ДВЕРЬ В ПОДВАЛ

 

Боря был хулиганом, но таким, который мелко ворует и трусливо бегает от взрослых.

Он был двоечником, над которым смеялись все одноклассники, а учитель держал в классе до трех замечаний.

Он выглядел младше своих лет, и каждый мог принять его за первоклассника, хотя ему было уже одиннадцать лет, и он задержался на два года в одном классе. Он часто хотел обратить на себя внимание, но к этому привыкли и считали его просто глупым, (а некоторые – даже недоразвитым, как, например, Танька, которая даже его жалела!).

Каждый считал его ниже себя, его не брали ни в какие игры!

А он тоже был человеком...

Он вообще-то был влюблен в Таньку, (только никому не рассказывайте, а то его засмеют!) но она не обращала на него никакого внимания. Это его очень огорчало. Однажды он сказал ей:

– А я могу пройти в подвал!

Подвал был страхом всей начальной школы. Говорили, что там живут маньяки, они ловят по вечерам засидевшихся малышей второй смены и убивают их в свое удовольствие. Начальная школа обходила чуть ли ни за пятьдесят метров «Подвальную» стену.

«Подвальная» стена устрашающе свешивала весной и осенью куски брезента, зимой – огромные глыбы льда. К ней никогда не осмеливались вплотную подходить ребята в начальной школе, только весной и осенью четвероклассники сначала опасливо выбирали место, где не сильно свешивался брезент, угрожающий свалиться, и, солидно опираясь локтем в серый кирпич локтем, надменно оглядывали малышей. Но в их глазах метался страх и ужас.

В «Подвальной» стене находился подвал. Одна дверь в нем вела в учительскую, а другая – прямо на улицу. В подвале только вечером горела тусклая белая крошечная лампочка, освещающая два метра вокруг себя. Только старшеклассники осмеливались войти туда. Иногда оттуда доносились душераздирающие стоны, и тогда все, кто остался на улице, опрометью бежали от подвала кто куда подальше. В младшей школе за подвиг считалось подойти к «Подвальной» стене зимой, а о визите к маньякам, якобы живущим там, малыши и не думали. И тут какой-то трус, (о его страхах знали все) какой-то вор и хулиган Борька Следов, он – подумайте только! – заявляет, что это все чушь и для него только плюнуть – пройти через подвал в учительскую!

– Там дверь заперта! – сказал он публике. – Пусть кто-то пойдет туда, откроет дверь и подождет меня.

Пара мальчиков и девочек пробежали в учительскую. Мальчиков поставили на стражу, а девочки быстро отперли дверь и со страхом заглянули в сырое убежище маньяков. В подвале было так темно, что девочки испугались и отпрянули от двери, прижавшись к выходу.

– У вас дверь открыта? – спросили сторожа. – А то он так нас не найдет и застрянет там с маньяками!

Дальше они обсуждали особенности Бори и все сошлись на одном: делает он это только чтобы остановить всеобщее внимание на себе. Слава будет в двух случаях из трех: если его убьют маньяки – геройски погиб. Танька разрыдается! Если он дойдет – герой!!! А третий случай – позорное отступление.

 

Боря мужественно вошел в подвал и без страха подумал, что когда он пойдет в окружении двух мальчиков и двух девочек, Танька бросится ему на шею. Но он, переполненный гордости, возьмет за руку ближайшую девчонку из свиты, брезгливо оттолкнет Таньку, поднимет на руки эту девчонку из свиты и скажет громко, чтобы все услышали:

– А эта девочка тоже не побоялась подвала! Она стояла там, по щиколотку в воде, и встречала меня!

А тихо, на ушко ей, чтобы никто не заметил, только Танька, признается этой девочке, которая встречала его в подвале, в любви. Но он совсем не любит ее. Это чтобы Танька ревновала!

А потом он подумал про другой случай: все будут стоять у двери и ждать его, пока не загорится лампочка. А из подвала будут доноситься стоны, и Танька будет рыдать над его геройской смертью.

Сначала он подумал: вот как хорошо! Его больше не будет ругать учительница. Она будет рыдать над его гробом, когда какой-то старшеклассник отыщет в подвале с фонариком его искореженное тело. А Танька, залитая слезами, упадет на гроб. Ее оттащат, а одноклассники запрут ее в подвале. Она будет царапаться в закрытую дверь, пока ее не убьют маньяки.

Последние мысли навели на Борю страх и ужас. Он не желал Таньке такой страшной смерти! И, заорав «мамочка!», побежал обратно.

– Я видел там силуэт с фонариком! – врал он, чтобы не потерять репутацию. – Он шел на меня! Закройте дверь!

Дверь заперли на ключ.

 

* * *

Боря стыдился своего отступления. И поэтому он совершил преступление, которому никто оправдания не нашел. Его решили наказать так, как еще никого никогда не наказывали: запереть в подвале.

Преступление было страшным.

 

На него Боря решался четыре дня. А потом он, как будто независимо, пошел рядом с Танькой, и вдруг (видите, этому нет оправдания), поцеловал ее!!

Прямо в губы!..

За этим последовала такая пощечина, что у Бори до вечера остался красный след. Потом Танька дала ему подзатыльник для подтверждения. А потом, решив, что этого мало, стала бить его.

Боря сначала не сопротивлялся. Он впервые в жизни подумал, что девочек нельзя бить.

И он опять ее поцеловал!!

И опять в губы!..

Танька зарыдала и повалила его на землю. Она кормила его снегом и сырой землей, но Боря не сопротивлялся. Ему было до слез обидно: почему Танька сама в него не влюбилась? Он же заходил в подвал! И она думала, что его чуть не убил маньяк! Все так думали!

А она…

 

А она пропала. Пропала в этот же день. Ее искали везде, но никак не могли найти. Даже в милицию звонили. У мамы Таньки отнялось левое запястье.

На следующий день Боря вошел в железную дверь, и она закрылась за ним навсегда.

Боря решил тихо-тихо стоять около двери, тогда, может быть, маньяки его не заметят. А потом его выпустят. А то мама будет его искать.

Он вжался в дверь и прислушался. В подвале было темно – не разглядишь собственных пальцев. Постепенно выступили очертания какого-то широкого коридора, который расплывался в огромные широты. Боря и не знал, что подвал так огромен.

Были слышны только хлюпанья насквозь промокших Бориных ботинок: он стоял в воде. Воды было мало, уровень – где-то сантиметра два от пола. Боря решил, что маньяки ушли, раз их не слышно, и пошел вправо вдоль стены.

Сначала стена шла ровно, но потом повернула и искривилась в полукруге. Часто были повороты. Боря знал, что сможет вернуться назад тем же путем – вдоль стены.

Примерно через час, а если честно – Боря не знал, сколько времени прошло, он наткнулся на дверь. Это была дверь в учительскую. Потом пошли какие-то бочки, уровень воды поднялся и лизал Борины штаны, и, наконец, он наткнулся на гору каких-то тряпок и… на маньяка, который спал на них.

Боря испугался и завизжал. Маньяк, почему-то очень маленький, тоже завизжал, тоненько и пронзительно. Они оба побежали в разные стороны, но столкнулись и повалились на пол. Потом они устали визжать, остановились, набрали больше воздуху и снова принялись за дело.

Так они визжали, пока не осипли. А потом посмотрели друг на друга.

– Ты кто? – спросил маньяк голосом Таньки.

– Я Боря, – еле слышно ответил наказанный.

– А, Боря! – и маньяк, который сразу стал Танькой, обнял Борю. – Как я тебе рада! Пойдем домой, ты пришел спасти меня? Этот гадкий Пит меня здесь запер! Я нажаловалась на него, а он завел меня сюда, закружил мне голову и бросил!

Пит – девятиклассник – был страшным хулиганом, и даже убийцей! Его посадили в тюрьму, но прежде он безжалостно оставил Таньку, которая выдала его убийства, в подвале, и она, найдя только запертую дверь в учительскую и приняв ее за выход, подумала, что заперта.

– Пошли! – мужественно сказал Боря.

Они нашли дверь из подвала, забарабанили по ней и заорали:

– Выпустите нас!

Их выпустили…

 

 

КОШКА МИРР

Повесть

 

Глава 1. Как кошка Мирр появилась в Лесу трех Диких Котов

Лес трех Диких Котов принадлежит, ясно дело, трем Диким Котам. Потому что только три Диких Кота вошли в историю этого Леса. Хотя... Нет, в историю Леса вошла только одна кошка, которая появилась немного позже, чем три Диких Кота.

Эту кошку на кошачьем языке звали Мирр, но все разговоры, происходившие в этом лесу между кошкой и котами, были на кошачьем языке, и на человеческом языке это бы значило «Умная». Потому что эта кошка была умнее всех троих котов вместе взятых.

Пора представить котов: худого красавца с длинным пушистым хвостом, звали Ловким. Другого кота, толстого и белого, звали Ленивым. А третьего – малыша с рыжей пушистой шерстью – звали Крошечным. Умная, (сокращенно – Мирр) на них была совершенно не похожа: шерсть у нее росла только на голове, но была очень длинная и густая. Ходила Мирр на задних лапах, что остальные коты делать не могли. Нос у нее был длинный, совсем не такой, как у нормальных котов. Уши у нее росли позади щек, а не на макушке, и были круглые, а не треугольные, и если коты царапали его, оно не обвисало, а ровно и упруго стояло, было немного твердым. Мордочка у кошки была не вытянутая, а приплюснутая. Пальцев на лапах было не по четыре, как у котов, а по пять. Сходство кошки Мирр с человеком было очевидно. Но люди не могли понять кошек, а Мирр могла. И в этом было ее главное отличие от человека.

Одиноко она приблизилась к Ловкому, Ленивому и Крошечному. Сначала коты испугались ее, а потом, узнав ее поближе, решили оставить у себя.

– Это не человек, это кошка! – сказал Ленивый, когда Мирр держала его на коленях и гладила. – Люди не гладят диких котов.

– Это не человек, это кошка! – сказал Крошечный, когда Мирр играла с ним. – Люди ничего не понимают в играх диких котов.

– Это человек. – Сказал угрюмо Ловкий. – Но это человек-кошка. И мы не должны оставить кошку одну на произвол судьбы. Она будет нашим другом.

– Она будет защищать нас! – сказал Крошечный.

– Она будет согревать, любить нас! – сказал Ленивый.

– Нет, но она будет такой же кошкой, как и мы! – сказал Ловкий. – Мы будем защищать ее, мы будем согревать ее и любить.

Так кошка Мирр осталась у котов.

 

Глава 2. Как кошка Мирр увидела людей

Коты показали новой подруге весь лес. Она быстро изучила его и знала, как свои пять пальцев. За то, что она была такой умной, коты и прозвали ее Мирр.

А после они показали ей мир людей, из которого она пришла.

– Если ты будешь тосковать по миру людей, то в любой момент можешь вернуться туда. Ведь все же ты человек. – Сказал Ловкий. – Но в нашем лесу ты – кошка.

– Люди так умны. – Сказала Мирр. – А вы так добры. Пока я хочу жить у вас. Я не знаю, захочу ли когда-нибудь прийти назад, к людям. Вы мне нравитесь больше.

Кошка Мирр весь день наблюдала за людьми, оставаясь незамеченной, подслушивала их разговоры.

– Люди так умны. – Сказала Мирр котам. – Почему они не могут летать? Они только ходят, стоят, бегают, плавают, сидят и лежат. А еще они говорят на своем человеческом языке, который так сложен, что я не все понимаю.

– Мирр. – Сказал Крошечный. – Они очень умны, они летают на огромных железных птицах. Они дают птице съесть их, птица улетает. Я видел, как она улетает и прилетает. Рот у этой птицы на боку, а не на лице, и глаз у нее нет, и перьев, и ног. А когда она прилетает, люди выходят у нее через рот.

– Глупыш, да это самолеты. – Сказал Ленивый.

– А сами они, почему не летают? Они смогли только придумать железную птицу-самолет, но как летать самим, они не знают.

– Нет, они могут летать сами, – сказал Ловкий. – Но только вниз. Они привязывают к себе огромную шапку длинными тонкими нитями и спрыгивают с самолета. Они дергают за нити, и шапка летит, куда они хотят. Они летают медленно в этой шапке и называют ее «парашют».

– А вверх они не могут лететь сами?

– Могут-- в огромной корзине под парашютом, который летит вверх. Он называется воздушным шаром.

– А просто так?

– Нет. Они могут лететь вниз без парашюта, без воздушного шара и без самолета, стремительно, это называется у них падением, и после падения каждое живое существо либо болеет, либо умирает. И мы тоже после падения умираем. Летать сами могут только птицы, ведь у них есть крылья.

После этого Мирр долго думала и наконец стащила у людей ткань. Из этой ткани она сделала себе крылья и пришила к одежде, которую тоже стащила у людей иголкой и нитками, взятыми там же. Она научилась шить, когда увидела, как это делают люди. Сначала у нее получалось неровно и некрасиво, совсем не так, как у людей. И она забросила это занятие, но вскоре вернулась к нему и кое-как пришила к одежде крылья. После этого она дождалась сильного ветра, взобралась на верхушку самого высокого дерева и замахала крыльями.

Взлететь у нее не получилось. Дерево раскачивалось от ветра – взад, вперед, как качели. Мирр не любила залезать на верхушку дерева в ветреную погоду, это было немного страшно. Вдруг она проломится под ней? Но дерево выдерживало ее.

Это она не удержалась на нем. Она просто упала.

Совершалось падение, после которого все живые существа – будь то человек, то кошка – умирали или болели. Мирр отчаянно замахала крыльями. Ветер завывал в ушах и поднимал ее все выше... Крылья, несомненно, действовали. Мирр перевернулась лицом к земле и перестала махать крыльями. Но больше она не падала, только парила высоко над землей. Крылья надулись воздухом, Мирр наслаждалась полетом.

Все внизу казалось маленьким, как на ладони. Только ветер был большим. Темные деревья Леса кончились, показался мир людей. Как похожи слова – мир и Мирр. Не даром, наверно, так назвали коты кошку.

Маленькие человечки мельтешили там, внизу, а тут, вверху, ничего не было слышно, кроме завывания ветра, даже если маленькие люди орали там, внизу. Они были гораздо меньше Мирр, и коты тоже были меньше. Мирр развернулась обратно, чтобы показать котам, что она умеет летать. Лес был далеко, такой темный. Она не найдет котов, сообразила Мирр, хотя лес внизу тоже маленький. Ведь он станет большим, когда Мирр окажется там. Коты не услышат ее, даже если она громко крикнет им. Лес такой темный, что котов там не видно.

 

Глава 3. Как кошка Мирр искала котов в Лесу

Мирр спустилась в лес и крикнула котам, что она здесь, в лесу, но ей никто не ответил. Птицы пели, разные мелкие животные сновали туда-сюда. Раньше, при виде Мирр, они прятались. Но скоро поняли, что Мирр – своя, Мирр – кошка, а не человек.

– Вы знаете, где Ловкий, Ленивый и Крошечный? – спросила Мирр у мышки. Та в ответ что-то пропищала на своем мышином языке.

– Я не понимаю твой язык, хотя я – кошка, а не человек. – Сказала Мирр.

Мышка скрылась за листиками. В Лесу никто Мирр не боялся, даже мыши, которые от котов шарахаются. Верно, Мирр была совсем непохожа на кошку.

Мирр снова залезла на верхушку самого высокого дерева, которое нашла, и взлетела, но парила теперь над самыми верхушками, высматривая котов, и ей приходилось сильно размахивать крыльями, чтобы не падать.

– Эй, Ловкий, отзовись! Ленивый, скорей, сюда! Крошечный! – кричала она.

– Мирр! – услышала кошка свое имя и полетела на зов.

– Ловкий, посмотри! – крикнула она. – Я лечу, Ловкий!

Кот скакал по верхушкам деревьев и еле успевал за Мирр.

– Мирр, Мирр, как я рад тебя видеть! – кричал он, надрываясь. – Спускайся, Мирр! Или возьми меня с собой!

Мирр схватила кота и понеслась с ним ввысь.

 

Глава 4. Как кошка Мирр летала над миром людей

Кошка Мирр вместе с Ловким полетела в мир людей. Она летала над самыми крышами, а люди удивленно провожали ее взглядами. Мирр махала крыльями, ветер все нес и нес ее.

На дороге стоял какой-то мальчик, примерно ровесник Мирр. Кошка подлетела к нему поближе, хотела опуститься, но Ловкий сказал:

– Не спускайся, Мирр! В мире людей ветер слаб!

– Приходи ко мне в Лес, маленький человек! Я познакомлю тебя с котами! – закричала Мирр. Мальчик удивленно посмотрел на нее.

– Он не понимает нашего языка, он ведь человек! – сказал Ловкий. – И это хорошо. Не надо, чтобы люди приходили в Лес. Они убьют Лес и вместо него сделают новый мир людей. Он называется городом.

– Маленький человек не может убить Лес, Лес больше, чем он.

– Но маленький человек позовет много больших людей, и они вместе убьют лес. Лес съёжится, упадет, а потом придут железные звери-машины и уберут его. И вместо леса останется только равнина. Я видел, как это произошло с другим лесом.

Мирр злобно посмотрела мальчику в глаза и крикнула:

– Мяаааааааааааааааау!

Мирр опустилась слишком низко. Ветер был слаб в мире людей. Мирр упала и ударилась о твердую землю.

– Какая твердая здесь земля! – сказала Мирр. – В лесу она мягче.

– Быстрее, Мирр! Залезай на крышу! – сказал Ловкий. Запрыгнул на балкон. Мирр последовала его примеру и быстро оказалась на крыше. Там она снова взлетела и направилась к лесу.

 

Глава 5. Как кошка Мирр стала взрослой

Когда Мирр и Ловкий вернулись, Мирр забросила крылья и загрустила.

– Ты грустишь, что Лес могут убить? – спросил Ловкий.

– Нет, я что-то чувствую. Мне грустно. Я хочу, чтобы маленький человек был рядом. – Сказала Мирр.

– Наверно, ты стала взрослой. – Сказал Крошечный.

–Что ты? Когда люди становятся взрослыми, то вырастают, а Мирр еще маленькая. По меркам людей. – Сказал Ленивый.

– Все-то ты про людей знаешь, – сказала Мирр.

– Конечно, ведь мой дедушка был домашним котом. Ух, какой он был ленивый! Лентяй! В четыре раза больше меня – и по размеру, и по лени. Он мне все рассказал. Я даже знаю человеческие слова некоторые и могу их сказать! – сказал Ленивый.

– Попробуй-ка! – сказал Крошечный. – У тебя ничего не получится.

– А вот и получится. Слушай! – Ленивый вскочил с колен Мирр и сказал:

– Привет!

– Ух ты! – сказал Крошечный. – А еще можешь?

– Конечно! Слушай: страсти! Ну, это значит, «привет» и «здрасте». А еще я могу говорить: до свиданья, спокойной ночи и добрый день. А еще самое главное: Я люблю вас. Только не перепутайте с «я луплю вас»- это невежливо. Ах, зачем я это говорю, вы же не будете разговаривать с людьми.

– Скажи, Ленивый, а что значит до свиданья, спокойной ночи и добрый тень, а еще я люблю вас и я луплю вас? – спросила Мирр.

– Ты умеешь говорить по человечески?! – выгнул спину Крошечный.

– Это значит – до свиданья, спокойной ночи, добрый день, я люблю вас и я луплю вас.

– А, понятно. Знаешь, Ленивый, я пойду.

– Куда?

– Сказать маленькому человеку « я люблю вас».

 

Глава 6. Как кошка Мирр говорила маленькому человеку «я люблю вас»

Мирр надела одежду с крыльями и полетела в мир людей. Мальчик все еще стоял на дороге. Мирр спикировала на дорогу рядом с ним, неуклюже приземлилась и сказала:

– Мью. – Тут же спохватилась и поправилась: – Привет.

– Привет! – сказал мальчик. – Ты чего летаешь?

– Я люблю вас.

Мальчик ошарашено посмотрел на Мирр, а она показала на себя и сказала:

– Мирр.

– Мир! – сказал мальчик. Мирр помотала головой и снова показала на себя:

– Мирррр!

– Вы – Мирр? – спросил мальчик. Мирр кивнула головой, потом залезла на крышу и улетела.

– Я тоже люблю вас! – услышала она вдогонку.

– Он сказал, что тоже любит меня! – задыхаясь от радости, прокричала Мирр котам. – Завтра я покатаю вас, а теперь пора спать!

Она завалилась на бок и захрапела, а коты прижались к ней и стали защищать ее от холода, стали согревать ее и любить.

 

 

ПИСЬМО ИЗ ПРОШЛОГО

 

Когда я учился в первом-четвёртом классе, я, как и многие мои сверстники, только и мечтал о том, как бы поскорее вырасти и пойти работать. Нам казалось, что взрослым можно всё, когда же для нас, детей, были только одни ограничения и запреты. Было очень больно осознавать, что наши родители могут гулять поздно вечером, когда нам разрешалось встречаться с друзьями только днём, и то через каждые час-два приходилось прибегать назад домой, дабы сообщить папе или маме, что с тобой всё в порядке и выпросить у них ещё полчаса свободного времени. Или когда в гости приходили друзья семьи, то очень сильно хотелось подольше посидеть за одним столом вместе с взрослыми, послушать их разговоры, но те, как назло, отправляли к себе в комнату и, как только часы показывали девять или десять часов вечера, тебя укладывали спать. А ведь так сильно хотелось не ложиться подольше! Тогда казалось, что после десяти начинается всё самое интересное, то, что родители так усердно скрывают от тебя. И было жгучее желание хоть одним глазком посмотреть на это... Почувствовать, так сказать, на себе.

 

Начиная с восьмого класса, я стал понимать, что уже не так сильно горю желанием вырасти и пойти работать. Что после десяти часов вечера ничего интересного не происходит, и из-за большого количества домашнего задания приходилось не раз засиживаться за письменным столом до часа ночи, вспоминая те времена, когда был освобождён от всей этой рутины и имел возможность ложиться спать намного раньше...

Я стал понимать, что и по вечерам с друзьями гулять уже не так интересно как днём. Хотя почему как днём? Чем старше мы становились, тем больше на нас наваливалось проблем и обязанностей в виде всё того же домашнего задания, работы по дому, а многие из нас ещё и ходили в музыкальную школу. И получалось, что времени уже не хватало на прогулки друг с другом, а порой и желания никакого не было выбираться из дома, так как любую свободную минутку хотелось провести либо с родными, либо валяясь на кровати...

Но помимо этого я стал замечать, что отдавая всё своё свободное время учёбе и, в перерывах между посещениями школы и выполнениями домашнего задания, прогуливаясь с друзьями и товарищами по нашему городу, наша жизнь становилась до ужаса скучной. Она была однообразной, обыденной, и хоть мы старались её разбавить попытками создать собственную КВН команду, влиться в ряды местного клуба экологов, отправиться в поход по нашему району, полного удовлетворения от жизни ни я, ни мои друзья не испытывали. И каждый прожитый год нам казался куда интереснее чем нынешней, хотя год назад все вместе мы сетовали на то, что заниматься нечем, и вся наша жизнь зажата в жёсткие рамки возрастных и временных ограничений. Но спустя ещё один год, мы с грустной улыбкой на лице ностальгировали по тем временам, когда наша жизнь была якобы «зажата в жёсткие рамки»... Это был жизненный парадокс, который мы объясняли тем, что с каждым годом жизнь постепенно теряет краски. Вполне возможно, что мы так думали лишь из-за того, что на самом деле ещё не видели саму жизнь в полном её объёме. Ведь смешно судить об этом в свои 15-16 лет!

 

«Я думаю, что это проблема всей нынешней молодёжи...» - писал мне мой друг из другого города. - «У нас ситуация обстоит точно таким же образом. Все мои одноклассники имеют чересчур узкий круг тем для разговора. Все их интересы сводятся к тому, чтобы поспать, поиграть в компьютерные игры или сходить попить пиво и поразбивать бутылки о фонарные столбы. Они каждый божий день жалуются на то, что им нечего делать, и они развлекаются так, как могут. И ведь они все - хорошие парни, среди них нет плохих людей... Но знаешь, как бы это странно не звучало, но, им, в самом деле, нечем заняться. Конечно, в теории они могут взять все пойти на футбол, на курсы английского языка, организовать клуб в подвале, где все будут собираться, и спорить на философские темы. Но в лучшем случае - в планах. К сожалению, многие люди достаточно пассивны и не будут ничего делать без хорошего толчка. А в моем классе нет такого человека, который подвиг бы всех делать что-то полезное. Да и в школе тоже. Раньше, я думаю, тоже было что-то подобное, хоть и не в такой степени. Возможно, это связано с российским менталитетом - например, моя мама рассказывала, что у них в деревне был Матвей, и все делали именно так, как делал он. Матвей начал выращивать картошку? Все её будут выращивать. Матвей сказал, что школа - зло, и решил обучать своего сына сам по буддистским книжкам? Все тоже так сделают. Например, в Китае и Японии нет даже Матвеев. А вот на западе культура и быт делают так, что каждый сам себе Матвей (хотя это тоже не всегда приводит к добру)...»

 

Но и говорить, что мы только и делали, что маялись от скуки, было бы неправильно. Каждый год многие из нас ездили вместе с родителями или набранными группами по различным странам и другим городам России. И такие поездки, как правило, подолгу оставались в нашей памяти, и каждый из нас считал своим долгом обязательно написать статью в местную газету, дабы рассказать о своём великом путешествие. Ведь интерес к окружающему миру, узнать о том, что нас окружает лично, а не через книжки или фильмы, вселял в наши сердца желание жить, тягу к познанию... И в такие моменты многие из нас как будто оживали, просыпались от спячки, и уже не существовали, а жили!

Я не был исключением, и все мои поездки за территорию области – будь то в детский лагерь или санаторий, в другую страну или другой город, вытаскивали меня из обыденного и уже порядком надоевшего мне круга моей неспешной жизни...

 

…Мне уже было за пятьдесят лет, и за всё свою прожитую жизнь я успел воплотить всё то, о чём только мечтал в детстве и в подростковом возрасте. Я успешно окончил школу и благополучно поступил в университет, а после него я нашёл работу по специальности и в скором времени уже был на хорошем счету у начальства. Быстрый карьерный рост обеспечил мне стабильную зарплату, и я не чувствовал себя ущемленным в материальном плане. Затем я благополучно женился, и у нас родились дети – мальчик с девочкой. Первому уже было двадцать лет, когда второй несколько месяцев назад только исполнилось восемнадцать... Казалось, что моя жизнь протекала по заранее написанному сценарию, и таким образом должен был прожить каждый из живущих на земле людей. Ведь ещё в детстве я помнил, как многие из моих ровесников представляли идеальную жизнь именно таким образом...

- Лёша! – Раздался со второго этажа голос моей жены, а затем послышались её торопливые шаги, – Смотри, что я нашла!

В это время я, как бывало по четвергам, лежал на диване и читал газету. Каждую среду я ходил в магазин за свежей прессой, чтобы на следующий день посвятить несколько часов на её изучение. Дарья же, а именно так звали мою жену, в этот день обычно ходила в гости к своим подругам, но сегодня с самого утра не очень хорошего себя чувствовала, и поэтому решила остаться дома. А так как с детства она не была приучена к пустой трате времени, то решила заняться уборкой на втором этаже нашего дома, а заодно разобрать накопившийся на чердаке хлам, большая часть которого была моей, а сам я хранил его как некое воспоминание о былых днях моей молодости. Отложив в сторону газету, я улыбнулся. Даша разбирала старые вещи не так часто, но когда это происходило, то она всегда находила что-нибудь интересное и каждый раз делилась своими находками со мной. В прошлом месяце, отыскивая тетрадку со стихами, которые она писала ещё будучи студенткой, она нашла альбом с вклеенными туда фотографиями. С каждым снимком была связана определённая история, равно как и с каждым человеком, что был запечатлён на них. Рассматривая этот альбом, мы провели вместе не один вечер... Вот и сейчас я ожидал чего-то подобного.

- Что такое, любимая?

Спустившись вниз по лестнице, Даша, удерживая в руках помятую папку, направилась ко мне.

- Я нашла старые письма. Они лежали в этой папке на самом донышке чемодана, а сверху были мешочки с монетками и военными наградами. Представляешь, сама папка открыта, а вот письма... Три из них распечатаны, а одно....

- Дай-ка я погляжу... – Не совсем ещё понимая, о каких письмах идёт речь, я присел на краешек дивана, тем самым дав возможность супруге усесться рядом со мной. Поправив очки, а с возрастом моё зрение заметно ухудшилось, я принял из рук Дарьи папку с письмами, и открыл её. Внутри лежало четыре конверта, три из которых, как и сказала жёнушка, были распечатаны. Когда же четвёртое за всю свою жизнь было не тронуто.

Озадаченный, я положил на газету папку с открытыми письмами, а четвёртое принялся вертеть в руках.

- Доценко Алексею, Новосибирская область... Из Байкальска... – Прочитал я вслух то, что было написано на конверте, а затем улыбнулся. – Милая, я знаю, что это за письмо. Господи, сколько же ему лет... Это ведь было в две тысячи двенадцатом году, ему уже больше тридцати пяти лет... Представить только! – Я сделал небольшую паузу, и перевёл взгляд с письма на супругу, вспоминая события тех лет. – Когда мне было пятнадцать-шестнадцать лет, я только-только закончил девятый класс и сдал государственную итоговую аттестацию, отработал школьную практику... Я вместе с группой из соседней школы ездил на Байкал. Это было летом, в июле, ещё до моего дня рождения. За хорошую учёбу мне родители выделили деньги, и я был записан в группу от нашего района, которая собиралась с нескольких школ. Инициатором при этом являлась вторая школа, где и работал мой отец. Но при этом мне было обещано, что уже следующей весной, в марте, я смогу поехать уже вместе со своей родной школой по пяти странам. В то время любая поездка за территорию нашего края казалась настоящим чудом, и все мы только и ожидали того, как бы выбраться подальше от дома... А тут такой случай!

- Расскажи мне об этой поездке. Расскажи мне об этом письме, дорогой. – Попросила Даша, так как я никогда не рассказывал ей о своих детских путешествиях, и ей было очень интересно узнать об этом поподробнее.

- Это письмо было написано в Байкальске мной для меня будущего. Я всегда мечтал вести личный дневник, и сам не раз слышал о том, как мои друзья и знакомые ведут если не книжный вариант, то, как минимум электронный. Но у меня никогда не хватало времени и терпения сидеть над тетрадкой и красиво выводить буквы, расписывая то, как прошёл мой очередной день. А писать об этом в интернете, где любой человек, мало-мальски знакомый со мной, мог прочитать это... Я не хотел этого. Но прекрасно понимая, как работает наш мозг и как долго в нём хранятся воспоминания, а также, в каком они находятся виде, я понимал, что когда я буду в поездке, я буду ощущать всё происходящее определённым образом. Когда я вернусь, я буду находиться под впечатлением от поездки. Спустя время я буду помнить всё происходившее как приятное воспоминание, так сказать, буду трезво смотреть на мир. Но затем наступит путешествие по пяти странам, и впечатления от данного турне перекроет все воспоминания о Байкале, и летняя поездка померкнет перед Европой... Ведь я уже сталкивался с подобным, когда в седьмом классе с классом ездил в Санкт-Петербург, и после Байкала культурная столица России мне казалась ничтожной по сравнению с Сибирью... Поэтому я решил для себя сделать на память две записи. Первая – это письмо из Байкальска, когда я ощущаю всё происходящее в данной поездке на себе лично и записываю это. А второе – это мои мартовские заметки, которые я сделал накануне отправления из Новосибирска в Москву, откуда мы должны были двинуться в Польшу. Но, по возвращению из поездки, я совершенно забыл об этом письме, и когда оно пришло, я просто забрал его с почты и положил у себя дома в стол. Так сказать, закинул в дальний ящик, как все мы, люди, частенько оставляем какие-либо дела или идеи, которые хотим сделать но не находим на это время, на потом...

Я сделал небольшую паузу и вновь перевёл взгляд на письмо. На меня нахлынули воспоминания, мои руки задрожали, а сердце в моей груди забилось часто-часто. Я перевернул конверт и принялся медленно его распечатывать...

- Может тебе помочь, Лёш? – Предложила Даша.

- Спасибо, дорогая, но я хочу сам его раскрыть. Насладиться этим моментом... Только прошу тебя, не воспринимай близко к сердцу то, о чём будет написано внутри данного конверта. Ведь это было так давно и уже не имеет никакого значения…

 

Текст письма:

Привет, Алексей! Так непривычно писать самому себе, не зная, когда это письмо будет прочитано. Спустя месяц-два, или же спустя несколько десятков лет? Или вообще не будет распечатано?

Когда мне папа предложил поехать вместе с группой от его школы на Байкал, то я сразу же согласился! Но уже потом стал думать – а вдруг наша группа будет состоять из неприятных мне людей, и я пожалею о своём быстром согласии? Вдруг я найду себе не друзей, а врагов? А что если за время моего отсутствия в нашем городе произойдёт что-нибудь очень интересное, или мои друзья что-нибудь придумают гениальное, а я это пропущу? Хотя о чём это я? В нашем-то городе и с моими друзьями…?

Наша группа состоит из семнадцати человек, из которых трое – руководители и сопровождающие, а четырнадцать (включая меня) – это дети. Вместе с нами отправляется ещё сборная группа от Бердска и Искитима, и их куда больше чем нас. Если я не ошибаюсь, то их двадцать три человека (Включая руководителей и сопровождающих). Так интересно совпало, что если троих от них перевести к нам, то наши группы станут равными по количеству человек в них состоящих... Познакомиться с ними мы толком не успели, так как нам сразу же сообщили, что на территории отеля нас поселят в один гостиничный корпус, а их - в другой. А на экскурсии мы будем отправляться по дням – в первый день мы пойдём в пункт «А», а они в пункт «Б», а на следующий день поменяемся. Получается, что мы с ними даже и пересекаться то не будем почти... Хотя на кое-что внимание обратить стоило бы! Мои наблюдения и опасения относительно составов наших групп оправдались, и к нам добавили троих искитимок. К слову, в параллельной группе состоят почти одни только девчонки, когда парней там не так уж и много...

Ещё в автобусе, когда мы остановились в Бердске, и к нам прибавилась вторая часть всей нашей экспедиционной группы (Это из нашего города и сборная Искитима и Бердска), я стал из интереса рассматривать наших попутчиков. Так как почти все они оказались женского пола, я оценивал преимущественно их красоту, и среди всех больше всего мне запомнилась одна... Она сразу же бросилась мне в глаза, и, на мой взгляд, очень сильно выделялась на общем фоне других девчонок. У неё было очень милое лицо, аккуратненький носик, зелёного цвета глаза и очень красивые светло-коричневые волосы. А одета она была в белую с небольшими фиолетовыми полосками кофту и такого же раскраса штаны. Я редко знакомился с девушками первый, и у меня никогда в мыслях не было даже пытаться за кем-нибудь приударять или, как сейчас модно выражаться, с кем-нибудь «замутить». Поэтому я чисто для себя оценил её красоту и иногда, когда никто не видел, разглядывал её. А точнее – любовался её красотой, ведь я никогда не встречал таких красивых девочек...

Но это должно было продолжаться недолго, ведь мы в разных группах и пересекаться должны были очень и очень редко. Но судьба решила всё иначе – я ведь писал выше о том, что к нам для удобства перевели трёх девчонок. Как оказалось, среди них была и Наташа (именно так её зовут, как я узнал в дальнейшем). Но додумались до этого только уже на второй день нашего пребывания на территории Байкальска... Уже на первый день, как и следовало ожидать, нашу группу отправили на Тёплые озёра. Это местный лагерь отдыха, я бы даже сказал курорт, который расположен на островках, вокруг которых находятся три озера. Температура воды в озёрах, если сравнивать с тем же Байкалом, очень даже тёплая. Мы даже покупались в них...

Ох, как же обидно, что в нашем городе нет подобных мест. Нет волейбольных площадок, которые покрыты песком, где игроки могут играть в одних купальниках, а зрители, как в американских фильмах, наблюдают за игрой с трибун из стульев и кресел... Я даже не могу подобрать нужных слов, дабы описать те самые трибуны! Они не похожи на те, которые мы каждый день можем увидеть на нашем стадионе. Здесь есть медпункт, где делают за смешную сумму массаж. Здесь есть бильярд и пейнтбол, настольный теннис, бар и кафе, баня, гостиницы и частные деревянные домики. Как бы я хотел, чтобы один из них был моим. Я бы мог приезжать сюда летом и проживать в таком райском местечке, оазисе среди пустыни... А ещё мы жарили омуля и ели его с тушёной картошкой. А также делали чай на основе местных трав, который получился очень-очень вкусным! Настолько вкусным, что я даже взял пустую бутылку из-под минералки и перелил себе остатки этого необыкновенно вкусного напитка... Мне так хотелось опередить других, чтобы они не допили чай, что я готов был перелить его в бутылку, когда он был очень горячим, что мог бы расплавить ее. Но одна из девчонок меня остановила, а затем и сама последовала моему примеру, когда чай остыл. Это был замечательный день, и мне очень сильно не хотелось уезжать с Тёплых озёр, но я даже не представлял, что преподнесёт мне следующий день! А преподнёс он следующее...

На следующий день мы отправлялись на другой берег через озеро Байкал. Пересекать мы его должны были на катамаране. После завтрака к нам в группу перешла Наташа, её сестра и ещё одна девочка. Так как места в микроавтобусе всем не хватало, сначала отправлялись к месту посадки на катамаран девушек и наших сопровождающих, а уже затем нас, парней. Там первым делом все сразу же стали фотографироваться, любоваться здешними красотами... А в скором времени появился и наш сопровождающий, девушка лет тридцати, у которой, как выяснилось позже, есть дочка, что учится в четвёртом или пятом классе.

Мы поднялись на борт нашего катамарана (или катера – никак не могу понять, в чём разница?), нам провели мини-вводную, рассказав, где находится туалет, где можно поспать, где взять попить и куда не стоит лезть... Особенно порадовали последние, достаточно оптимистические предложения: «Если вы уроните сотовый телефон или фотоаппарат – вы его потеряли навсегда. Если вы упадёте в воду сами, то вы, скорее всего покойник, так как спасти мы вас не успеем. Да и вода холодная!». Сразу же после этого мы все двинулись фотографироваться – поодиночке, парами, группами, а я ещё и на видеокамеру снимал, так как меня папа попросил хоть иногда заниматься видеосъёмкой всего происходящего. А затем я вместе с ещё несколькими парнями сел за стол, и мы стали пить минеральную воду и смотреть по сторонам.

Две наших провожатых поднялись на уровень выше, чем были мы, и смотрели по сторонам оттуда, когда же третий провожатый сидел вместе с нами, укутавшись в одеяло и прислонившись к какому-то каркасу, засыпая... Я не заметил, как остался с ним почти наедине, и все члены нашей группы куда-то пропали. Как выяснилось, большая часть спустилась вниз, в каюту, и разлеглась на расположенной там постели. А остатки же направилась во вторую каюту (Я не знаю точное название того помещения, что находится в передней части нашего катамарана рядом с комнаткой рулевого). Я направился туда, где был рулевой…

И вот, очутившись в достаточно просторной комнате, в которой у трёх стенок стояли подобия скамеек, я бегло огляделся. На одном из «диванчиков» сидела наш экскурсовод, когда на остальных разместились парни и девчонки из моей группы. Свободное место досталось и мне, и, как можно догадаться, рядом с Наташей и ещё одним парнем. Я присел рядом с ней, а она, посмотрев на меня, приподняла краешек одеяла (а так как на катамаране был сильный ветер, многие брали с собой одеяла, так что в этом ничего удивительного не было), привстала сама, и, вновь усевшись, накрыла меня и себя. Но я даже и не просил у неё этого и вообще не думал об этом.

Затем последовал разговор, преимущественно между нашим экскурсоводом и несколькими парнями о самом Байкале, но когда разговор зашёл на тему литературы, а во время общения проводница читала какую-то книжку, кто-то обмолвился, что я не так давно сдавал ГИА по литературе, и вообще весьма начитанный человек. Затем последовал диалог между мной и этой женщиной, а все остальные нас слушали. В ходе разговора Наташа один раз вставала и отходила к своему рюкзаку, который лежал в нескольких метрах от неё, и в это время её место занял один паренёк. Но когда та вернулась, он, хоть и подвинулся и предложил ей сесть на другое место, она отказалась и согнала его, а затем вновь села рядом со мной, укрыв меня и себя одним одеялом... Не знаю почему, но мне стало чертовски приятно от такого её поступка, хотя со стороны в нём ничего, кроме желания сесть на своё старое место, не было, но я-то думал, что она хотела сидеть именно рядом со мной...

Время шло, а в это время в Иркутске и в Байкальске горели леса, и поэтому в воздухе было очень много дыма, и видимость была ужасная. Но через полчаса от начала нашего водного путешествия туман постепенно рассеивался, и видимость становилось хорошая. Многим, кто был вместе со мной в одной каюте, надоело сидеть без дела, и они решили размять свои кости. Почти все отправились назад на палубу, чтобы посмотреть по сторонам и ещё раз пофотографироваться. Я тоже встал, но на палубе было очень тесно и скучно, поэтому я вернулся назад в каюту. А оттуда выходила дверь на нос нашего катамарана, а на самом носу нашего катера две лавочки стояли таким образом, что там можно было сидеть и при этом не закрывать обзор рулевому. Я направился туда, ведь я ещё там не был... Возможно, что, если бы дверь была закрыта, я бы так и не узнал о том, что туда разрешено проходить. Но дверь была открыта, и открыли её те, кто уже был на носу катамарана: сама Наташа, и ещё несколько человек. Я присел на одну скамейку, на которой уже сидела та, к которой я начинал испытывать симпатию, но она неожиданно подскочила, и, со словами «Ой, я за одеялом», направилась назад в каюту, чтобы, спустя мгновение вернуться назад. Присев рядом со мной, Наташа спросила: «Ты хочешь укрыться?», и я согласно кивнул. Я подвинулся к ней, и она укрыла меня и себя одеялом, и, так вышло, что мало того, что мы сидели с ней плечом к плечу, так через какую-то минуту-две, она положила мне на плечо свою голову. А я, растерявшись на мгновение от такого поворота событий, обнял её и прижал к себе...

Уже прошло несколько дней с того случая, но я до сих пор вспоминаю это... То, как мы с ней вдвоём на носу катамарана, в обнимку, прижавшись друг к другу, смотрели вдаль и переговаривались... Это было так романтично, что я хотел, чтобы этот момент никогда не заканчивался. Чтобы это мгновение длилось вечно, но спустя двадцать минут ему подошёл конец...

По прибытию на другой берег Байкала, мы вместе отправились на борт нашего катамарана и присоединились ко всей группе, куда стекались все наши согруппники. Затем была высадка на берег, и я помог Наташе спуститься по досточке на сушу, подав ей свою руку. Я старался держаться рядом с ней, и всю дорогу мы весело и непринуждённо общались. Во время экскурсии по железнодорожному тоннелю, в темноте, я бодро шагал рядом с ней по рельсам, буквально сохраняя равновесие, уж слишком много там было камней, что мешали спокойно шагать. А после был обед на природе – мы возвратились на катамаран, где нас поджидала уха из омуля... Мы с Наташей сели вместе и продолжали общаться, и настолько наше общение было свободным, что одна из девчонок, что учится вместе со мной в одной школе, поинтересовалась: «Вы встречаетесь?». А другая, когда после обеда мы с Наташей отправились гулять по берегу, сказала мне: «Алексей, вы сегодня просто сияете от счастья!»... Да, ведь было от чего светиться, со мной такое было, можно сказать, впервые...

Когда возвращались мы назад, то на носу катамарана уже не сидели. Мы находились в каюте и, также укрывшись одним одеялом, общались на различные темы...

Последующие же дни мы мало с ней общались, так как в третий день мы отправились в поход, а Наташу с двумя девчонками перевели назад в искитимскую группу, а вместо них к нам прислали других девушек, которые оставались с нами до конца путешествия по Байкалу. И даже на территории отеля нам удалось встретиться только несколько раз...

Я бы хотел продолжить и рассказать о том, что происходило и в последующие дни (третий и четвёртый), но уже достаточно поздно, а также у меня раскалывается голова. Завтра дописать возможности не будет, так как завтра - последний день нашей поездки, и с самого утра мы отправляемся в центр Байкальска, где будем закупаться всем необходимым на обратную дорогу до дома. А если я завтра не отправлю письмо по почте из этого города, то другой возможности у меня уже не будет. А вести его с собой в сумке – не будет такого эффекта. Хочу лишь сказать на прощание, что завтра я планирую на память сфотографироваться вместе с Наташей и как можно больше с ней пообщаться. Мне кажется, что я влюбился в неё, а вчера, одна моя согруппница – Юля, сказала, что похоже ей тоже нравлюсь...

14 июля 2012 года

Доценко Алексей

 

Закончив читать, я закрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. Я вспомнил, что мне так и не хватило смелости попросить у Наташи сфотографироваться на память. Вспомнил также и то, как по возвращению домой, я отыскал её страницу в социальной сети «Вконтакте» и написал ей, рассказал, что она мне очень сильно нравится, и я очень сильно скучаю по ней. Хоть это было и глупо – влюбиться за какие-то пять дней. Рассказал ей о том, что побоялся предложить сфотографироваться на память. В ответ же она написала, что я тоже очень сильно ей понравился, и что она сама хотела со мной сделать снимок на память. Я вспомнил, как долгое время после этого «убивался», вспоминал о проведённом вместе дне, о том, как мы в обнимку сидели и общались, как, держась за руки, гуляли по берегу Байкала... Воистину, моя скучная и обыденная жизнь была взбаламучена поездкой на Байкал и случайным знакомством с Наташей. В тот момент она имела смысл, и даже спустя годы я продолжал вспоминать об этом событии. И даже поездка по пяти странам не затмила собой путешествие в Иркутск и Байкальск. Я на собственном примере убедился, что нужно наслаждаться жизнью и создавать воспоминания, а не жить воспоминаниями, чтобы затем вспоминать о том, как я жил раньше...

Я вспомнил, что ещё достаточно долго после этого случая на своём примере доказывал многим и, в частности, самому себе, что в жизни никогда нельзя стесняться своих чувств и бояться в них признаться и попросить такую ерунду, как простое фото на память. Ведь наше общение постепенно сошло на нет, а у меня даже не сохранилось о том счастливом дне ничего кроме воспоминаний. Даже простой фотографии... Простой фотографии на память, где были бы изображены я и Наташа.