СПАСЕНИЕ ВО ИМЯ ЛЮБВИ

На полу лежали осколки зеркала. В них отражались бледно-желтые лучики Луны, заглядывающей в открытое окно. На столе лежала кипа тетрадей и книг, стояла чернильница, рядом валялось перо, оставившее продолговатый чернильный след на одной из раскрытых книжек со стихами. По всей комнате были разбросаны исписанные, с множеством клякс листы, некоторые из них, правда, остались чистые, а некоторые были беспощадно скомканы. Время от времени ими баловался холодный осенний ветер, залетающий в распахнутое окно. Ада лежала на кровати, из наушников доносился, кажется, Вивальди, а по щеке стекала какая-то глупая слеза. И сердце сжималось под музыку…
-А ты все плачешь, глупышка… Неужели ты еще способна плакать?
Она взглянула на окно, на подоконнике кто-то сидел. Он был похож на ангела, но крылья его были чернее ночи. Он был похож на демона, но на нем была одета искрящаяся белая ряса. Он был похож на прекрасного юношу, явившегося к ней из Древней Эллады, но на его одеянии лежали длинные волнистые локоны. Он был похож на очаровательную деву, сошедшую с полотен Рафаэля, но голос его был довольно груб.
-Кто ты? – встрепенулась она. – И как я слышу твой голос, когда в моих ушах так громко звучит музыка?
-Не все ли равно? Главное не кто я такой, а с какой целью явился к тебе.
Она изумилась и замешкала: надо ли ей спрашивать о цели его прихода или он все выложит сам? Но он будто читал ее мысли:
-Я пришел помочь – вот моя цель…
-С какой такой стати тебе мне помогать! – фыркнула она недоверчиво.
-Я давно за тобой наблюдаю, знаю, как ты плачешь ночи напролет, просто лежишь и плачешь, глупо уставившись в потолок. Все, что испытываешь ты: и боль, и радость – все испытываю и я. И, знаешь, я устал, дико устал от этой невыносимой боли. Я помню дни, когда ты была такой милой, веселой и беззаботной. Ты смеялась искренне, от всей души. Твое сердце никогда не знало злости, ненависти, печали, а главное, этой боли, которая, как червяк, точит тебя изнутри! Счастливый ребенок…, куда он убежал, оставив вместо себя вот это безжизненное существо? – он бросил жалостливый взгляд на нее. – Да, и ладно то, что страдаешь ты, но меня, меня-то ты как угробила! Посмотри только, что ты сделала со мной! Мои крылья опалило солнце твоей порочной страсти, и они почернели. Ты загубила его невинную душу, и мои, некогда золотистые локоны, потускнели и стали пепельного цвета. А после того, как ты голыми руками придушила ту девушку…, и в чем она перед тобой провинилась?.. у меня выросли страшные серые когти, и кожа рук сморщилась и загрубела!
-Никого я не губила и не убивала, - презрительно буркнула она.
-Ну, здесь не суд, можешь уже и не врать.
-Я не виновата, что не любила его.
-Да, а он не виноват, что безумно любил тебя. Но все же, ты играла им, играла его чувствами, как на струнах гитары, пылящейся у тебя в углу. Ты просто выбросила его, когда он тебе наскучил. Конечно. Ты привыкла, что тебе все так легко достается. А он не выдержал и покончил с собой.
-Он попал под машину…
-Бросился под грузовик. Бедняжка…, от него совсем ничего не осталось…, опознали-то его только по пальцу, на нем было кольцо – работа на заказ… А бедная Кони…, скажешь, что ты ее не убивала?
Она отвернулась, посмотрела как-то сквозь стену, будто вспоминая что-то, и слезы навернулись в ее глазах.
-Констанция!.. – прошептала она и больше ничего не смогла произнести – слишком часто ей снилось ее лицо, измученное горем и потускневшие от боли глаза. А тот взгляд! Тот последний мучительный взгляд, моливший о пощаде, когда руки Ады, будто управляемые какими-то сверхъестественными силами, все крепче и крепче сжимали ее горло. Сколько раз к ней приходил ее призрак, смотрел на нее осуждающе, а потом приближался, шептал что-нибудь, смеялся, дотрагивался до шеи холодной рукой и бесследно исчезал, как галлюцинация или полночный бред.
-Неужто я не достаточно раскаялась? Неужели мало страдала за свое деяние, что меня до сих пор нельзя простить? - не выдержав воспоминаний, с болью начала она. – Мало я холодела и замирала от ужаса ночами, видя ее дух? Мало просыпалась в холодном поту от ночных кошмаров, вновь и вновь повторяющих тот злосчастный фрагмент моей чертовой жизни? А мало я была отвергнута? Мало надо мной смеялись и кричали вслед гадости? Я же всегда с достоинством принимала это. Я страдала и раскаялась. Моя душа горела внутри меня, как в адском пламени. Я пыталась покончить с собой, но не могла – боялась того, что ждет меня Там. Посмотри в мои глаза, они красные от вечных, неиссыхаемых слез…Я лишила себя всего, уехала сюда – в старый, забытый всеми живыми дом и похоронила здесь, среди книг, писанины, пыли и древности, себя и свою молодость. Кажется…, это был правильный шаг, по крайней мере, ко мне больше не приходит она, и те ужасные сны посещают меня все реже. И слезы перестали быть такими истеричными, жгущими, как раньше. В округе нет ни души, мне некому причинять зло, и я рада этому. Да, и никто не причиняет зло мне, что тоже не плохо. – Она наклонила голову и уткнулась в колени, захлебываясь слезами.
Он смотрел на нее довольным взглядом, с легкой улыбкой на лице, получив то, чего так давно хотел услышать. За время ее раскаяния на улице смолк ветер и устал капать мелкий дождь, все вокруг замолчало и замерло, внимая ее чистому, душевному признанию.
-Я же говорил, что пришел помочь тебе, - начал он, нарушив эту напряженную тишину, - я не лгал. Сейчас ты раскаялась в своем страшном грехе перед всем миром, перед всей природой. Ты не имела права отнимать жизнь у несчастной Констанции, но ты заплатила за это, да, и не только за это, а за все тобой совершенные злодеяния. Прошло двенадцать лет, из них уже семь ты живешь здесь, всеми забытая, и пауки да крысы лишь твои приятели. Они смеяться не умеют, потому ты их и любишь. Но вот он, этот час настал - приговор вынесен. Господа присяжные, Луна, Деревья, Звезды, Ветер, прошу предоставить мне возможность огласить его.
Холодок пробежал у нее по коже: гореть в аду или скитаться по земле веками? Она пристально посмотрела на него. А он продолжал:
-Не буду долго томить тебя, ты итак достаточно настрадалась. – От таких слов вдруг надежда зардела у нее в душе. – Ты улетишь со мной. Не будет ада, не будет рая, будет лишь покой и умиротворение.
-Так, значит…, я… прощена? – будто боясь этого слова, прошептала она.
Он многозначительно посмотрел ей в глаза. Потом подошел к ней вплотную:
-Ты готова?
Она, все еще изумленная от такого поворота событий, кивнула. Он прижал ее к себе, его губы нашли ее трепещущие губы, на них, казалось, был яд. Она начала задыхаться, яд стремительно наполнял все ее тело и уничтожал все живое, глаза закатились, и она упала, хотя в то же время осталась стоять, все еще находясь в его объятьях. Но что-то произошло, будто тяжеленный камень, наконец, свалился с души. Она посмотрела вниз, на полу лежало ее тело.
-Не хочу больше здесь оставаться ни секунды! – сказала она, с ненавистью взглянув на саму себя. Давно уже она научилась испытывать ненависть только к себе и больше ни к кому. А может, просто было не к кому?
-А ты так и не сказал, кто ты.
-Т и сама знаешь.
-Ангел-хранитель… - мечтательно произнесла она.
-Да…, и я пожертвовал всем, чтобы спасти тебя…
Он нежно обнял ее, раскрыл свои огромные атласные крылья, вылетел с нею из треклятой комнаты и взмыл высоко в ночное небо, освещенное луной и звездами. А мелкий дождь снова заморосил, омывая травинки чистой своею водой. А ветер снова заиграл с ветками деревьев, отрывая у них засохшие и пожелтевшие листочки. А остальные все спали. И только сверчки играли свою нудную музыку, светлячки танцевали в воздухе парами. И все уже забыли историю, происшедшую в той комнате, историю небывалой любви ангела к грешной девушке – все, кроме Луны. Она мутновато улыбалась своей призрачной желтовато-зеленой улыбкой и провожала взглядом падшего ангела, бережно держащего на руках свою драгоценную ношу – свою любовь, ради которой он предал самого себя.

MY SWEET PRINCE, YOU ARE THE ONE
I

Она уронила вазу… Вода разлилась по столу, капельки падали с края, разбиваясь о пол на множество водяных кристалликов, и образовывали лужицу. Гвоздики лежали в воде, как в собственных слезах. В комнате гулял осенний ветер, раздувая шифоновую занавеску и принося вечернюю прохладу. По полу были разбросаны вещи: разбитые стаканы, диски, журналы, плащ, обувь, какие-то книги – все вперемежку.
Мысли путались, сливались в одно целое и непонятное пятно… Как жить дальше?.. Она сидела в углу, уставившись в никуда, зрачки то сужались, то расширялись – перед глазами снова и снова мелькал гнуснейший момент ее жизни, оборвавший все… Присущие ей когда-то оптимизм и безотказная жизнерадостность бесследно исчезли… Вернутся ли? Вряд ли. Вообще, кончилось все, и жизнь будто прервалась…, будто душа улетела, а тело, покинутое и никому больше ненужное, как тряпичная кукла, сидело теперь на полу. В мозгу застыла лишь одна мысль: «Как жить дальше?!». По лицу, распухшему от слез, из раскрасневшихся глаз стекали новые слезы, но какие-то мертвые, не натуральные…Тушь размазалась, оставив на щеках серые разводы…
От недавнего приступа бешеной истерики не осталось и следа. Теперь все нутро наполняла тупая пустота и страх перед будущим…Перед каким будущим? А что ее теперь ждет?..
«Ведь еще только пару месяцев назад все было так восхитительно: он стоял в пятнадцати сантиметрах от меня, шептал какие-то милые глупости на ухо… его дыхание было так близко, и глаза цвета моря были совсем рядом. Он загадочно улыбался и смотрел в мои глаза, но я чувствовала, как его томный взгляд закрадывается дальше, наполняя каждую клеточку моего тела своим теплом…»
Но последнее время все резко изменилось: он частенько не брал трубку, куда-то вечно спешил, его глаза потеряли ту искорку, ту загадочность, которая так завораживала и пленяла людей; в них появился какой-то омерзительный блеск, и они будто подернулись дымкой - были мутные, далекие. Они хранили какую-то тайну, быть может, очень страшную тайну, которую она вовсе не хотела знать. Он охладел к ней – у него появилась новая страсть… Но иногда он приходил, принося с собой душевный холод и чужой запах, тогда к ней на мгновение возвращалась надежда, что еще не все потеряно, но она сразу же испарялась, стоило ему прижать ее к себе и начать целовать – куда-то пропала та страсть, исходящая из самого его сердца, исчез тот взгляд-рентген, полный душевного тепла. Его движения стали какими-то безразличными, пустыми, перестали доставлять ей удовольствие и только пугали и причиняли боль…
Она нагнулась и подняла с пола рамку с фотографией – это была единственная, на которой они были запечатлены вдвоем – другие не получились…Вдруг ее глаза блеснули, и уголки губ скользнули вверх. В голове появилась картина того дня, точнее, вечера, когда они познакомились.

II

…Небо было серое-серое и, казалось, уже устало лить воду на безлюдные улицы, так что, около 10 вечера оно окончательно уморилось и, наконец-то, успокоилось. Она шла по мокрой улице, всей грудью вдыхая прохладный, влажный воздух.… Мимо проносились, куда-то спешащие и исчезающие далеко на линии горизонта, автомобили. Вокруг не было ни души, и только изредка, мимо нее проплывали чьи-то, погруженные в свои заботы, лица. Оглядевшись и обнаружив, что поблизости никого нет, она закрыла глаза и так шла вперед, тут неожиданно что-то со всей силой толкнуло ее, и она мгновенно оказалась на сыром асфальте со все еще закрытыми глазами. Когда она их открыла, растерянный взгляд ее упал на парня, сконфуженно смотревшего на нее:
-Извини, ты не ушиблась? Я так несся, что даже не заметил тебя. – С виноватой улыбкой, произнес он. Она же только ошарашено посмотрела на него в ответ. Тогда он подал ей руку и помог встать.
-О, потрясающе! Как же прекрасно это грязное пятно на моих джинсах! – Нахмуренно, пробормотала она.
-А ты далеко живешь?
-Да, и…
-Есть предложение, оборвал он ее, - чтобы тебе не идти в таком виде до дома, можешь пойти ко мне и переодеться. Я живу вон в том доме. – Указал он на выглядывающую из-за деревьев и пары домов крышу.
Она не успела и глазом моргнуть, как он уже вел ее за руку в направлении того дома, и через минут двадцать она уже стояла перед огромным зеркалом в его ванной. Выстирав свои джинсы, она надела халат, который ей дал этот чудной незнакомец, и вышла из ванной.
-Тебе чай с сахаром или без? – донеслось из кухни.
-Без, - отрезала она, входя на кухню. Она села за стол и с любопытством стала наблюдать за его суетой. Он поставил рядом с ней кружку и опустился на стул так, что она, наконец, смогла разглядеть его получше.
Она только сейчас заметила, что он очень похож на девчонку, и даже немного растерялась. Такие нежные черты лица – губы, скулы, нос, глаза… Ах, глаза… Как два необъятных океана, если долго смотреть в них, то можно утонуть…Она так глубоко погрузилась в разглядывание его глаз, что даже не услышала, как он о чем-то ее спросил.
-Что? – опомнилась, наконец, она.
-Я говорю, как тебя зовут?
-Эллис.
-А, я Брайан.
-Знаешь, Брайан, мне, пожалуй, пора, - она нехотя встала и посмотрела на него, спокойно пьющего свой чай. Он, похоже, вовсе не собирался ее задерживать. Она нахмурила нос и скрылась за дверью ванной комнаты. Джинсы оказались еще влажные, но она все равно натянула их.
-Пойдешь в мокрых джинсах? – спросил он, подойдя к ней вплотную. Он проводил рукой по ее спине, спускаясь ниже. У нее перехватило дыхание, и ноги стали подкашиваться.
-Э-э-э… мне действительно пора.
Взяв, наконец, себя в руки, она выскользнула из ванной и уже через пять минут стояла на темной улице, тускло освещенной одним единственным фонарем, и тупо смотрела на свои ноги. Не замечая ничего вокруг, она добралась до дома и, не раздеваясь, бросилась на кровать.

III

Утром следующего дня ее разбудили наглые и на редкость яркие лучики солнца, хулиганисто пробивающиеся сквозь раскрытые шторы. Открыв глаза, она сморщила их от слепящего солнца. Встала и вышла на балкон. Здесь ее встретил теплый летний ветерок, пахнущий цветущими под ее окном деревьями, автомобильными выхлопами и городской пылью. Он принес ей предвкушение чего-то нового и необычного. Она мечтательно улыбнулась, вспомнив про вчерашний вечер. Вернувшись в комнату, она направилась на кухню, включила там чайник, села за стол и погрузилась в размышления по поводу вчерашнего происшествия. Странный трепет наполнил все у нее внутри, когда она вспомнила Брайана, его загадочную улыбку, его завораживающие глаза, его прикосновения… Чайник щелкнул, пришлось встать, чтобы налить себе кофе.
Она твердо решила забыть об этом Брайане и тщательно старалась не думать о нем. Но это оказалось выше ее сил, более того, чем больше она пыталась выкинуть его из головы, тем навящевее становилась идея придти к нему и броситься ему на шею, выпустив, наконец, свои чувства на волю. Но прошла неделя, другая, а она все чего-то ждала, будто он сам придет и, как это часто бывает в глупых романтических фильмах, скажет ей, что места себе не находил - искал ее, потому, что она – его судьба, и именно о ней он мечтал всю свою жизнь. Абсурд! Наверняка, он о ней уже забыл. Но в любом случае нужно было что-нибудь предпринимать.

IV

Это случилось вечером. Она стояла на балконе и думала, конечно же, о нем, устремив свой озабоченный взгляд вдаль, на небо – оно было красное, розовое, желтое, фиолетовое от солнца, медленно сползающего за линию горизонта. Она опустила глаза вниз на людей. Среди них не было ни одного знакомого лица – все они шли куда-то по своим делам, думая о каких-то своих проблемах, заботах. Некоторые из них болтали по телефону со своими невидимыми собеседниками, что показалось ей забавным, некоторые разговаривали с шедшим рядом друзьями, подругами, возлюбленными, родителями. А она стояла совсем одна, и ей даже некому было позвонить или также пойти на улицу и рассказать все то, что душило ее внутри последние две недели. Захотелось заплакать, но слезы застряли где-то на пол пути. Она последний раз глянула вниз и сначала даже не поверила своим глазам, там шел Он, беззаботной легкой походкой. Откуда он здесь?
-Брайан! – закричала она.
Он обернулся, но позади себя не увидел никого, кто только что крикнул его имя, тогда он поднял голову вверх и пробежался глазами по всем балконам ее дома, пока не заметил на одном из них ее.
-Постой – крикнула она и скрылась за балконной дверью, а через пару минут уже стояла около него.
-Привет! – она сияла и неровно дышала от такого неожиданного счастья.
-А, это ты. Я не сразу узнал тебя.
-Может, погуляем? – спросила она неуверенно.
Он кивнул, и они пошли. Ветер летел им навстречу, окуная их в запахи родного Лондона. С неба на них безразлично глядела полная луна, сменившая вечно счастливое и смеющееся солнце. Темза спокойно уносила свои воды куда-то вдаль. По ней проплывали редкие теплоходы, освещенные тысячами ярких лампочек, с них доносились звуки малознакомой музыки, смех и разговоры веселящихся пассажиров. Они остановились. Он взял ее на руки. Она смотрела и с трудом верила, что не спит и что все это происходит с ней на самом деле. Он был так близко. Его черные волосы переливались от лунного света. Она засмеялась, закрыла глаза и подставила губы для его поцелуя. Но, почувствовав сладкое прикосновение его нежных губ, еле устояла на ногах. «Я люблю тебя» вырвалось из нее, а он только улыбнулся.

V

Он вообще был мало разговорчив и уж, конечно, никогда не признавался ей в любви. Она иногда озадачивалась вопросами: «что он ко мне испытывает? Что я для него значу? Когда настанет тот день, когда я ему надоем со своей бесконечной любовью и он…» - и тут всегда останавливалась, заканчивая фразу, потому что ужасно боялась того, что он может ее бросить. Конец настал и для странных отношений, в которых она говорила о своей нескончаемой любви, а он только улыбался ей в ответ.
Стоит ли описывать то, как они расстались? Как он безжалостно разбил ей сердце, - вырвал из груди, бросил на пол и раздавил его, а она сидела на полу вся в слезах и, кажется, не могла даже вздохнуть от боли? Он ушел, хлопнул дверью. Она сидела около часа и не могла пошевелиться, а потом вскочила и стала бешено разбрасывать все вокруг, крича и захлебываясь слезами. А теперь она просто стояла, держа в трясущихся руках их фотографию. В голове в это время проносились его грубые, жестокие, обрывистые слова, его безразличное лицо, «Иди к черту!», громко захлопнутая дверь, она сама, сидящая на полу, в исступлении смотрящая в никуда…Она легла на диван и быстро уснула.

VI

Ей снилось, будто она стоит посреди макового поля, и вокруг нет больше ничего, кроме этих алых дурманящих цветов. Откуда-то издалека доносился детский смех, шум воды, будто поблизости был водопад, и звон колоколов. Она пошла вперед, навстречу этим манящим звукам. Вскоре ее взору открылась чудесная картина: перед ней текла быстрая горная река, вода в ней была чистая, прозрачная, брызги ударялись о каменный берег и, искрясь, разлетались в стороны, точно стеклянные. На холме, возвышавшемся над бурлящей рекой, стояла белая сияющая часовня, золотые купола которой блестели на солнце божественным ослепляющим светом. По рыхлому песку близ воды бегали дети лет семи, среди них она узнала и себя – коротенькое цветастое платьице, две, небрежно заплетенные синими ленточками, косички, улыбка до ушей, загорелое личико, босые ноги… Девчушка остановилась, сощурила глаза от яркого солнца, смотря на Эллис, подошла, взяла ее за руку и повела в темный лес. В лесу оказалось прохладно, на земле то и дело попадались под ноги вылезшие наружу корни деревьев, сухие листья и ветки, шишки – все они до крови разодрали голые ноги Эллис, но она не обращала на это никакого внимания. Впереди, между плотно растущих деревьев, она увидела свет. Казалось, осталось всего пару шагов, и она выйдет из леса, но они все шли и шли, а к свету не приблизились ни на шаг. Маленькая Эллис остановилась, посмотрела на себя большую, улыбнулась и исчезла среди мрачных зарослей. Она осталась совсем одна, посмотрела вперед – тот свет исчез, вокруг все было мрачно, пугающе, она опустила глаза вниз – все ноги были в крови, но боли она не чувствовала, тогда она села и положила голову на колени, снова послышался звон колоколов, только какой-то глухой, еле уловимый… Она проснулась.

VII

На часах было без четверти девять. Она подошла к зеркалу в прихожей – глаза ее припухли от вчерашних слез, лицо было неестественно бледного цвета. В голове промелькнули все события вчерашнего дня, но уже не вызвали у нее никаких эмоций, потому что она уже все для себя решила и точно знала, что будет делать дальше. Она умылась, накрасилась, переоделась, достала из верхнего ящика кухонного стола нож и, положив его себе в сумку, направилась к выходу. Выйдя из дома, она медленно пошла по направлению к его дому. В голове появлялись только хорошие мысли, вспоминались только счастливые дни ее жизни, так, с улыбкой на лице, она пришла к его квартире. Она остановилась, хотела позвонить, но одернула руку – не для этого она здесь, посмотрела на часы – половина десятого. Открыв сумку, она достала оттуда нож и черный маркер.
«Пока он не появился в моей жизни, я не знала печали, горя, страха, я действительно была той озорной девчонкой из моего сегодняшнего сна, но сейчас, я осознаю, что дни до него были холодные и пустые, радость моя была какая-то ненатуральная. Только влюбившись в него, я испытала самое настоящее счастье в моей жизни. Какой смысл жить дальше? Глупо…, что еще я могу испытать…, ничего. Я без него не смогу, потому что без него я – ничто…»
Она открыла маркер, написала что-то крупными буквами на стене рядом с его дверью и со всей силы провела ножом по руке…, села на пол, больно не было, только капельки крови капали на голые ноги, стекали вниз.
Он быстро поднялся по ступенькам на свой третий этаж, что-то напевая себе под нос, остановился и нахмурился, заметив ее рядом со своей дверью, наклонился к ней, приподнял голову за подбородок – глаза ее были закрыты.
-Эллис – позвал он ее тихо. Потом поднял ее руку, чтобы проверить пульс и обнаружил кровь. Тогда он отошел назад, испуганно смотря на нее, по телу пробежала дрожь, он поднял голову и увидел на стене слова, от которых по его щекам потекли слезы…

Мой милый принц,
Ты у меня один.