
Бог потом расколоть этот камень?
- Конечно, не сам...

Глава 1. Время больших перемен.

Когда я переступила порог этой нищей забегалов­ки, укрытой в тени разлапистых сосен, Совет уж на­чался. Пара молодых и неопытных магов да хозяин обернулись и увидели на пороге круглолицую кресть­янку, из местных, столь часто оказывающихся ночью на пути из Сельца в Заболотно. Маги, разочарованные обыденностью гостьи, вновь обернулись в круг. Хозя­ин засуетился, спеша обслужить новую посетительни­цу. В раскрытую дверь тут же затесался сквозняк. Я обвела взглядом небольшое помещение. Совет сидел возле стойки, образуя кольцо из человеческих тел. Оди­нокий посетитель, судя по плотному серому дорожно­му плащу - из "вольных странников", скитающихся по Миру, прося милостыню или зарабатывая хлеб знахар­ством; или же из разбойников, любящих, чтобы необъятный капюшон скрывал в своей тени ото лба до подбородка их немытые лица, - дремал за столом в углу. Пара пьяниц, не меньше недели находящихся в посто­янном общении с Пьяным Духом на последнем изды­хании играла в какую-то свою, небось, сейчас приду­манную игру. В железных скобах, странным образом укрепленных на бревенчатых стенах, шатко горели не­сколько свечей. Я заказала стакан воды - освежиться с дороги - и присела за ближайший столик. Сквозняк в дверях оказался на редкость упрямым зверем - все не хотел уходить. В воздухе висело отчетливо читающееся напряжение, даже сквозняк не мог его разрядить. Меня с раннего детства подобное напряжение вгоняло в состояние неконт­ролируемого бешенства. Потому я, отглотнув из стакана, наро­чито громко заговорила с хозяином, одновременно слушая, о чем молчаливо беседуют маги...
- Доброй ночи, хозяин! Какие вести приносят на своих крыль­ях прихожане? Есть ли у тебя чем удивить ночную гостью?
- Доброй ночи, гулена! Кто нынче навещает столь далекое от жизни место? Сама, небось, знаешь больше меня о том, что тво­рится в жизни? Слыхал я от кого-то, что времена нынче... Да что тебя-то занесло ко мне во столь не раннее время?
- ...Что и говорить, время смутное. Не миновать грозы с Севе­ра. Мудрейшие из людей уже чуют ее, оживают древние крепос­ти. Мы почитаем себя более прозорливыми, но человеческое про­зрение, раз уже отводило беду. Нужно быть готовыми прислушаться и сейчас...
- Ходила, носила варенье родичам из Сельца. Заодно слухами обмолвилась, да на реку сходили. Там нынче разлив и рыба в руки сама идет. Тороплюсь домой, покуда дожди не начались.
- Говорят, их Вестники уже бродят среди нас. Тиар беспокоится...
- Большинство беспокоится. Но большинство часто ошибает­ся. Помните, тот единственный раз, когда людская мудрость уп­редила нас, это была мудрость безумной женщины...
- "Вольные странники" предрекают большие перемены. Слы­шали также, что с Запада придут могучие силы, и, на чью сторо­ну они...
- Да, они, пожалуй, уже совсем скоро придут. Носом влагу чую. Вам бы быстрее с урожаем управится, а то, небось, опять голод по л села выкосит... Эх, не в добрый час нам жить досталось, видят Боги...
- ...Нет, Мехель, это не слухи. Земли, лежащие за Осенним Хребтом действительно населены. И - не берусь сказать, чем. Знаю только, что даже высокогорные драконы остерегаются летать туда. Всем известно, как сложил кости в этих скалах самый могучий людской отряд всех времен. Эта сила страшнее Нежити. Эта сила страшна Нежити, если только мы сумеем раньше сговориться с ней...
- Грех на Время жаловаться, хозяин, видят Боги, наше время лучше иного.
- Может ты и права, крестьянка, но, видят Боги, что-то недо­брое витает в воздухе, ожидая только повода...
- ...Только ждут повода, чтобы напасть. Как только первые шпионы достигнут северных рубежей - жди беды. Тиар мог бы позаботиться о...
- Он еще до тебя позаботился, Сард. Вход в города наглухо закрыт для посторонних. Сколько добрых людей сгниет в темни­цах, не сумев доказать своей правоты...
- Грех призывать недоброе на наши головы, хозяин. Боги не любят, когда зовут недоброе. Боги дают все, что зовут...
И тут заговорил человек в углу. Заговорил неожиданно рез­ким, пропитым, хриплым и на редкость бесстрастным голосом, по которому никогда не определишь, кто говорит - все на одно лицо:
- Люди глупы в своей зависимости от несуществующих Богов. Только ты, женщина, и ты, хозяин, можете дать себе хоть что-то...
Хозяин глянул на посетителя, как на сумасшедшего. Отмах­нувшись от него широким жестом, стал беззвучно повторять мо­литвы. Местные Боги не терпят неверия. Следуя своему образу. Я тоже принялась повторять молитвы, чуть громче, чем хозяин, как и положено эмоциональной женщине. Однако, ничего пора­зительного в словах этого человека не было. Я и сама немало лет провела в атмосфере неверия, в тех краях, откуда пришел этот человек. Эти люди именуют свои земли Таньйяном, страной сына солнца. И вправду, земли их одарило жестокое южное солнце, не пустыни и не степи кормят этих людей, но диковинный лес, ог­ромный и зеленый, не чета нашим, северным. Если когда-то и были у этих людей Боги, то они давно вымерли, отдав свое место человеку, его вере в себя. К этим людям привыкли в больших го­родах, но верующие сельчане если и встречают их, то именуют безбожниками и сторонятся, и лишь изредка слушают их и либо укрепляются в своей вере, либо, в меньшинстве своем, разочаро­вываются в ней...
- Как можно сомневаться в реальности Богов? Как можно зас­тавлять сомневаться в их реальности? Божья кара не минует свер­шиться над тобой за такие речи!
- На Запад отправлюсь я сам. Нужно смыслить в жизни, как если бы ты жил тысячелетиями, чтобы уметь убедить неведомую силу... Я самый старший из всех, и мудрость прадедов жива во мне.
- Если и есть где-то твои Боги, то они не в силах покарать меня жестче, чем это сделал я сам. Да и не нам судить о чужих карах...
- Великий же ты пророк, человек, раз бросаешь вызов самим Богам, отрицая их...
Повисла звенящая тишина. На одно мгновение, но в это мгно­вение все, кроме двоих пьяных, безмятежно спящих на столе, ус­пели осмыслить, что язык мой произвел слова, не свойственные набожной крестьянке.
- Не стал бы говорить так прямо... Но странная же ты кресть­янка, раз берешься спорить с Пророком... - разрывая мгновение тишины ответил таньйянианин.
Дабы исправить свою оплошность, я сместила всю вину на содержимое стакана, стеклянный предмет, в ужасе отброшенный крестьянкой, со звоном покатился по полу. Сквозняк повел две­рью, зловещий скрип несмазанных петель будто подыграл мне, выпуская из помещения злого духа, околдовавшего невинную крестьянку. Разлитое по полу зелье вызвало священный ужас у хозяина. Он начал было оправдываться, но я великодушно ска­зала:
- Да простят тебя Боги, хозяин, им видней. - И ушла наверх коротать остаток ночи.
Когда за хозяином, в последний раз пожелавшим мне доброй ночи, закрылась дверь, и я задула последние свечи, оставив по­мещение в первозданном мраке, в дверь опять постучали. Не об­ремененный тяжкими думами о судьбе Мира, таньйянианин, в отличие от магов Совета, не поверил фальшивой искренности последней сцены, но ухватился за неудачно брошенную мной фразу и стоял теперь на пороге моей комнаты, не желая упускать необычное.
- Что надобно тебе, Отрицающий Богов, от бедной крестьян­ки из Заболотна?
- Никто не задерживается в этом месте надолго. Не далее, чем утром, мы все разойдемся, кто куда. И тайна крестьянки, взяв­шейся называть безбожника Пророком, капнет в небытие. Не часто жизнь вызывает у меня интерес. Тебе это удалось, крестьян­ка. Ты не предназначена для сидения весь век в своем Заболотно. Рано или поздно тебя назовут ведьмой и обрекут на бесславную смерть. Не окажешь ли ты честь бродячему человеку, не согла­сишься ли ты променять свое родное село на красоты мира и Истину о Богах?.. -
Беспристрастность в его голосе заставляла думать, что этот человек наперед знает мою судьбу и мое решение в этот ее мо­мент.
- Ты говоришь красивые речи, Отрицающий Богов. Но не ста­нет ли уход с тобой нарушением Их светлой воли?
- Оставаясь в ограниченном крестьянском мире, ты вряд ли узнаешь правду о светлой воле Богов, коли таковые и есть в при­роде. Только там, где земля под ногами становится зыбкой и не­верной, а воздух - сомнительным и напряженным - только там есть возможность соприкоснуться с Истиной и узнать, что пра­вит миром. Я держу путь на Север, где за Линией Вечной Мерз­лоты живет Окаянная Нежить, жаждущая отнять у людей их зем­ли. Там, на границе добра и зла...
Темная мысль скользнула в глубине моего сознания, но была поймана им и отогнана. Слишком мало еще знаю я об этом чело­веке, чтобы подозревать в нем...
- Что надобно тебе, Отрицающий Богов, на границе Добра и Зла? Зачем надобно тебе приводить туда меня, бедную крестьян­ку из Заболотна?
- В воздухе витает дух близкой войны. Лучшие воины мира идут на Север. Я иду туда, чтобы решить свою судьбу: снискать себе воинскую славу, либо смерть в бою. Ты же интересна мне, не более. Но Ты вольна выбирать свою судьбу, как тебе угодно... С рассветом я отправляюсь дальше. Решай, у тебя есть время...
Дверь глухо хлопнула. Что учуял таньйянианин в потемках души крестьянки? То ли тайна ее была интересна, то ли смерти ее у северных рубежей хотел неизвестный. Уйти-то я в любом случае уйду, не далее, чем завтра, исчезну из этих мест. А чужой человек был мне не менее интересен, чем я ему... Когда за окош­ком забрезжил серый рассвет, я неслышно сбежала во двор, где неизвестный, чье лицо по-прежнему скрыто капюшоном, уже сед­лал породистого и статного боевого серого коня...
- Доброго дня и хорошей дороги, Отрицающий Богов! Я всю ночь молилась Светлейшим и Мудрейшим, и мне был ниспослан знак: ехать с тобой. Не иначе сами Боги с высоты своей мудрости видят в тебе Пророка...
- Доброго дня, крестьянка из Заболотна. Не иначе, твои Боги мудрее, чем иные полагают. Поспеши - проснуться маги - не да­дут тебе уехать. Есть ли у тебя быстрый конь, способный угнать­ся за Вихрем?
- Нет, какой конь, только хромая кобыла. - Улыбнулась я.
- Тогда - человек подхватил крестьянку и поместил на могу­чую шею коня. Сам тут же возник в седле, позади меня. - Нно! -конь изверг из себя боевой клич и рванулся вскачь, поднимая тучи пыли. Крепко сжимающий узду человек вплотную прижался к моей спине. На крыльцо выбежал разбуженный хозяин в длин­ной, до пят, ночной сорочке, глянул нам вслед и заторопился об­ратно.
- Путь будет нелегким. Большие города сейчас надо объезжать за версту. Ходят слухи, что Тиар закрыл ворота от посторонних. Обычаи деревень ты сама знаешь. - Бросил в воздух мой спут­ник.
- Ничего, будет на то воля Богов - выдержу любой путь, не будет - ... Но не скажешь ли ты мне теперь, неужели ради одной фразы ты взялся везти на край света безродную крестьянку?
- Фраза одна, да ни одна крестьянка так не скажет. Я удивлен, почему маги не заподозрили тебя в темном умысле?.. Срок, отве­денный нам до Северных рубежей - срок, в который у меня есть возможность понять тебя, а у тебя есть шанс понять меня... Еже­ли твои Боги свели нас вместе, то это не просто так...
- Все в мире не просто так... - На что рассчитывает этот чело­век, говоря, что я могу понять его? Что я слишком груба, чтобы проникнуть в глубину его тайн? Что у него за душой нет таких тайн, какие он видит во мне? Что он не боится, если чужая крес­тьянка будет знать о нем все?..
Я замолкла. Спутник мой тоже сосредоточенно молчал. Мимо проплывали живописные сосновые леса. В сухое время эти леса кишмя кишат местным древесным народцем, именуемым людь­ми "лешими". Народец этот далеко не мирный. Даже сильные, рослые парни остерегаются ходить в эти леса поодиночке или небольшими группами. Только большая толпа народу способна отогнать деревянное наваждение. Сейчас же, чуя запах идущей с Запада влаги, лешие попрятались. Ни одна тварь не выскочила на дорогу с целью перепугать несчастное копытное, занесшее людей за границу их мира... Говорят, еще с тех времен, когда люди только пришли в Мир, установилась эта вражда между разум­ным и неразумным, между людьми и бессловесными лешими, чью волю жестоко ограничил пришедший с востока чужой народ.
Первых людей было немного - десять человек с семьями. По разным преданиям, пришли они откуда-то с востока. Тогда, обо­зрев бескрайние восточные степи, простирающиеся от самого Океана, сказал желтолицый и коренастый Чен, прародитель ко­чевых народов:
- ... Огромен мир, открывшийся нам, но мало нас. Пусть же каждый возьмет себе тот край, который люб его взору и мил его сердцу и живет там, не нарушая границ и покоя тех бессловес­ных и бестелесных тварей, что пришли в мир прежде нас. Если братья мои позволят мне первому совершить свой выбор, я оста­нусь в этих степях, чей простор заставляет мое сердце возносить­ся ввысь...
Согласно промолчали девять его братьев. Отданы были степи во власть желтолицему Чену...
Долго брели люди по бескрайнему миру, и удивлял их мир своей первозданной красотой.
И, ступив в диковинный южный лес, чьи ветви переплетались с жестоким солнцем, делая его мягким и нежным, как ладонь ма­тери, сказал смуглый и высокий Тань - "Сын Солнца":
- Если братья позволят мне решить за себя, я останусь в этом лесу. Здесь ветви переплелись в крышу моего дома, и солнце лас­кает меня, как истинная мать...
И опять согласно промолчали братья. Так родилась в солнеч­ном лесу могущественная и загадочная страна Таньйян.
Диковинный лес оставался у подножия холмов, на горизонте переходящих в горы. Старший из братьев, опаленный солнцем, седой и черный Осок выбрал эти места своим домом. Примерно в те дни, как гласит предание Неосота, Высокогорные драконы снялись с вершин Хребта Осока, и люди сочли это добрым зна­ком. Западнее всех, на каменистых и бесплодных пустырях южных предгорий Осеннего Хребта, основал свой дом мощный, как скала, Скалица, дав ему свое имя...
Опаленные солнцем, сбившие ноги о камни, люди останови­лись перед грозным ликом Осеннего Хребта. За всю историю че­ловечества только один отряд достигнет вершин этих грозных гор, чтобы сложить свои кости у подножия Пика Острых Клинков...
Шесть перволюдей, проникнутые величием мрачных гор, по­вернули на север. Здесь, в болотистых низинах у северных под­ножий, обосновался маленький прозрачноликий Родий, праро­дитель выносливых и упрямых детей Родианда. Здесь же, заблудившись в густом подлеске, небольшая группа разбилась надвое: три брата держали курс на север, два где-то свернули на восток. Здесь, выбравшись из болота на холмистые, покрытые местами добрым сосновым лесом, земли, Праотец местных жи­телей, Велимир, основал Срединное государство...
Многажды впоследствии бывал нарушен завет Чена и его деть­ми, и детьми его побратимов. Не раз менялись границы госу­дарств. Не раз ни за что нарушалась священная жизнь безъязы­ких тварей. По-своему жестоко обошелся Велимир с лешими, уважавшими благородный сосновый бор. Оттого, по местным преданиям, и повелась вражда между лешими и людьми. С дав­них пор мелкие древесные создания мстят человеческому роду. Говорят, что в дни великих перемен лешие отнимут у людей на­зад свои земли, свершив кровавую месть. Ну, да не всем пророче­ствам суждено сбыться.
Сейчас же для них настала пора сезонной спячки, и двое оди­ноких путников без боязни могли проехать через лес.
С мутного серого неба начали опадать еле заметные мелкие и редкие сгустки влаги. Я подумала, что наш путь неминуемо ле­жит через земли Эльдланда, где, одновременно с сезоном дождей в центральных землях, начинаются ужасные по своей жестокос­ти метели. Я не сомневалась ни в своих возможностях, ни в воз­можностях моего непонятого пока спутника. И все же что-то дав­но забытое, человеческое, отрицающее приятность путешествия в дожди и метели, неприятно шевелилось в темных закоулках сознания. Что-то, упрямо твердящее: грядет время больших пе­ремен, и еще не ясна твоя позиция, не ясна твоя судьба, не все­сильна ты, не всезнающа ты...
Ровный день чуть заметно нахмурился, красноречивее часов говоря о том, что время перевалило за полдень. Я вспомнила, что крестьянка моя не спала ночь и сейчас должна быть свалена не­произвольным сном, вызванным усталостью, теплом, исходящим от спутника и мерным цоканьем конских копыт. Тело женщины мягко осело на шею коня. Животное непроизвольно вздрогнуло, но тут же было усмирено твердой рукой седока.
- Правильно, женщина, спи. - Вполголоса произнес человек. - Путь еще не близок...

Глава 2. В словах твоих - сила...

Три дня до встречи Совета Светлых Магов, тайно состояв­шегося в худом трактире меж Сельцом и Заболотном, мудрый Тиар, властитель Союза Центральных Земель Мира, в который входило и Срединное государство, издал тайный приказ всем городам Союза закрыть свои врата для незваных гостей. Издал он этот приказ не просто так. Ходили, и не без основания, слу­хи, что те, кто был обманом перетянут на сторону Нежити, вов­сю бродят по просторам Мира, собирая информацию о том, что готовят люди в противовес непобедимым легионам Севера. Тиар понимал, что немало невинных жертв будет схвачено врасплох и под стенами городов и патрулями, призванными обходить дикие уголки природы, где могли затаиться шпионы. Но невин­ных можно и оправдать, а шпионов упустить было нельзя. От каждого города высылался в леса небольшой патруль, состояв­ший сплошь из опытных воинов, которым по силам остановить превосходящий по числу отряд. Так случилось, что на третий день нашего путешествия один такой патруль встретился нам по пути. К тому времени мы все еще оставались со спутником друг для друга тайной за семью печатями - единственно новое, что мы узнали друг о друге - то, что я назвалась Раздольницей, а он - Айялу - "Отрицающий Богов". Ни один из нас не верил в истинность имени другого. Ни один из нас, думаю, и не ожидал, что в истинность его имени поверят. Просто чтобы было, как звать спутника. Оттого-то так некстати был нам здесь этот от­ряд. Никто из нас не знал, чем и как отвадить подозрение от спутника. Никто не желал первым показать свои силы противнику - а я не сомневалась, у Айялу были силы, которые он мог скрывать от меня.
Люди, набредшие на нас в лесах, уже вели одного пленного -тощего мальчишку, прячущего что-то под серой нищенской на­кидкой. Мальчишка - невооруженным глазом видно - был всего-навсего попавший под опалу "вольный странник", знать не знаю­щий о том, какие страсти происходят на Севере, и какие приказы тайно издал государь. На суде, который неминуемо состоится над ним, его неминуемо оправдают, потому, что приказ есть приказ, а некоторые вещи ясны каждому настолько, что никакой приказ не нужен. Мальчишка, судя по бледному, меченому луной лицу, житель северных краев Сольланда, родины, между прочим, са­мого Тиара, непостижимым образом оказался в пределах Средин­ного государства. Он знал несколько аккордов на флейте, кото­рую теперь так тщательно прятал от врага, зажав в худой ручонке, чем и выпрашивал себе на жизнь. Он не помнил, как и когда он потерял дом и веру в него. Он не помнил, где он взял свои не­сколько аккордов. Он помнил себя с самого начала в дороге с этой флейтой, среди людей, которые были добры к нему и кормили хлебом за его нелепую игру. Он и патрульным пытался сыграть, но они только скрутили его и пытались отнять инструмент. Все-таки, приказ есть приказ. И теперь ему было непонятно и страш­но. Ужасно непонятно и ужасно страшно...
Он несколько раз порывался сбежать, от этих попыток у него на теле остались следы тяжелых рук патрульных. Вероятно, они не планировали выслеживать сегодня в лесах подозрительных типов, просто вели мальчишку в город, где его оправдают и вы­дадут клочок пергамента, яснее прочего говорящий о том, что он не северный шпион. Однако трудовой день патрульных одним мальчишкой не ограничился. Продираясь по давно нехоженой лесной дороге в сторону Верховца - небольшого укрепленного городка недалеко от этих мест, - они наткнулись на двоих кон­ных, один из которых был наглухо замотан в серый дорожный плащ, другая по виду напоминала обычную крестьянку Средин­ного Государства. Единственное, что было не так в этой женщи­не - то, что она ехала на боевом коне, в паре с подозрительным незнакомцем, по землям, лежащим в некотором отдалении от любой деревни...
Отряд состоял из двух человек - для того, чтобы отвести к людям слабого и тощего мальчугана, и меньшего-то не требова­лось. При виде нас мальчишка рванулся, надеясь на спасение. Но, много сильнейший, конвоир играючи отбросил его назад. Захоти Айялу проскочить мимо этой кампании - он бы сделал это бес­препятственно: их было двое, отягощенных мальчишкой, нас -двое свободных. Они были пешими, мы - конными...Но спутник мои при виде их осадил коня и спешился, открывая согревшую- ся было спину крестьянки тяжелым каплям затяжного дождя. Это было неестественно. Я попыталась проследить ход его мыслей. Но мысли его были окутаны плотным, тяжелым туманом. И это тоже было неестественно. В моем сознании впервые за время на­шего путешествия начал формироваться образ этого человека. Образ внешний, ко внутреннему по-прежнему не было хода. Об- раз тревожный.
- Кто таков? - спросил, подходя, могучий конвоир.
- "Вольный странник", Айялу, родом из южных краев Таньйя-на. Странствую по миру с полюбившейся женщиной, которая бросила ради меня родной дом. Кто ты и куда держишь путь.
- Кто ты по роду, "вольный странник"? Имя твое ничего не говорит мне о тебе. Боюсь, что тебе придется проследовать с нами...
Конвоир действительно боялся. Точнее, сомневался, что "воль- ный странник", чье лицо было сокрыто от него, но чья речь была холодна и уверенна, как речь веками шлифуемого прибоем кам- ня, согласится идти с ними. И, если не согласится - что им удаст- ся совладать с ним... У него конь, думал патрульный. Какого чер- та он вообще...
- Айят. - вообще-то, это слово никогда не использовалось в качестве имени и значило "отказался от (него)", но патрульным, не признающим никакого языка, за исключением свого родно- го, оно казалось таким же естественным именем, как и все...- Это имя тебе тоже ничего не скажет. Но я с удовольствием просле-дую с тобой, ежели ты скажешь, куда и с какими целями дер­жишь путь.
Одно было ясно точно: спутника моего чем-то заинтересовал патрульный отряд. Иначе у него не было причин присоединять­ся к нему добровольно в качестве пленника. Не так уж и спешил мой странный друг на север, навстречу судьбе, в чем мне еще пред­стоит убедиться.
- Мы ведем пленного шпиона в Верховец. Ежели тебе угодно, Айялу Айят, ты проследуешь вместе с ним. Ежели нет...
- Можешь даже не думать об этом, человек. Мне угодно про­следовать с тобой...
Он подал знак коню, и тот послушно пошел следом. Конвоир продолжал сомневаться. В голосе Айялу чудилась ему и уверен­ность, и сила, и угроза. Мальчишка ловким движением оказался рядом с таньйянианином.
- Зачем ты пошел с ними?! Они до добра не доведут. Если они не хотят моей свободы, значит, хотят мне зла. Там, на перепутье, у них еще десять таких же! Зачем ты идешь с ними?
- Не знаю... - пожал плечами мой спутник. - Но спокойней, малыш. Ты еще многого не знаешь о жизни. Они взяли тебя толь­ко для того, чтобы показать городу и отпустить. Не будь на то моей воли, с нами ничего не случится...
Патрульные слушали их с нарастающей тревогой. Так напря­гается лошадь, прежде чем понести. Айялу говорил спокойно и властно, как будто вдруг решил обнажить свою суть. До созна­ния его было так же далеко, как и прежде. Упрямая мысль шеве­лилась в моей голове. Я гнала ее прочь...
На перепутье, действительно, ждал отряд в десять человек. Они уже обошли свой район и передали вахту другой дюжине. И поспешили навстречу товарищам, на случай, если мальчиш­ка окажется темным магом. Они ничуть не обрадовались, уви­дев, что к мальчишке присоединились еще двое и лошадь. Това­рищи вполголоса поведали им о сцене на лесной дороге. Тревожное напряжение противно выводило из себя. Один из патрульных робко предложил: прикончить прямо здесь и прах распустить по ветру на четыре стороны. Айялу, спокойно, как и прежде произнес:
- Нет. Так вы делать не будете. Вы возьмете нас и приведете в город, где на суде по-честному разберетесь, кто прав, а кто нет.
Патрульные были не из тех людей, кто привык соглашаться на требование жертвы. Тем более, продиктованное с такой уве­ренностью. Я все пыталась убедить себя, что мне повстречался просто преуспевающий маг. В конце концов...
Патрульные послушно взяли нас в кольцо, и повели по пачка­ющей уже дороге. Нет, этот маг слишком силен для просто пре­успевающего. При этом, он не состоит в Совете, даже наоборот... Либо он знает какую-то тайну, которую не знает никто... Я толь­ко тут поймала себя на мысли, что за все утро ни разу не пробова­ла встрять в происходящее. Как будто меня тоже околдовала эта сила. Даже меня.
Стены Верховца возникли впереди, занавешенные стеной дож­дя. Моя спина окончательно промокла, и я с некоторой неохотой осознала, что плотские ощущения начинают все больше приста­вать ко мне. Грядет время больших перемен, говорят странники на распутье. Грядет время больших перемен, вторит им Тилльд, праправнук Тилльда Освободителя - мудрейший и старейший из живых магов. Грядет время больших перемен - и, быть может, мне вновь придется обрести плоть... Я отогнала неприятную мысль. Я упорно гнала все неприятные мысли, роями кружащиеся вок­руг меня и Айялу
Нас ввели в узкую щелку в воротах, которая тут же захлоп­нулась. Зачем Айялу пошел на это?.. Булыжные мостовые горо­да были мокрыми и неухоженными. Не начавшаяся еще война уже вселила сюда дух застоя и панического страха перед неиз­вестным. Мальчишка, шедший теперь впереди, любопытно ози­рался по сторонам. Он никогда раньше не видел городов Сре­динного государства. Люди на улицах тоже озирались. Тревожно. На нас. Мы проследовали в двери низкого каменно­го здания, предназначенного для содержания пленных. Пере­дний конвоир достал массивный железный ключ и принялся ковырять им в замке одной из массивных клеток, расположен­ных справа и слева от нас. Он делал это неуклюже и невыноси­мо долго. Постоянное напряжение, в котором находились все, кроме, разве что, Айялу, раздражало. Я понимала, что сейчас дойду до грани.
- Нет. Ты не будешь оставлять пленных одних в сырой клетке. Оставленный на произвол самого себя, пленный всегда сбежит. Ты будешь судить нас сейчас, и судить по справедливости.
Человек с ключом послушно вынул ключ из замка. Мальчиш­ка испуганно и восторженно глядел на моего спутника. Один из конвоиров засомневался:
- Когда мы успеем договориться с судьей? У них, наверху, веч­но дела.
- Ты пойдешь к ним, наверх, прямо сейчас и скажешь, что трое пленников требуют немедленного суда под угрозой бегства. Если их действительно волнует судьба их города, они придут. Если же нет, ты сам рассудишь нас по справедливости.
Когда патрульный вышел вон, мальчишка просто сиял от вос­торга.
- Ты научишь меня так же? - шепотом спросил он - ведь, прав­да, научишь?
- Погоди еще. Сначала они должны оправдать тебя.
Мальчишку звали Иона. Он не говорил этого, но все время воображал, как другие люди обращаются к нему по имени и с ува­жением. Потом он воображал, как сам заставляет людей повино­ваться слову. Он воображал это себе размыто, довольствуясь толь­ко внешним эффектом, но где-то внутри него поднималась сила -мальчишка был рожден магом.
Вошли трое, знакомый уже патрульный и два государствен­ных чина, судя по одежде, довольно высоких. От группы наших конвоиров по знаку товарища отделились еще двое и все впяте­ром повели нас куда-то наверх. Низкое снаружи здание оказа­лось трехэтажным. На третьем этаже, единственном видном с улицы, уже собрались какие-то люди, судя по одежде, важные.
Нас поместили в центр помещения, на деревянную лавку, к которой тут же обратились все лица. Я подумала, что могла бы и сама поучаствовать в освобождении нас, но раз Айялу начал эту игру - пускай сам доводит ее до конца. Я только придумала вдруг разумную причину всей этой сумятицы, простую до смешного, особенно в контексте происходящего. Государственные люди что-то говорили. Потом обратились к пленным, к нам, то есть. Спро­сили, чем мы можем подтвердить то, что не являемся северными шпионами. Мальчишка вскочил первым и начал рассказывать свою историю. Глупый. Умный подождал бы, пока Айялу нор­мальным языком оправдает его. Государственные люди стали объяснять мальчишке, что его аргументы неубедительны и что любая нечестная тварь так же...
Айялу, до этого сидевший, опустив голову, поднялся. Из-под капюшона донесся его хрипловатый спокойный голос
- Мальчишка был в панике, когда мы встретили его. Он не­сколько раз пытался бежать .Это могут подтвердить синяки на его руках и стражники, которые останавливали его. Если хитрая тварь, способная придумать себе ложную историю, и попадется патрулю, намеренно или случайно, она никогда не будет пред­принимать отчаянные попытки сбежать. Она придумает, как вык­рутиться окольным путем. Так, чтобы наверняка. Я уверен, все здесь присутствующие не раз в мирное время встречались с та­кими мальчишками. И все здесь знают, что он не может быть шпионом. Предлагаю дать мальчишке удостоверение невиновно­сти и отпустить на волю.
Одно из государственных лиц обернулось к стражникам:
- Мужчина и мальчик были знакомы ранее?
- Если и были - мальчишку мы схватили раньше, человек и женщина повстречались нам совсем в других местах.
Другой стражник не преминул вспомнить короткий диалог мальчишки и Айялу:
- Человек и женщина сами пошли к нам в руки. Мальчишка пытался убедить их бежать...
- Но голосом человека говорит справедливость. Если он суме­ет доказать, что не из личных побуждений хочет освободить маль­чишку...
- Ежели были бы у меня личные темные цели, ежели были бы мы с мальчишкой заодно - стал бы я сам идти в ловушку для того, чтобы не быть уверенным в освобождении хотя бы одного из нас, или остался бы на свободе, чтобы завершить свое дело и вместе с силами Севера освободить мальчишку?..
Государственные чины задумались. Им действительно было трудно придумать причину, по которой сообщники могли добро­вольно податься в одни вражеские руки.
- Когда мы повстречали конвоиров с мальчишкой, - продол­жал Айялу - их было двое пеших, нас было двое конных. Мы мог­ли освободить его и избавиться от свидетелей без видимых уси­лий. Разве стали бы сообщники, поборники зла, идти на риск вместо того, чтобы действовать наверняка?
Государственные чины подумали еще с минуту, после чего приговор был оглашен: дать мальчишке свободу и удостовере­ние невиновности. После чего все взгляды обратились ко мне, за время переговоров успевшей задремать на опустевшей скамье.
- Кто тебе эта женщина и как давно ты знаешь ее? - обрати­лись к Айялу.
- Подруга и знакомы мы весьма давно. Я бы сейчас не вспом­нил точную цифру... она - крестьянка родом из Заболотна. Если бы не я, она и по сей день жила бы там, где родилась...
- Точно ли ты знаешь это, человек? Поручишься ли ты за свою женщину?
-Да.
- Тогда можете быть свободны. Только честный человек мо­жет защищать справедливость и свободу чужого человека. - Тор­жествующе произнес судья, вручая Айялу пергамент, удостове­ряющий нашу честность. Если бы он знал, как он ошибался, говоря эти слова...
В городе мы задерживаться не стали. Не было ничего в этом городе, что могло бы хоть на минуту заинтересовать нас. Отвязав изнывающего от скуки коня, мы тут же направили его к воротам. У самых ворот мы вновь увидели мальчишку, играющего на флей­те для небольшой группы зевак. Мальчишка оборвал себя посре­ди песни и бросился наперерез коню:
- Эй, ты обещал научить меня силе слова...
Айялу, несмотря на то, что ничего никому не обещал, снова осадил коня. Мальчишка вскарабкался на высокую крутую спи­ну Вихря. Зеваки провожали его удивленными взглядами.
Когда мы выехали за пределы города, я задала все это время мучавший меня вопрос:
- Если ты такой сильный маг, Айялу, отчего бы тебе сразу не сотворить себе такой документ?
- Не мне знать, что руководит людскими деяниями...Сила сло­ва еще не означает магии, женщина. В моих родных землях ходят легенды о больших чудесах, творимых силой воли простого че­ловека. К тому же, ни один уважающий себя маг не станет пока­зывать свои способности кому попало. Во всем, чего касается магическая сила, чувствуется ее присутствие. Поступая, как ты предлагаешь, маг обрекает себя на излишнюю известность. Мо­жет, я совершил не самый простой шаг, зато теперь в наших ру­ках сила, зачастую более действенная, чем магия. Даже удивительно, какая сила вкладывается в простой клочок пергамента. Даже в устно изреченную истину не вкладывается такой силы, как в написанную ложь.
Ум мой, привыкший ловить все мелочи, нарочно пропустил эту мимо ушей. Устав от пережитого за сегодняшний день, он был готов поверить в чистоту и святость самого Вечно Молодого. Пока поверить. Потому, что я была уверена сейчас больше, чем когда-либо, что подошла к разгадке тайны моего спутника сильно бли­же, чем он к разгадке моей тайны. Да, прав этот человек. Надо уметь ждать. Надо уметь делать непростые ходы, чтобы получить простой результат. Надо.
Потому жди, Коша. Твой черед еще придет. Твоего всемо­гущества никто не отменял. Пускай пока Айялу выступает сильнейшим. Придет время, и ты окажешься сильнее. До се­верных рубежей путь еще не близкий. А тут еще мальчишка пристал....
Иона, тоже утомившийся за день, теперь мягко обвис на шее коня, вздрагивая при каждом неосторожном телодвижении пос­леднего. Ему снилось, как он вырастает во всемогущего светлого мага, несущего справедливость в мир силой своего слова. Завтра взрослый человек непременно покажет ему, как это делается. А пока - правильно, малыш, спи спокойно, пока тебе дают. Знал бы ты, в какую компанию попал - не видел бы ты сейчас таких без­мятежных снов...

Глава 3. Человек из далеких времен.

Страшный ты человек, идущий рядом. Ты долго жил и много знаешь, а потому ты еще более страшный. Странно, с каким по­стоянством природа совмещает гений и зло в одном человеческом теле, порождая тем самым непобедимое - или почти непобедимое зло. Я не должна была узнать тебя так скоро. Любая другая, самая умная, женщина на моем месте не подумала бы на тебя так. Но это я и потому я почти уверена, что знаю, кто ты, сколь бы недоступными ни были твои темные мысли. Ты живешь на свете много лет, и будешь жить еще больше, если только не найдется противоядия на яд, отравивший твое сердце. Ты мог бы стать великим магом, таким, как Тилльд Освободитель. Ты мог бы вместо него стать Освободителем и главою первого Совета. Ты мог бы стать первым лицом Таньйяна, каким был когда-то твой отец. Ты мог героически погибнуть в сражении и быть восхваляемым во множестве героических баллад. Ты выбрал иной путь. Не было в нем прелестей хорошей жизни. Не было многообещающих пер­спектив. Была только вечная бледная жизнь за Линией Вечной Мерзлоты и ужас, обжигающий каждого, кто слышит твое имя, кто видит твое лицо. Ты стал Вестником смерти, предводителем армии зла, величайшим темным магом всех прошедших с тех пор лет. Многих лет.
Я как сейчас помню те времена, когда ты, еще совсем другой, жил на юго-востоке Таньйяна с любящей матерью и завидными перспективами в жизни. Твой отец был ближним лицом импера­тора и славился своей мудростью и справедливостью. Твой дом был хорошо защищен от зла, бродившего тогда безнаказанно по всему Миру. И все же оно нашло лазейку.
Да, твой отец заботился о сыне, и, когда тебе пришла пора же­ниться, он сам искал тебе женщину. Тогда-то он и прислал в твой дом Скаю. Одну из многих, он ничем не выделял ее. Ничего не скажешь, она была красивой и умной женщиной. Откуда было знать твоему отцу, что под человечьей маской живет бессмерт­ное и бессердечное зло...
Я только собиралась разжечь костер, как из леса выскочил Иона. Глаза его были странно округлые, я сразу подумала о том, что мог сделать с ним его учитель. Да они вроде и не магией зани­мались...
Еще в первую нашу стоянку Айялу достал откуда-то два хоро­шо отточенных топорика и монолитного камня. Один он спрятал про запас, другой сразу взял в лес - рубить дрова, разводить кос­тер. Костер разожгла тогда я, в его отсутствие. Когда он вернул­ся, удивился тому, как мне удалось это сделать:
- У тебя не было ничего, откуда ты бы могла взять огонь. Из воздуха, крестьянка?
- Я все это время молилась Богу Огня и он дал мне огонь -ответила я. Человек недоверчиво взглянул на меня. Не всякому дает огонь несуществующий Бог Огня. Но с тех пор распределе­ние обязанностей было строгим: он идет за дровами, я развожу костер...
Будто знал человек, что когда-то нас станет трое: с появлени­ем мальчишки нашлось применение второму топору, до этого лежавшему без дела. Некоторое время назад мальчишка ушел в лес, гордо размахивая им. Теперь выбежал из леса перепуганный, топора при нем не было.
- Тетя! Там пень! Я как рубану по нему, а оттуда кровь, я чуть замертво не упал...
Понятно. Мальчишка слишком мало раньше интересовался окружающим миром, чтобы знать, что впавший в спячку леший внешне очень похож на сухой сосновый пень. Я попыталась ус­покоить мальчишку, рассказать ему об этих тварях. Он все бор­мотал слова своих молитв, думая, что встретился с ужасной не­чистой силой.
- Ты пеньки маленькие не рубай, рубай длинные и деревья. -Посоветовала я.
Мальчишка пообещал больше маленьких пеньков не трогать. Я отвела его к костру и убедила, что ни одна уважающая себя нечистая сила не полезет к огню. Это было далеко не правдой, но разве надо было знать об этом мальчишке? За многие годы своей жизни я научилась, наверное, всему, кроме использования обрат­ных сторон правды. Да и среди других я знала только одного че­ловек, кто мог бы, не соврав ни разу, добиться всего, чего угодно. Маленькое зло простительно, если совершается оно во имя боль­шего добра. Иона постепенно успокоился, начал задремывать. Некоторое время назад я отметила за ним эту привычку - засы­пать после сильного нервного напряжения. Тело подростка само отслеживало, что ему надо, что нет...
Айялу притащил из леса могучую сухую сосну, глянул на спя­щего мальчишку.
- Так наработался, что уже ничего не может?..
- Нет. Зарубил в лесу спящего лешего и перепугался насмерть. Слушай, почему ты никогда не снимаешь своего капюшона?
- Не знаю. Никогда не задумывался об этом. Но за долгие годы странствий я много где побывал. Был я и на раскаленных холмах Неосота, где солнце спалило мои глаза до невозможности видеть свет. Был я и за Линией Вечной Мерзлоты, где взгляд мой при­вык к сумраку. Достаточно ли этих причин, женщина, в ответ на твой вопрос?
- Не многие могут похвастаться тем, что бывали за Линией Вечной Мерзлоты. Что занесло тебя туда, "вольный странник"?
- Не знаю. Ноги.
- Жалок же тот человек, чья голова подчиняется ногам...
- Нет, женщина. Здесь ты все еще ошибаешься. Жалок тот че­ловек, чья голова подчиняется сердцу, а сердце - любой безум­ной мысли пришедшей в голову. Не тревожь сон ребенка. Лучше приготовь еды. Всему свое время...
Мальчишка проснулся ровно в тот момент, когда дымящийся ужин был снят с костра. Он уже десять раз успел забыть о случае с лешим и о том, какие пни стоит рубить, а какие нет. Зато он хорошо помнил о том, что Айялу обещал научить его колдовству. Потому, быстро разделавшись со своей долей ужина, он объявил себя готовым начать занятия. Мне самой стало любопытно, как начинают обучать магов. Мальчишка выжидающе смотрел на учителя. Тот, казалось, сам не знал, с чего начать. А может, это была только иллюзия - маг испытывал терпение ученика. Когда мальчишка вскочил обиженный: почему ты меня не учишь?! -учитель поднялся и произнес
- Потому, что сначала ученик должен сам показать учителю, на что он способен. У тебя есть терпение, хотя и недостаточно. Есть ли у тебя сила?.. - Мальчишка напрягся, хотел что-то ска­зать... - попробуй снять с меня капюшон...
Мальчишка удивился, но протянул руку, пытаясь достать плотную материю.
- Нет, не так. Простой силой ты не сделаешь этого, - сказал учитель, мягко отводя руку мальчика. - Я старше и физически сильнее. Попробуй пробудить ту силу, которая скрыта в тебе...
Иона опять удивился:
- Значит я маг, да? Настоящий?
- Еще нет. Но если будешь развивать свою силу - когда-ни­будь станешь великим магом...
Мальчишка сосредоточился на желании снять капюшон с учи­теля. Я знала, что тот не использует магической силы против мальчишки. Хватало того, что мальчишка не умел еще пользо­ваться своей силой. Тяжелая материя не сделала ни попытки сдвинуться с места. Шальная мысль пришла мне в голову. Мо­жет статься, он сразу раскроет меня, зато и его раскроют.
Воля мальчишки была слишком слаба, чтобы сопротивлять­ся. Чужая сила схватила его внутреннее существо и направила его силы на учителя. Капюшон слетел, обдав открывшееся солн­цу лицо легким ветерком. Маг оказался молод, слишком молод для опытного мага. Я ожидала увидеть истощенное жизнью во мраке, изуродованное проклятьем лицо. Иона ожидал увидеть мудрого старца, наподобие Тилльда...На мальчишку смотрел смуглый, красивый молодой человек. Лицо его ничуть не изме­нилось с тех пор, как я в последний раз видела его. Губы его улыбались. Глаза на мгновение сощурились в тот момент, когда с них ушла тень. В глазах этих, ровно так же, как и много лет назад сто­яла золотистая неопределенность. Возможно, человеку было больно смотреть на непривычное уже солнце. Ничто в нем не го­ворило об этом.
Мальчишка был явно удивлен тем, что его наставник выгля­дит от силы на пять лет старше, чем он сам. Ему было досадно и стыдно, что он не сумел постичь мудрости магии в раннем возра­сте, как этот человек. Он взял свою неразлучную флейту и начал в задумчивости наигрывать какой-то простенький мотив.
- Ты мешаешь ребенку учиться, женщина - спокойно произнес человек. - Я знаю, что ты можешь многое. Но никакая сторонняя сила не научит человека пользоваться своей. Может статься, от этого мальчишки будет зависеть будущее многих народов. И по­мни: там, куда мы идем, без пяти минут война...
Иона отбросил флейту. Покосился на меня.
- Зачем вы идете туда, где война? Неужели нельзя спокойно жить там, где ее нет?
- Если мы не придем туда, где война, малыш, она сама придет. И сюда, и всюду. Ты же волен, выбирать: до тех краев мы добе­ремся нескоро. У тебя будет время выучиться кое-чему и поки­нуть нас.
- Кто вы, что от вас зависит судьба войны. Там воюют из-за вас?
- Нет, малыш. Из-за людей не воюют, только в редких случа­ях. Война развязывается из-за власти и из-за земель. Привязан­ные к собственности душонки людей и нелюдей из века в век бо­рются за передел власти и земли. Кто словами, кто силой. И из века в век все их попытки терпят неудачу, потому, как, пока есть
недовольные, будут эти вечные войны за довольство. Мы - люди, которым не нужно ни власти, ни земли. В наших силах остано­вить эту войну, хотя и не прекратить все войны...
Мальчишка внимательно посмотрел на меня, потом на него. О многих вещах он слышал когда-то от кого-то. Слышал он и о вой­не. И о том, что надо быть великим вождем, чтобы развязать вой­ну, но еще более великим, думал он, надо быть, чтобы остановить ее.
- Кто вы? Откуда вы? Какими силами вы остановите эту вой­ну?.. - Иона уже представлял себе бои где-то там, впереди, и дво­их путников, неведомым образом отменяющих все.
- Я не берусь говорить, кто моя спутница, но могу рассказать о себе, пока завеса первозданной ночи не спала и пришла пора ухо­дить дальше... Но для того, чтобы выслушать мой рассказ, ты дол­жен отречься, хотя бы на это время, от своей набожности и суе­верности. Потому, как слишком много примет складывают люди о зле, коего никогда в жизни не видели... - Мальчик, который ни­когда не видел многочисленных изображений этого человек, ко­торому было интересно, кто этот человек и что он собирается де­лать на Севере, сначала насторожился, потом поклялся себе мысленно забыть на время приметы, которых он тоже знал вели­кое множество. Мне же больше было интересно, с чего это вдруг этот человек решил поведать о своем прошлом и чем ему так при­глянулся невежественный подросток, неразвитый маг...
- Далеко на юго-востоке, там, где под палящим солнцем встает лес, совершенно иной, нежели этот, лежит страна, именуемая Таньйян. Ты, быть может, слышал о ней. Когда-то давным-давно при дворе императора состоял некий Ойну Талло, человек, изве­стный своей мудростью, справедливостью и способностью пра­вильно излагать правителю то, в чем несознательно нуждается народ... - Начал человек свой рассказ. Мальчишка слушал, как завороженный...
Времена те сохранились в истории государства как Золотое Время, и, как и все золотое были нарушены раздорами и, впос­ледствии, Великой Войной. Человек этот, как и многие уважаю­щие себя деятели, имел семью - жену и сына недоноска, которых он поместил в имение на юго-востоке страны. Земли, на которых лежало имение, были хорошо защищены от вторжения возможных врагов, в том числе и Нежити, жившей тогда среди людей, не имея своих земель и копя тайную ненависть к тем, кто эти земли у нее отобрал. Нежить была, в большинстве своем, бестелесна и не знакома с физической смертью. Зато она хорошо усвоила фи­зический облик и обычаи людей, так, что наиболее сильные из этих тварей могли запросто смешаться с толпой.
В главном городе страны жил некий мудрец, хорошо знавший всевозможные пророчества, зато совершенно не разбирающийся в людях - находка для Нежити. К нему-то и подалась некая де­вушка, называвшая себя Скаей, за тем, чтобы узнать, что толку­ют люди о "старшем народе". В тот год сыну Ойну, Йенне Талло, исполнилось пятнадцать...
Ская переступила порог дома предсказателя в тот час, когда он не ждал гостей и занимался самой обычной бытовой работой. Она представилась и поведала старцу о том, что несколько дней назад ей было видение о том, что грядет то время, когда некто сплотит всю Нежить под своим флагом, и человечеству придет конец. Она в панике убеждала мудреца рассказать ей, что это не­правда. Она не за себя боялась, она за родных своих...
- И что, что Вы не работаете? Вы ведь всегда видите будущее, независимо от рабочего времени! А это важно...
И тут старику, как говорят слухи, сделалось видение, в коем увидел он богатое южное имение и лицо человек, незнакомого ему. Человек произнес, согласно слухам, ровным голосом пред­сказание, тут же переданное Скае:
- Есть один человек, в чьих руках разрешить судьбу людей и "старшего народа" - сказал старик замогильным тоном, каким принято читать предсказания. - Он живет где-то на юго-востоке и от его решения зависит все. Больше ничего не могу тебе ска­зать. Но если человек этот встанет на сторону "старшего народа", гнетущая неопределенность покрывает дальнейшую судьбу че­ловечества, огромные земли получит во власть "старший народ"...
"Старший народ", хоть и был старшим, почему-то слепо верил многим необоснованным речам тех, кто называл себя пророком. Ская задалась единственной целью: разыскать "вершителя судеб" и сманить его на свою сторону. Пять лет спустя судьба снизошла до помощи ей и забросила ее в южные края в обличий возмож­ной невесты Йенны.
Почти никто не может ни разу не привязаться к какому-ни­будь глупому суеверию, будь то Боги, или пророчества, или при­меты Но кто-то при этом умом понимает,, что это только при­вязка не истина жизни. В юго-восточном крае немало зажиточных имений, в пределах которых подрастали будущие "вершители судеб". Этим именем называют того, кого проще им назвать. Для Скаи, и не только, им оказался Йенна, хотя, если бы она умела думать, отрешившись от всех суеверий, она могла бы поместить и себя на эту роль. Она была смышленой и сильной тварью, раз сумела собрать под свои флаги весь "старший народ". Йенна нужен был ей как символ, который повергнет людей, уже наслышанных о видении выжившего из ума старца, в священный ужас и осознание собственной смерти, делая их легкой добычей для любого. Так думала Ская. О магической силе, скрытой в глу­бине сущности Йенны, она не знала и не задумывалась...
Не задумывалась она и о том, что пророчество, в которое уве­ровало столько народу по всему Миру, могло быть надиктовано старому безумцу волей темного мага, задумавшего весьма стран­ное мероприятие...
Йена Талло обнаружил в себе склонность к магии в пять лет, это рано для мага. Обнаружил сам по себе, никаких знамений на него не нисходило и вообще, сильный волей и мудростью народ Таньйяна относился к магии так же недоверчиво, как к верова­ниям и легендам. И, тем не менее, не по годам взрослый мальчик обнаружил в себе сторонние силы, и сам втайне принялся разви­вать их. Об этом так и не узнал никто, даже проницательная и пытливая Иоле Сайя, быстрее всех совладавшая с собой в пред­дверии войны.
Не знакомый с мировой магией, ребенок не гнушался ничем -ни светлой, ни темной, ни какой другой. Он развивал свои силы со всех сторон, с каких только мог помыслить. И вполне разумно считал, что маленькое зло, неминуемо влекущее за собой добро, ко злу отнести трудно, так же, как нельзя называть добром добро в мелочах, влекущее за собой неминуемое зло. К пятнадцати го­дам мальчишка мог похвастаться силой, какая дана не любому взрослому магу. В тот год особенно много шумели о сложных отношениях с Нежитью и о возможности войны. Не понаслышке знакомый со старшим народом, Йенна знал, что войны не миновать и, если ее не будет в этот год, то она неминуемо придет в один из ближайших. Война - она всегда ожидается, но всегда при­ходит неожиданно. Чтобы люди имели хоть какой-то шанс про­тив бестелесной и бессмертной Нежити, следовало открыть им глаза на то, с чем они имеют дело. Малолетний "вершитель судеб" знал не только о том, что есть истинное лицо Нежити и что стоит за их "злыми" намерениями, но и о том, что мало было тех, кто реально представлял себе об этом. Необходимо было объя­вить на весь мир, что, рассчитывая на хлипкий мир со "старшим народом", человечество одной ногой уже стоит в могиле. Сред­ством, при помощи которого наиболее просто было достичь желаемого эффекта, оказался выживший из ума старик, имеющий репутацию великого пророка как в пределах страны, не шибко- то пророкам доверяющей, так и за ее пределами. Первое проро­чество, нашептанное на ухо старику Иенной, гласило, что войны с Нежитью не миновать. Что "старший народ" когда-то владел всеми землями Мира, теперь же не владеет ничем. Что желание вернуть земли - не темное побуждение, но вполне естественная потребность, которую превосходящая силами людей Нежить не преминет реализовать.
Долгих полгода потребовалось на то, чтобы пророчество раз­неслось по всему миру, потрясло умы людей, насторожило ма­гов и подняло дух Нежити. Именно последний факт, не укрыв­шийся от глаз молодого мага, подвиг его на второе вмешательство. Чтобы Нежить не подняла войну сейчас, когда человечеству нечего противопоставить ей, необходимо было ее саму поставить в зависимость. Так родилась легенда о "вершителе судеб", переданная пророком прямиком в руки Скае. Та не задумывалась над тем, кто имелся в виду под "вершителем судеб". Главное, чтобы он подходил по описанию, все остальное не суть важно...
Йенна умел угадать нравы суеверных людей. Поставь он себя в позицию патриота человечества, как то, понадеявшись на сим­вол, на пустой звук, пустит все на самотек. Чтобы человечество не расслаблялось, но отчаянно билось до последнего, "вершитель судеб" впоследствии встанет на сторону Нежити. Но для этого ей еще придется поломаться. Надо было дать людям время со­браться.
Все это время люди, ближе всех окружавшие Иенну, даже и в мыслях не пробовали сопоставить молодого советника с проис­ходящими в мире событиями. В том райском уголке, где стар­ший Талло поселил свою жену и дитя, текла самая заурядная мирная жизнь.
Пять лет спустя, когда Ская прибыла в имение в качестве пре­тендентки на роль жены Йенны, тот в кратчайший срок убедил предводительницу сил "старшего народа" в том, что он, и никто другой, и есть "вершитель судеб"...
Немало легенд написано о том, что было после того, как решение "вершителя судеб" было провозглашено на весь Мир. Никто точно не вспомнит, что именно заставило сказителей придать легендар­ному Вечно Юному образ кровавого деспота, непобедимого темно­го мага. Факт в том, что все человечество, от мала до велика, за ред­кими исключениями, поверило в эту сказку... И до сих пор верит...
Есть одно заблуждение, свойственное многим, независимо от того, люди они или нелюди. Заблуждение это состоит в том, что все намерения иных рас, направленные против нашей, ведут ко злу и пороку. Если Нежить, первой появившаяся на земле, желает забрать обратно свои земли, то это не иначе как происки зла, то всякий человек, проявивший снисходительность к их намере­ниям - злодей и слепец. То...
Так и Иенна Талло был веками называем злодеем, а силы, под­властные этому человеку, делали его ужасом, чуть ли не антипо­дом Бога...
Но каким бы вершителем судеб ни был этот человек, ни тогда, когда он дат согласие уйти за Линию Вечной Мерзлоты, ни теперь, человечество в развитии своем ни на йоту не приблизилось к гибели. И Ская, и мудрейшие из людей, по странному стече­нию обстоятельств упустили из виду этот факт, неверно истол­ковав простое пророчество...
- Некоторое время назад Ская прознала о том, что Совет свет­лых магов подумывает принять сторону людей. Это встревожи­ло ее. Она знала только одного человека, который способен на­верняка выведать намерения магов. Я тоже интересовался чужими помыслами...
- И теперь ты идешь для того, чтобы доложить Скае все, что подслушал?.. - спросила я.
- Зачем? Все равно ты убьешь ее при встрече - лениво отмахнулся Иенна.
- Ты пытаешься предсказать будущее? Ты же никогда...
- Нет, я просто знаю, что так будет. Есть такое умение - предсказать реакцию человека по ряду вполне реальных явлений...
- Я не человек.
- Ты была им. И останешься им. Единственное, что изменилось с тех пор - твой облик и твои силы...
Мальчишка хотел что-то сказать. Он был явно не готов к такому повороту. Друзья, вызволившие его из плена, оказались не пойми чем. С некоторое время он продолжал колебаться. Потом решил для себя, что друзья остаются друзьями, независимо от того, насколько они люди...
Продолжать разговор не имело смысла. Назавтра предстоял не самый простой переход. И ладно я да Йенна, но мальчишка не умеет еще владеть своими силами, а на пути нашем лежит Сре­диземный поток, и не далее чем завтра нам предстоит пересечь его. А потом нас ждет граница Эльдланда, а потом...нет, завтра мы сделаем не так. Скал подождет еще несколько дней. Для нача­ла надо попасться на пути Тилльду, держащему путь за Осенний Хребет, и направить его в Лиго. Там он будет нужнее, чем в моих запредельных землях...

ЧИТАТЬ ПРОДОЛЖЕНИЕ > > > Глава 4