Анна Томенчук (16 лет, г. Нижний Ломов, Пензенская обл.)

ОШИБКИ ПРОШЛОГО
(Роман)

Продолжение. Глава 2.

На море... Фаратон.

С оглушающим свистом хлыст рассек воздух и впился в и без того израненную спину герцога де Лермона. Анри-Мишель вздрогнул от неожиданности.
- Разговорчики! - проскрипел старый пират и двинулся дальше -лупцевать других гребцов на галере. Диар Арди, невысокий (хотя это было сложно определить, ведь он сидел) блондин с серыми глазами в целом приятной наружности, тихо фыркнул и, склонив голову к герцогу, прошептал:
- Уже и перекинуться двумя словечками нельзя.
Анри бросил на друга по несчастью черноглазый взор, но промолчал и налег на ненавистное весло. Диар решил не возобновлять разговор и последовал примеру соседа.
Надсмотрщики прохаживались по проходу между двумя рядами гребцов, сидевших по трое на скамье, и помахивали хлыстами, частенько опуская их на спины рабов. Лермон зло следил за ними исподлобья, не поднимая головы. Спутанные волосы лежали на его по-прежнему прямых плечах непосильным грузом, надо лбом серебрилась тонкая прядка. А ведь герцогу не было еще и тридцати лет!.. Прядь эта появилась после того злополучного шторма, состоявшегося в ночь с двадцать второго на двадцать третье февраля, из-за которого "Манящий" отбился от остальной эскадры и был отброшен к северо-востоку от прежнего положения. Днем двадцать третьего февраля одинокий корабль окружил флот Висельника. В неравном бою большая часть команды погибла, капитан Лермон - ранен, "Манящий" взят на абордаж, а затем потоплен. Битва была жаркой - Висельник лишился немалой доли своих матросов. Французы отчаянно сопротивлялись, но их усилия ни к чему не привели - небольшая часть матросов (остальные погибли) в их числе и герцог де Лермон была взята в плен. Французская эскадра лишилась своего флагмана. Через некоторое время король Людовик прислал на место герцога маркиза д'Ориньяк, но Виразон торопливо разгромил всю французскую эскадру, разметав её остатки по всему Средиземному морю. Людовик метал гром и молнии, но всё-таки решил затаиться и ждать - вдруг Виразон допустит ошибку? А Лермон стал гребцом на галере Висельника. Сколько всего суден было у пирата, Анри не знал, но на "Манящий" напало не менее семи кораблей. Разумеется, в одиночку герцог де Лермон не мог ничего сделать. С этого дня и началось его существование - жизнью это нельзя было никак назвать - на галере. Часто, когда было особенно тяжело, он закрывал глаза и внушал себе, что просто видит дурной сон, что скоро проснется; или же представлял себе образ Дианы де Картафер, её глаза, лунные волосы. Анри не помнил черт её лица, но её волнующий облик, расплывчатый, нечеткий жил в его сердце всё последнее время. "Это любовь?" - иногда задавался вопросом он. "Нет, я не умею любить", - приходил холодный ответ. Но герцог всё равно благодарил судьбу за ту встречу в переходах Версаля.
Внимание Анри-Мишеля привлек новый свист хлыста, прозвучавший над его ухом. Он напрягся в ожидании удара, но, к счастью, не почувствовал его. Слегка удивленный герцог поднял голову.
- Что здесь происходит? - Висельник зло посмотрел на матроса, который только что опустил свою "кошку о семи хвостах" на спину несчастного грека, сидевшего справа от Лермона. Диар тоже взглянул на капитана корабля.
- Этот щенок совсем не может весло в лапах держать! - скрипучим голосом попытался оправдаться матрос, взмахом хлыста указывая на грека.
- Так вышвырни его вон отсюда, - равнодушно предложил Висельник. Грек лишился чувств. Пират опустил на него тяжелый взгляд. - Эй, Мясник, вышвырни этого недомерка за борт, а то акулы, проголодались, бедняжки.
Надсмотрщик гоготнул и принялся отковывать грека.
- И побыстрее, тысяча чертей, а то и ты вслед за ним отправишься, а я еще тебя подсолю, чтоб рыбкам вкуснее было!
- А может сначала повесить? - раздался чей-то возглас за его спиной. Висельник мгновенно обернулся.
- Непременно! - яростно воскликнул он. - Но сначала туда отправится тот, кто это сейчас сказал!
Смех сразу утих, все стояли с каменными лицами: если капитан узнает, кому принадлежит шутка, то этого человека и повесят, и прирежут, и, после, отправят к тем же акулам. Пират недобро усмехнулся. Тем временем Мясник уже успел отковать раба и теперь тащил его к борту галеры.
Лермон и Диар Арди переглянулись, удивляясь такой жестокости. Затем Анри поднял голову и встретился взглядом с холодным взором висельниковских глаз. Герцог с таким непониманием смотрел на пирата, что тот просто не мог не заметить раба или хотя бы проигнорировать его. С минуту они пристально разглядывали друг друга; один спокойно, слегка удивленно, другой - высокомерно.
- Эй, чего уставился? - презрительно спросил Висельник. - Тоже рыбку покормить захотелось? Нет?
- Грек еще живой,- процедил сквозь зубы Анри-Мишель, вкладывая в эту фразу столько горечи, ненависти и непонимания, что пират невольно вздрогнул, но от слов ли герцога или оттого, что "жалкий раб" посмел ему перечить, было непонятно.
- Он не мог больше грести, - скорчил брезгливую гримасу Висельник. - И вообще, это не твое собачье дело, щенок!
Команда замерла, ловя каждое слово. Еще никто из гребцов не смел заговаривать с капитаном, тем более, так дерзко. Герцог побледнел, словно его ударили. Не опуская загоревшихся недобрым огнем черных глаз, он презрительно бросил:
- Я щенок?! Благодарю покорно, сударь.
- Что ты тут разлаялся? - выкрикнул помощник капитана.
- Заткнись, - рявкнул Висельник. - Орать будешь, когда Виразон поближе подойдет!
Анри навострил уши, услышав имя пирата, из-за которого он покинул Версаль.
- А ты, - пират вновь посмотрел на насторожившегося герцога, -тоже заткнись к чертовой матери, пока я тебя не отправил в море.
Лермон вздохнул: хорошенькое начало разговора!
- Капитан! - сказал Мясник, вернувшийся с выполнения приказа. - Во-первых, дело сделано; во-вторых, Виразон снова обвел нас вокруг пальца, словно слепых котят.
- В чем дело? - напряженно сказал Висельник.
- Те корабли, что мы видели утром - жалкая приманка. На самом деле, он собирался напасть с другой кормы. Думаю, предстоит хорошенькая заварушка.
- Это точно он? - недоверчиво спросил капитан.
- У кого-нибудь еще на вымпеле нарисована маска? Тем более, его "Черную Пантеру" я узнаю из тысячи подобных.
- Разумеется,- хмыкнул пират. - Тебе-то ее не знать, когда ты бывал на ней и не раз.
- Во-первых, это было давно; во-вторых, в плен попадать еще никто никому никогда не запрещал, - возразил Мясник.
Герцог де Лермон не слушал перепалку пиратов: он почувствовал неладное, но пока не мог понять, откуда исходит угроза. Может, причиной был Виразон? Действуя по наитию, Анри неожиданно для самого себя резко выпрямился и, схватив Висельника за рукав, рванул на себя, заставив пирата упасть на место, где несколько минут назад сидел грек. С жутким свистом пролетело ядро; сбив Мясника с ног ударом в голову, оно ухнуло в воду, повредив высокий борт галеры. Откуда оно взялось, не понял никто, но все с одинаковым изумлением уставились на Лермона. Команда не знала, что ей сделать раньше: Анри-Мишеля прирезать или спасти капитана, - поэтому стояла и молчала.
Висельник наивнимательнейшим образом посмотрел на Мясника, который остался без лица, и понял, что если бы не своевременное вмешательство раба, он бы погиб. Пират медленно встал и взглянул на него.
- Что все это значит?
- Ваш флот атаковали, - безразличным тоном ответил тот, устало поднимая голову, увенчанную седой прядью. - Первое ядро чуть было не прикончило вас, второе, верно, не промахнется. Корабли Виразона подошли вплотную к вашим галерам.
- Как ты узнал, что он близко? - продолжал допытываться пират.
- Почувствовал.
Наконец очнулась и команда. Послышались выстрелы, топот, крики. Висельник, подумав пару мгновений, взвешивая все "за" и "против", принял решение: он взял ключ и открыл замки на кандалах Анри-Мишеля, а затем ушел.
Диар удивленно уставился на герцога.
- Повезло, ничего не скажешь.
- Можно ли назвать это везением, Диар? Я свободен, но ты-то остаешься гребцом на галере.
- Ну и что, Фаратон? Ты освободился, значит, и я скоро обрету свободу. Ведь так?
- Я постараюсь.
Лермон опустил голову на руки, задумавшись. Сейчас шел июнь; ровно год назад он покинул Версаль. А казалось, что прошла целая вечность... Прибытие на море, мелкие стычки с Виразоном, шторм, пленение... Герцог вздохнул. Висельник тоже боролся с Виразоном, продолжая свое давнее противостояние с Джугадором. Оба наносили друг другу мелкие удары, подобные комариным укусам, не давая решающего сражения, хотя все понимали, что оно должно когда-нибудь состояться. Впрочем, враги, встречаясь на суше, мило друг другу улыбались, словно были старыми друзьями. А на море... Средиземноморье, подобно Людовику, ждало окончания этой жесткой борьбы, не рискуя делать ставок, лишь удивляясь стремительности действий пиратов. Не успело оно оправиться от двойного поражения одной из французских эскадр, как Виразон налетел на испанский флот. Но обновленные испанцы оказались ему не по зубам. Потеряв около шести хороших кораблей, он был вынужден вернуться восвояси. Обозлившись, он потопил несколько галер Висельника, или Галершика, как того еще называли. Тот обиделся и полетел в погоню за дерзким мальчишкой , но не нашел даже намека на существование противника. Не жалея спин гребцов, злой, как собака, Висельник вернулся в родные ему воды, захватив пару торговых кораблей. Довольный богатой добычей, он решил пока забыть о шалости Виразона. Но только пока.
Поэтому сегодня, когда по кораблям Галерщика разнеслась неожиданная (?) новость: "Виразон!" - герцог незаметно улыбнулся.
Откуда взялись его корабли в этих водах, Висельник так и не понял. Да, старому морскому волку пришлось признать, что Виразон далеко не "дерзкий мальчишка", хотя дерзкий-то дерзкий, но далеко не мальчишка. Герцог де Лермон задумчиво закрыл глаза. Теперь он свободен и может снова начать борьбу против Виразона. А еще он попытается освободить Диара Арди. Диар знал его под именем Фа-ратона. Анри решил сохранить свое настоящее имя в тайне: Людовик думает, что герцог де Лермон погиб, значит, пусть будет так. Как ни жаль расставаться с прошлым - иного выхода у него нет и не будет.
Фаратон встал и сверху вниз взглянул на надсмотрщика, который еще час назад посмел его ударить.
- Освобожден? - проскрипел недомерок, невольно съежившись под черноглазым взором Анри-Мишеля. - Марш наверх, нам лишний человек не помешает!
- Оружие.
- Какое оружие?
- А что я могу сделать без оружия? - зло откликнулся Анри. - Прикажешь мне противника из пальца пристрелить?
- Нет, - сдержаннее ответил пират. - Нет у меня никакого оружия.
- Ясно.
Не сказав больше ни слова, герцог пошел туда, откуда доносилось больше всего криков. По дороге он обзавелся шпагой и двумя пистолетами: взял взаймы у убитого, ему они все равно больше не нужны - и осмотрел "поле" битвы. Виразон взял одну из галер на абордаж в то время, как Висельник продырявил дно какой-то виразоновской бригантины. "Черная пантера" плавно плыла к галере, где находился Висельник. На ее носу стоял высокий человек в красном плаще, в кошачьей черно-красной маске на лице - Виразон. Он коротко отдавал приказы, внимательно разыскивая глазами Галерщика. В том, что это было именно так, Анри не сомневался. Виразон, увидевший, наконец, искомую мишень, уже начал целиться, когда к его ноге скользнула темная тень. Он опустил руку с пистолетом и взглянул вниз, чтобы затем снова поднять оружие. Этого секундного замешательства Фаратону хватило, чтобы выстрелить. Сказалось мастерство, отработанное до автоматизма: верная твердой руке пуля прошила левую ладонь пирата, обтянутую в бордовый бархат, насквозь.
- Привет от Фаратона! - крикнул Анри, сложив руки рупором. Реакция Виразона была моментальна: вскинув здоровую руку с зажатым в ней пистолетом, он выстрелил. Кормить бы Лермону своим бренным телом вечно голодных акул, если бы перед ним вовремя не пробежал помощник капитана, - смертоносная пуля попала в него. Бедняга даже не мучился, так он спешил покинуть нашу грешную землю. Только теперь пират позволил себе взглянуть на раненую руку. Несколько бесконечно долгих мгновений он следил за тем, как бархат темнеет, приобретая пурпурный оттенок, и намокает от крови. Взгляд, брошенный им в сторону де Лермона, который, по мнению пирата, погиб, был страшен. К счастью, слишком большое расстояние разделяло их, и Фаратон просто не смог бы его увидеть (даже если бы захотел), хотя почувствовал.
Тем временем, бой между флотами почти сошел на нет. Противники вновь оказались равными по силе. Понимая это, Виразон дал знак отступать. Обменявшись последними выстрелами, враги разошлись. Корабли Виразона, возглавляемые "Черной Пантерой", вскоре скрылись из виду.
- Так значит, тебя зовут Фаратоном?
Анри обернулся и увидел перед собой Висельника. Его матросы, как муравьи носились по палубе, убирая признаки недавнего боя.
- Именно, сударь, - Лермон откинул спутанные волосы за плечи. -Ваши действия внизу я расценил как дарование мне свободы. Если это не так, можете меня обратно заковать.
- Все корабельные крысы Средиземного моря! Ты еще и способен шутить! - расхохотался пират.
- Благодарю покорно, сударь, - холодно улыбнулся Фаратон. - Что вы мне теперь прикажете делать?
- А что ты хочешь?
- Не понял.
- Ты останешься на корабле, это и креветке понятно, но... что ты хочешь получить?..
- Ничего. Я не понимаю вас, капитан, - нетерпеливо оборвал его Мишель.
- Я собственными глазами видел, что это ты пристрелил Виразона. Акульи плавники, тебе везет, если это ты, а не кто-то из-за тебя.
- Допустим.
- За каждую рану, нанесенную Виразону, на моем корабле положен приз ее автору, - терпеливо начал объяснять Висельник.
-Даже так!..
- Так. Мое слово крепко, я обещал, что будет так, значит, так оно и будет. Так чего же ты хочешь? Решай, пока я добрый.
- Подарите свободу Диару Арди, - выпалил Фаратон.
- Это кто? - слегка удивленно спросил Висельник. - Обычно люди просят денег.
- А разве уже кому-то удавалось ранить Виразона?
- Да так, царапины три ему поставили... Он живучий, собака, изворотливый, как змея, морской дьявол бы его, гаденыша, побрал... А кто такой этот твой Диар Арди?
- Мой сосед.
- Не нравится мне это, но, раз обещал (по лицу Галерщика было видно, что он уже пожалел о своем поспешном обещании), освобожу твоего друга. Только он тоже на корабле останется... Он с морским делом знаком?
- Вроде бы да.
- Отлично. Эта битва изрядно меня потрепала. Многие погибли, кто бы еще мог пригодиться, а так осталась мелочь пузатая одна, -грустно заключил пират. - Ну, иди.
- Куда? - не понял Анри.
- Диара освобождать, - усмехнулся Висельник. - А потом поможете палубы от трупья избавить.
Мишель развернулся и пошел к Арди. Необычно было идти по проходу между скамьями, на одной из которых ты раньше сидел. Никаких цепей, никаких хлыстов... За то время, что герцог находился здесь, он привык к боли в спине, но почему-то именно сейчас она заявила о себе в полный голос.
Фаратон подошел к "родной" скамье и внимательно посмотрел на Диара Арди.
- Я исполнил обещание.
Диар изумленно следил за тем, как Анри открывает замок на его оковах.
- Мне такое начало нравиться, Фаратон! - весело сказал он, поблескивая серыми глазами.
- Мне тоже.
Людовик XIV напряженно смотрел на ясное небо. Он сидел в кресле в своем кабинете в еще пока не до конца достроенном Версале. Иногда он прикрывал глаза, и тогда казалось, будто это мраморная статуя, а не молодой, полный сил и идей, король великой страны. Его скрещенные руки спокойно лежали на столе, лицо на первый взгляд не выражало никакой определенной мысли, только ярко-голубые глаза вспыхивали, пронзая небо за окном взором, от которого бегали мурашки по коже. Перед Людовиком на столе лежало только что прочитанное письмо.
Он сильный, он не позволит себе показать другим, насколько ему тяжело. Он справится и с этой напастью. Он - король! Король Франции, а это уже кое-что значит...
Он поднял гордую голову, упрямо встряхнув волосами, скинувшими, наконец, иго тяжелого парика. Если бы можно было так же просто, встряхнув головою, избавиться от всех проблем!.. Но, к сожалению, это невозможно... Остается только принимать их как должное и бороться с ними всеми мыслимыми и немыслимыми способами.
...А ведь там шел очередной бал, там, внизу. Людовик улыбнулся. Версаль еще не знает, какого человека он потерял навсегда. Придворные веселятся, уже заметив пропажу своего короля, но не придав этому должного значения - он часто незаметно ускальзывал от них. А он сбежал! Он опять от них сбежал. Пусть себе танцуют, у него есть дела поважнее.
Хорошее настроение, было вернувшееся к нему, вновь улетучилось, стоило королю бросить взгляд на письмо со Средиземного моря.
- Герцог де Лермон погиб, - прошептал Людовик, взяв в руки бумагу. - Нет больше верного подданного и хорошего друга. Выполняя приказ, он лишился жизни.
Молодой монарх поморщился, вспомнив о миссии, которую он возложил когда-то на покойного герцога. Вещь, которую украли из его кабинета здесь, в Версале, появилась на Средиземном море. И Виразон тому виной. Но этому кошачьему пирату не удастся опять выйти сухим из воды. Маркиз д'Ориньяк тоже пал от совместных усилий Галерщика и Виразона. Что с ними делать? Пираты совсем распоясались!..
Людовик опустил голову на руки, глубоко задумавшись, поэтому не заметил, как тихонько скрипнула дверь. В кабинет заглянула Луиза де Лавальер, фаворитка короля, вдохновившая его на строительство Версаля, этого водно-паркового чуда XVII века. Она с любовью смотрела на него, не решаясь ни подойти ближе, ни оставить его в одиночестве. Луиза держалась белыми ручками за дверь. Людовик сегодня очень неожиданно для нее скрылся, оставив своих придворных одних. Сначала она не обратила внимания на это, но потом почувствовала укол ревности: а вдруг он с женщиной? Она отправилась на поиски, которые, к счастью, увенчались успехом. Король был один. Но от любящего взгляда молодой женщины не скрылась его печаль.
Луиза де Лавальер бесшумно вошла в кабинет и закрыла дверь.
- Кто здесь? - Людовик вскинул голову. Увидев Луизу, он сначала удивленно и даже чуть смущенно, а йотом радостно улыбнулся ей. - Вы, мадемуазель? Что вы делаете здесь?
- Я искала вас, ваше величество, - она присела в реверансе. Король вскочил и поспешно шагнул к ней.
- Меня? Зачем же? - он поцеловал ей руку.
- Я скучала, государь.
- К черту этикет, Луиза, мы одни! Людовик привлек ее к себе.
- Что это? - она указала на письмо, лежащее на столе. Король помрачнел, выпустив ее из своих объятий.
- Прочтите сами.
Мадемуазель де Лавальер медленно взяла в руки бумагу и погрузилась в чтение. Молодой монарх следил за тем, как она меняется в лице, с каждым словом бледнея.
- Не может быть... Людовик, скажите мне, что это неправда. Ваш друг, не мог же он вот так погибнуть!
- Это правда. Все, что вы прочитали, скорее всего, правда.
Луиза подошла к нему и доверчиво положила голову ему на плечо, сжимая в руке письмо. Герцог де Лермон был одним из немногих, кто искренне радовался ее с королем счастью. Такая черта редко встречалась среди придворных.
Необычный человек, человек, которого все любили или боялись, перестал существовать. Эта потеря была величайшей трагедией. На следующий день весь Версаль только и говорил, что о гибели герцога. Придворные дамы тайно надели траур по красавцу Мишелю. И кто из них мог знать, что он попал к пиратам?
Медленно шло время. Анри-Мишель не уставал удивлять Висельника (да и Диара тоже) своими познаниями в морском деле. Именно благодаря ему Галерщику удалось провернуть несколько удачных авантюр. Жизнь на корабле после боя с Виразоном не осталась неизменной. Вместо погибшего помощника капитана был поставлен Джек Уийлез, бывший боцман. Он не отличался большими способностями, но был единственным, кто бы мог более или менее достойно заменить погибшего. Через некоторое время Висельник пожалел, что выбрал Джека, и решил как-нибудь его убрать при абордаже или выбросить за борт во время шторма. Публично изгонять или убивать англичанина пират не хотел: у того был брат, Джеймс, способный на многое, стараясь отомстить. Нет, Галерщик не боялся Джеймса - он не знал, что такое страх, - но лишние волнения на корабле ему были совершенно не нужны.
Возможность избавиться от незадачливого помощника появилась у капитана спустя полтора месяца. Галера, отбившись от остального флота Висельника, оказалась нос к носу с одним из кораблей Вира-зона. Только руки пачкать пирату так и не пришлось: Уийлез погиб от шальной пули. Судно Виразона было взято на абордаж, а затем потоплено. Это была бригантина, тяжело нагруженная драгоценными вещами, Висельник мог остаться довольным добычей. Итак, корабль Виразона был потоплен, Джек - погиб, цель достигнута.
К тому времени Фаратон уже успел завоевать любовь и уважение команды. Даже своенравный Джеймс не скрывал, что он ценит талант молодого человека. Мишель же был неразговорчив и непроницаем. Он редко смеялся, хотя позволял себе улыбаться; он никогда не участвовал в попойках пиратов. Но все они нашли в нем превосходного собеседника, умеющего поддержать разговор на любую тему. Диар Арди держался друга, был мрачен и молчалив поначалу, но вскоре привык к людям, окружающим его и повеселел. Никто на корабле не знал, кем в прошлом были Фаратон и Диар, никто этим не интересовался: такие уж у пиратов порядки: если ты работаешь, неважно, кто ты.
Опираясь на одобрение команды, разделившей его собственное мнение, как того и следовало ожидать, Висельник сделал Фаратона своим помощником. Мишель принял это как должное. Он не стремился к этому, но знал, что так оно и будет.
Хотя теперь на его плечи упала огромная ответственность, Фаратон не изменился. По крайней мере, внешне. Он все реже вспоминал Диану, целиком отдаваясь работе, любимому делу, но знал, точнее, предполагал, что, увидь он ее сейчас, все может вернуться: все чувства, если даже таковые имелись, мысли, переживания. Почему-то он не хотел вспоминать. Решив порвать с прошлым, он должен был убить в своем сердце все, что было с ним каким-нибудь образом связано. Это было больно и тяжело, но так же необходимо, как воздух. Единственное, он не мог и не хотел себя заставлять перестать следить за собой. Герцог по крови, король по духу, он не переносил грязь или неопрятность. Сразу после освобождения Фаратон привел в порядок свои волосы и лицо. Висельник не понимал этого, но решил не препятствовать. На первые деньги - часть общей добычи - Анри заказал себе два темных добротных, но отличающихся простотой, костюма. Галерщик, так и не сумевший открыть шкатулку герцога де Лермона, подарил ее теперь Фаратону. Шпагу ему тоже вернули, пистолеты же пришлось заказать новые.
Все это могло продолжаться нестерпимо долго, если бы не непредвиденные обстоятельства, резко изменившие положение молодого помощника. К концу августа Галерщик серьезно заболел. Лекарь, находившийся на корабле, не смог поставить диагноз, но с печальной миной заявил, что в скором времени капитан оставит этот суетный мир.
Надо сказать, что Фаратон не успел привязаться к Висельнику, и такое известие его почти не задело. Он равнодушно заменил Галер-щика у штурвала. Зачем нужны показные бредни? Зачем постоянно кому-то врать? Он уважал капитана - и не больше - и считал, что этого вполне достаточно. Диар, напротив, надел маску грусти, и никто даже не догадывался, за исключением разве что Анри, что творится у него на душе.
Через некоторое время Висельник слег. Теперь уже никто не сомневался в летальном исходе. А команда ждала решения пирата на счет нового хозяина галер. Кто должен стать наследником Галер-щика? Кто должен продолжить борьбу с Виразоном? Основным "претендентами" были Фаратон, как настоящий помощник капитана, и Джеймс Уийлез, как влиятельный на корабле человек и к тому же неплохой моряк. Странно, но между ними не было никакого соперничества или открытой вражды, хотя и друзьями их назвать было нельзя. Они общались друг с другом только по острой необходимости.
А матросам больше по душе приходился Фаратон. Он был ближе, чем англичанин, он не отгораживался от простых членов команды стеной презрения, он помнил, кем был раньше, хотя даже Висельник об этом не думал. Фаратон был потрясающим моряком, он умел руководить людьми. Что же скажет Галерщик?
Вся команда столпилась вокруг постели умирающего капитана. Висельник полулежал на кровати, напряженно разглядывая знакомые лица. Он молчал. И это молчание было столь красноречиво, что никакие слова бы не передали его мысли лучше, чем оно.
Фаратон поднял голову и встретился взглядом с пристальным взором пирата.
Установившаяся тишина угнетала. Галерщик чувствовал это, но все равно молчал, а все ждали его слов, зная, что от них зависит их дальнейшая судьба.
- Фаратон, подойди ко мне, - наконец приказал Висельник. Тот безмолвно повиновался. Джеймс побледнел, понимая, зачем пирату внезапно понадобился Анри. Галерщик обратился к команде:
- Все видят этого человека?
Матросы закивали в радостном возбуждении.
- После моей смерти он станет вашим капитаном. Помощника Фаратон выберет себе сам.
Команда одобрительно зашумела. Джеймс Уийлез закусил губу и еще больше побледнел, К счастью для него, этого проявления чувств никто не заметил. Пожалуй, один лишь Фаратон внешне не изменился, ничем не выдавая легкого волнения и удивления. Только легкая улыбка заиграла на его обычно строго изогнутых тонких губах. Но глаза его, как всегда, оставались холодными и страшными своей неподвижностью и бездонным спокойствием, граничащим с равнодушием.
Диар Арди пораженно молчал. В тот день ни он, ни Джеймс не последовали примеру остальных и так ни разу и не подошли к будущему капитану. Но Фаратон, казалось, этого не замечал, равно, как и не замечал повышенного внимания к нему других матросов. Целый день он ходил, погруженный в какие-то свои мысли.
Через несколько часов Висельник умер. Весть о его смерти мгновенно облетела Средиземное море. Тогда все даже забыли о его молодом помощнике. А зря. Вскоре Фаратон заставил говорить о себе.
За пару месяцев Анри обновил весь флот Висельника, заменив галеры парусными кораблями, часть которых была построена по его личным чертежам, включая флагман образовавшегося флота, легкую "Диану". Гребцы с висельниковских галер были отпущены, ведь Мишель знал, что это такое. Пираты не возражали, лишь Джеймс, ставший боцманом, попытался сказать что-то против, но его начинания были остановлены небрежным движением руки.
Диар Арди стал помощником капитана, чем остался очень доволен.
Уже к следующей весне новый флот Фаратона был полностью готов. Разделив его на несколько частей, и поставив во главе каждой из них своего капитана, пират вышел в море. Теперь на его вымпеле вместо унылой висельницы Галерщика красовался белоснежный лебедь с серебряной короной на гордой голове, помещенный, казалось, в лазурь ясного неба. Удача была на стороне Фаратона: его корабли не проигрывали ни в одном бою. Даже такой мастер морского дела, как Виразон пару раз оказывался на волоске. К счастью для обоих, лицом к лицу пираты не встречались даже на аукционах: вместо Фаратона там присутствовал Десница (он же Диар Арди), а хитрый Виразон присылал туда своего помощника, бессознательно следуя примеру своего врага. Но море морем, а на суше и у пирата должны быть свои владения, местечко, где можно отдохнуть и спокойно починить или кренговать корабль. Штабом Фаратона стал ранее необитаемый остров, Осирис. Он раньше принадлежал Висельнику, но тот там не бывал. Через некоторое время Фаратон завез туда рабочих и стройматериалы. Его остров, впоследствии превратился в хорошо укрепленную, защищенную не только практически непроходимыми коралловыми рифами, ни и прекрасным неприступным фортом, скрывающим собой деревню и небольшой уютный замок. Пират часто появлялся здесь. Сюда же привозили и пленников и захваченных, реже купленных, им рабынь.
Шли годы. Виразон с Фаратоном вели все ту же кусательную политику по отношению друг к другу. Обоим это порядком надоело, но ни тот, ни другой не могли ровным счетом ничего сделать. Силы, казалось, были равны. Виразон безмолвно злился, Фаратона тоже не оставляла равнодушным сложившаяся ситуация. Но самым интересным было то, что злость свою они вымещали на ни в чем не повинных торговых судах. Материальная прибыль была огромной, но морального удовлетворения пираты почти не получали. Они нападали на торговцев, не задумываясь. Неважно, какой стране принадлежало судно. Так небольшая испанская бригантина "Кантелла" неосторожно попалась на глаза Фаратону.
...Десница подошел к капитану, задумчиво следящему за неуверенными маневрами жертвы.
- Потопим?
- Да, - глаза пирата холодно блестели.
"Диана" тоже была одна, но Фаратон не сомневался в исходе предстоящей битвы: его люди знали толк в абордажах. Он с мрачным удовлетворением рассматривал, как матросы "Кантеллы" носятся по палубе, точно муравьи. "Диана" милостиво сделала предупредительный выстрел и пошла наперерез...
Бой был очень коротким. Судна обменялись ядрами, но испанцы, как того и следовало ожидать, промазали, а канониру Фаратона без особого труда удалось пробить днище врага на уровне ватерлинии. Пират взял "Кантеллу" на абордаж. Его матросы с улюлюканьем и криками мгновенно перебрались на палубу бригантины, чья команды вскоре почти полностью была истреблена, а хозяин судна, Аль-фонсо д'Арганда, серьезно ранен. Люди Фаратона, связав испанцев, разбрелись по подозрительно качающейся "Кантелле", а Анри устремился в каюту хозяина судна, оставив Десницу с пленными. Он опять был одет во все черное. Средиземное море привыкло, что Фаратон признает только темную одежду и никакую больше. Лишь плюмаж на шляпе мог быть белым или красным для разнообразия. Фаратон поправил плащ и толкнул дверь. Каюта оказалась запертой. Недолго думая, Анри прострелил замок и распахнул дверь. Его не удивила показная роскошь, с которой была обставлена каюта - по-другому и быть не могло, - но привлекла его внимание лежащая на подушках бледная девушка, отодвинув на задний план и золото, и восточные побрякушки, в чересчур больших количествах висевших на стенах. Его поразила не ее красота, а то состояние, в котором она пребывала. Девушка даже не спала, а находилась в забытье. Фаратон сначала не решался приблизиться к таинственной незнакомке, но "Кантелла" подозрительно скрипнула, и он понял, что долго здесь оставаться нельзя. Еще раз бросив взгляд на бесчувственную соседку Альфонсо, пират аккуратно взял ее на руки. Пуговицы на изодранном корсете девушки держались на честном слове, свидетельствуя о яростной и долгой борьбе. О ней же говорили многочисленные синяки и кровоподтеки, разбросанные по ее рукам и шее, и дорожки от слез на ее щеках. Впервые за долгие годы сердце Фаратона кольнуло сострадание. Он, хотя и был пиратом, насилия над женщинами не признавал. Он не мог этого понять. Женщина, даже рабыня, для Мишеля была прежде всего женщиной, красивой и хрупкой, но не вещью. Он решил перенести на "Диану" эту измученную белокурую девушку и попытаться поставить ее на ноги - самостоятельно или же с помощью Али, своего друга, прекрасного врача. Как-то он уже спас жизнь самому Фаратону, когда тот был ранен шальной пулей во время очередного абордажа, и теперь уже передал Анри большую часть своих знаний, аргументируя это тем, что пирату лекарское искусство не повредит. Благодаря этим своеобразным урокам Мишель сразу определил, что его "находка" находится под действием сильного наркотика.
- Бедняжка, - шепнул он, машинально прижимая ее к груди. Фаратон вынес свою ношу на палубу тонущей "Кантеллы" и с удивлением обнаружил, что лазурное небо заволокло темной синевой туч.
- Диар, отнеси пленницу в мою каюту, - приказал пират Деснице, указывая на "Диану". Тот кивнул и бережно взял девушку на руки. Налетевший порыв ветра распахнул фаратоновский плащ, открывая взору его сильную, хотя и несколько худощавую фигуру, обтянутую в черный бархат с редкими нитями благородного серебра. Пират положил руки на рукоятки пистолетов и отдал приказ возвращаться на корабль. Едва матросы успели снять крюки с борта "Кантеллы", как та опасно накренилась. Сильный ветер наполнил паруса разоренного судна, заставляя его двигаться вперед, клонясь к поверхности воды.
Начинался шторм.

Стальные потоки воды низвергались с неба, обдавая одинокое судно ледяной тяжестью. Небо разрывалось на части, грохоча и бросаясь молниями. Сплошной стеной ливень окружил корабль.
Фаратон уверенно стоял у руля, словно влитой. Он любил грозу, потому что именно в такой момент чувствовал единение с природой. Сколько бы стихия не бушевала, он знал, что справится с ней, так как всегда выходил победителем из схваток с ней.
И сегодня, к тому времени как гроза закончилась, он не успел даже потерять отличного настроения. Прислушиваясь к стонам уставшей "Дианы", Мишель приблизился к Деснице, мокрому, как и он сам, с головы до ног.
- Сегодня досталось и капитанам, и кораблям, и матросам, и корабельным крысам, у которых, очевидно, отбила аппетит эта проклятая буря, - рассмеялся Фаратон, отбрасывая за плечи тяжелые от наполнившей их морской воды черные густые волосы.
Диар Арди улыбнулся.
- Полностью с тобой согласен, - ответил он.
Они с Мишелем, когда оставались наедине, сохраняли в беседе доверительное "ты" в память о злоключениях, которые им пришлось пережить на галере Висельника.
Повесив на согнутую в локте руку свой мокрый плащ, Фаратон направился в сторону полуюта, с усмешкой бросив своему помощнику:
- Диар, проверь, чтобы вахтенные стояли на своих местах.
- Будет сделано, - послышалось в ответ.
Капитан кивнул и вошёл в каюту, погруженную во мрак. Лишь закрыв за собой дверь, он вспомнил, что здесь находится девушка с потопленного днем корабля. Пират зажег свечу и положил плащ на стул, взглянув на пленницу, лежащую на маленьком уютном диване.
- Нет, Альфонсо, - неожиданно заговорила она. Ее голос дрожал. -Умоляю, уйдите, оставьте меня в покое. Я все равно не соглашусь добровольно сделать то, что вы требуете, а принуждением вы ничего не добьетесь.
- Вы меня с кем-то путаете, сударыня, - холодно ответил Анри-Мишель, отходя в тень, казалось, он где-то слышал этот голос. Но где? - Мое имя не Альфонсо.
- Кто вы? - с ужасом прошептала девушка. - Как вы здесь оказались? Где д'Арганда?
- О, - жестко рассмеялся Фаратон, - сколько вопросов! На какой из них вы мне прикажете отвечать?
- Кто вы? - повторила она.
- То же самое я хотел спросить и у вас, сударыня, - ледяным тоном, который так необычно зазвучал после минутной веселости, оборвал пират.
- Где я?
- На моем корабле, сударыня, - помедлив, он добавил: - Вы моя пленница.
- Где д'Арганда?
- Он ваш муж? Любовник?
- Боже упаси! - в этом возгласе звучало столько горечи, ненависти, страха, что Мишель невольно вздрогнул. Впервые за много лет.
- Тогда не волнуйтесь, - успокоил ее Анри. - Если он еще и не покинул наш свет, то должен умереть в самом ближайшем будущем.
-Как?!.
Он скорее почувствовал, чем увидел, что она подскочила на диване.
- Черт побери, - пробормотал Анри-Мишель, проходя в противоположную часть каюты, где находилась дверь в смежную с ней комнату, и, звякнув ключами, открыл замок. - Мадам, или мадемуазель, Незнакомка, вам туда, - сухо сказал Фаратон.
Она не шелохнулась.
- Бога ради, ответьте, где я, месье?
- На моем корабле.
- А кто вы?
- А как зовут вас?
- Вы невыносимы!
- А вы окутали себя излишней таинственностью, сударыня. Я ценю ее, но не люблю, когда не отвечают на поставленные мною вопросы.
Жалость и сострадание, появившиеся днем, сейчас куда-то исчезли. Похоже, Мишель даже забыл, что чувствовал тогда, поэтому в настоящий момент был так холоден. Буря напомнила ему, что он в первую очередь Фаратон, а потом уже все остальное. А Фаратон сначала проверял своих собеседников всеми способами, а затем решал, что с ними делать, и стоят ли они его внимания.
- Но вы тоже мне не ответили, - заметила она, поднимаясь с места.
- Не слишком ли вы дерзки? - прищурил глаза пират.
Она промолчала, продолжая стоять посреди комнаты. Фаратон встряхнул тяжелыми волосами, и во все стороны полетели соленые брызги.
- Сударыня, не хотите ли вы представиться? - прервал наступившую тишину Анри-Мишель.
Девушка сложила руки на груди, предварительно поправив разодранный корсаж.
- Мужчина обязан назвать свое имя прежде, чем поинтересоваться, как зовут его собеседницу, - спокойно сказала она, еще не зная, что с Мишелем спорить бесполезно.
- Во-первых, я вам ничем не обязан, сударыня, а во-вторых, здесь море и законы этикета не действуют. Я пират, а имя не имеет значения, - ему уже надоела эта детская игра, но оборвать интересный д,ля себя разговор он не хотел. В то же время волшебное имя "Фаратон", скорее всего, расставило бы все на свои места, но использовать его он тоже не хотел. Всему свое время.
- Вы пират? - простонала она. - Так значит, я попала к пирату? Из огня да в полымя... Боже мой...
- Не надо всех пиратов приравнивать к какому-то одному, только вам известному канону, - он оперся рукой о стол. - Откуда вы знаете, может, я добрый?
Свеча, зажженная Фаратоном, давала совсем немного света, она не могла выхватить из темноты лицо его безымянной собеседницы -Анри различал только очертания ее фигуры, хрупкой и стройной, а подойти ближе не хотел; сам он тоже стоял за границей освещенного круга. Создавалось впечатление, что говоришь с призраком.
- По вам не скажешь, - буркнула девушка, вспомнив ледяной тон пирата в начале разговора, от которого мурашки и сейчас бегали у нее по спине.
- Спасибо, - отозвался Мишель, - за комплимент. Может, все-таки пройдете в каюту, где вам суждено теперь находиться в ближайшее время?
Он затушил уже догорающую свечу и подошел к девушке.
- Мое имя Фаратон, сударыня. -Что?
- Именно так, - Анри наклонился к ней. - Хотя бы сейчас вы назовете свое?
Она подняла головку, чувствуя, как пират взял ее руки в свои, ожидая ответа.
- Я Диана, - шепнула она, тщетно пытаясь высвободить руки из властного плена.
- Диана? - голос Мишеля стал неожиданно низким и бархатным. Он отпустил ее. Девушка, почувствовав свободу, скользнула в предназначенную ей каюту. Это подействовало на Фаратона, как ледяной душ. Он встрепенулся, отогнав от себя ненужные мысли, и обратился к ней, не допуская даже намека на теплоту в голосе, словно испугавшись мягкости, звучавшей в нем мгновение назад.
- Здесь вы будете жить. Вы не имеете права покидать каюту без моего разрешения.
Отшатнувшись от него, Диана прошептала:
- Я ваша рабыня?
Мишель вышел из каюты и запер девушку, не отвечая на ее вопрос.

Фаратон снял с себя мокрую одежду и накинул на плечи теплый бархатный халат, садясь на диван. "Диана? Знал я когда-то одну Диану, - пустился в размышления Лнри. - Версальская красавица с большими двуцветными глазами, блондинка, как и эта. Как же это давно было. Сколько лет назад? Шесть или семь? Да не столь важно... Не думал, что когда-нибудь вспомню о ней. А тогда она даже умудрилась внушить мне какие-то чувства! Глупости... Я тогда еще ребенком был... Хотя нет, после двадцати пяти человека ребенком назвать нельзя. Но вел себя я все равно по-детски. Глупость какая. Я тогда обратил на нее внимание, скорее всего, но привычке, не больше. И думать о Версале я больше не хочу... Того времени не вернуть, да и не надо возвращать! Балы, приемы, охоты, этикет - скукота!.. Дрянь, -он запустил пальцы в волосы. - Лга, перспектива: вернуться в Париж с повинной: "Простите, государь, я стал пиратом и слегка погромил ваши корабли"? Весело... Король приказал, король повелел, король всевластен... А что мне сейчас король?! Уж если я и вернусь во Францию - что вряд ли, - то не по его приказу, это факт. Франция, - Мишель погрузился в воспоминания. - Далекая родина. Поместье, где я родился, могила матери...". Он помрачнел, вспомнив ее последнюю просьбу, прозвучавшую в тот день, словно завещание. Анри вел поиски брата, точнее Бернар занимался этим и докладывал о результатах своему господину. Но шутка ли? Прошло больше пятнадцати лет, с тех пор, как Доменик сбежал из дома. Удалось проследить путь виконта до деревеньки Шасси на побережье, а потом его следы терялись. Судя по всему, он каким-то образом спас жизнь Джугадору и пошел к нему "на службу". Все. Больше о графе ничего выяснить не удалось. Но он был еще жив. Анри бы почувствовал, если бы что-то с ним случилось. Они же близнецы!
Анри-Мишель болезненно поморщился. Все-таки горько осознавать, что все родные тебе люди практически ничего о тебе не знают, что даже смешно надеяться на встречу. У Лермона не было близких родственников, кроме брата и сестры. Но Луиза сделала свой выбор еще четырнадцать с половиной лет назад, когда сбежала в Испанию. Она теперь жена дона Сезара де Фонсаграды, адмирала испанского флота. Про себя Анри решил, что у него нет больше сестры. Она предала родину и его - он отступился от нее.
А если говорить справедливо, то Мишель не испытывал к ней нежных братских чувств даже в Шато, в отличие от Доменика.
Доменик...
Фаратон встряхнул густыми мокрыми волосами, отбросив их за плечи, и встал с места. Заложив руки за спину, он стал мерить шагами каюту. К счастью для Анри, его мысли вернулись к девушке, которая находилась в соседней каюте. "Диана на "Диане", - усмехнулся он, глядя в окно. Ночная тьма сменилась предрассветной дымкой, предвещая скорый восход солнца, обещающий хотя бы какие-то изменения в повседневной жизни. Ему очень захотелось зайти к ней, чтобы увидеть, как лучи постепенно освещают ее лицо. - Что может быть прекраснее лица спящей женщины? Пожалуй, ничего. Хотя, если это самое лицо светится священным огнем любви, с его красотой не может сравниться ничто...
Интересно, что сейчас делает эта истощенная девушка с "Кантел-лы"? Жаль, я не успел рассмотреть ее днем. Что ж, сейчас у меня есть такая возможность. По-моему, она не была уродиной, даже наоборот, - Мишель усмехнулся. - М-да, герцог, в свои тридцать три вы остаетесь все тем же Лермоном, который покорял женские сердца еще в Версале. Браво!
Фаратон подошел к двери и прислушался. Из каюты доносились приглушенные всхлипывания. Несомненно, Диана плакала. Анри замер, пораженный. Такого оборота он явно не ожидал. Чем он ее обидел? Или испугал?
Он быстро открыл дверь и неслышными шагами прошел в каюту. Именно здесь он любил отдыхать после сильной бури, слушать жалобные стоны измотанного моря. Комната была небольшой и уютной. Но Диана, похоже, не успела оценить комфорта отведенного ей помещения: она лежала посреди каюты, уткнув заплаканное лицо в мягкий ворс ковра. Солнце, потихоньку начавшее просыпаться, лениво осветило ее лунного цвета волосы и стройную фигуру в разодранном зеленоватом платье. Что-то неуловимо-знакомое сквозило в ней. Анри с остервенением отогнал от себя шальные мысли, присев рядом с Дианой. Пожалуй, впервые за долгие годы морской жизни женские слезы тронули его и заморозили его движения, и даже мысли. Пытаясь не думать об этом, Фаратон мягко приподнял девушку за плечи. Она приникла к его груди, сотрясаясь от тихих, почти беззвучных, но от этого не менее горьких, слез, душивших ее. Несколько бесконечно долгих и по своему очаровательных мгновений она не шевелилась и не поднимала лица, усердно плача и роняя обжигающие слезы ему на плечо, так что халат уже промок насквозь. Потом она вздрогнула и попыталась отстраниться, понимая двусмысленность своего положения.
Фаратон встал, увлекая ее за собой. Диана оказалась очень невысокой, особенно рядом с ним, ведь Мишель сам по себе был далеко не маленького роста.
- Кто вы? - спросила она, поднимая на него изнеможенный взгляд прекрасных в свете зари зеленоватых глаз.
Анри ответил не сразу. Он отпустил ее и отступил на два шага назад, с трудом скрывая изумление. Солнце медленно освещало комнату. Диана была прекрасна, озолоченная этими лучами, удивленная, усталая. Тонкие черты лица, чувственные алые губы, водопад из светлых волос, потрясающие глаза... Мишель был сражен, но только на мгновение.
- А разве вы меня не узнаете?! - наконец спросил он, привычным движением головы отбрасывая назад тяжелую черную шевелюру.
- Фаратон... - замогильным голосом предположила Диана, в свою очередь делая несколько шагов назад. Вдруг в ее глазах сверкнуло удивление. - Подождите... Вы мне напоминаете кого-то. (Мишель напрягся: неужели она узнала его?) Только не перебивайте меня, молчите...
Он ограничился лишь тем, что с удовольствием продолжил любоваться ее потрясающей красотой. Странно, Диана де Картафер почти не изменилась (так, по крайней мере, ему показалось на первый взгляд): те же большие глаза, те же необычные лунные волосы, та же улыбка. Но что-то все же стало другим: это уже была не худощавая девчушка пятнадцати или шестнадцати лет, но вполне сформировавшаяся прекрасная молодая женщина. Раскрывшаяся, словно бутон розы, и такая же нежная. "Интересно, а у розы по имени Диана есть шипы?" - с иронией подумал Мишель, не зная, что ему еще сильно придется о них уколоться...
Ему часто, даже очень часто, приходилось - и приходится - видеть очаровательных женщин, но такой пленительной красавицы он еще не встречал. Да, да, именно - пленительной...
"Как там говорил Висельник? Акульи плавники, судьба улыбнулась мне, позволив этому алмазу попасть на мой корабль".
От размышлений его отвлек задумчивый голос Дианы:
- Вы мне кого-то напоминаете, - повторила она. - Я видела вас где-то. Где я могла встречаться с Фаратоном?
"В кошмарном сне", - подумал тот, но вслух сказал нечто более мягкое:
- Нигде.
- Нет. Мне знакомо ваше лицо, - покачав головой, возразила она. -Вы... вы...
- Ну? - Анри сложил руки на груди, посерьезнев. - Кто я?
- Что вы здесь делаете? Он даже растерялся.
- Я здесь живу, мадемуазель.
- Но вы... вы же погибли шесть с половиной лет назад!..
- Кто вам сказал такую чушь? - спросил Фаратон, чувствуя, что холодеет. - Я жив!..
- Я не могла так чудовищно ошибиться, - упрямо встряхнула волосами девушка. - Я видела вас в Версале.
- То был мой двойник, - улыбнулся Анри.
- Простите меня, я...
- Не стоит, - прервал он. - Продолжайте, вдруг вы правы? Диана, мадмуазель де Картафер, продолжайте, прошу вас.
- Откуда вы знаете мое имя? Анри усмехнулся.
- Говорите.
Диана сжала виски влажными руками, пытаясь собраться с мыслями.
- Я жду, мадмуазель, - мягко, но властно сказал Фаратон.
- Вы - герцог де Лермон?
Он вздрогнул и заглянул ей в глаза.
- Проницательная девчонка, - прошептал Анри-Мишель. - Неужели вы не забыли его?
- Как я могла?! - она оборвала себя на полуслове.
- Продолжайте, - изогнул бровь де Лермон, пламенным взором пронизывая ее душу.
Диана замерла, не имея сил оторвать взгляда от этих черных глаз; Анри же и не улыбнулся, продолжая деланно холодно на нее смотреть. Она опустила головку.
- Простите меня, сударь.
- Во второй раз вы просите у меня прощения. За что, сударыня? Не хотите ли мне ответить?
- Я не знаю, что вам можно сказать. Я...
- Диана, вы не хотите отдохнуть? - оборвал начавшуюся речь
Мишель.
- Что? - она удивленно подняла глаза на пирата, со своей вечной насмешкой сложившего руки на груди.
- Ничего. В эту ночь вы почти не спали: предоставляю вам такую возможность.
- А вы? - тихо спросила девушка.
- Я? А что я? Уже рассвело, я должен выйти на палубу: мое присутствие там необходимо.
Он поклонился.
- Оставляю вас. И прошу: не сотворите глупостей, Диана.
Он вышел из каюты, оставив ее наедине с ее мыслями. Мадмуазель де Картафер яростно бросила в дверь подушку и опустилась на кровать.
Несколько минут она просидела, не двигаясь, глядя в одну точку. Услышав, что Мишель вышел на палубу, она чуть "ожила" и осмысленным взглядом осмотрела небольшую уютную каюту. Она хотела найти что-нибудь из одежды, но, ясное дело, платья здесь не оказалось.
- Бесчувственный чурбан! - буркнула мадмуазель де Картафер, закутываясь в какой-то фаратоновский плащ. Она поднялась и со всей силы ударила кулачком по двери, явно выражая таким образом свой протест. Но, что странно, деревянная дверь бесшумно приоткрылась, приглашая пройти дальше. Диана затаила дыхание, тихо ступая, она вошла в каюту капитана и вновь замерла. Подождав пару мгновений, она коснулась последней преграды, стоявшей между ней и свежим морским воздухом полусвободы. Дверь открылась. Так же бесшумно и зовуще, как и первая. Диана, прикрыв ее, вернулась в свою каюту. В ее хорошенькой головке созрел план. Ей захотелось досадить самоуверенному пирату.
Мишель прогуливался по палубе, еще погруженный в воспоминания о разговоре с Дианой де Картафер. Разумеется, он не думал встретить ее посреди Средиземного моря. Она была возлюбленной Людовика XIV, но...
Многое должно проясниться, если д'Арганда соизволит заговорить. Альфонсо лежал здесь же, на палубе, окруженный людьми, попавшими с ним в плен. Рядом с ними стояли матросы Фаратона во главе с Десницей, который задавал испанцу вопросы.
Молодой человек упорно молчал, хотя Диар Арди говорил с ним по-испански, и он явно все понимал. Альфонсо было всего двадцать четыре года, но он уже успел перенять от отца весь тот негатив, что был в доне Сезаре: жестокость, самоуверенность (излишнюю самоуверенность, граничившую с наглостью), циничность. Все это причудливо перемешивалось с изящными манерами придворного (но придворного, не знающего, что такое лесть и подобострастие). Он обладал красотой, которой притягивал женщин, но холодный взор, пронизывающий насквозь, осложнял общение с этим человеком.
Вот и сейчас этот взгляд остановился на Деснице, не двигаясь, ничего не выражая, кроме холодного равнодушия.
Фаратон приблизился, со злостью оглядев собравшихся. Он слышал все, о чем спрашивал Диар и был свидетелем упрямого молчания испанца, истекающего кровью. Альфонсо осталось совсем немного прожить: быть может, несколько часов, а, может быть, и пару минут...
- Если не хотите говорить, за вас отвечу я, - ледяным тоном прервал Десницу Мишель. Все лица повернулись в сторону как всегда бесшумно приблизившегося капитана "Дианы".
Д'Арганда искоса взглянул на него, но рта не раскрыл, не изменяя своим привычкам.
- Вы - дон Альфонсо д'Арганда, старший и единственный сын дона Сезара де Фонсаграды, адмирала испанского флота. Мать ваша умерла, и Фонсаграда женился во второй раз - на Луизе де Лермон. Теперь у вас есть сестра, Аделаида, кажется, тринадцати лет. Недавно вы поехали во Францию (в бесплодной попытке заключить мир), а когда вас не приняли "должным образом", вы "украли у Людовика" одну из его придворных дам, Диану де Карта-фер. Но довезти ее до Испании вы не успели: на вашем пути встал я. Так?
Альфонсо слушал, с каждым словом пирата все больше изменяясь в лице; кроме того, он бледнел от потери крови и уже был на грани потери сознания.
- Откуда вы знаете? - собрав последние силы, выдохнул молодой человек.
- У меня свои способы добычи информации, - несколько мягче ответил Мишель. Он приблизился к д'Арганде. Тот уже лежал без сознания. Анри-Мишель склонился над испанцем. Сомнений быть не могло: в себя этот человек больше не придет, и спасти его не мог уже ни Фаратон, ни Али. Пират выпрямился и неслышными шагами удалился. Через несколько минут его догнал матрос с заявлением, что дон Альфонсо умер.
- Тело за борт, - машинально откликнулся пират, рассматривая синеву утреннего моря.
- Сударь, она моя сестра!! - услышал Фаратон возглас Десницы, которому наконец удалось остаться с капитанам наедине.
- О чем вы, сударь? - холодно вздернул брови Мишель, оборачиваясь к помощнику. - Я не совсем понял вас.
Диар Арди зло накрутил на палец золотистую прядку своих недлинных волос, сверкнув серыми глазами.
Анри выглядел заинтересованным: такой горячности от обычно холодного, спокойного и обезоруживающе строгого Диара Арди он не ожидал.
- Я говорю о вашей пленнице, Диане.
- А при чем здесь она? - аккуратно поправив на голове шляпу с белым плюмажем, с невинным видом спросил Фаратон.
- Она моя сестра, - опять повторил со своей обычной учтивостью Диар, сумев взять себя в руки. - Родная сестра, я узнал ее.
- Когда переносил на "Диану"?
- Да... То есть нет... Не только. В разговоре с испанцем вы назвали ее имя: Диана-Маргарита де Картафер.
- Я сказал просто Диана, без Маргариты, - мягко, чуть насмешливо прервал пират. Его черноглазый взор заискрился золотыми огоньками.
- Ну и что? Мишель нахмурился.
- Что же вы от меня хотите? С какой стати я должен вам верить? Как звучит ваше настоящее имя?
Десница изумленно посмотрел на пирата, по лицу которого не пробежало ни малейшей тени улыбки.
- Сударь, я...
- Отвечайте на поставленные мной вопросы, - посоветовал Анри. Холодное "вы" не позволяло говорить без уверток и прямо, да и Фаратон сейчас был не в том настроении, чтобы весело болтать с помощником о "Диане" и о Диане, которая якобы является его сестрой. В данный момент Мишель просто не мог общаться с Диаром так же коротко, как раньше. Раздражение, накопившееся за два дня, дало о себе знать.
Анри рассматривал Десницу из-под полуопущенных ресниц, как делал всегда, если хотел скрыть свой взгляд. Диар на мгновение растерялся, но как бы эта растерянность ни была мимолетна, Фаратон, внимательно наблюдающий за ним, скрестив пальцы, заметил ее.
- Вы мне не верите? - с вызовом спросил Десница.
- А вы имеете право таким тоном меня расспрашивать? - парировал пират.
Диар ошарашено посмотрел на капитана, никогда раньше не повышавшего на него голос, его красивое лицо, которое не могло изувечить рабство на галере, побелело.
- Капитан...
- Ваше имя?
- Диар Арди.
- Диар Арди не может быть братом Дианы-Маргариты де Карта-фер, - отрезал Фаратон. - А ее старший брат...
- Филиппа отравили, а мама и другие мои братья, Жозеф и Эд-мон, погибли во время пожара в поместье, - тихо, словно самому себе, проговорил Десница.
Мишель заинтересованно помолчал, сложив руки на груди. Диар отвернулся. Фаратон с печальной улыбкой покачал головой.
- Так как же вас зовут... граф?
Арди вздрогнул и, резко выпрямившись, развернулся и встретился глазами с черным взглядом капитана "Дианы".
- Граф? - почти шепотом переспросил он.
- Да, - уверенно кивнул Фаратон, - теперь вы граф. Детей у Филиппа нет, и, если он на самом деле погиб, вы - единственный наследник.
Диар поднял голову и гордо взглянул на пирата, устремившего задумчивый взгляд в безоблачную высь.
- Александр де Роше, граф де Картафер.
Воцарилась тишина. Взор Анри оторвался от притягательной синевы и остановился на помощнике. Такого оборота Мишель не мог предвидеть, несмотря на обычно верную ему дальновидность. Он вообще не думал, что Диар Арди - дворянин, и, разумеется, брата Дианы в нем не видел.
- Так что вы от меня хотите, Диар?
- Она еще очень юна...
- Я не понимаю вас.
- Капитан, она очень юна. Будьте с нею поаккуратнее..
- Это, однако, не помешало ей зваться фавориткой короля! - пропустив просьбу мимо ушей, воскликнул Фаратон.
- Что? - Александр отступил на несколько шагов назад.
- А вы не знали? - с горькой иронией усмехнулся Анри.
- Не имел чести...
- А я знал, но не верил.
- Но вы-то откуда?.. Вы интересовались Дианой?! Вы... вы бывали в Версале?!!
- В Версале? - расхохотался пират. - Откуда знаю? - внезапно посерьезнев, он добавил уже совершенно другим тоном: - Я был близко знаком с Филиппом, месье.
- С Филиппом? - округлил глаза Александр.
- А с кем же еще? Жозефа лично я не знал, а с Эдмоном мы встречались крайне редко. А жаль, мне говорили, что он был хорошим человеком.
- Кто же вы?
- Фаратон - бесхитростно ответил пират.
- Это я знаю вас под именем Фаратона...
- Капитан!
Анри резко обернулся.
- В чем дело, Джеймс?
- Простите, но вчерашняя пленница разгуливает по "Диане", словно по своему дому.
- Что? - приподнял бровь Фаратон и его взгляд остановился на маленькой фигурке, застывшей около полуюта. - Черт возьми, откуда у нее шпага? А вы еще просили быть с ней аккуратным, Диар... Джеймс, не спугните: прикажи матросам, чтобы они сделали вид, что не замечают ее, - его глаза хищно блеснули в предвкушении. - Я сам с ней разберусь.
Арди лишь сокрушенно покачал головой, но через мгновение вновь поднял ее - его лицо было непроницаемо. Тем временем Фаратон спустился с юта, где они разговаривали с Диаром, и начал осторожно продвигатося к Диане. Нет, это додуматься - сбежала! Берегись, я тебе отомщу... Не сейчас, но тебе придется-таки раскаяться в своем опрометчивом поступке.
Пират тихо прошел еще пару шагов и оказался лицом к лицу с девушкой.
- Ну что же вы, мадемуазель Диана, разочаровываете меня, старого пирата, во второй же день вашего пребывания на моем корабле? - тихим, вкрадчивым голосом спросил он, не удержавшись от холодной улыбки.
И этот тихий говор был во много раз страшнее крика, громких обвинений и укоров. Фаратон улыбался той ледяной улыбкой, которая всегда приводила собеседника в замешательство. Диана вздрогнула. Она почувствовала, что теряет силы и желание бороться, и это привело к неожиданной вспышке гнева. Она выхватила шпагу.
- Защищайтесь, монсеньор! - выпалила она, направляя острие ему в сердце.
Он посерьезнел: ее поведение выходило за все разумные рамки.
- Даже так... - протянул Мишель. - Вы уверены, что хотите драться со мной?
- Полна решимости.
Фаратон обвел матросов, собравшихся, чтобы посмотреть на перепалку рабыни с капитаном, черноглазым взглядом и с притворной мольбой проговорил:
- Может, вы ее отговорите?
- Защищайтесь, монсеньор! - чуть ли не взвизгнула Диана. Пираты рассмеялись, понимая всю нелепость ситуации. Анри- Мишель с самым серьезным видом взглянул на девушку и вытащил собственную шпагу. Его забавлял клинок Дианы, почти дотронувшись до его камзола, но пора бы и прекратить эту дурацкую игру. Анри взмахнул шпагой, отклоняя ее клинок от своей груди. Вторым ударом он обезоружил девушку. Перехватив ее шпагу, он вложил свою в ножны и принялся с интересом рассматривать оружие соперницы.
Все произошло настолько быстро, что никто, кроме самого Анри, сначала не понял, что же случилось. Фаратон оторвал взгляд от клинка и с наигранным смущением спросил:
- Это, наверное, было не очень интересно? Прошу прощения. Команда расхохоталась.
- Как вы смогли? - Диана отступила на два шага назад.
- Смог... что?
- Как вы смогли выбить у меня шпагу?..
- Я просто возвращал себе свою вещь, которую вы бесцеремонно сняли со стены в моей каюте, сударыня, - зло ответил пират, отдавая шпагу Джеймсу.
- Диего, Хуан, отведите ее в мою каюту, - ледяным тоном добавил Фаратон. - Я позже с ней разберусь, напомню правила этикета. Джеймс, отнеси туда же мою шпагу и останься с мадемуазель Дианой до моего возвращения... Но - ни-ни - не позволяй себе с ней вольностей, - добавил он только для ушей англичанина. - Диана - моя пленница.
Тот кивнул и с мрачным видом пошел за испанцами, которые уводили девушку. К пирату подошел побелевший Десница.
- Сударь...
- Внимательно слушаю, - все тем же холодным, вкрадчивым голосом отозвался Фаратон (Диар содрогнулся). - Вы имеете ко мне какие-то претензии? Нет? Тогда не задерживайте меня здесь более, сударь. Поговорим потом. Вы согласны?
Арди медленно кивнул. Мишель иронично поклонился и, развернувшись, ушел.

Джеймс поклонился и покинул помещение, когда вошел Фара-тон, холодный и непоколебимый, как всегда. Солнце клонилось к западу, описав на небесной лазури изящный полукруг; море дышало спокойствием; корабль мерно покачивался на волнах, тихо скользя по водной поверхности.
Диана резко соскочила с кровати и с негодованием уставилась на вошедшего. Но Анри, казалось, ее не замечал: он положил свой плащ на спинку кресла и медленно закрыл окно. Картафер бессильно наблюдала за действиями пирата, ничего не понимая. Наконец тихо щелкнул замок, и Фаратон обратил к ней уставшее лицо. Но глаза его блестели, ясно давая понять, что видимая усталость - маска.
- Вы знаете, - заговорил Мишель (его голос был тихим и до такой степени холодным, что она невольно вздрогнула), - что совершили сегодня непростительную ошибку?
- Нет, монсеньор, - солгала она.
- Нет? - еще тише переспросил он, приближаясь. - Я думал, Диана, на вас можно положиться...
Она отпрянула, словно ее ужалили.
- И еще, - вкрадчиво продолжил Фаратон, - я же просил вас не называть меня монсеньором. Или вы прислушиваетесь только к приказам?
- Анри!
- Что "Анри"? - содрогнувшись, спросил он. - Что вы хотите мне сказать? То, что я пират? Так я знаю это и без вас, дорогая. Я жесток? Так кто же в этом сомневается? Что еще?
Диана с ужасом смотрела на него, не зная, что сказать. И это был тот, память о котором жила в ее девичьем сердце на протяжении последних лет? Тот, кого любила ее тетя и не только она? Это был герцог де Лермон, перед которым преклонялись дамы Версаля? Мон-Луи многое рассказала девушке о пятерке кавалеров, сводящих с ума несчастных придворных дам: граф де Картафер, барон де Сен-Дени д'Олерон, виконт де Солерн, маркиз де Гроле и герцог де Лермон. Когда Лермон уехал, и Версаль развлекали его друзья, несмотря на все их старания, он словно стал пуст... Так неужели перед ней стоит тот самый герцог де Лермон?!
- О чем вы молчите? - Фаратон приблизился. - Тоскуете по Аль-фонсо? Его не вернуть - из желудков акул не возвращаются.
- Нет... Что? Так вы...
- Отправил его за борт, убедившись, что он мертв.
- Мертв... - эхом отозвалась Диана.
- Вы его любили?
Девушка яростно вскинула голову.
- Я его ненавидела!
- Чем же не угодил вам бедный испанец, амазонка? - слегка смягчился Анри. Он понял, что просто не может долго злиться на нее.
- Он выкрал меня, как... вещицу! Он хотел жениться на мне, он... -она осеклась.
Мишель наклонил голову, внимательно слушая ее. Он заметил, как девушка покраснела, затем побледнела, пытаясь подобрать нужные слова. Пират оперся о стол, сложив руки на груди.
- Говорите, - мягко попросил он, разглядывая Диану.
- Я не могу такое говорить, - выдохнула она, подавляя рыдания, готовые вылиться слезами из глаз.
- Он желал вас?
Она отскочила, как испуганная кошка, и чуть не ударилась головой о деревянную переборку. По ее мнению, слова Мишеля были слишком прямолинейными. Он и был прав, хотя и не до конца обнажил ужасную для Дианы действительность. Ее била мелкая дрожь, опустив головку, она прошептала:
-Да.
Хотя Фаратон и знал, что ответ будет именно такой, он напрягся, как хищник перед прыжком. Если бы Альфонсо был жив еще, его бы тут же убили, повесили бы на нок-рее. А так он просто пошел на корм проголодавшимся рыбкам.
Лермон шагнул к ней и мягко положил руки на ее вздрагивающие плечи. Диана напряглась, замерла, затаилась, затрепетала от этого прикосновения, испуганно подняла глаза на пирата, ничего не понимая.
- Диана, поверь мне, я не причиню тебе вреда... я не смогу сделать это, - зашептал он, повинуясь мимолетному порыву. - Я просто не смогу. Забудь все, что произошло между вами на "Кантелле": его больше нет, он умер... навсегда. Послушай меня. Ты потеряла семью, но ты смогла избавиться от него, вора, который украл тебя из-под носа у мадам де Мон-Луи. Ты должна мне верить, Диана!
Анри привлек ее к своей груди, чувствуя малейшую дрожь, пронизывающую ее хрупкое тело. Он не знал, какая сила заставила его так говорить, но не хотел опровергать своих слов. Именно: не хотел.
Несколько долгих мгновений Диана не шевелилась, прижавшись к нему, замерев и прикрыв глаза. Мягкий запах фиалки, исходящий от его волос, окутал ее теплым ароматом. Этот аромат казался таким родным, близким. Где-то над ее ухом прозвучал голос Анри:
- У тебя есть я и... Александр.
- Александр? - она с трудом вырвалась из пьянящих объятий. - Но где он?
- Здесь, на корабле. Он узнал вас, душа моя, - медленно ответил Фаратон, пронизывая девушку взглядом.
- Где? Я хочу видеть его! - она молитвенно сложила руки, снизу вверх глядя на пирата, глаза которого мягко переливались золотыми огоньками, отражая лучи умирающего солнца.
- Вы видели его сегодня, - лицо Фаратона омрачилось, - когда со шпагой в руках стояли напротив меня на полуюте.
- Я бы узнала его! - не обращая внимания на то, как помрачнел пират, воскликнула де Картафер.
- Сколько лет прошло с тех пор, когда вы в последний раз видели его? - насмешливо спросил Мишель.
- Много, - пробормотала она.
Анри поднял голову, увенчанную серебряной прядью, вглядываясь в лицо собеседницы. Он заметил, как она сосредоточенно сложила руки, как нахмурилась, потом попыталась улыбнуться. Но в данный момент ее цветущая красота его практически не трогала. Диана совершила серьезную ошибку и ей придется приложить массу усилий к тому, чтобы заставить его ее простить.
А сейчас - холодная вежливость - вот все, что он может ей предложить.
- Когда он уехал, вам не было еще и пятнадцати лет.
- Ну и что?
- Ну, знаете ли! Людям свойственно меняться с годами. Он уезжал подростком, а сейчас Александру двадцать семь лет. Это огромная разница.
- Я не подумала, - удивленно подняла голову она.
- Ясно, - усмехнулся Анри. - С Александром вы встретитесь... может быть, встретитесь завтра...
- Что означает ваше "может быть"? - прервала она.
- А что означает ваше "защищайтесь, монсеньор"? - Фаратон долгим взглядом посмотрел ей в глаза. (Он заговорил холодно, с нотками металла в голосе, заставив ее вздрогнуть). - Я не кардинал, чтобы меня так называть, и не Виразон - слава Богу! Вчера ночью я просил, чтобы вы не называли меня так, или я должен приказать? Если вам, Диана, так нравится это слово, я могу продать вас Виразону - его величайте монсеньером, сколько вашей душе будет угодно. Я не люблю, когда не прислушиваются к моим советам, и - тем более - когда нарушают мои приказы.
В каюте повисла гнетущая тишина. Диана молча опустила голову, пират отвернулся и подошел к окну. Мишель устремил взгляд вдаль, вспоминая, как Диана выскочила на палубу со шпагой в руке, как он удивился, увидев ее, как был зол тогда.
- Диана, - он резко развернулся к пленнице, - ваше поведение на палубе заслуживает наказания. Я накажу вас, но не сейчас. Вы хотя бы понимаете, какую ошибку совершили, купившись на открытую дверь? Вы хотя бы понимаете, что я специально оставил ее открытой?
- Что?!
- Именно, - его глаза блестели. - А вы... как девчонка! Сняли шпагу со стены, выскочили на палубу... Ну чего, чего вы добивались своим безрассудным поведением? Решили вплавь добраться до берега?
- Нет!!
- А что тогда? Вы хотели заставить меня поволноваться? Знаете, как я обычно мщу за такие вещи женщинам? Нет? Лучше бы вам никогда это не узнать, душа моя: долго, страшно, мучительно и крайне неприлично, - он улыбнулся, обнажая белые зубы.
Картафер отскочила в сторону, пораженная его словами, от которых сердце ухнуло вниз и стало трудно дышать.
- Да как вы можете, как вы смеете так говорить? - срывающимся голосом спросила она. - Какое право вы имеете так говорить?
- Я имею все права, пока я капитан этого судна, и не вам решать, что я должен говорить, а что нет.
Это прозвучало жестко, даже жестоко, но Мишеля это мало интересовало. Он со злым прищуром смотрел на нее, внутренне сжавшуюся в комочек, ожидая реакции на его слова.
- Я не понимаю, - ее сердце болезненно сжалось.
- А вам и не надо что-либо понимать. Главное, понимаю я, а остальное неважно.
- Вы меня пугаете, Анри, - медленно проговорила она, переводя дыхание.
- Открыла Америку! - расхохотался Фаратон. - Я ее пугаю! Очень смешно.
- Пощадите!
- Вы просите у меня пощады? Вы, которая несколько часов назад стояла против меня со шпагой в руке, держа клинок у моей груди? -насмешливо поинтересовался пират. - Не слишком ли рано вы повернули назад? Вы боитесь?
Она промолчала.
- Selentium vedetur confessio , - проговорил он. -Нет!
- Нет? А почему молчали?
- Анри!
- Что "Анри"? Я знаю, что я Анри. Что еще вы можете мне сказать?
- Вы бесчеловечный пират!
- Я знаю, - еле заметно вздрогнув от ее слов, сказал он. - Но никто пока не жаловался.
Анри намеренно пытался вывести ее из себя, а она, не разгадав его тактики, поддалась. Ее рука молниеносно взлетела в воздух, но цели не достигла: Фаратон поймал ее на лету. Диана замерла, даже не пытаясь освободить запястье из железных тисков, зная, что это бесполезно. Пальцами свободной руки Мишель приподнял ее подбородок и медленно склонился над ней.
- Не надо! - прошептала Диана, понимая свою ошибку. У нее не хватало сил для сопротивления. Широко распахнув глаза, она испуганно следила за пиратом.
Тем временем Анри мягко поймал ее вторую руку и отвел обеих пленниц за ее спину. В последний раз взглянув на нее, он коснулся губами ее плотно сжатых губ. Диана вздрогнула. Фаратон положил ладони на ее талию и поцеловал. Он не отпускал ее до тех пор, пока она не ответила на поцелуй. Он был одновременно и мягким, и властным, и, неожиданно, нежным. А ласки от "бесчеловечного пирата" Диана никак не ожидала. Ее белые руки сами оплели его шею, повинуясь его безмолвной просьбе-приказу (Скорее приказу, чем просьбе). Ей стало страшно, ноги подкашивались, она готова была рухнуть на колени. Девушка закрыла глаза, близкая к обмороку. Анри оторвался от ее губ и, на прощание взглянув на нее, вышел вон, заперев за собой дверь.
Диана упала на ковер и затихла.
Мишель прислонился спиной к двери, улыбаясь. Только слишком холодной и насмешливо-злой было его белоснежная улыбка, слишком страшной она была. Мимолетное желание утешить Диану, оказавшуюся в незавидном положении, исчезло, как парус в морской дали. Он почувствовал всю полноту своей власти над этим существом, и это открытие было так же неожиданно, как и приятно. Она не ограничивалась возможностью лишь физического владения; девушка была разбита и растеряна, растоптана, она не могла оказать ему серьезного морального сопротивления. А выходка на палубе -так, ерунда. Анри не знал, что именно он от нее хочет, но он не мог простить ей ее поступка... Он с легкостью мог найти язык с любой женщиной, и Диана не станет исключением. Но здесь дело другое: она его оскорбила.
Фаратон сел на диван, закрыв глаза. Доброта и мягкость герцога де Лермона не смогли найти сегодня места в его сердце. В глубине души Мишель понимал, что это плохо, что это очень плохо, но не хотел ничего менять, останавливать себя. Он пока не знал, что будет делать с пленницей. Может быть, отвезет ее на Осирис. "Ты подлец, Анри-Мишель!" - с неприятной усмешкой отметил он.

* * *

"Когда же прилетит Гермес? Мне надоело ждать!" - зло подумал Фаратон, складывая руки на груди. Он ждал вестей из Версаля. Обычно сокол не задерживался. Гермес преодолевал расстояние до Парижа за полтора-два дня, а Анри его отправил во Францию пять дней назад, как только на его корабль попала Диана.
Пират с усталым видом прислонился к мачте, снова погрузившись в размышления. Такое настроение на всех навеял глубокий штиль, окутавший "Диану" липкой паутиной, не давая ей вздохнуть. Даже рыба, мелькавшая в полупрозрачном море, казалось, забыла, что такое настоящая скорость. Матросы разбрелись кто куда, лениво кучкуясь, о чем-то медлительно разговаривая. Хотя в любой момент они были готовы сорваться с места и броситься выполнять приказы своего капитана. Но приказа все не было и не было... Изредка кто-то поднимал голову и опытным взглядом окидывал море, иногда останавливая его на Фаратоне, если тот попадал в поле зрения наблюдателя, но, убедившись, что все тихо, матрос вновь медленно засыпал или продолжал слушать какую-нибудь из многочисленных баек товарища.
Анри-Мишель надвинул шляпу на глаза, спасаясь от косых лучей утреннего солнца. Он казался рассеянным и невнимательным. Но только на первый взгляд. Опытный моряк, он замечал все, что творилось вокруг него. Фаратон думал. Думал о соколе, об информации, которую тот должен принести, о Диане, которой эти сведения касались прежде всего. Пират не сказал ей ни слова после "избавление" прошло скорее на подсознательном уровне: Анри не ставил перед собой цели выгнать из сердца и души все человеческое - зачем? Тем более, и раньше он не был мягким, этаким теплым воском, из которого кто угодно мог бы вылепить что угодно. Герцога де Лер-мона знали как целеустремленного и достаточно жесткого в деловых вопросах человека. Он не отступал перед препятствиями, но и не рвался слепо вперед, если заранее знал, что его затея бесполезна (эта черта перешла и к Фаратону - по наследству). Но Лермон никогда не позволил бы себе игнорировать присутствие дамы, это было бы ниже его. Анри придерживался того мнения, что какой бы женщина ни была, она - "высшее существо", и мужчина не имеет права причинить ей боль... Разумеется, физическую... Но вскоре эти так называемые "высшие существа" неосторожно показали тогда еще молодому кавалеру свое истинное лицо, и его мнение о женщинах резко изменилось, но правило, соблюдаемое его предками, вошло в привычку и для него женщина - это святое. Немного по-другому на это смотрел Фаратон в силу того, что в основном он общался только со своими рабынями. Он перестал возносить женщин до небес, но все же умудрился не расплескать своей изумительной привычки заботиться о них. Хотя бы немного. Именно поэтому девушки, совсем молоденькие, или женщины, попавшие к нему в руки, не хотели менять хозяина (но приходилось). Фаратон не был тираном. Но Диана сумела сломать те робкие ростки былого возвышенного представления о женщинах, что пытались укорениться в его душе. Одним взглядом. Одним словом. Одним ударом шпаги. Когда-нибудь потом, может быть, она и поймет, какую глупость совершила, но сейчас Диана была смертельно обижена на пирата и искать пути к примирению явно не собиралась, хотя и понимала, что ее судьба полностью зависит от него, от его желаний, настроения. Она боялась этого человека, боялась его взора, в котором царила вечная зима, в котором не бывало весны, боялась его слов, даже не обращенных к ней. Но в то же время девушке в какой-то мере было даже интересно находиться рядом с ним. Иногда она просто не понимала сама себя. В такие моменты ей становилось до боли смешно: с одной стороны, она мечтала оказаться где-нибудь подальше от моря, но, с другой стороны, она ловила себя на мысли, что ей приятно видеть строгое загорелое лицо капитана.
По Фаратон не знал о терзаниях девушки, и знать не хотел. Он выпрямился и устремил взгляд в лазурную даль. "Где же Гермес?" Пират перевел взгляд на палубу и изумленно замер, увидев Диану. Пет, она не кралась, держа в руке шпагу,- ее сопровождал Диар Арди и штурман, итальянец Франческо Селиани.
Мишель поправил шляпу и сделал несколько уверенных шагов вперед. Его пока не заметили. Диана молчала, опустив голову брела за Десницей.
- Что здесь делает эта женщина? - сухо спросил Фаратон. - Я не отдавал приказа выводить ее на палубу, Франческо.
Молодой итальянец слегка растерялся.
- Капитан...
- Уведите ее в ее каюту - перебил Анри, положив левую руку на рукоять пистолета.
- Но пленница нуждается в свежем воздухе, - вступил в беседу Десница.
Диана молча стояла чуть позади, с ужасом разглядывая гордую фигура пирата, на чье плечо в этот момент мягко опустился сокол, невесть откуда появившийся. Фаратон легко снял с лапы птицы небольшой свиток.
- О каком свежем воздухе ты говоришь, Диар? - тихо спросил он, вновь поднимая голову. - Штиль полнейший... Да в каюте легче дышать, чем на палубе (если тебя интересует ее судьба, конечно), - Анри небрежно указал свитком на Диану. - А если нет - какая разница? Она не думала, когда вылетела на палубу, почему же я должен о ней заботиться? И вообще, выполняй мой приказ, уведи ее в каюту. Я не хочу видеть ее здесь.
Франческо взял ее за руку, намереваясь отвести ее в каюту. Уже сделав несколько шагов, Диана обернулась к Фаратону.
- Я вас ненавижу - прошептала она.
Мишель дал итальянцу знак остановиться и вплотную приблизился к ней. Обдав ее ароматом фиалки, он прошипел:
- Да, вы мне тоже очень нравитесь.
Диану увели. Десница с укоризной посмотрел на развеселившегося капитана и ушел, качая светловолосой головой. Фаратон развернул сверток. Прочитав послание, он наклонился и бросил его в море. Он узнал, что хотел. Что ж, теперь надо ждать появления самого барона на "Диане".
"А хитра девчонка, - подумал Анри. - С виду проста и невинна, а на самом деле... И родить успела, и у короля в постели побывать (а это с ее-то внешностью дело пустяковое). Хитрая... Ничего. Думаю, Людовик не очень обидится, если я не верну ему его жемчужину. А в Версаль она больше не попадет".
Он улыбнулся и погладил Гермеса по голове, покрытой блестящими перьями. Умная птица разглядывала хозяина одним взглядом, сжимая его плечо когтями. В какой-то момент могло показаться, что сокол пытается улыбнуться - пускай, мол, побегают да поругаются, а потом все равно все на свои места встанет, вырастут и повзрослеют они.

ЧИТАТЬ ПРОДОЛЖЕНИЕ >>> Глава 3