Как-то в метро рядом со мной сел мальчик, подросток, достал из рюкзака учебник «Родная речь» для 6 класса, стал читать. Заглянув с его разрешения в открытую страницу, я увидела, что это баллада Ф.Шиллера «Перчатка» в переводах В.Жуковского и М.Лермонтова. Школьники должны были сравнить переводы и ответить на вопросы. Один из них предлагал описать героя баллады, когда благородный рыцарь, возвращая Даме перчатку, которую она бросила на арену к разъяренным диким зверям, говорит «Благодарности Вашей не надобно мне!».
Мальчику больше понравился перевод Лермонтова, а мне очень хотелось узнать, каким же ему представляется герой бал лады. Но поезд подъехал к остановке, он попрощался и вышел. Вопрос, видимо, был обращен к опыту чувств подростков, их впе чатления о встречах с людьми, которые оставили след в памяти красивыми поступками, благородством поведения.
Больше двадцати лет я преподаю эстетику в Художественном училище имени Н.К.Рериха, размышляя вместе со студентами о природе Красоты, о том, «что есть красота?» во всем многообразии ее проявлений, будь то труд, быт, природа, мир человеческих от ношений…
Академик, физиолог Наталья Бехтерева утверждает: «то доброе, что достигается воспитанием, культурой, генетически не закрепляется. Нравственность, если ее не поддерживать, рассыпается за два поколения».
Хочется верить, надеяться, что мальчики, которые читают Шиллера в переводах Жуковского и Лермонтова, будущие художники, которые ищут ответ на вечный вопрос «Что есть красота…», смогут «нравственность поддержать» и сохранить для своих детей, будущих поколений ХХI века.
В канун нового 2008 года мы, преподаватели и студенты Художественного училища имени Н.К.Рериха, поздравляем и благодарим редакцию журнала «Творчество юных» за возможность на его страницах принять участие в живом разговоре об острых проблемах Времени: правда и ложь, совесть и бесчестие, верность и предательство…
По сложившейся традиции, Новый год встречают в кругу самых близких, родных людей, как правило, дома.
Что такое «Дом»? Место, где мы живем или нравственное понятие, включающее в себя любовь, ответственность, благодарность тем, кто делает его уютным, теплым, красивым? Чем дорог каждому из нас Дом, в котором мы живем?
В графической мастерской Юрия Федоровича Разинкова, тонкого и лиричного художника, студенты, вдохновленные любовью преподавателя к Петербургу, с особым вниманием и старательностью выполняют задание на тему «Мой город», — наш общий ДОМ.
Наступающий 2008 год объявлен «Годом Семьи».Пусть Дом каждой Семьи будет наполнен любовью, теплом добрых сердец, заботой и вни манием друг к другу.

Подготовила к печати Э. М. Романовская.

ОЛЬГА ТУРКИНА

Начинаешь писать об этом городе, и! — выливаются стихи. Простите, выливаются стихи. Стихи обрушиваются водопадом, или Город обрушивается в стихи… Господин — позвольте с заглавной — Город, Кто он? Что это? Кто есть Он? Это серый камень глаз? Это сжатый сырой его рот? Это запах его табачной тонкой кожи? Это голос папиросной бумаги на широком доверчивом подоконнике подъезда? …подоконнике, жестом подчеркивания, служат почти набожной крестовине рамы… Ежевечерне Город заваривает тебе чай из строф и смрада переулков и дворов-колодцев, чья горечь на летом у тебя в горле, в горле, которым поешь ему, Городу, свои водопады стихосложения...
Но Город не любит третьего лица. Только второе. Он всегда диалог. Только что он попросил меня на ты и глаза в глаза, пальцы в пальцы. Хорошо, ТЫ. О ТЫ. Легче, легче, невесомей писать не о тебе, Господин Город, только не о тебе... Тяжело, свинцово оседающий в легких, ты учишь летать как никто иной. Дворы-стаканы, в которые налит терпкий дождь, воткнуты в тебя, Город, вызывающе без закуски. Здесь не видно слез из-за твоих длинных слез-ливней. Ты — ноющий, надрывный оголенный нерв. Ты нарываешь в каждом своем коренном. Жителе.
Ты неизлечим. Ты потрясающе изувечен. Ты вечен. Ты привился подкожно, и пульсируешь в нас (внимание — только что была ключевая фраза моего повествования). Ты коллажно читаешься, ты читаешься иллюстративно, графично; до одури реалистично-подробно. Ты читаешься погробно. Тебя не обрамить, тебя не ограбить. Ты имеешь глянец лицевой стороны — дворцы, площади, купола, шпили… (для слабонервных туристов?) и — изнанку, изнанку без осанки, это чердачно-дворово-пе реулочный мир, ввинчивающий в себя души мир…
Обглоданные, неумытые, на читанные места… глубоко и влажно, утробно дышащие, нетрезвые, порой невменяемые, с полупри крытыми глазами и дрожащими углами губ и, — перехожу на шепот — на-мо-лен-ные — места… Да-да, ...не говорите мне, что зашкаливаю с метафорами — но — это же так и есть, и иначе говорить — НЕЛЬЗЯ… господа, нельзя… иначе.
Прямолинейность улиц-то — мнимая! … Вот в чем разъедающая соль! Мысля углами в 90 градусов, Петр и не думал, КАК… как эти простые прямые будут сводить человеческие сердца с ума, сводить их на нет, возводить их в степень — шизофрении и проч. …ч-ч-чщщ! … — чувствую я на своих размякших от речи губах палец Города — мол, «Не будем вслух…». Не будем, Господин. Я молчу, Родной. Я снимаю твой палец с губ, чтобы зажмуриться от остро-вонзившейся близости… я медленно припаду к тебе нарывающим виском, вдыхая твою кожу… И, пригубив твою боль и при голубив, вслушаюсь в твой отчетливо шагающий пульс: «Петроград, Ле нинград, Петербург…» Чеканя «aA», ты слезоточишь, и ходит святой дождь, едва успевая прибивать, вбивать в землю все новую грешную пыль.
Ты поднимаешь мне лицо за подбородок, и заглядываешь мне под ресницы жидкой сталью взгляда… Всем лицом я смотрю в твой осунувшийся лик, что ка-пает в меня длинными горячими глазами, и понимаю, что ты тоже — вслушиваешься в мой пульс. Мой пульс звучит так:
«Питер,Питер, Питерпитерпи,терпи...»

Интересную деталь в фонетическом своебразии речи петербуржцев подметила
ИРИНА ВОЛЛЕ:

«Але, это — Питер! Вы через «ч» или через «ш»? Мы — було-Ч-ная, яи-Ч-ница!
Наша буква «Ч». Мы — четкость, гранит. Болота, мутные, застоявшиеся воды — пелена и туман — оградить, ограничить, очертить... Морозный парок на ледяном ветру. Вечный огонь — холодный, стылый — не греет память. Застывшие кружева блокадных страниц.
Чайка. Летит, парит белая загагулина. Села! Плотно, крепко на помоечный бак. Чак-чак клювом разрывая газеты, объедки, обрезки, обрывки, жирея на глазах. Уже не подняться выше пятого этажа. Хрущевочки. Коммуналочки.
Один звонок, два звонка, пять звонков...Звонят!
«Але! Это Питер? Вы через «Ч?» — «Конечно.»

ЕВГЕНИЯ ЛЕПЕШКО

Моя любовь к «двадцать вторым этажам» родилась давно.
Услышав слово «ДОМ», я по переулкам подсознания не хожу по узким улочкам, темным дворам, а поднимаюсь вверх, на свой «двадцать второй этаж». Туда, где видно, как антенны щекочут животы облаков, где слышно, как ветер перебирает мои волосы... Там город, который можно «потрогать» глазами, город, который можно «увидеть» сердцем...
Петропавловская крепость, Казанский Собор, подъемные краны, трубы, антенны — моя домашняя утварь. Люди, машины, окна, рекламные растяжки — вид из окна моего ДОМА.
У Иосифа Бродского есть строчка «Воздух обложен комнатой, словно оброком». А у меня воздух — свобода. Там крик, не услышанным, разлетается на сотни метров. Там счастье, свобода и одиночество — синонимы.
Моя любовь к «двадцать вторым этажам» родилась давно... Когда душе захотелось воздуха Когда взгляду захотелось красоты.

ЮЛИЯ БЕЛЯВСКАЯ

Похоже я знаю, что такое счастье! Просыпаясь утром, чувствовать любимый взгляд и шорох родных, нежных ресниц, слышать мяуканье пушистого кота...
Ступеньки старой дачной лестницы скрипят, напевая хриплым голосом зна комые мотивы. Горячее парное молоко на губах — вкус детства! Свежескошенная трава, звук газокосилки... А вот с дерева упало спелое яблоко, а в траве идет работа у муравьев и жучков, летают бабочки, создавая своими крылышками радужную амплитуду, напоминающую импрессионистическую живопись природы.
Спелая, алая клубника манит своей медовой сладостью...
Любящие, заботливые руки самого родного на земле человека подносят ароматный кофе. Чувствую на губах вкус сливок, которые, словно воздушные балеринки, танцуя, создают кофейную пенку. Кофе согревает...
Вдалеке поет петух, кукушка сообщает о вечности, соловей переливается звуками флейты
Мамочка уже довязывает шаль. Ее нежная улыбка, любимые синие глаза хрустальным блеском ослепляют мой любящий взгляд.
Бабуля кротко говорит чудотворным голосом, напоминающим звуки свирели. Сколько жизни, эмоций в ее мудром лице!
Ночь. Высокие колосья, пение скрипачей-сверчков. Кажется, что звезды на небе — это ноты, звучащие в оркестре микромира.
Да! Я, действительно, знаю, что такое счастье. Счастье быть Дома, а Дом там, где наше сердце...

ЮЛЯ БОДРОВА

Для меня Дом — это место, где живут кошки. Так уж получилось, что кошки являются неотъемлемой частью моей жизни, и я не могу чувствовать себя уютно, если рядом нет хотя бы одной кошки. А уют, на мой взгляд, одна из главных составляющих настоящего дома.
Согласитесь, что может быть приятнее, чем ощущение мягкой тяжести кота на одеяле дождливым осенним утром? Кто, если не кот, проснется в семь утра, чтобы разделить с вами завтрак, составить компанию при просмотре телевизора или своим тихим урчанием поможет уснуть после тяжелого рабочего дня?
Кот является животным мобильным и компактным, так что при желании вы можете взять своего любимца с собой практически в любое место и при этом чувствовать себя, как дома.
Я, как обладатель сразу двух кошек, счастлива вдвойне.
Родители могут уехать на дачу, сестра — уйти в кино, но кошки останутся дома, и, по мере необходимости, окружат теплом, заботой.
Недаром в новую квартиру первым запускают кота, ведь помимо того, что он отгоняет злых духов, именно кот делает квартиру, где вы живете, не просто местом для сна и приема пищи, а настоящим ДОМОМ.
Так что, если у вас или у кого-либо из ваших друзей по какому-то недоразумению нет персонального кота, сообщите мне, и я помогу обзавестись этим древним, неприкосновенным животным.