ПУТЕШЕСТВИЕ В АНТИЧНЫЙ МИР. ЗОЛОТОЕ КОЛЬЦО.

Две недели до Рождества. В комнате пахнет свежей елкой. Мама еще не пришла с работы. Днем она попросила, чтобы я достала коробку с елочными украшениями. Я взяла мешок с гирляндами, изготовленными из старых колец для занавесок. Сверху лежало меньшее по размеру колечко. Из любопытства я вынула его. Оно было не из пластика, а из металла. Я поднесла его к лампе на своем столе. Колечко не просто металлическое, кажется, оно из настоящего золота. Кольцо явно старинное, отливавшее розовато-золотым блеском, свойственным старинным украшениям. На внутренней стороне виднелась надпись, но выгравированная вязь сильно стерлась. ее невозможно было прочитать.
— Странно, — пробормотала я, кладя кольцо в карман. Необходимо вечером сказать об этом маме.
Ну вот уже поздний вечер. Мама задержалась на работе. Я зевала, глядя в телевизор и допивая чашку горячего молока. Котенок Муся прибывала под диваном, где яростно трепала свою меховую мышку, звеня колокольчиком при каждом рывке. От нечего делать я потянулась к своему карману. Кольцо лежало там. Это было красивое кольцо. Может, оно принадлежит маме? Нет. Кольцо слишком старое, и его явно не носили в последнее время. его носили много лет, возможно даже десятилетий, назад. Приятное на ощупь, слегка потертое, это кольцо было гладким, как сильно поношенный шелк.
Я надела кольцо на левую руку, на свободный безымянный палец. Муська испустила пронзительный вопль. Я не обратила на котенка никакого внимания. Кольцо скользнуло на палец и оказалось идеально подходящим по размеру, словно было сделано специально для меня. Восхитительно дремотное ощущение растеклось и охватило все тело. Глаза закрылись.
— Я посплю прямо тут, на диване, — сказала я сама себе.
Матрац был жестким. Я попыталась уснуть снова. Мне снился чудесный сон, хотя я не могла припомнить никаких подробностей. Незнакомый запах вернул меня к действительности. В эту секунду я открыла глаза, и слова замерли у меня на губах. Я находилась в небольшой, построенной из камня комнатке. Полом была утоптанная земля. В углу стоял низкий стул без спинки на четырех ножках, расположенных в виде буквы «X». Само сиденье состояло из переплетенных ремней. На стене горел смоляной факел, состоявший из длинных тонких лучин, связанных корой тростника. Это была спальня. Я лежала на овечьей шкуре под шерстяным покрывалом. Вдруг послышались шаги. Прежде чем я успела среагировать на странную окружающую обстановку, в комнату вошла златоволосая девушка. На ногах у нее были сандалии, в ушах — большие золотые серьги, а рукава одежды от плеч до кистей рук были не сшиты, а застегнуты множеством золотых булавок.
— Я принесу тебе что-нибудь поесть, — сказала она и покинула комнату так же быстро, как и вошла.
Мой разум упорно пытался найти объяснения тому, где я нахожусь. Возможно, меня похитили и увезли в этнографический музей, но все было очень реально. Каждая деталь была слишком достоверной, чтобы можно было принять это за посещение музея или какуюнибудь иллюзию. Запахи — острые и дразнящие, звуки рождали эхо. Ни один самолет не ревел над головой, и вдалеке не слышно было гула машин на шоссе. Какимто образом я перенеслась в прошлое.
Мало-помалу я стала замечать окружающую обстановку. Потолок, дверь, порог у двери — деревянные, потемневшие от копоти. Кровать тоже была деревянная. ее ножки украшены резьбой. Вместо матраца — овечьи шкуры. Стол квадратной формы на трех ножках, в форме ног животных, заканчивающихся их копытами. У стены стоял сундук на невысоких ножках в форме звериных ног. Крышка была плоской, открывалась на петлях. Приподняв крышку, я ощутила запах цветов и весны. Поверх аккуратно свернутой одежды лежали сухие цветы. Одежда, очевидно, принадлежала хозяйке дома. Наконец, я заметила деревянную бадью с водой. Наклонившись, я увидела свое отражение. Это была я, никаких сомнений. Даже в темной комнате я узнала собственное лицо. Выражение этого лица было растерянным. Зеленые глаза покраснели и слегка припухли. Волосы заплетены в косы. Но в том, что именно Оля смотрела на меня, сомневаться не приходилось. Подняв голову, я увидела глиняную дощечку с цифрами и догадалась, что это календарь. К своему ужасу я поняла, что нахожусь в Древней Греции в 5 веке до нашей эры, так как в школе совсем недавно на уроках литературы мы проходили эпоху античности. Какоето мгновение я просто стояла, босиком, в свободной ночной сорочке. Потом закрыла сундук и прыгнула обратно в тепло постели. Почувствовав запах свежего хлеба, я увидела, что в комнату вошли две девушки. Одна из них, которая была одета в скромное свободное платье без украшений, несла плоскую круглую корзинку с ручками. Там лежали ячменный хлеб и нежные печенья. Поставив корзинку, она удалилась. Другая, которую я видела совсем недавно, принесла корзину, сплетенную из тростника, довольно узкую у основания и постепенно расширяющуюся. В ней лежали оливки, финики и фрукты. Мы ели в полном молчании. Мне хотелось задать так много вопросов! Ясно, что эта девушка должна была знать все ответы. Существовали повседневные детали, о которых я не имела ни малейшего представления, и не знала, как о них спросить.
— Удачный день, Аспасия?
Мой голос прозвучал неестественно весело. Она резко подняла голову, глаза ее смотрели настороженно. Господи! Я назвала ее Аспасией. ее так зовут? Или я просто выпалила первое древнегреческое имя, которое пришло мне в голову? Неужели это та гетера Аспасия? Ведь гетерами в Древней Греции назывались образованные незамужние женщины, ведущие свободный, независимый образ жизни. Поскольку в ту эпоху к гетерам относились с пренебрежением, то я поняла реакцию собеседницы на мой вопрос.
— Не хочешь ли ты пойти со мной в театр? Сегодня будут играть три трагедии и одну сатирическую драму. Тебе повезло, потому что эти спектакли играются только три раза в год. Я думаю, мы сможем интересно провести время. Только тебе необходимо переодеться.
С этими словами Аспасия подошла к сундуку, открыла его и жестом пригласила меня подойти. Здесь были и четырехугольные шерстяные плащи, которые оборачивали вокруг тела и прихватывали на плечах заколками; и хитоны, украшенные искусно уложенными складками. (хитон — рубаха-юбка. Короткий хитон служил повседневным нарядом, а длинный — праздничным). Наряды были различных цветов: праздничного от шафранного до желтого, и наряды — особенность одежды гетер, где чередовались полосы ярких цветов. К этому добавлялось разнообразие узоров — полосы, точки, четырехугольники, шашечки, цветочки.
Я выбрала шелковую тунику, шерстяной плащ и соломенную шляпу. Пуговиц не было, и чтобы одежда не падала, мне предложили серебряные заколки. На ноги — кожаные сандалии.
Так как в Древней Греции женщины не могли одни выходить на улицу, нас сопровождали до театра рабы.
Городские улицы, узкие и извилистые, загроможденные вдобавок выступами и балконами первых этажей, были почти недоступны для солнца. Улицы имели случайное направление, а дома населенных кварталов оставались маленькими и неудобными. Афины были окружены большими предместьями, где роскошь была наиболее заметна, так как богатые предпочитали селиться за городом. Из рассказа Аспасии я узнала, что существует разделение здания: часть дома, предназначенная для общественных приемов; помещение, где протекала частная жизнь, и куда доступ постороннему был воспрещен; и, наконец, обширные помещения для слуг и кладовые. Впереди и среди этих построек большие и грязные дворы, где снуют люди и бродят животные.
Аспасия оказалась хорошей рассказчицей. По дороге я узнала, что в повседневной жизни греков большое значение имеют различные соревнования. Раз в четыре года происходили спортивные олимпиады.
Театральные представления тоже были организованы как соревнования авторов пьес и актеров. Сюжеты греческих трагедий происходили из всем знакомых с детства мифов. Каждому была интересна индивидуальная трактовка автора пьесы. Текст пьесы всегда был стихотворным. Поэтому античных драматургов называли драматическими поэтами. В основе оценок спектаклей — непосредственная реакция зрителей, чьи аплодисменты, свист или крики возмущения сопровождали действие. Не отгораживаясь от жизни, театр поднимал все вопросы, волновавшие греческое общество. Религия, философия, литература, политика, воспитание детей — все это находило отклик у драматургов. Театр был одним из самых ярких проявлений культуры.
С разговорами мы дошли до театра. Древнегреческий театр располагался на территории Акрополя — крепости, верхней укрепленной части города. Я увидела, что этот театр во многом отличается от современного. его устройство было своеобразным и напоминало современный стадион. Скамьи для зрителей были вырублены прямо в каменистых склонах холма. Представление шло под открытым небом, на круглой площадке — орхестре. Этот простейший зрительный зал назывался у греков театроном. Сев на место, я увидела, что стадион полон мужчин, а женщин почти нет. Заметив мое удивление, Аспасия ответила:
— Женщинам и детям считается неприличным присутствовать на представлении комедии, потому что в них часто допускаются непристойные шутки.
В моих руках вместо билета был свинцовый круглый жетон. Я знала, что спектакли были платными. Увидев здесь бедняков, удивилась. На что Аспасия сказала:
— Все материальные расходы берет на себя богатый гражданинхорег, который выдает беднякам специальные деньги. Архонты и хореги — должностные лица — организовывали весь театральный процесс. Они искали авторов, актеров, выплачивали им гонорар, вкладывая в это свои средства. Структура античной драмы была такова: начальная часть до вступления хора — пролог; первая песня хора, с которой актеры входили на орхестру, — парод; дальнейшие диалогиэписодии; заключительная часть драмы — эксод, когда хор удалялся из орхестры. Греческая драма совмещала в себе декламацию, пение, пляску и музыку, напоминая оперные представления. Все актеры были мужчинами, которые меняли костюмы и маски. Поскольку героями спектаклей являлись мифологические персонажи, им старались придать огромный рост, что достигалось с помощью котурнов — сапог на высоких подметках, высокой шевелюры, толстых подкладок под одежду. На лица актеры надевали маски, которые могли передать только типическое выражение и производили впечатление полной неподвижности. Маски мужских персонажей всегда были темных цветов, женских — белых и светлых. Раздражительность обозначалась багровым цветом маски, хитрость — рыжим, болезненность — желтым. Несмотря на то, что актеры выступали в масках, в таком огромном открытом театре нельзя было рассмотреть ни мимику актеров, ни детали их костюмов. Спектакль закончился. Мы вышли из театра.
— Сегодня вечером у меня соберутся гости. Среди прочих будет Периклоратор и философ, авторитет, влияние которого в Афинах очень велико. Я хотела бы тебя ему представить. А пока я предлагаю тебе осмотреть мой дом.
Дом был двухэтажный. Второй этаж соединялся с первым внутренней лестницей, там размещались кладовые, чердаки и помещения для женщин, где спали служанки. Иногда комнаты второго этажа сдавались беднякам и чужеземцам, искавшим приют в городе. Второй этаж выходил и на двор, и на улицу. Стены, выходящие на улицу, имели небольшие окна, защищенные ставнями. Под дворами комнатами первого этажа находились подвалы и погреба. Дым от очага выходил через дымовые трубы, единственные во всем доме, так как сами комнаты обогревались лишь переносными очагами — жаровнями на высоких ножках для сжигания сухих дров или стружек. Внутри оказалась непонятная мне смесь известной роскоши и запущенности. Во внутренней галерее развешаны ковры, вышивки, богатый пол. Стены были украшены настенной живописью. Большая часть комнат имела портьеры. Потолки были покрыты сложным орнаментом из геометрических фигур лепных украшений, которые представляли собой целые картины. Почетным местом хозяина дома и его друзей был трон внушительных размеров, который наглухо был прикреплен к стене. Сделанный из твердого дерева он богато украшен орнаментом, покрыт мягкими шкурами и подушками, набитыми смесью шерсти и перьев. Такой дом нельзя было не признать красивым. И вместе с тем везде пыль, стены в пятнах, потолки с грязными подтеками от дождя. В нишах стен свалены в кучу покрывала, которые слуги по вечерам расстилают на диванах и на полу.
Первым пришел Перикл. Аспасия представила меня ему. И Перикл поведал мне о своем знакомстве с Аспасией. Он восхищался этой женщиной, которая умела поставить себя так, что самые умные люди Афин считали за честь быть ее друзьями. Среди гостей был и Плутарх, который сказал: «Сократ иногда ходил к ней со своими знакомыми... чтобы послушать ее рассуждения...» Слуги принесли вино, смешанное с водой в определенной пропорции в кратерах , поставили на стол. И каждый гость сам черпал из них, когда хотел или приказывал это сделать рабу-виночерпию. Мне подали ключевую воду, так как женщинам было запрещено пить вино.
Аспасия завела разговор о философии любви. Сократ говорил, что любовь — это стремление к бессмертию через рождение ребенка. Ребенок этот может быть как обычным смертным, так и бессмертным. Бессмертным ребенком являются различные произведения искусства. Они делают человека во истину бессмертным, так как их творец всегда остается в памяти человечества.
Другой из гостей, писатель, считал, что тому, чем надлежит руководствоваться людям, желающим прожить свою жизнь безупречно, никакая родня, никакие почести, никакое богатство, да и вообще ничто на свете не научит их лучше, чем любовь.
Я же решила, что человек не может жить без любви, так как она его облагораживает. Любовь находится в тесной связи с дружбой. Именно поэтому люди иногда принимают дружбу за любовь, и наоборот, любовь за дружбу. Любовь — это одно из проявлений человеческой свободы. Никто не может заставить любить ни другого, ни самого себя.
Вечер подошел к концу. Ночью для освещения улицы пользовались фонарями — светильниками, вставленными в прозрачный рог. Огонь зажигали от углей, тлевших под пеплом очага. Греки умели добывать огонь быстрым трением двух кусков дерева, из которых один, заостренный в виде колышка, входил в другой. Гости разошлись.
Я поняла, что Аспасия — женщина блестящего ума, хорошо образованная, умеющая поддержать разговор поэтов и философов, разбирающаяся в политике и искусстве. Также она была прекрасной собеседницей, и говорят даже, что она была наделена ораторским талантом, который так ценили афиняне. Перед сном Аспасия зашла ко мне в комнату узнать, хорошо ли я провела день. В благодарность я решила подарить ей кольцо. Я медленно стянула его с пальца и протянула к ней. А затем уснула.
чтото теплое щекотало мне нос. В полусне я протянула руку и скатилась на пол. Ахнув, я протерла глаза. То теплое, что щекотало мне нос, издало жалобный вопль.
— Муся!
Я уставилась на котенка, выгнувшего спину. За окном взвизгнула автомобильная сигнализация. Моя рука взлетела вверх и опрокинула кружку, из которой я пила молоко, теперь пустую и холодную. Несколько секунд я только и могла, что оглядывать свою мебель и телевизор. Я посмотрела на свою руку. Кольцо исчезло. Все это было потрясающим, прекрасным сном.