СКОЛЬКО НУЖНО

Сколько нужно, чтобы построить, допустим, город?
В сумме множество жизней, наверно, несколько тысяч.
Столько же нужно платить за право уткнуться в ворот
И распахнуть его после, чтоб имя на сердце высечь.
Сколько понадобится, чтобы город этот разрушить?
Можно - напалмом - вмиг, чернеющий шрам оставишь.
Сколько же нужно, чтобы мосты сжечь в душу?
Меньше минуты
и
парочка жалких клавиш.

 

НОСТАЛЬГИЯ

...Видеть небо серым, позабыв,
что когда-то оно было голубым.
И, мечты за пазухой сокрыв,
Сигарет и труб вдыхая дым,
Крышу согревать своим теплом,
Бестолковым, рвущимся наружу,
В залихватски-пьяненькую стужу,
Что скулит, желая в теплый дом.
Пальцы согревая от луны,
Целовать обветренное небо,
И, забывшись, те цветные сны
видеть, где ни разу в жизни не был.
Умереть, сорвавшись с грани крыш,
По тебе никто не станет плакать.
Под чужой ногою всхлипнет слякоть.
Небо, ты меня за всё простишь.
Будет снова с крыш стремиться дым,
Плакальщицей станет старый слив.
Видеть небо серым, позабыв,
Что когда-то было голубым....

 

На 1 сентября 2009 в Академическую Гимназию

Дорогу к школе – погляди -
Осенним вымоет дождем.
Халява лета позади,
И снова рано мы встаем.
И опустелый стадион
Заполнит тьма галдящих лиц.
Я утренний меняю сон
На шелест листьев и страниц.
На целый год в последний раз
Я в этих стенах взаперти.
Кому-то лишь в девятый класс
Сегодня предстоит идти.
Первосентябрьский день настал.
По лицам вижу – кто в тоске,
Кому-то хочется к доске,
А кто стоять уже устал…
«От лени здесь добра не ищут!» –
Нравоучений слышу град.
Да здесь летят от знаний крыши
У перегруженных ребят!
Добро пожаловать в АГ.
Учебник в зубы и вперед,
Он лучше всяких ГДЗ
Через ЕГЭ вас проведет.
Родные стены помогают,
Про дом так часто говорят.
Ну, здесь концепция другая –
Ведь дом кому-то - интернат.
Конечно, здешнее «ПОДЪЕМ!»
Не столь привычный мамин голос,
Но все же лучше ранним днем
Прийти с уроков, чем до дому
Переть в метро, затем пешком…
Иногородним так везет,
Порой подумаешь спросонья.
Но под пятой учебы стонет
И учит ночи напролет
И тут, и в городе народ…
Отдельная статейка здесь -
Наша любимая столовка.
Чтоб порцию вторую съесть,
Тут надо быть ну очень ловким.
Что я могу еще сказать?
Терпенья – море, лень долою.
Гранит науки грызть дерзать.
Но все ж, увы от вас не скрою –
Как хочется еще поспать!

 

ЛЮБОВЬ ЖЕРТВЫ К ПАРАЗИТУ

За тебя она готова - что угодно. Не жалея.
Променяла б на оковы перспективы королевы
И бесстрашным произволом в пожирающий огонь,
Не желая лавр Сцеволы, протянула бы ладонь.
Иногда в порыве страсти ты желанною зовешь,
Золотые горы счастья ты сулишь ей. Но лишь дождь
Ей не лжет. Её встречает лишь закрытый плен дверей.
Там, за ними, в тёплом чае, капелька любви твоей.
Хоть любить ты не умеешь, но велеречиво лжешь.
Свой от сердца ключ жалеешь, а её - не бережешь.
Отдала она тебе - всё, что можно. Ты-то - что же?
Знаешь, ты в её судьбе - так велик. И так ничтожен.

 

ЧЕРЕЗ ТЕРНИИ НЕ К ЗВЕЗДАМ

Я ненавижу этот мир без тормозов,
Что через тернии – увы, не к звездам – едет.
Кто свысока смотрел вчера, сегодня взор
Потупит перед дулом пистолета.
Сегодня крут, а завтра будешь ноль
Без палочки и без ажурной рамки.
Ночное счастье утром счистит боль,
Когда с похмелья встанешь спозаранку.
А кто любил до гробовой доски,
И в жизненную черную минуту
Что рядом был, спасая от тоски,
Теперь спасенным предан будто Брутом.
Кого же ради? Так, случайный встречный
Захватит сердце в паутину взгляда.
До чертиков осточертеет вечность
Любви до гроба, будь она неладна.
Что будет с ним, готовым жизнь отдать –
А это никому уже не важно.
Синицу к черту. Журавля хватать!
И в это попадется третий каждый.
Разбито сердце, брошена любовь,
Распята в перекрестках у обочин.
Горячая неголубая кровь
За пламень ярый пролита досрочно.
А человек с заглазной кличкой Брут
Останки синей птицы переедет...

...Что стало кем-то меньше в этом свете,
И в утренней газете не прочтут.

 

РЫНКУ "НАРОДНЫЙ" ПОСВЯЩАЕТСЯ

Не проси остановиться ты
Времени бегущее теченье.
Оглянувшись, не считай версты,
Прибавляя лишние мученья.

Убегает, не догонишь детство.
Сносят, строят новые площадки,
На которых нам с тобой не место.
Но остатки детского так сладки.

А вчера с зарею вспыхнул рынок,
Тот, который был нам так привычен.
Тот, в котором было так отлично.
А теперь мы дышим горьким дымом.

Время не потянешь за рукав,
Не задержишь даже на минуту.
Прошлое вернуться пожелав,
сократишь грядущее кому-то.

То, что было, то не будет больше.
Прошлое закрыто облаками,
Новые потери станут горше.
Только память остается с нами.

 

САМОЛЁТ

В синей, богоданной, яркой вышине
Что-то режет воздух, - вижу я в окне.

Джонатаном Ливингстоном свой вершит полет
Белый, смелый и умелый чайка-самолет.

Может, это вовсе не машина. Может,
Это в небесах мелом чертит Боже.

Линию рисует из конца в конец,
Соединит две точки, тысячи сердец…

Оборвется линия – самолет сгорит.
- Успокойся, - внутренний
Голос говорит.

 

БРОНЗОВОЕ СЧАСТЬЕ

В окна постучался вечер величаво,
Принеся закатный аромат причала.

Отправлялись в синее море корабли,
На другой конец грешной сей земли.

Я ходила утром, доски под ногами
Пахли почему-то дальними снегами.

Я ходила в солнце, в платье и в печали,
И несла котомку к судну за плечами.

В той котомке - шаль для лютых морозов,
В шали той – колечко для тебя из бронзы.

Много, мало ждать ли – мне не довелось,
Кораблям, по ходу, все ж не доплылось.

Счастие на крыльях мне не принесли
Вестники суровой, ледяной земли.

Там, в морской пучине, рыбы рвут на части
Шаль и то шальное бронзовое счастье.

 

СКАЗКИ ПРОЧЬ

Где ты, северный олень, рассекаешь неба синь?
Забеги на огонек и от злой судьбы спаси.
Где ты
Рассыпаешь счастья самоцветы?
Где ты и кого несешь ты, грациозен и красив?

Почему б тебе не сделать дело доброе одно?
Видишь, нежно светит в снежность одинокое окно..
Только
Дела до кого-то нет тебе нисколько,
Мчишься ты быстрее света, только сердца – не дано…

Взял, принес бы к той, что ждет меня в снегах чужих.
Я взамен отдать готова что угодно, лишь скажи.
Ладно,
У открытого окошка слишком уж прохладно,
Хватит предаваться глупым сказкам, надо жить.

 

ПИСЬМЕЦО

Посвящается той, которая уже 9 месяцев задерживает переписку.
Ты не невыносимая, отнюдь. И таких выносят.
Ногами вперед. Этого времени хватило б на создание новой жизни, но тебе же на все – фи-о-ле-то-во.

* * *
Написать вроде ты меня попросила -
Пару строк в работу карандашу:
«Чем живешь, откуда черпаешь силы?»
Делать нечего, вечером напишу.

Чем живу? Да села. Не в тюрьму - на диету,
Завтраки и твой фирменный суп с котом:
- Ну когда же пришлёшь?
- Потом!
От него нервы жгучим скручивает жгутом.
Рецидивит старый недуг поэта,
Я рифмую это, и то, и сё,
Путаю Ибсена и Басё,
А тебе, по-видимому, фиолетово,
Мне становится оранжево вдруг на всё.

Кто из нас первей себя почувствует наглецом,
Кто первей плеснет холодной воды в лицо?

Мне пятнадцать, из меня приличненький капитан,
резв, нетрезв, и слегка оттебязависим.
И не хочет думать, та ты или не та,
между строк пожелтелых писем.

P.S. После прочтения данного стихотворения человек исправился ;-)
Невозможное возможно!

 

ОЧЕРЕДНОМУ НЕУДАЧНИКУ

нынче весна выдалась маленькая и рыжая.
ручками детскими, не досчитав до ста,
просинь небес из тюбика, аж раскрасневшись, выжала,
зиму толкнув под локоть, испортила полхолста.
свежая. само солнце в глазах у нее теплится.
а улыбка цветет и пахнет прорезавшейся листвой.
она не подарок, конечно, но если б и был - не твой,
и не для тебя заколот алый тюльпан в петлицу.
извини, но она стремится не к земным маякам во мгле.
она любит тебя, как любит
Бог
все сущее на земле.

P.S. А не удавалось еще никому.

 

ВЫЦВЕТАНИЕ

Осень вступает в свои права
и обнажает ветви.
Я же - бунтую, я - неправа,
я иду против ветра.
Не довелось насладиться мне
солнечными лучами –
я хоронила глаза в окне,
пасмурность дней встречая.
Крашу чернилами белизну,
за стенкой играет Моцарт,
деревья к земле, а меня ко сну,
но я дожидаюсь Солнца.
Златые годы, не ждать, спешить,
рваться куда-то мне бы,
но объясните мне, как прожить
под выцветшим этим небом?
Я из породы рыжих людей,
мне жизнь подарило лето,
но только теперь оно - лицедей
в маске хмурого цвета,
и почернелый узор ветвей
похож на узор сосудов,
и натюрморта нету мертвей,
и не сбежать отсюда,
из этой пародии на тюрьму,
где холода не тают,
что-то со мною, я не пойму,
кажется –
выцветаю...

 

О ВЕЧНОМ

Разумное, доброе, вечное,
О, где же искать тебя, где же?
И есть ли хоть лучик надежды,
Иль вовсе надеяться нечего?
Опомниться, люди, не надо ли?
Природа вас сделала сильными,
А вы же прикинулись слабыми,
С улыбкой - в объятья трясины.
Затягивает глубже, глубже,
И уши еще на поверхности,
Но вы сохраняете верность
Привычке – с бутылкой по лужам.
Разумное? Разум пропал.
На минус ушел бесконечность.
Вдогонку спешит доброта,
Но Вечность останется Вечностью.
Как мудрая старая мать,
Вздохнет, и земля содрогнется.
И блудный ребенок – как знать?..
К стопам ее вновь прикоснется…

 

АВТОБИОГРАФИЯ

Шестнадцать, ноль восемь, девяносто четыре: я появилась в этом мире, маленькая, с рыжими волосами, смотрю на маму понимающими глазами.

Второй пошел, пью сок из бутылки, маленькие хвостики на затылке. Пишу на доске печатными буквами и собираю сложный конструктор.

Три года мне, Бог троицу любит. Он подарил мне стихию-чудо, об умершем коте слагаю рифмы. И натыкаюсь на первые рифы.

Четыре года, сижу у печки, серьезная, задуваю свечки. Лезу в коричневую мамину сумку, гости на выставке моих рисунков.

Один, два, три, четыре и пять. Хожу иногда я сама гулять. На улице могут дать конфетку и в глаз. Сдала экзамены в первый класс.

Шестерка, дьявольское число. Рюкзак тяжелый, а школа - зло. У меня ни друзей, ни одной подружки - мне не нравятся глупые их игрушки.

Семь лет. Цифра счастливей вроде. Школа читерства в своем роде. В дневнике появляются первые тройки, я беру резинку, правлю в пятерки.

Восемь. Пишу как знак бесконечность, все так же смешна, все так же беспечна. Пять-ноль мой балл по начальной школе, с классом трепанирующие мозг расколы.

Девять. Покоряю первые верхотуры, первое место по литературе. Чем думала, коль пошла в художку? Жизнь из себя выводит немножко.

Десять, все в принципе то же, то же, от каждого утра мороз по коже, девчонок не вижу я без парнишек, и я не без пары – но пары книжек.

Одиннадцать. Над белой вороной смеются. Из огня в полымя, дома тарелки бьются. Хочу убежать убежать отсюда хочется просто упасть и ждать чуда.

Двенадцать. Художке конец, меньше одной проблемой. За геометричку пересказываю теоремы с начала учебника до конца урока моим одноклашкам, но нет в этом прока.

Тринадцать. Меняется жизнь круто, встречаю замечательную подругу, другая школа, победы в олимпиадах, я этому очень и очень и очень рада

Четырнадцать. Слишком многим дорогу переступила, на горло песне своей наступила, потеряла веру, что время лечит, я дышу мечтой долгожданной встречи.

Через пятнадцать мне будет тридцать, тысяча почерков на страницах, в этом мире нашла свое место среди людей из другого теста.

 

АЙСБЕРГУ

Это вряд ли любовь и точно не дружба,
но имени тут совершенно не нужно.

Мой корабль затерялся во льдах
В океане прекрасножестоком.
И найти мне обратно дорогу
Лучше и не пытаться впотьмах.

Величаво ты, айсберг, блистаешь...
Как спокойствием веет до боли...
Потому что ты с Севера, что ли..?
Прошепчи мне, когда ты растаешь?

Хоть из жарких краев запоздало
Прилетел потеплевший мистраль,
Ты все так же стоишь неустало
И хранишь за печатью печаль.

Я сойду с белоснежности палубы,
Алый парус поднять прикажу.
Бесполезны истерики, жалобы...
Я тебе свой огонь покажу!

Посмотри на безумство огня,
Видишь, как он сияет в ладони!
Холод твой по туманам разгонит,
Хочешь? Так
снизойди до меня.

Урони серебристую голову,
Упади льдистой крошкой в лицо.
Жаром встречу в объятия холод я
И приму сто одно сверлецо.

Айсберг, айсберг... В тебе замурован
Может, тысячу лет назад, век -
Полюбить меня страстно готовый,
Настоящий, живой человек.

Кто бы ни был ты, быль или небыль,
Теплота сотворит чудеса.
И заплещется ласково небо
В семицветных моих парусах...

 

ДЕТСКОЕ

3 года 11 месяцев.
Посвящается умершему любимому коту.

Из какой же галактики
Сквозь миры и столетья
Твой проник ко мне взгляд
Не молчи, ну, ответь мне..
Ты глядишь на меня,
Мною очеловечен.
Тишь воды. Свет огня.
Ты и смертен и вечен.
Что стоит за глазами –
Какая эмоция?
Почему она кажется
Не чужой мне и родственной?
Будто ты человек.
Нет, увы. Просто тайна.
Жаль,что краток твой век
И твои ощущенья
В янтарь глаз запаяны…

КАЛЬЦИЙ
(6 лет)

Что будет, если я умру?
Мир в трауре? Неправда,
И будут в черную дыру
«Вчера», «сегодня», «завтра»
Нестись в далекие края,
Течь, как вода сквозь пальцы...
Мир улыбается, а я
В могиле стану кальцием.
И если я умру сейчас,
Меня заменит кто-то,
И так же всё - за часом час,
И стрелки обороты...

 

В ПОНИМАНИИ 5-ЛЕТНЕЙ

А я поняла, что такое любовь.
Когда два огонька образуют один,
И поддерживать надо ворохом слов,
Иначе угаснет огонь любви.
А если покажется, что мало света,
Мало тепла, то тогда топить
Искрами ревности будут это,
Может - поможет, а может убить.
А если поддерживать в равной мере,
Мягко и нежно этот огонь?
То, может, счастье в мини-размере
Само опустится на ладонь?

 

УЧИТЕЛЯМ

Учителя, спасибо вам,
Что ставите и пять, и два,
За ваше рвение и раж,
За то, что изгоняли блажь,
За кризис, за аграрный строй,
Кто главный там-то был герой,
За фонетический разбор,
Оценок ассорти-набор,
Что нам другие языки
Теперь так кажутся легки,
За то, что под надзором чутким
Нам не списать ни на минутку,
За тридцать три страницы в день –
Куда тебе деваться, лень?
За полтетрадки наизусть –
Учить всю ночь нам, ну и пусть,
За куб и параллелепипед,
За меткий ваш словесный выпад –
«Шпаргалку быстро мне на стол!»,
За фотосинтез, толуол,
Дефляцию и логарифм,
Что в море знаний каждый риф
Умеете вы уничтожить,
За то, что нет нам Вас дороже,
За то, что сердце к нам лежит,
За то, что учите нас жить.

 

ПРОСТО О СЛОЖНОМ

В заоблачную даль сырых небес
Еще тепло дыхания храня,
Окраины минуя, темный лес
В чужие шарик мой летел края.

Он был с Земли почти уже не виден
На сером акварельном полотне.
Но чувство сожаления, обиды
Непроизвольно вспыхнуло во мне.

"Зачем ты вырывался, будто птица,
Зачем тебе в простор небес лететь,
Зачем к высотам сумрачным стремиться,
Где встретит неминуемая смерть?

Неужто я б тебя не сохранила,
Неужто гибель бы не отвела?
Неужто общество моё не мило,
Как будто я тебе врагом была?"

"Остановись, не будь такой упрямой,
И не грози ты пальцем небесам.
Остановись", - мне приказала мама.
"Ведь шарик твой...Он вырвался не сам.

Он, может, был бы рад всегда с тобою
До смерти быть рабом твоей руки.
Но свыше предназначено судьбою
Лететь с ветрами наперегонки.

А человек - тот же воздушный шарик.
И если привязалась - отпусти,
Когда лететь пора. И ты едва ли
Его удержишь. Лишь "прощай, прости"

Скажи ему с улыбкой напоследок.
Смотри, как он уходит навсегда,
Навстречу пусть чужому, все же - свету.
Следы уносит времени вода..."

 

ЛУННАЯ СОНАТА

Над нами властвовала ты
Тысячелетия назад.
Царица тьмы и пустоты.
Чей свет - не более, чем яд.

Теперь - отчуждена от трона
На много световых веков.
Но все же носишь ты корону
С цепями каменных оков.

Ночами твой коварный глаз
По незажженным рыщет окнам,
Кого-то через толщу стекол
Выискивая среди нас.

Под этим пристальнейшим взглядом
Бледнеют даже короли,
Что пригубили каплю яда,
Луна,
Погибший Бог Земли...

 

СОЛЬНЕС

Он падал с башни, имея крылья,
Призрачно-легкие, будто дым,
Он падал,
и все ему было - пылью,
С башни,
Построенной им самим.

*Сольнес – герой одноименной пьесы Генрика Ибсена, строитель, упавший с собственной башни.

 

БЕЗ ДУШИ

Как человек лишается души?
Наверно, так звезда идет ко сну,
Ко дну идет расколотый кувшин,
Так злой топор под корень бьет сосну.
Как вовремя узнать грехопаденье,
Не вхолостую свой мотив пропеть,
Как осознать, по верной ли тропе…?
Как не остаться исхудалой тенью?
Как выяснить среди толпы
бездушных?
Не свет в глазах, а тьма пустых глазниц
Их отличает, их огонь потушен.
Они упали
слишком
рано
ниц,
На жизни дно.
На острые ножи.
Тут
самому бы
не сорваться с края.
Уже и ни до Ада, ни до Рая.
Не оставайтесь,
люди,
без души!

 

«ПОЭТИКА АБСУРДА»

Всунули в руки рекламный проспект…
Он мне единственным словом близок –
«АБСУРД»,
Это наших с тобой переписок
Наикратчайший конспект.

 

БЛОКАДНОЕ

И вновь - годовщина блокады,
Уже шестьдесят шестой год.
По бывшему логову ада
Гуляет сытый народ.

Обертки от булочек свежих
Летят по кустам, по полям.
А кто-то навеки вежды
Смыкал, о крохе моля.

И небо дождем не плачет,
В метро не уступят старушке,
Важнее болтать с подружкой
На мягких сиденьях, значит?

О ты, большинство, опомнись!
Кто вам подарил зарю,
Кто кровью продолжил повесть,
Вам жизнь подарил свою?

На старом одном кладбище
Кладу хлеб на одну из плит
Для тех, кто все ещё ищет,
Окован в хладный гранит…

 

ОДИНОКОЙ

Боже, ты и не представляешь, как усталатвоя раба,
Сколокольни своей не видишь: от усталости голуба,
И садится так, чтоб справа пустовало место в метро,
Ненавидит влюбленных парочек, коньяку предпочтет ситро,
Предлагали ей восемнадцать молодцов свою руку с сердцем,
Кто, как Данко, дарил своё; кто заимствовал у младенца.
И роняли цветы, и слезы, все к ногам ее, даже честь,
Снов, что видели про нее, в порносайтах не перечесть,
Много чаяли и печалились, только всем она отказала.
Ах, забыла: терпеть не может, кто целуется в кинозалах,
Она высохла, как букетик у старушки полуживой.
Она медленно умирает от твоей на сердце ножевой.
На обочине вымирает, как особенно злостный тип:
И к губам ее подорожник утешающе так прилип.

 

* * *

"Можно выйти в окно"?
- "Да", - просто
мне учитель ответит мой,
Не услышав конца вопроса:
он ведь на ухо туговат.
Нет,то, значит, учитель мнимый.
Он – невидимый и немой,
С расчудесным сияньем нимба
в сотни, тысячи киловатт.
Он не даст мне в окошко, с вышки
или в огненное кольцо.
Он мне ангела в помощь вышлет.
Это будет твое лицо.

 

О ГРЯДУЩЕЙ ВСТРЕЧЕ
Посвящается N

Знала б ты, что за дума горькая аж дерет меня до кости:
Я продумываю детали нашей встречи до тон-кос-ти.

Как любовницу пуховую истерзаю в последний раз
И расстанусь, как только встану, с сердца вон и долою с глаз,

Улыбнуться кому первее: солнцу утра? Твоим глазам?
С правой встать ноги или с левой? Брать ли зонтик – а вдруг гроза?

Что одеть? Пуританский свитер, или сразу монашкой стать?
Может, вырядиться невинным ангелочком тебе под стать?

Ангелочки в бантах и носят все на пуговичках смешных.
Если я обойдусь без этого, точно буду невинней их.

Брать ли сумку, ключи, мобильник? Потеряю же все равно.
Потеряюсь сама навеки и себя не найду в кино,

В том, в котором мы будем это, то, и, наверно, сё.
Мне чего-то вдруг в дрожь бросается. Так волнительно это всё!

Мне и хочется, мне и колется, мне и мамочка не велит,
Может взять и сбежать со встречи, и солгать, что башка болит?

Может, в речку? В пожар? Об стену? Из окна? Под машину? Нож?
Все равно ты меня поймаешь возле пропасти и вернешь.