БЛОКАДА ГЛАЗАМИ МОЕЙ СЕМЬИ

 

Двадцать второго июня 1941 года, немецко-фашистские войска перешли границу Советского Союза. Страна ещё спала, когда начали поступать тревожные вести. По радио было передано заявление советского правительства и стало известно, что началась война.

Одно из самых значимых событий в войне занимает Блокада Ленинграда.

Этот рассказ написан со слов моей бабушки Жени, которой на время блокады было три года. В свою очередь ей всё рассказала её мама.

 

Наша семья состояла из семи человек: мама, отец и пятеро детей (Сергей 14 лет; Марина 12 лет; Алеша 9 лет; Лерочка 4 года; Женя 3 года).

8 сентября 1941 года, когда Ленинград оказался в блокаде, немецкая авиация впервые подвергла город массированному налету. Вспыхнули множественные пожары. Самый большой охватил хранилище Бадаевских складов, в результате чего сгорели запасы муки и сахара. Но люди, в надежде получить что-нибудь из оставшегося, прямо с земли собирали остатки сахара и муки, смешанные с грязью и песком, потом все это промывали и употребляли в пищу.

После объявления блокады младших детей пришлось отдать под опеку, в ясли – Женечку, а Лерочку – в детсад. Первое время мама отводила детей пешком, а когда началась зима, возила их на санках. Маленькую Женечку одели в пальто и закутали ватным одеялом, которое она срывала с себя и кричала: «Хеба, хеба». Кто-нибудь из прохожих останавливался и уговаривал: «Тише, тише. Скоро кончится война! И будет много-много хлеба. Ну что же ты, не плачь». Ночью Женя просыпалась, плакала и просила хлеба, а Лерочка сосала пустую ложку, что почему-то очень сердило маму. Мама сшила для девочек мешочки, которые надевали через плечо, вдруг останутся крошки хлеба, чтобы принести домой. Но все было напрасно.

Старшие братья и сестра учились в школе: в первые дни войны учеников эвакуировали вместе со школой. У родителей не было возможности узнать, живы ли их дети, добрались ли они до места эвакуации: а если они погибли, расстреляны фашистами или отправлены в лагеря? К счастью, они попали в интернат в Кировской области.

Старший сын, Сергей, которому было 14 лет, напрочь отказался от эвакуации. Он собирался серьезно защищать город от фашистов и защищал: наравне со взрослыми помогал гасить зажигалки, которые падали на крышу дома днём и ночью. Но голод делал свое дело: и в январе 1942 года Серёжа не смог встать с постели. Мама принесла воды с Фонтанки, чтобы напоить детей. Она поднесла кружку с водой к Серёжиным губам, но вода пролилась мимо. Мама поняла, что он уже не дышит. Глаза мальчика были открыты. Мать закрыла глаза и положила на них по обычаю два медных пятака. Сил хоронить не было, помогли родственники. Серёженьку окутали простынёй, привязали к санкам и повезли на кладбище через весь город на санках. За могилу был отдан весь хлебный паёк, предназначавшийся Сергею, который выдавали на несколько дней вперёд. Так хлеб не помог живому, а выручил умершего мальчика. Его похоронили на двадцатом участке Серафимовского кладбища. (Умершие в блокаду).

Когда же начался регулярный обстрел города, всех обязали уходить в бомбоубежище. Наше бомбоубежище находилось по адресу: ул. Пестеля, дом 14. Во время очередной бомбёжки, когда мама с детьми бежали в укрытие, бомба попала в дом на Моховой и почти полностью его уничтожила. На их глазах кровать на третьем этаже так и повисла. С этих пор мама перестала водить детей в бомбоубежище, решив, что если погибнут, то у себя дома.

В конце ноября 1941 года снизили норму хлеба. На весь день человек получал 125 граммов хлеба, смешенного с опилками и прочими остатками, которые можно было съесть. В декабре у матери совсем не было сил, и девочек оставили на продлёнке. С потеплением произошла прибавка хлеба, благодаря Дороге Жизни через Ладогу, стало полегче. Мама с Лерочкой отправились в ясли проведать Женю. Но она их не узнала и прошла мимо. В декабре мама не могла вставать с постели из-за голода.

В один из долгих, голодных дней в квартиру зачастила крыса. Крадётся к кровати и смотрит. У матери хватило сил прошептать: «Уходи, видишь, мне самой есть нечего!» Крыса, как будто понимая, повернулась, ушла и больше не появлялась.

Отец во время блокады работал на заводе. Когда от изнеможения он потерял сознание, его отвезли в больницу. Через несколько дней мама должна была прийти за ним и принести белье. Но утром она увидела там пустую кровать. Ей сказали, что всех умерших ночью увезли. Часть на Пискаревское кладбище, а часть на Серафимовское, и теперь мы, потомки, посещаем оба этих кладбища.

Особенно тяжелыми были зимние дни 1941–1942 годов. На улицах страшный мороз, в квартирах такой же холод. Дров нет, топить нечем, поэтому в буржуйки бросали все, что горит. Света тоже нет, использовали коптилки. Водопровод замёрз, за водой мама ходила на Фонтанку. С собой брали всё, в чём можно унести воду: кастрюлю или чайник, но пока несли домой, вода часто превращалась в лед. Когда не было сил ходить за водой, топили грязный снег, пили воду. Из-за слабости мама часто падала, на улице прохожие помогали вставать друг другу, чтобы не замёрзнуть. Городской транспорт не работал, у автобусов не было бензина, трамваи и троллейбусы не могли двигаться, не было электричества, так и стояли на улице брошенные, занесенные снегом, с выбитыми стеклами. У людей не было сил пройти несколько шагов, они садились на тумбы, которые стояли у каждого старого дома, и замерзали.

В городе работали специальные отряды, члены которых ходили по квартирам, выносили из домов умерших, а оставшихся в живых заставляли вставать и двигаться. Обессиливших людей обязывали выходить на работы. Они помогали убирать снег и рыть траншеи, заготавливали дрова.

 

900 дней противостоял Ленинград вражеской осаде немецко-фашистских войск. История войн не знала такого примера героизма, мужества, отваги, которую проявили защитники Ленинграда. За время блокады в Ленинграде погибло около восьмисот тысяч человек. Ленинград воплощает непобедимый дух советского народа.

 

 

Странички из дневника странного человека

 

Как мы можем знать, что такое смерть,

Если мы не знаем ещё, что такое жизнь?

Конфуций

 

Дрожащей рукой пишу я эти строки, ибо такое количество событий, произошедших со мной за последний день, до сих пор не обработалось в моей голове, и отдельные мысли или всплески воспоминаний витают где-то в уголках моего разума. Итак, я поведаю о том, что исказило реальность, может, и на какое-то время, но при этом перед собой я вижу лишь неизвестность…

То был яркий и радостный день. Народ казался очень заинтригованным и изнывал от любопытства, ведь отмечалась двухсотлетняя годовщина Бородинского сражения, которое оставило такой глубокий след в истории нашего государства. На Бородинском поле должна была состояться реконструкция битвы, поэтому несмотря на то, что я привык спокойно и мирно существовать в своей комнате, меня потянуло туда, что я и сделал.

Кое-как добравшись до места, я тут же погрузился в царившую там атмосферу. Кругом ходили люди, одетые в мундиры того времени. Слышалось ржание коней, а проходя мимо одной из палаток реконструкторов, я долго стоял у пушки, которая вроде как была настоящей, и тем самым очень меня заинтересовала.

И всё же я пропущу полное описание подготовки этого события, потому что читать это было бы чрезвычайно нудно и скучно, и перейду ближе к делу, из-за которого я, собственно, и пачкаю чистый лист бумаги своими каракулями.

Началась инсценировка сражения. Солдаты бросились друг на друга в шеренгах с поднятыми штыками. Сто пятьдесят тысяч человек, наблюдающих за реконструкцией, устремили свой взор на поле. Зрелище было таким захватывающим, что я стал пробираться сквозь толпу зрителей, дабы рассмотреть всё получше. Неожиданно мои ноги подкосились, и от сильного толчка я упал на землю. Туман и мрак окутали всё вокруг меня и в последнюю секунду, почувствовав сильную боль в затылке, я потерял сознание…

Очнулся я спустя минут пять-десять, по крайней мере, мне так казалось. Медленно поднявшись, я сел на близлежащий камень, так как всё ещё не мог прийти в себя. Тело еле двигалось, а перед глазами были лишь расплывающиеся цвета. Создавалось такое ощущение, как будто меня разделили на две части, а моё сознание поместили только в одну, в которой я и находился. Наконец, моё состояние нормализовалось, и я смог встать во весь рост. Моргнув, и какое-то время простояв с закрытыми глазами, я вновь открыл их.

Вдруг в нескольких метрах от меня раздался взрыв. Мощной волной меня отбросило в сторону, и я почувствовал, как что-то вонзилось мне в плечо. Не сообразив, что же, всё-таки случилось, я привстал на колени и увидел, как солдат в русской военной форме бежит ко мне. Быстро перекинув мою руку через шею, он потащил меня в сторону. Моей первой же мыслью было то, что после внезапного обморока я очнулся прямо на поле, каким-то образом попав туда прямо во время реконструкции, но что-то подсказывало мне, что это не так. Оглядевшись по сторонам, я увидел несколько артиллерийских орудий, таких же, как у палатки, которую я проходил ранее. Русские солдаты бегали вокруг них, и, покрикивая друг на друга, вели постоянный огонь. Колонна пехоты прошла совсем рядом, а отряд конных казаков промчался куда-то с обнажёнными шашками.

Но вот солдат затащил меня за небольшой выступ земли, где было много людей, одетых в офицерские мундиры. С меня быстро сняли кофту и футболку и забинтовали мои раны. Я слышал, как офицеры переговаривались между собой, удивлённо поглядывая на меня и мою одежду.

И внезапно меня осенило: настоящая кровь, уже запачкавшая бинты, окровавленная футболка, слова офицеров, странное поведение русских солдат… — всё это никак не могло быть тем праздником, на который я приехал. Зрителей и в помине не было, а слышались только победные крики и команды отдельным отрядам.

Несмотря на боль, я вскочил и, поднявшись на возвышенность, посмотрел на поле. Всё небо было окутано чёрным дымом. Ежесекундные звуки выстрелов сливались в один гул, и отовсюду был слышен лязг оружия. Но тут, почувствовав жар пули, просвистевшей около моей головы, я спрыгнул назад в укрытие, что было очень необдуманно, ибо мои раны снова открылись. Сомнений больше не оставалось., реальность и время перестали для меня существовать, а вокруг была лишь жизнь в мире, где до моего рождения ещё почти двести лет, в мире, где моя жизнь человека, преодолевшего портал времени, начинается с войны…

Меня обступили солдаты и направили на меня штыки. Они наверняка приняли меня за нечисть, ибо мой внешний вид слишком не соответствовал 1812 году. Тут ко мне подошёл человек высокого роста, в красивом, богато украшенном, мундире. Посмотрев ему в глаза, я сразу узнал его. То был командующий левым флангом русской армии Багратион. В моей памяти сразу стали всплывать события той битвы: переломный момент, храбрая оборона левого фланга, смертельное ранение самого Багратиона. Но сейчас он стоял передо мной и внимательно осматривал меня, думая, что со мной делать. Он спросил, кто я, и я рассказал всё как есть. На лицах окружающих людей появилось выражение крайнего удивления, и они чуть отдалили штыки от моей шеи. Все смотрели, ничего не говоря, и я понял, что ничего не доказав, всё сложится для меня плачевно…

А потом всё поплыло перед моими глазами…

Сейчас, сидя у окна и записывая свои воспоминания, я силюсь понять, что же произошло потом. Но, увы, пока моя память отказывается раскрывать загадки истории, может когда– нибудь полог тайны приоткроется перед моим взором, и я смогу поведать вам продолжение того необычайного приключения, которое выпало мне пережить.

Увы, разум не помнит всего произошедшего со мной , но сердце обливается кровью, когда я задумываюсь о войне 1812 года. Что там оставил я? Преданных ли друзей, лютого врага, а, может, первую любовь? Не знаю, время- главный судья каждого из нас. Время расставит всё по своим местам. Я в это верю.

 

 

СВЕТИТЬ ВСЕГДА, СВЕТИТЬ ВЕЗДЕ…

Очерк

 

Гордая Нева, берущая в плен огромные корабли, дремлющие каналы, уютные скверики, роскошные парки, звон курантов Петропавловского собора, будоражащий сердце, – все это ты, Петербург. Ты прекрасен в часы утренней зари, ты великолепен ясным солнечным днем!

Но спускаются сумерки на город – и меркнет красота, растворяясь во мгле.

И тогда фонари, вечные труженики, спешат на помощь петербуржцам, без устали освещая и огромные проспекты, и маленькие улочки, и погруженные во тьму сады. Миг – и свет вновь берет в свои объятия мой милый Санкт-Петербург.

И так было всегда. Самые первые фонари появились еще при Петре Великом. Но в те давние времена мрачные улицы Петербурга освещали пятьсот изящных масляных фонарей, изготовленных талантливыми мастерами. Фонари с нетерпением ждали прихода вечерней поры, ждали своего часа, чтобы вспыхнуть огнем и поразить всех красотой и сиянием…Час наступал… Из мрака появлялись отважные фонарщики и, словно добрые волшебники, зажигали огромные фонари – светлячки. И тьма стыдливо убегала до нового вечера.

 

За несколько столетий наши фонари-друзья изменились, стали мощнее, современнее, однако утратили свой неповторимый облик, свою загадочность и изящество. Однообразные, почти одинаковые, они, словно братья-близнецы, похожи друг на друга. И это немножко грустно. Но все равно мы любим вас, фонари и фонарики, за вечное стремление светить всегда и везде.

 

 

ПРИКЛЮЧЕНИЯ ПЕСЧИНКИ КСЮШИ

 

Утро. Птички поют. Песчинка Ксюша проснулась своей песочнице, где жила вместе с папой и мамой-песчинками. Мама рассказывала Ксюше о том, что познакомились они с папой на карьере. Однажды на карьер приехала машина, зацепила большую гору песка своим огромным ковшом и привезла их в эту песочницу к девочке Маше. И уже здесь мама и папа, потеревшись друг об друга, выколотили из себя пыль и скрепили её слюной. Так и появилась у них песчинка Ксюша.

Ксюша была весёлой песчинкой, любила сочинять всякие весёлые рассказы и стихи. Вот и сейчас само собой родилось стихотворение:

 

Воздух полон птичьих трелей,

То скворцы к нам прилетели!

Почирикали, попели

И в скворечник залетели.

Звонко капает капель,

Значит, наступил апрель!

 

Целое лето семья Ксюши жила в песочнице. Девочка Маша приходила к ним, играла. Всё было хорошо. Но однажды, делая куличики, девочка зацепила ведёрком Ксюшу и её папу. Папа оказался в куличике, а Ксюша застряла в ведёрке.

В это время мама позвала Машу на колодец за водой. Маша бежала, весело подпрыгивая, и песчинка Ксюша вывалилась по дороге, но не ушиблась, потому что попала на цветок одуванчика.

Поблизости паслись коровы, и одна из них съела одуванчик вместе с Ксюшей. Попав в желудок коровы, Ксюша зажмурила глаза, так как там было темно, сыро и дурно пахло. От страха у неё закружилась голова. Когда она очнулась, то услышала плеск волн и поняла, что уже не в корове. «Лепёшка» коровьего навоза плыла по реке, а на ней Ксюша, как на плоту.

Ксюша почувствовала себя счастливой! Она запела:

 

В небе безоблачном солнце сверкает,

Пух тополиный повсюду летает…

 

Но допеть песенку не удалось, потому что появилась новая напасть: её «плот» стали окружать многочисленные рыбки, и каждая пыталась откусить от него кусочек, как от настоящей лепёшки. И снова наша песчинка оказалась в желудке, но уже маленькой рыбки.

Ксюша горько заплакала, она поняла, что уже никогда не увидит своих маму и папу. Но вдруг что-то больно кольнуло в бок. Оказалось, что прожорливая рыбка заглотила крючок рыбака. А этим рыбаком оказался отец девочки Маши.

Раздосадованный рыбак бросил маленькую рыбку в ведро: «Ну ладно, отнесу эту кроху коту». Придя домой, рыбак так и сделал. Кот обрадовался рыбке и побежал её есть в песочницу. Там он разорвал рыбку, а песчинка Ксюша выпала из неё прямо к маме и папе!

То-то было у всех радости! То-то веселья!

 

 

В ПУТЕШЕСТВИИ ЗА ПРЕКРАСНЫМ

 

Придя из школы, Лика начала обедать. Она задумалась. Сегодня в школе была контрольная работа по географии. Девочка сомневалась, что правильно ответила на все вопросы. Вдруг сзади раздался чей-то приятный голос: «Привет»! – сказал он тихо. Окно само открылось, и подул теплый, майский ветер.

От страха Лика уронила ложку на пол. Она медленно повернулась и увидела фею.

У феи были желтые туфельки на небольшом каблучке, голубенькое платьице, с белыми летними ромашками. На голове у нее была розовенькая шляпка. В руке фея держала корзину с прекрасными подснежниками. Лике очень понравилась эта маленькая, красивая фея.

– Привет! – поздоровалась девочка. – Меня зовут Лика.

– Я знаю, – с улыбкой на лице ответила фея, – я была с тобой всегда, просто ты меня не видела. Но пришло время тебе узнать кое-что ещё.

– Что же? – с любопытством спросила Лика.

– А ты знаешь, что такое Прекрасное? – подойдя ближе, спросила фея.

Лика села в кресло и задумалась. Спустя некоторое время она сказала:

– Прекрасное – это природа, запах сирени, облака, лежащие на заснеженных вершинах гор, первый подснежник, робко проклюнувшийся через снег.

Тут же они оказались на прекрасной поляне. Была ночь.

– Где мы? – спросила Лика.

– Ты верно объяснила, что значит Прекрасное, и мы попали сюда, чтобы своими глазами увидеть эту красоту, – пояснила фея.

На небе ярко светил месяц. Глядя на эту чудесную картину, у Лики сами собой появились стихи:

 

О, месяц, как прекрасен ты!

Ты превращаешься, как фея!

Ты чудо лунной красоты!

И даже не смотря на небо,

Мы чувствуем, как ты красив!

Твой свет прекрасен, бесподобен!

Забыть такую красоту

Никто, наверно, не способен!

 

– Чудесное стихотворение, – сказала фея, – вот ты уже и нашла второй пример прекрасного – это поэзия.

– А еще прекрасное – это театр, танец, музыка, – добавила Лика.

И в эту же минуту они оказались в роскошном зале театра. На сцене актёры пели, танцевали.

Фея объяснила, что это опера Моцарта «Свадьба Фигаро». Лике очень понравилась это произведение.

– Прекрасно всё, что человек делает с душой: музыка, живопись, пение, танец, скульптура и ещё много всего, – сделала вывод Лика.

– Да, ты абсолютно права, – согласилась фея.

– Но, – грустно заговорила Лика, – я очень соскучилась по своей семье.

– Семья и родители тоже прекрасны. Ты – молодец! – похвалила ее фея.

И в это же мгновение Лика вместе с феей очутилась в своей комнате.

– Спасибо, – сказала Лика, – я хочу подарить тебе на память о нашей встрече этот амулет.

Фея радостно приняла подарок от Лики, а чтобы не остаться в долгу, подарила ей корзину с подснежниками…

Лика открыла глаза. Она сидела в кресле.

«Неужели это все мне приснилось? – с разочарованием подумала девочка, – и волшебная фея, и месяц, и чудесная поляна, и театр?»

Вдруг, её взгляд упал на корзину с прекрасными подснежниками. Лика взяла корзину и, глубоко вдыхая чудесный аромат цветов, радостно засмеялась.

После этого в жизни Лики произошли большие изменения. Раньше после уроков она шла домой и, сделав домашнее задание, играла в компьютере. Теперь она занимается в музыкальной школе, ходит на уроки рисования, и не пропускает занятия танцами. Лика идет по жизни с двумя девизами: «Время – золото!» и «Прекрасное есть в каждом из нас!»