НЕВЕДЕНИЕ

- Кажется, это был наш старый знакомый, - задумчиво произнес Кевин, внимательно осматривая лежащего на полу мальчика, судя по бледности и широко открытым глазам, давно мертвого.
- Внешних повреждений нет, патологоанатомы не нашли ни следа яда в организме. По последним данным, это уже шестая жертва за последний месяц. Как ни странно, все убийства произошли в приюте при церкви Св. Марии. Мотивы пока неясны, - размышляет он, недовольно надвинув шляпу на глаза:
- То, что этот маньяк весьма предусмотрителен и имеет некоторые познания в химии, видно сразу, гораздо важнее сейчас понять, как же его вычислить?
Резкий порыв ноябрьского ветра вынудил меня плотнее закутаться в шерстяное пальто. Нужно ехать в контору, заново пересмотреть все дела, может, я найду хоть одну зацепку. Прежде всего, надо вспомнить всё то, что мне известно на данный момент. То есть все они были юношами в возрасте 16 лет, их хладнокровно убивали, время убийства точно не установлено, вероятнее всего, это было утром. Свидетелей нет. Хм, теперь попробуем составить список подозреваемых, первый кто приходит на ум, это тот странный и молчаливый сторож. У него как раз есть ключи от всех дверей, к тому же, он ненавидит детей, но его вера в Бога, бесспорно, сильней, или же нет? А впрочем, я скоро это узнаю.
Наконец, я захожу в свой пыльный и заваленный бумагами, кабинет, устало скидываю пальто на кресло, подхожу к карте нашего городка. Моя главная задача опередить его на шаг, уберечь от смерти следующую жертву. Соображай, Кевин. Все шестеро были довольно симпатичные, зачем кому-то понадобилось их убивать? Да и если уберечь, то кого именно? Их там двадцать юношей!
Хм, в моих руках досье на всех убитых. Известно, что их бросили матери, причем те были или алкоголичками или проститутками (хоть они и стали ими отнюдь не от хорошей жизни, это их совершенно не оправдывает), в общем, они были падшими женщинами. Действуем методом исключения, у большинства парней этого возраста как раз родители умерли из-за пожара 1887 года, когда наш городок чуть ли не дотла был сожжен, значит, остается всего несколько. В любом случае, я отправляюсь в приют, может, интуиция что подскажет.

* * *

Серые, скучные улицы, две школы: церковная и общеобразовательная, пара-тройка магазинов, да маленькая площадь с памятником основателю в центре. Население всего в семьсот человек, большая их часть – люди порядочные и миролюбивые, конечно, есть здесь и мелкие воришки, и бездомные, и бездельники, как, впрочем, в любом другом городе. Точнее сказать, у нас тут уютно, но особого внимания мы не привлекаем. Да и зачем оно нам? У нас нет ни ресторана, ни отеля, единственная связь с внешним миром - старенький телеграф. Хотя кто знает, что будет с нами лет через двадцать?
Что-то я задумался, а между тем ко мне подошла, вежливо улыбнувшись, одна из наставниц.
- Здравствуйте, мистер Льюинсон.
- Доброе утро, сестра Анна, - я, как джентльмен, слегка поклонился, приподняв шляпу. Основа основ добычи информации – расположение собеседника.
Я никогда не интересовался, но даже до меня доходили слухи, что женская половина нашего городка без ума от меня. Никогда я не понимал женщин, да и вряд ли пойму. Я особо не обращаю внимания на свою внешность, я делаю ровно столько, сколько нужно для того, что выглядеть приличным человеком.
- Прошу меня простить, - на моем лице играет вежливая открытая улыбка, - я отрываю вас от дел, но не могли бы вы собрать ваших старших воспитанников, скажем, в спортивном зале?
- Конечно, конечно, мистер Льюинсон, следуйте за мной, вам повезло, у них сейчас физкультура, - она добродушно улыбается, и входит внутрь церковной школы.
Я поспешно следую за ней, осматриваюсь. Мы проходим через холл, кое-где потрескались стены, но в целом чисто и опрятно убрано. Длинные узкие коридоры, двери, ведущие в классы, вокруг так тихо, что до меня долетают обрывки фраз учителя. Не будь со мной сестры Анны, я бы долго искал здесь спортивный зал, а так она уверенно ведет меня этим бесконечным лабиринтом.
Яркий свет зала на секунду ослепляет меня, я останавливаюсь, чтобы осмотреться. Профессиональная привычка, но она не раз мне спасала жизнь. Снаряжения здесь по минимуму, парни усердно отжимаются под присмотром строгого учителя. Описывать зал бессмысленно, здесь нет ничего интересного. Естественно, будь моя воля, я бы все здесь отремонтировал.
- Мистер Льюинсон, пожалуйста, - сестра Анна, уже переговорила с учителем, и теперь передо мной в шеренгу выстроились двадцать юношей. Я окидываю их беглым взглядом, а они, в свою очередь, удивленно осматривают меня.
Что-то не то, нужно просто довериться интуиции, твержу я себе, жертвы были довольно симпатичными. По правде сказать, они все не обделены красотой, значит, было что-то еще. Стоп, в самом конце (а надо сказать, они выстроились по росту) стоит, сжавшись, худенький паренек. Это уже интересно, если остальные чуть ли не с вызовом меня рассматривают, этот даже не смеет глаз поднять. Хрупкого телосложения, в широкой футболке и простых спортивных штанах, он вызывает жалость. Подождите, как он вообще может вызывать какие-либо чувства во мне, я думал, что похоронил их с ней. Стоп, не отвлекайся, Кевин, просто продолжи анализировать.
Итак, у мальчонки светлые, чуть вьющиеся волосы, голубые глаза, мягкие черты лица. Он точно не умеет врать, кожа у него бледная, он легко смущается. Больше я ничего не могу сказать, но за ним буду присматривать. Надо больше узнать у сестры Анны. Я подхожу к учителю и настоятельнице.
- Мне нужна информация на него, - я незаметно указываю на забитого блондина, - думаю остаться у вас на ночь, я сделаю все, что в моих силах, чтобы предотвратить убийство.
- Вы думаете, они будут продолжаться? – сестра чуть бледнеет, хотя и старается держать себя в руках.
- Прошу вас, не пугайтесь. Я думаю, да, но давайте продолжим наш разговор в другом месте, не будем срывать урок.
- Как скажете, - мы вместе выходим из зала и проходим в помещение напротив – кабинет настоятельницы.
Сестра Анна садится за письменный стол, устало складывает руки, ни следа добродушной улыбки на лице, только болезненная озабоченность ситуацией.
- Мистер Льюинсон, у нас, к сожалению, сейчас нет свободных комнат, кроме как у Лео, вас это устроит?
- Лео?
- Да, да, - рассеяно отвечает она, подходя к огромному шкафу с папками и выбирая нужную, благо они стоят в алфавитном порядке, - Лео, хм, фамилия неизвестна, место рождения неизвестно, мать воровка, известно, что умерла шесть лет назад в тюрьме строгого режима, - вслух зачитывает Анна, держа в руках увесистую папку с делом мальчика, - характер воспитанника: угрюм и необщителен. Успехи: в школе учится средне, играет на фортепьяно, мне продолжать?
- Нет, нет, не стоит, разрешите мне ее у вас одолжить, - я забираю себе эту папку, сегодня же вечером изучу ее, в душу закрадывается странное волнение - плохой признак. Скоро что-то произойдет. Нутром чувствую, именно сегодня, - спасибо за помощь сестра Анна.
Я уже поворачиваюсь к выходу, как в моих мыслях начинает складываться неясная бесформенная догадка, я вновь подхожу к женщине:
- Сестра Анна, а есть ли у вас дело на вашего сторожа?
Настоятельница удивленно смотрит на меня:
- Есть, а это поможет вам в следствии? – она быстро находит еще одну папку и протягивает мне.
- Вы даже не представляете себе, как, - бормочу я, бегло просматривая досье, - а этот, - тут я смотрю в графу фамилия и имя, - Бенджамин Тарклиен не вел себя последнее время не так, как обычно?
Она на секунду задумывается:
- Между нами говоря, он стал немного странным, раньше он был просто неразговорчив, а теперь еще и вздрагивает при каждом шорохе, подозрительно смотрит на прихожан церкви, иногда что-то бормочет, а что такое?
- Ничего, ничего, спасибо за помощь, сестра Анна.
- Ну что вы, кстати, жилые комнаты у нас на третьем этаже, комната Лео самая последняя, в конце коридора.
Я чуть улыбаюсь, киваю и выхожу. Наконец, у меня есть нужная зацепка, хоть это и кажется слишком простым, однако иногда ответ может лежать на поверхности. Я бодро поднимаюсь на третий этаж, хорошо, что у меня всегда с собой чемоданчик с самыми необходимыми вещами. Итак, чувствую, эта ночь будет самой длинной в моей жизни.

* * *

Вечер. Лео еще нет в комнате, может, он где-то гуляет, я не знаю. Хотя до отбоя всего полчаса, ему пора поторопиться. Комнаты воспитанников небольшие, здесь всего одно окно с опрятными занавесками, две кровати по бокам и письменный стол, за которым я сейчас сижу. Я чудом умещаю на узком столе письменные принадлежности, две увесистые папки, фотографии жертв, заключения экспертов и сотни подобных бумаг. Чувство радости давно вытеснил холодный разум и логика, здесь явно какая-то уловка, не может быть, чтобы обыкновенный сторож так искусно смог убивать. К тому же мне до сих пор не ясны мотивы. Неужели для удовольствия? Меня аж передернуло от этой мысли.
Начнем, пожалуй, с Лео. Я открываю одну из массивных папок и погружаюсь в чтение.
Как обычно, ничего интересного, лишь куча ненужных бумажек и документов, пара слов о матери и ни одного факта из жизни самого Лео. Я мельком глянул на часы, однако же он опаздывает, отбой был уже как два часа тому назад. Какая-то суета на улице привлекает внимание, я подхожу к окну, и вижу, как угрюмый сторож тащит за ухо явно сопротивляющегося мальчишку, скорее всего, к наставнице. Сердце пропускает удар от волнения, я спешу к кабинету сестры Анны.
- Чертов идиот! Зачем ты пытался убежать, а? – грозно приговаривал Бен, буквально за ухо таща парня, - ну погоди у меня, погоди! Сейчас я тебя к сестре Анне-то отведу, пусть она тебя без еды-то на три дня оставит! Одумаешься, небось!
Я устало вздохнул, ох уж эти дети. И не сидится им на одном месте, хотя, может, оно и к лучшему? Сторож теперь один из главных подозреваемых. Хм…в любом случае утро вечера мудренее.

* * *

- Мистер Льюинсон, проснитесь, мистер Льюинсон!
Я с силой разлепляю глаза, над моей кроватью, встревоженная и заплаканная, склонилась сестра Анна.
- Наконец-то, мистер Льюинсон, беда! Беда, сегодня рано утром Бен, наш сторож, обнаружил Лео прямо в холле, мальчик едва дышит. Все тело в синяках и ссадинах. На вопросы он не отвечает, сказал, что будет разговаривать с вами наедине.
Я резко вскакиваю с кровати, быстро одеваюсь. С крепкого сна раскалывается голова, пытаюсь понять, что происходит.
- Сестра Анна, давайте еще раз и медленнее. Когда это произошло?
- После полуночи, Лео возвращался после нашего с ним разговора.
Так, это я помню, он пытался сбежать кажется, и его отвел Бен. Бен?
- А где в это время находился сторож?
- Бен? – сестра на секунду даже всхлипывать перестает, - он был на своем месте, и первый нашел мальчика.
Я хмурюсь, все сходится. Хотя душу все равно не покидает тревожное чувство, что все это слишком просто, слишком гладко.
- Вы же не думаете, что он…- испуганно шепчет наставница, - нет, Бен не такой! Он первый нашел мальчика, да еще и мельком видел насильника.
- Что?
- То есть видел только, что он был в темной одежде и довольно высок.
Теперь я запутываюсь окончательно, но из взрослых мужчин здесь только я и Бен. Если я спал, а Бен был на своем месте и никого не пропускал, кто же изнасиловал мальчика?
- Спасибо за сведения сестра Анна. Успокойтесь, прошу вас. Приведите ко мне Лео.
Женщина с трудом, но берет себя в руки и выходит за дверь. Я наскоро привожу себя в порядок, мучительно пытаюсь вспомнить вчерашний вечер. Странно, я помню, как зашел в комнату и лег спать, видно, сильно устал. Обычно, я сплю чутко, а тут так крепко, что даже не помню сон. Голова болит и…что это? У меня рубашка в крови? Я подхожу к своему чемоданчику и беру ее в руки. С нарастающим страхом всматриваюсь я в темные пятна на своей рубашке, чувствую, как холодный липкий пот покрывает меня. Как же это так? Я ничего не помню об этом. Только не говорите мне, что я…
- Мистер, Льюинсон? - в комнату, слегка пошатываясь, входит Лео.
Я закидываю испорченную одежду обратно в чемодан, изо всех сил изображаю спокойствие. Мы одни в комнате, в воздухе витает жуткая давящая атмосфера. У меня из головы никак не выходит эта рубашка, как детектив я понимаю, что виноватым выхожу я. Но как? Я не мог.
Всю свою жизнь я работал в конторе Лос-Анджелеса, раскрывал преступления, распутывал сложнейшие дела, потом перевелся сюда. Вел тихую, мирную жизнь. Даже женился, хоть она меня и бросила. И тут такое! Я нервно заламываю руки и только сейчас обращаю внимание на собеседника, внимательный взгляд голубых глаз. Он как будто читает меня.
- Вы не помните? – ровным голосом спрашивает Лео. Я понимаю, что врать бесполезно, качаю головой.
- Вы, наверное, думаете: как это я смог такое совершить?
Да что это с ним? Чем дальше он задает вопросы, тем холоднее его голос, а ведь с виду-то и не скажешь. Худенький такой, безобидный.
- Нет, я этого не совершал, - изо всех сил заставляю свой голос звучать ровно. Ответом мне служит горький смешок.
- Зато я помню, вы не беспокойтесь, скоро сюда прибудет полиция, - паренек холодно на меня смотрит, от этого только хуже. Уж лучше бы он кричал и брыкался, а не так спокойно на меня бы смотрел. Нет, что вы, я тогда даже и не принял всерьез мысль о своей виновности. Дурак. Ведь все улики против меня. Но я не испытываю особой наклонности к молодым парням, подожди-ка, Кевин! Ты что-то читал об этом, раздвоение личности? Когда не помнишь, что совершал, как раз во время сна. Ошеломленный неожиданной догадкой, я бросаюсь к столу, наскоро просматриваю время смерти всех жертв – раннее утро или ночь. Время, когда все спят, когда психологический барьер ослаблен. Я опираюсь на стол, тяжело дыша, должно же быть этому объяснение!
- А сейчас вы наверно лихорадочно пытаетесь найти объяснение, так, мистер Льюинсон? – паренек наклоняется ко мне и мстительно проговаривает, - вы сумасшедший.
Я в шоке смотрю в холодные глаза Лео. Паренька, который умудрился выжить. Это все слишком нелепо, слишком…неожиданно, чтобы быть правдой.
- Правда, она всегда как снег на голову, - как бы отвечая на мои мысли, звучит голос Лео. Тут я даже не успеваю понять, что происходит, он вдруг меняется в лице и со всей силы ударяет меня по челюсти. Металлический вкус крови во рту, я даже не успел уклониться, так неожиданна была перемена в его поведении.
-Ублюдок, ненавижу тебя! - тяжело рыча, выдавливает из себя паренек, замахиваясь для следующего удара, но в комнату вламываются полицейские.
А в моей памяти быстро, но смутно восстают картины моих убийств. Я хватаюсь за голову, пытаюсь остановить этот поток, поздно, оно уже овладело мной. Меня пытаются арестовать, я чудом вырываюсь и выбегаю из приюта.
За мной прислали всего одну машину, больше в нашем городке нет. Слабо отдавая отчет себе в том, что делаю, я кое-как взламываю дверь, сажусь за руль и еду. Еду, сам не зная куда. Пытаюсь убежать, забыться, только бы не помнить искаженные страхом лица. Не помнить предсмертные крики, разрывающие барабанные перепонки, не помнить запах теплой крови, стекающей по моим рукам. Хватит!
Я как будто в реальном кошмаре, останавливаюсь на вершине какого-то обрыва. Выхожу из машины, сил стоять на ногах нет. Голова кружится, я падаю на колени, подползаю к самому краю, смотрю на бушующее море, опускаю взгляд, там острые пики скал. Да. Это то, что сможет остановить эту боль, это безумие. Я собираю остатки воли, и делаю шаг вперед. Возможно, там меня ожидает еще большее мучение, чем здесь, но хотя бы я получу секундное избавление от этого гнета…