ХОЗЯЙКА САДОВ

Чтобы жить вечно, надо вечно гореть желанием.
Леонид С.Сухоруков

Марина, улыбчивая девушка с голубыми глазами, этакая Алиса в стране чудес, громко подпевала музыке, вырывавшейся из автомагнитолы. Андрей, серьезно наблюдавший за веселящейся спутницей, спокойно вел машину. Марина потянулась к магнитоле и резко выключила музыку. Внимательно вглядываясь Андрею в глаза, она тихо сказала:

- Есть одна вещь, которую я не устану говорить тебе никогда.

- Что же?

- Я люблю тебя…

Визг тормозов и страшный скрежет металла. А за ним темнота…

Марина открыла глаза. До чего же незнакомое и в тот же момент родное место. Она никогда не была тут, но как будто родилась именно здесь…

Марина лежала на деревянной скамейке. За спиной раскидывался зеленый парк, многие из растений которого девушка видела впервые. Под ногами оказалась каменная набережная, незаметно переходившая в песчаный пляж. А чуть дальше плескалось море, серое, мрачное, оно сливалось с небом, таким же низким, тяжелым. Волны с шумом набегали, пенясь, разбрасывая брызги, и снова уходили назад.

Марина не могла понять, как она сюда попала. Но какое-то далеко спрятанное чувство подталкивало и говорило: «Иди». Она встала и медленно пошла. Ни души, ни живого звука, только плеск воды и шелест листьев. С моря дул холодный ветер, но Марина не замерзала, хотя на ней одно лишь тонкое летнее платье. Но и этого платья у нее не было с рождения! Страх охватил девушку.

Она спустилась к морю. Ноги сами несли ее вдоль берега. Вдали виднелся пирс, старый, полуразрушенный. Около него показалась фигура. У Марины отлегло от сердца. Уже не одна.

Фигура медленно приближалась и постепенно превратилась в молодого человека. Таких людей Марина не видела никогда. Наверно, это и есть неземная красота. Мужчина был прекрасен, все черты лица его идеально сочетались друг с другом, но вместе с тем он был так бледен, что кожа его будто казалась прозрачной. Болезненная бледность незнакомца немного напугала Марину. Вспомнились рассказы о всяких сумасшедших, маньяках, убийцах, даже вампирах. С трудом оттолкнув всю эту чепуху, Марина продолжала идти. И незнакомец шел. В нескольких шагах от нее он остановился.

- Как вы себя чувствуете? – его голос, не оглушительный, но чем-то напоминавший раскаты грома, заполнил повисшую пустоту.

- Добрый день, - неуверенно, но спокойно ответила Марина.

- Здесь нет времени. И дня здесь тоже быть не может. Здесь есть только свет. Так как вы себя чувствуете?

Марина похолодела. Окружающая ее обстановка начинала приобретать вид какого-то представления, фарса, цирка!

- Прекрасно. Лучше, чем когда-либо в жизни, - жестко ответила девушка. Будем играть по их правилам. Только чья это игра?

Незнакомец усмехнулся:

- Вот вы уже и сами все поняли. Вы, наверно, первая, кому не понадобится мое объяснение.

Уверенность как ветром сдуло.

- Что объяснять?

- Ах нет, я, кажется, ошибся. Вы не поняли. Что ж, вы очень смелая, я вижу, девушка, предыдущие либо дрожали всем телом, либо шарахались от меня, как от чумы, и убегали. Вам скажу просто. Вы умерли. Можете падать в обморок, только у вас все равно ничего не выйдет.

Марине следовало пошатнуться, закричать, зарыдать, вопить со всей силы: «Я не хочу! Отпустите!». Но почему-то до нее сразу дошло, что это будет безрезультатно.

- И что же мне делать?

Незнакомец присел на песок.

- Нет, вы действительно очень занятная личность. Вы бы хоть для приличия ногами потопали и покричали что-нибудь. А то как-то сразу спокойно: «Что мне делать?»

Марина тоже села, обняла руками колени и смотрела на своего странного собеседника.

- Бессмысленно. И все-таки?

- Живите.

- Как это? Я же умерла.

Незнакомец вздохнул.

- Какие же вы… Узко мыслите…

Марина перебила:

- Я умерла, чтобы жить?

- Возможно. Зовите меня Аро.

- Странное имя.

- Я Хранитель Аристарх. Но это так длинно, вы, люди, привыкли все делать быстро, на имена букв не тратите.

Марина промолчала. В чем-то Аро был прав. Например, Андрей для краткости звал ее Мэри. Хотя Маша и Марина – два совсем разных имени.

- Вот видите, вы задумались, значит, я прав. Торопитесь, все время куда-то торопитесь. Поэтому всем здесь так невыносимо трудно. В Садах нет времени.

Марина продолжила:

- Здесь живет бесконечность, выраженная во всем. Дороги, ведущие в никуда, море, не имеющее берегов и глубины. И Тишина, давящая и угнетающая, не дающая даже заснуть, чтобы на миг оградиться от сжимающих обручей Пустоты. Правильно?

Аро улыбнулся:

- Смышленая. Откуда знаешь? – перешел он внезапно на ты.

- Это было в книге одного писателя. Его коньком были психологические драмы, философия… Антонио Блодери, кажется.

- Да, помню его. Совсем недавно пришел. Тоже был так спокоен. Один из всех он не сошел с ума. Знаешь, почему здесь так пусто?- не дожидаясь ответа, Аро продолжил. – Люди сходят с ума. А дальше конец. Душа теряется, не может найти выхода и постепенно угасает. Нет Души – нет человека. А Душу сохранит лишь тот, кто сможет понять и принять Вечность. Тогда, быть может, у него будет шанс вернуться. Каждый делает себя сам. Понимаешь?

Марина промолчала.

- Понимаешь. Иди. В Садах есть домики, где можно отдохнуть. Есть книги, есть музыка, если хочешь. Только тихо ее включай. Вечность не любит, когда ее будят.

Марина подняла глаза:

- А можно мне будет поговорить с Антонио Блодери? Ведь, я поняла, он все еще здесь.

Аро улыбнулся.

- Я ждал этого вопроса. Думаю, да. Если вы найдете друг друга. Занятная личность, очень занятная.

Хранитель поднялся и молча пошел к пирсу. Не оборачиваясь, неслышными шагами, как будто его не было вообще. Марина долго смотрела ему вслед. Зайдя за пирс, Аристарх будто растворился в воздухе. Видно его уже не было

 

Сколько уже прошло? День, месяц, год… Андрей не попал сюда, значит, он выжил. Правильно, ведь удар пришелся на сторону Марины. Девушка даже не успела понять, что стало причиной катастрофы.

Сейчас она лежала в домике. Что ж, достаточно уютно. Деревянные стены, удобная кровать, книжный шкаф, музыкальный центр и море дисков. Даже домашний кинотеатр стоит и целая библиотека фильмов. В ней, наверно, собран весь мировой кинематограф.

- Я бы даже здесь осталась, - вслух произнесла Марина. – Если бы не было невыносимого одиночества.

Папа, мама, Андрей – вот и все те, кого так не хватало девушке. Успешная студентка государственного строительного университета по специальности архитектура, Марина успела потерять всех подруг и друзей. Зависть – плохое качество. А Марина – одна из лучших. Ее уже пригласили работать в Британию после окончания университета. Одну из всех.

- А теперь все полетело к чертовой матери с высокой колокольни, - невесело заметила Марина, задумчиво сидя за столом. Как специально для нее в ящике лежала стопка бумаги, карандаши, тушь, уголь, много еще рисующего и пишущего. Она уже успела придумать и изобразить не один десяток зданий, сочинить не один десяток стихов, а на тумбочке около кровати лежал портрет Андрея, созданный по памяти с мельчайшей точностью, без единой ошибки.

Шумно выдохнув, Марина вышла в Сады. Странно, Тишина ее не угнетала. Девушка старалась не думать о Вечности, Бесконечности и остальном. Ноги сами понесли ее куда-то. То медленно, то быстро, то пешком, то бегом… Марина снова вышла к морю. Здесь набережная уже была выше, чем пляж. С каменной кладки к песку спускалась лестница. На ней стоял мужчина. Нестарый, но уже в возрасте, такой же, как Марина, негрустный, но и вовсе, конечно, не счастливый.

Марина сразу все поняла. Нашла того, кого так искала. Она побежала, боясь, что не успеет, не догонит, он уйдет, растворится так же, как Аристарх.

Но он не исчез. Марина, запыхавшись, подбежала к мужчине и на хорошем, плавном английском спросила:

- Are you Antonio Boldery?

- Yes. You can speak Russian. I have lived in Russia for eleven years.

Марина выдохнула.

- Мне совсем нетрудно. Я с детства учила английский. Господи, найти в этом дурдоме живого человека – это просто чертовское везение. Я Марина. Очень люблю ваши книги.

- Красивое имя – Марина. С морем связано, тебе не кажется? Ничего, если я буду обращаться на ты?

- Нет, конечно. Аристарх сказал, вы единственный из всех не сошли здесь с ума.

- Возможно. Давай пройдемся. Утомительно стоять на одном месте.

- Есть ли способ вырваться отсюда?

Болдери кивнул.

- Конечно. Выход есть из всего. Даже из Бесконечности. Но для этого нужно понять и принять Вечность.

- Я понимаю и принимаю.

- Нет, Марина. Я уже давно осознал, что просто успокоиться – это не выход. Нужно перестать искать выход, тогда он окажется там, где ты смотрел больше всего.

- Замечать незаметное гораздо легче, чем то, что находится прямо перед глазами.

Писатель улыбнулся.

- Да, ты, верно, все мои книги перечитала. Аристарх мне рассказывал, как ты быстро догадалась о смысле Садов.

Марина удивленно посмотрела на него:

- Аристарх к вам приходит?

- Конечно. Он ведь так одинок. А со мной он может хотя бы поговорить.

- Одинок? А как же вся небесная канцелярия?

- О, это придумали люди. Аро здесь один. Правда есть еще Вечность, только она постоянно спит. Просыпается она только для того, чтобы отпустить. Это было лишь раз. Посмотри, какое море. Оно все время такое неспокойное. Как будто чувствует, что здесь ему плескаться вечно. И что погода не сменится никогда.

- Почему так пасмурно?

- Постоянно сюда прибывают люди. Они в ужасе от того, что умерли, у них отвратительное настроение. А потом они вообще сходят с ума. Откуда же взяться хорошей погоде, если люди настроение такое мерзкое создают?

Марина промолчала. Всему писатель находил простое и понятное объяснение. Как будто он сам эти Сады создал.

- Помогите мне понять Вечность, - внезапно попросила Марина.

- О нет, девочка моя, это ты должна сделать сама. А как, это уже твое право.

- А почему вы не пытаетесь?

- Я давно ее уже понял. Аро предлагал мне вернуться. Но я отказался. Зачем? Твой приход мне лишний раз доказал, что мне на земле делать нечего. Народ знает и помнит мои книги, значит, свой жизненный путь я прошел, остался в чьей-то памяти.

Марина вдруг просияла.

- Я, кажется, поняла свою Вечность. Она у каждого человека разная… - Марина уже убежала, даже не успев договорить.

Антонио Болдери посмотрел ей вслед.

- Да поможет тебе Господь…

 

Марина все бежала и бежала, пока не добралась до своего домика. Она боялась забыть то, что ей внезапно пришло на ум. Влетев внутрь, она распахивала все двери, хлопала, стучала, пока не добралась до стола. Лист бумаги и ручка – вот, что так искала Марина. Через мгновение появились строки: « Я поняла! Вечность – это не уныние и Тишина! Моя Вечность – это желание жить и любить. Мне все равно, какой ценой, но я буду жить и любить! Я женщина, я была рождена для этого. Я найду Вечность, разбужу ее и добьюсь того, чтобы она меня отпустила. Прощайте, Марина». К кому она обращалась? Возможно, эта записка для Антонио или для Аро. Важно было оставить свой след. А теперь вперед и только вперед.

Неизвестно, сколько времени Марина бродила по лесу. Сады кончились, начались горы. Девушка долго поднималась по тропе, до крови царапая ноги и руки. Но сердце верило, что идет она правильно. Вдруг гора резко кончилась. Марина оглянулась назад. Вдалеке едва виднелось море… Сколько она прошла? Очень много.

На вершине горы снова начались бетонные дорожки. Совсем короткие, все они выходили от разных тропинок, но вели к одной и той де ротонде, стоявшей в самом центре. Где у вершины горы центр? Наверно там, где стояла эта ротонда. Марина сама посмеялась над своими нелепыми суждениями.

В ротонде стояла деревянная скамья, очень похожая на ту, на которой Марина очнулась. На этой скамье девушка ожидала увидеть какую-нибудь дряхлую, вековую старушку. Однако спала здесь прекрасная молодая девушка, на вид ровесница Марины. Лежала на скамье тихо, практически не дыша.

Марина подошла к ней и осторожно дотронулась до плеча.

- Вечность…- Она даже не сомневалась в своей правоте. – Вечность… Проснитесь. Мне поговорить с вами нужно. Пожалуйста. Вечность… Девушка…

Марина просила и просила.

- Да ёж твою налево, проснешься ты или нет уже! – лопнуло терпение у Марины. К ее удивлению девушка открыла глаза и ясно посмотрела на незваную гостью.

- Ой, простите, - смутилась Марина.

Вечность поднялась на скамье и села, заинтересованно смотря на девчонку, посмевшую ее разбудить.

- Боже, наконец-то… - прошептала Вечность. – Запахло жизнью… Девочка, как же ты сюда попала? Ты на мертвую совсем не похожа.

Марина приобрела уверенность. Вечность настолько походила на такую же обычную студентку, как и она сама, что разговаривать робко и несмело просто было невозможно.

- Я в автокатастрофу попала. Вот и принесло меня сюда. Но я жить хочу. Все, погостила, отдохнула, хватит! Хватит! Мне еще архитектурный заканчивать, а если я столько буду пропускать, я никакие экзамены не сдам! А меня в Британию работать приглашали! – Марина вошла во вкус. Она уже и забыла, что перед ней Вечность, властительница Садов. Марина просто выражала свое возмущение.

Вечность улыбалась, а в конце вообще расхохоталась.

- Как же я соскучилась! Именно по таким девушкам, живым, упрямым… Сама когда-то такой была.

- Ты? – вытянулось лицо Марины. – То есть, вы?

- Да. Давным-давно, еще во времена существования Древнего Рима, я была дочерью одного из военачальников. Мне было двадцать два. Отец решил выдать меня замуж за какого-то богача известного, уже и не помню, за кого. Старый пень. Извиняюсь, Марина, понаблюдала за молодежью современной. Нахваталась. Я не хотела выходить замуж, ну правильно, что мне там так рано делать, тем более с этим дубом вековечным, которому уже лет семьдесят было. Я поставила отцу условие, что выйду замуж, только если он сделает мне один подарок. Я попросила подарить мне вечность. Отец не понял. Тогда я попросила у него разрешения достать себе эту вечность самой. Он дал добро. Я тут же, при нем, достала из-за пояса кинжал и вонзила себе в грудь. А попала сюда. Аро встретил меня, сказал, что я умерла… Я рассказала ему свою историю. Он восхитился ей почему-то. И подарил мне вечность. С тех пор у меня нет имени. Меня зовут Вечность… Много-много времени уже прошло. А я сплю. Мне дали право отпускать людей. Но только если они поймут меня. Я отпускала всего лишь раз. Но этот юноша обманул. Не хочу рассказывать. А тебя я отпущу точно. Я знаю это. Ты мне настолько напомнила саму себя… Я сейчас уже так постарела.

Марина сидела тихо, увлеченная рассказом. Но последняя фраза ее удивила.

- Постарела? Но ведь ты же так молодо…

- Марина, ты сама сказала Антонио, что Вечность у каждого разная. И предстаю я перед всеми по-разному. Для тебя Вечность – жизнь. Вот и появилась я такая, живая, молодая. А на самом деле, я чудовище, старое, несчастное, побитое судьбой.

Марина грустно смотрела на нее.

- Неправда! Ты хочешь жить, почему ты не уйдешь? Уходи вместо меня! – крикнула Марина, из ее глаз текли слезы. – Ты заслужила счастье!

Послышались тихие шаги. В ротонду вошел Аро. Такой же болезненно бледный, тихий.

- Я же говорил, что ты, Марина, непохожа на всех. Из всех тех, кто умолял Вечность вернуть их обратно, ты одна жертвуешь своей свободой, но даришь ее этой девушке.

Аро повернулся к Вечности. Та безмолвно сидела, смотря в пол.

- Знаешь, Амелия, да-да, я первый раз называю тебя по имени, ты его только что обрела благодаря этой девочке, когда ты еще не пришла, предыдущая хозяйка Садов умирала и она предсказала: «Придет в Сады посланница земная, лишившая себя жизни осознанно. И станет она Хозяйкой Садов на долгие-долгие годы. И нет ей способа освободиться, пока не ступит на эту землю Свобода. Она не будет знать ни о чем, но сердце подскажет ей путь. От Свободы и будет зависеть судьба Хозяйки Садов. Как скажет она, так и свершится». Твое слово, Марина.

Марина сидела тихо и задумчиво. Шок не настиг ее, она ожидала чего-то такого. Слезы высохли на ее щеках.

- Я отпускаю тебя, Амелия. Я дарю Сады тебе, Аро. Это твоя обитель, повелевай. А Вечности тоже нужен отдых. Хотя теперь ты уже просто Амелия.

Аристарх стоял, прислонившись к колонне.

- Осталось тебе сделать выбор. Станешь ли ты Хозяйкой садов или вернешься домой? Подумай, ведь здесь ты получишь вечную жизнь и покой. А там ты все равно когда-нибудь умрешь от старости и опять придешь сюда.

Марина не стала долго молчать:

- Я вернусь туда. Мне не нужна Вечность. Мне не нужны Сады. Я вернусь сюда, когда умру от старости. И тогда лишь мне будет нужен покой. Я ухожу сейчас, но вернусь потом.

Аро кивнул и только сказал:

- Я буду ждать тебя. Идите, девочки мои. Будьте счастливы.

Марина взяла Амелию за руку, и вместе они вышли из ротонды. Они оказались на берегу моря. Не раздумывая, девушки стали заходить в море и скоро совсем скрылись под водой.

 

- Она пришла в себя! Она очнулась! – кричали со всех сторон. Этот шум после стольких часов тишины давил Марине на уши.

- Носилки срочно! В реанимацию ее живо! Во вторую везите! И парня туда же! – Марина довольно улыбнулась и закрыла глаза.

 

Отдохнувшая и веселая, она проснулась в палате. Уже и не было всяких аппаратов, трубочек и всего остального, только капельница. А беспокоило Марину только одно. Где же Амелия?

В палату зашла медсестра.

- С добрым утром, Мариночка! – улыбалась она. – Сейчас придет врач, он должен сказать тебе кое-что важное. А вот кстати и он.

Высокий, красивый, но очень бледный мужчина кого-то Марине напоминал. Уж не Аро ли?

- Марина Сергеевна, я вас поздравляю. Во-первых, вы почти здоровы, через три дня, я думаю, мы вас выпишем. Во-вторых, ваш спутник выписывается сегодня. А в-третьих, вы не потеряли ребенка.

- К-К-какого ребенка? – дрожащим голосом спросила Марина.

- Так вы еще и не знали? У вас будет ребенок. И скорее всего, девочка, хотя точно не пока сказать еще сложно. Так что, у вас есть семь с половиной месяцев, чтобы придумать имя, - тепло улыбался врач.

- Я уже придумала. Амелия. Амели. Теперь, я кажется, все поняла.

 

ДЕТСТВО И РЕКИ

"Сижу на земле. Передо мною Волга. Широкая, как русская душа, и просторная, и глубокая, как русская песня. А почему? Потому что река русская. Знаете, так красиво. Я подошла к воде. Вот и мое отражение, нелепое такое, серое, расплывчатое. А может и я такая? Тоже нелепая, расплывчатая. Да нет же, нет! Волга, река Волга, ну, может, хоть ты скажешь мне правду! Я не знаю, кому верить, одни говорят, что я сильная, а другие смеются. Вот река, кто-нибудь когда-нибудь смеялся над рекой? Нет! А почему? Потому что она волевая, прямая, сильная! Не задумываясь о своих действиях, она несется вперед, и даже когда мы умрем, она будет жить. Каждый день к ней будут подходить такие вот, как я, и задавать вопросы.

А может, взять и стать рекой? "

- Ну зачем ты опять смеешься, Андрюш? - Наташа разорвала листок бумаги. - Плохо, да? Муза забывает меня посещать. Уже давно. Ты же знаешь, как я раньше писала. Андрюш, ну ты же мой лучший друг, ну подскажи мне, что такое? Что, черт возьми, со мной творится?

Андрей подумал с минуту и сказал:

- Просто ты повзрослела, Наташка. Ты пытаешься смотреть на мир взглядом подростка, хочешь быть сильной и волевой, и бесстрашной, как тинэйджеры. Наташка, ты стала взрослой. Ты не сможешь писать, как ребенок. Вот ты сравнила себя с рекой. Пишешь, что хочешь ей стать. А знаешь, как ей одиноко? Вот течет, она течет, раз, какая-нибудь зараза кинула в нее бутылку, помыла в ней машину. А она все терпит, потому что некому за нее заступиться. Ты и в жизни пытаешься стать такой, какой видишь реку.

Наташа перебила:

- Да ну тебя! Ты больно взрослый прямо! Сам забыл, когда пешком под стол ходил?

- Нет.

- А что тогда говоришь, что я взрослая. Я хочу смотреть на мир глазами детей! Только они видят всю правду. А дети - они такие, как река, сильные, волевые, прямые и быстрые! Не то, что взрослые!

- Ты не понимаешь, Наташа...

- Да все я понимаю. Ты повзрослел, скатертью дорога в новую жизнь. А я... А у меня только вчера был выпускной вечер. И я не хочу взрослеть. Давайте побудем детьми. Дети - истина нашей Земли. А реки - её чистота.

 

ПАМЯТЬ

На рассвете у новой жизни
Вы мечтали и верили в мир.
На рассвете у новой жизни
Лишь один миг мечту погубил.

Затмевая небесные своды,
Затуманив черту горизонт,
Проносились нещадно годы,
Оставляя на сердце стон.

Разрывались снаряды в небесных,
Посеревших от пыли путях,
Рассыпаясь в кабинах тесных
И навек застывая в глазах.

А потом по ночам снились детям
Их кричащие взгляды отцов.
Как наделись: "День еще встретим!"
А потом оседали без слов...

Вы запомните имя усопших,
Души тех, кто ушел навсегда,
Кто погиб в безымянной роще,
Но за них загорелась звезда!

Отпустите их память на небо!
Пусть цветут лики их над землей!
Пусть распустятся веточкой вербы
И летят в мир минутой немой.

Я прошу, расскажите об этом,
Что над нами безоблачный свод,
Поколениям будущим, детям,
Пусть их помнит последующий род.

 

ВТОРОЕ ИМЯ

У войны есть второе имя,
Прощанье, осколки, огонь.
Кровь от него так по венам и стынет,
Заглушая и холод, и стон.

На заре по земле заалевшей
Не от солнца - от крови солдат
Горизонт словно дымкой завешен,
Это горе погибших ребят.

На разрыв связок в горле затихнет
На века задрожавший в них крик.
Нет, ни бури, ни ливни, ни вихри
Не напомнят тот плачущий миг.

А на память конвертик с ожогом,
Превратившийся в пепел листок,
Где немного, но важное: "С Богом!
Возвращайся в родной городок!"

И кому теперь письма приходят?
Нет ответа - страшнее всего,
А война все по кругу их водит,
Ожидая чего-то. Чего?

У войны есть второе имя,
Не обман, и не ложь, и не горесть,
У войны есть второе имя,
Ведь война - равносильная подлость.

 

СУМЕРКИ

Сумерки. Холод. Осадки. Осень.
Лондон. Сезон дождей.
Где-то пробило вечернее восемь.
Улицы без людей.

Тянутся с юга на север болью
Мысли по звону воды.
Сумерки вновь отнимают волю,
Сумерки будто седы.

В красном альбоме рисунки пастелью:
Лондон во всей красе.
Музыка, плеер, тепло постели.
Вызов осенней грозе.

Рассвет дожидаться томительно.
Сумерки правят бал.
И алом альбоме стремительно
Лондон грозу отражал.

Сумерки. Холод. Постель. альбом.
Музыка. Плеер. Плед.
Сумерки в Лондон прошли во всем.
В сумерках боли нет.

 

СТОКГОЛЬМ

А был ли ты в Стокгольме?
Где воет в трубах ветер,
Где вечер темный дома
Звезду полночно светит.

И в самом сердце Швеции,
Встречая горожан,
Добавил дождик специи
В Стокгольма ураган.

А я сижу на крыше,
В мансарде так темно.
Ах, сердце, бейся тише...
Но сердце не верно!

В Стокгольме вечер спустится,
Я жду тебя в окне.
В высотке сумрак сгустится,
А я, напротив, в сне.

По водосточным трубам
Вновь плачет в октябре
Печальным трубадуром
Весна в твоей душе.

В мансарде мы встречались,
На крыше ждали век.
И все куда-то мчались,
Родной мой человек.

В Стокгольме очень ветрено,
Разбит опять фонарь,
Аптека, месяц, небо,
А вечер этот жаль...

А был ли ты в Стокгольме?
А может, это сон?
Вон в том, напротив, доме,
Где были мы вдвоем.

 

ДВЕНАДЦАТЬ ДВАДЦАТЬ

На часах двенадцать двадцать,
Кружка чая на столе.
На часах двенадцать двадцать,
Ты одна сидишь во мгле.

На часах двенадцать двадцать,
Оглушает телевизор.
На часах двенадцать двадцать,
Может быть, смотаться в Виндзор?

И теперь, в двенадцать двадцать,
Я сожгу последний стих,
И теперь, в двенадцать двадцать
Мегаполис быстро стих

На часах двенадцать двадцать,
Я уйду гулять во тьму.
На часах двенадцать двадцать,
На часы я не смотрю.