Сергей Сниф (18 лет)

"ИСПЫТАНИЕ ЛЮБВИ"
(Роман)

ПРОДОЛЖЕНИЕ.
Глава 5. Шхуна.

Вечером Генрих въехал в Нант. На пристани он спешился, быстрым взглядом окинул ряды фелук и барок, а затем, ведя коня на поводу, направился к дальнему причалу, где отшвартовалась изящная шхуна - бриг.
- Эй, на борту! - окликнул он.
- Что вам угодно, сэр? - послышался учтивый ответ, и над фальшбортом поднялась голова человека, по-видимому, ставшего прямо на палубе.
- Мне нужен капитан!
- Капитан в городе, сэр. Я его помощник, и если дело срочное, вы можете поговорить со мной. Прошу вас!
Поднявшись по трапу, Генрих прошёл на шканцы, где перед ним предстал ладно скроенный молодой человек, его ровесник.
- Что привело вас сюда, сэр?
- Скажите, куда должна пойти ваша шхуна?
- Этого ещё никто не знает, даже сам капитан.
- Почему?
- Видите ли в чём дело, "Ласточка" ходит в рейсы преимущественно по фрахту, и сюда мы пришли потому, что один купец хочет зафрахтовать нашу красавицу.
- А сколько он платит за фрахт?
- Пять тысяч пистолей, сэр!
- Как вы думаете, капитан согласится отказать купцу, если я дам ему десять тысяч?
- Думаю, что он согласится.
- Хорошо! Тогда мне остаётся лишь подождать капитана. Кстати, как его зовут?
- Капитан Бентон, сэр!
В это мгновение невдалеке послышались нестройные вопли. На пристани показались два старика, пьяные до последней степени. Земля ускользала из-под их ног, и они старательно ловили её, выписывая ногами замысловатые кренделя. Они что-то пели, но "пение" их, даже в сравнении с криком осла, выглядело не очень-то музыкально. Последний этап своего пути - трап - они преодолели едва ли не на четвереньках, но всё-таки вскарабкались на палубу.
- Капитан Шкот, где вы, чёрт возьми? - рявкнул один из них, высокий мускулистый старик с седыми волосами.
- Я здесь, сэр! - сказал собеседник Генриха, выступая вперёд.
- Готовьте судно к рейсу, капитан Шкот! Завтра мы погрузим товары этого господина и отплывём!
- Да, да! Завтра! - подтвердил второй старик, поглаживая рукою объёмистый живот.
- Но сэр, - возразил молодой моряк, - вы ведь, кажется, не хотели превращать "Ласточку" в купеческое судно!
- Это не ваше дело, капитан Шкот!
- Извините, сэр, что я вмешиваюсь, - вдруг произнёс Генрих, - но я могу предложить вам более выгодные условия.
- Каковы же будут ваши условия?
- Я дам вам...двадцать тысяч пистолей!
- Вы купец?
- Я - дворянин! Со мной будет только один человек, так что вам не придётся забивать товарами трюмы. ( В продолжение этого разговора капитан и старик купец трезвели прямо на глазах).
- Вы слышали? - обратился Бентон к купцу. - Этот господии предлагает мне более выгодные условия, и я принимаю их.
- Нет, нет, подождите! - закричал купец. - Так нельзя! У меня на руках срочный груз! Я даю тридцать тысяч!
- В таком случае я даю сорок!
- Пятьдесят! - дрожащим голосом вымолвил купец.
- Семьдесят. - невозмутимо набавил Генрих.
- Восемьдесят! - почти простонал купец.
Капитан и его помощник слушали необыкновенный торг, раскрыв рты от удивления. Скаредность купца была им не но душе и потому они искренно желали победы Генриху.
- Сто! - твёрдым голосом сказал виконт.
Купец молчал. Он весь дрожал, как в лихорадке и с таким страхом глядел на Генриха, будто видел перед собой сатану в образе человеческом.
- Так что же, сударь, вы отказываетесь от фрахта? - спросил капитан Бентон.
Безнадёжно махнув рукой и ничего не ответив, купец медленно поплёлся к трапу.
- Поздравляю вас с победой, милорд! - почтительно сказал капитан и добавил неуверенным голосом. - Но...неужели вы сможете выплатить все сто тысяч?
- А почему бы нет?
- Поистине для "Ласточки" это большая удача! Но какова цель рейса, милорд!
- Южная Америка!
- Когда прикажете отплывать?
- Как только прибудет мой спутник со снаряжением! А сейчас проводите меня в каюту!
- Теннейр, проводите джентльмена! - приказал капитан Бентон. Помощник капитана пошёл вперёд, указывая Генриху дорогу.
– Скажите, как мне следует звать вас – Шкот или Теннейр? – обра)тился к нему виконт.
– Теннейр – моё настоящее имя, сэр, но когда старик бывает в плохом настроении или пьян, он называет меня "капитаном Шкотом". А вот и ваша каюта. Располагайтесь, как вам будет удобнее. Спокойной ночи, сэр!
Теннейр удалился, а Генрих занялся осмотром нового жилища. Как он потом узнал, вдоль бортов под палубой находилось несколько кают, но та, которую занимал он, была самой лучшей, остальные же предназначались для экипажа.
Его каюта представляла собой правильный квадрат. Открытый иллюминатор пропускал потоки свежего воздуха. У стен, напротив друг друга, стояли две койки, привинченные к полу. Ноги почти по щиколотку утопали в мягком ковре. Подняв свечу, оставленную Теннейром, повыше, Генрих увидел, что на стене в живописном беспорядке развешено различное оружие. В углу каюты стоял небольшой стол, тоже накрепко привинченный. Вот и вся обстановка... Удовлетворённый осмотром, Генрих потушил свечу, лёг на койку и быстро заснул... Утром он завтракал в своей каюте, когда быстро, даже не постучавшись, вошёл Теннейр.
- Как зовут вашего спутника, милорд? - спросил он.
- Барон де Шатьен.
- Он прибыл.
- Так проведите его сюда и передайте капитану, что можно отплывать в любую минуту.
Теннейр вышел...
Пусть не удивляется читатель, услышав имя барона: перед отъездом в Нант Генрих встретился с ним, простодушно рассказал, какой залог любви потребовала Марианна, и спросил, не согласится ли барон его сопровождать. Барон сразу же принял предложение. Он решил привезти Марианне орхидеи и по пути отделаться от соперника...
В каюте произошла тёплая встреча. Друзья разговорились. Барон с возмущением рассказал о том, как неизвестный вооружённый человек силой пытался проникнуть к нему в дом. Генрих изумился наглости грабителя - и только. Он, как видно, забыл и думать о встрече с Паркером.
Когда разговор угас, мимо шхуны уже неторопливо плыли берега Луары. Друзья поспешили выйти на палубу. Шхуна шла под одним марселем. Капитан пояснил дворянам, что судно спустится по Луаре, пересечёт Бискайский залив и выйдет в Атлантический океан.
- Прощайтесь с Родиной, барон, - мы покидаем её очень надолго!
- А может быть и навсегда! - отозвался барон, вложив в слова свой смысл.
- Да, может быть и навсегда! - согласился Генрих, и они замолчали.
А шхуна быстро скользила вперёд, словно хотела развеять их печальные мысли, поскорее отдалившись от земли.
Около двух часов дня на берегу показался небольшой городок, напоминающий Нант.
- На траверзе Пембёф, господа! - сказал капитан. - Это последний город Франции, который мы видим!
Оба искателя приключений жадно вглядывались в низенькие, приземистые домишки, глядевшие на реку своими равнодушными окнами.
Вдруг над одним из них, ближе всех стоявшим к реке, взвилось маленькое белое облачко, и в ту же минуту шляпа Генриха слетела с его головы на палубу, и до него донёсся звук выстрела.
- Чёрт! Что бы это могло значить, барон?
- Наверное, какой-то простофиля решил испробовать новый мушкет!
- Для простофили это слишком хороший выстрел. Возьми он чуть - чуть ниже, и мне не пришлось бы продолжать путешествие! Посмотрите! - Генрих поднял шляпу. - Она продырявлена в какой - нибудь четверти дюйма над головой!
В эту минуту капитан отдал приказание, и два матроса повернули установленный на баке фальконет в сторону городка.
- Что они хотят делать? - спросил Генрих.
- Разнести в щепы проклятый домишко!
- Капитан, я прошу отменить приказ! Не стоит поднимать шум из-за пустяка!
Что-то поворчав для порядка, капитан отменил приказ. Фитиль был погашен, фальконет повёрнут в первоначальное положение, и на судне вновь воцарился мир. Дворяне спустились в каюту. Барон извлёк из привезённого им багажа набор игральных костей и карт, и друзья сели за столик - сражаться в ландскнехт...
На следующее утро они вышли проветриться на палубу.
- Господа! - торжественно встретил их капитан. - Мы в океане!

Глава 6. Гнев океана.

Форштевень шхуны рассекал волны Атлантического океана. До самого горизонта простиралась величественная водная пустыня. Позади, узкой полоской, из океана выступала Франция, их прекрасная Родина. От самой земли тянулась за шхуной кильватерная струя. Путешественников провожал экскорт чаек. То быстро махая крыльями, то неподвижно распластав их, скользя по невидимой воздушной горке, почётный караул следовал за судном, сохраняя неизменную дистанцию. То одна, то другая чайка вдруг стремительно бросалась вниз, на воду, сразу становясь похожей на обычную утку, затем взлетала и растворялась в голубизне неба, унося в когтях трепещущее тело рыбы. Океан был чист. Ни единого судна, кроме "Ласточки" не было на его мощной груди. Капитан приказал поставить все паруса. Ловкие матросы быстро заняли свои места на реях. Через минуту паруса заполоскали по ветру. Поймав ветер "Ласточка" грациозно наклонилась и заскользила по поверхности океана вдвое быстрее, чем прежде.
- Да она прямо- таки летит! - заметил Генрих. - Поздравляю вас, капитан: лучшего названия для такого судна не подберёшь! Да и не каждая ласточка угонится за нами!
Капитан только довольно улыбнулся в ответ: как и всякий моряк, он души не чаял в своём корабле.
Вдоволь налюбовавшись на непривычное для них зрелище, "охотники за орхидеями" спустились в каюту и, открыв иллюминаторы, уселись за стол, дававший им единственное развлечение в их долгом пути...
Дни летели за днями. Уже полторы недели бороздила шхуна просторы океана. Полторы недели качки, полторы недели скучной размеренной жизни. Прошло полторы недели, а они ещё почти никого не знали из экипажа шхуны. Теннейр, ровесник Генриха, мог бы стать ему хорошим другом - подкупающая простота и честность виконта располагали к этому, но едва матрос вспоминал, за какую плату виконт зафрахтовал судно, в нём сразу просыпалась робкая почтительность и уважение, имеющиеся и дремлющие в каждом человеке по отношению к вышестоящему лицу. И особенно сильно он тогда чувствовал собственное значение в глазах виконта. Только старый капитан Бентон обращался с пассажирами запросто...
Как-то вечером виконт и барон вышли перед сном на палубу. Впереди, над самой водой, висел пунцовый диск Солнца, спускавшийся на глазах. Облака над ним пылали неестественным розовым огнём. Дворяне шумно восхищались, но старый капитан, привыкший к подобным картинам, не обращал на них внимания. Солнце погасло, Луна поплыла среди цепенеющих от холода звёзд, а капитан Бентон всё ещё стоял на мостике. Его приковали к месту чёрные тучи, низко стелющиеся над водой с трёх сторон от шхуны. Только четвёртая сторона, как раз по курсу, была ещё свободна. Там, на чистом от облаков небе, горела яркая Луна, По воде к ней тянулась расплывчатая сверкающая дорога, которая указывала судну единственный безопасный путь к отступлению. По этой дороге и мчалась сейчас шхуна, подгоняемая усилившимся ветром. Капитан предупредил пассажиров о надвигающейся опасности и посоветовал им спуститься в каюту, что они и поспешили сделать.
Качка усилилась. Капитан приказал задраить люки и зарифить паруса. Но ветер всё крепчал, всё быстрее гнал шхуну по лунной дорожке. Пришлось взять паруса на гитовы. А тучи всё ближе подбирались к судну, в их зловеще-спокойном движении чувствовалась скрытая угроза. Капитан приказал поставить носовой кливер.
- Лучше уж уйти вперёд, пока не поздно! - угрюмо рассуждал он. -Слишком много подлых намерений таит в себе это спокойствие!
Шхуна рванулась вперёд. Но облака, словно почувствовав, что пленник вырывается из их объятий, сомкнулись в плотную стену всего в каких- то пяти кабельтовых от судна.
- Убрать кливер! - крикнуть капитан. - Сейчас начнётся чертовщина!
Не успел он закончить, как судно врезалось в клубящуюся стену. Исчезли звёзды и Луна. Серая сырая муть окружала судно. На концах рей затрепетали синеватые огоньки. Капитан хотел приободрить матросов, но не успел. Огромная молния ударила в воду недалеко от шхуны, осветив мертвенно - бледным светом всё вокруг. Словно соревнуясь в силе, другая молния развернула огненное тело. Остро запахло озоном. Непрерывно грохотал гром. Казалось, его издают молнии, сталкиваясь. Сетка огня покрыла небо, не угасая ни на минуту и освещая отчаянную борьбу корабля. Ветром сорвало кливер. Мелькнув в воздухе фантастический птицей, он улетел во мглу. Корабль так качало, что матросы могли находиться на палубе только привязавшись к чему-нибудь.
- Чёрт подери! - ворчал капитан, обнявшись с мачтой. - В этом котле бортовая и килевая качка так перемешалась, что не поймёшь, какая сильнее!
А вода вокруг действительно бурлила, как в котле. "Ласточка" то взлетала на гребень гигантской волны, то падала вниз, зарываясь в воду. Беспрерывно журчала вода в шпигатах. Водяные горы разбивались о палубу, в такие моменты судно тряслось мелкой дрожью, и вылезая из-под навалившегося океана, упорно карабкалось на очередную волну. Молнии вспыхивали в опасной близости от рангоута, одна из них вдруг ударила в бизань - мачту, которая мгновенно запылала ярким факелом.
- Рубить мачту! - заорал капитан.
Четверо смельчаков бросились к огню. Двоих тут же смыла набежавшая волна. Но другие двое достигли мачты и, схватившись за свисающие фалы, стали отчаянно работать топорами. Громадный факел рухнул в море. Но, падая, горящая бизань-мачта задела фок-мачту, под которой стоял капитан. Она загорелась. Старик хотел бежать за топором, но на этот раз море сослужило шхуне хорошую службу - водяной язык, лизнув горящую мачту, погасил её..
Генрих и барон лежали в каюте, наскоро привязавшись к койкам чем попало. Обоих мучила "морская болезнь". Оба уже не раз дали себе клятву - никогда больше не выходить в море, если они останутся живы. Здесь, в каюте, особенно сильно были слышны гулкие удары волн, падавших на судно. За иллюминатором видна была тёмно-зелёная клокочущая вода.
- Что-то сейчас на палубе? - тоскливо думал Генрих.
А на палубе хозяйничал океан. Бешеные удары волн рвали такелаж. Уцелевшая фок - мачта качалась, словно маятник, то в одну, то в другую сторону, окуная концы реев в воду. Капитан, даже теперь не потерявший присутствия духа, с радостью заметил, что сплошная пелена туч разорвалась, открыв мутно - красную бешено несущуюся по небу Луну.
- Скоро конец этой заварухе! - облегчённо подумал он.
Но радоваться было рано. Уставший океан, перед тем, как успокоиться, готовил последнее испытание скорлупке - шхуне.
На минуту всё вокруг стихло. Над водой повисла жуткая после дикого воя ветра тишина. Тучи, словно повинуясь чьей-то команде, сконцентрировались в одном месте. Ветер тонко посвистывавший в снастях, вдруг взревел тысячью глоток. Плотный облачный комок пришёл в движение. Он завертелся в бешеном танце, и вода под ним тоже начала вращаться. Образовался гигантский круг, который скоро превратился в воронку. Облака над ней разразились потоком молний. Волны стремительно прыгали вверх, и поймав молнию, несли её отцу - океану. Блеск молний, громовые раскаты, рёв воды смешались в единую симфонию, слушать которую достойны были только боги да герои. А моряки в неравном бою показали себя подлинными героями...
- Лево руля! - вдруг тревожно закричал капитан. - Она движется к нам!
Действительно, воронка, не спеша, двигалась к судну, как бы уверенная, что оно от неё не уйдёт. Теперь всё выигрывала скорость. Или "Ласточка" вырвется из западни, или...смерть! Но капитан и матросы меньше всего были расположены думать о втором "или".
- Поставить фок! - приказал капитан.
Он шёл на большой риск, жертвуя единственной оставшейся мачтой, но иного выхода не было. Судно резко прыгнуло вперёд. Воронка двигалась по-прежнему неторопливо.
- Этак, пожалуй, мы проскочим... - пробормотал капитан - и осёкся...
- По бакборту вторая воронка! - раздался пронзительный крик.
По левому борту, в двух-трёх кабельтовых от судна, двигалась вторая воронка, гораздо больше первой по размерам. Теперь кораблю нужно было проскочить между Сциллой и Харибдой. Все, как заворожённые, глядели на левую воронку, оставив без внимания её сестру по правому борту. Капитан скомандовал поворот, но судно неслось вперёд, не слушаясь руля. Оно начало двигаться по гигантской кривой, ведущей в центр воронки - в пучину. Команда больше ничего не могла предпринять. Оставалось одно - отдаться на милость океану...
Стремительно кружилась шхуна по спирали, меньше и меньше круги, быстрее вращение. Матросы мысленно прощались с жизнью; про дворян в такой момент все забыли, и они пребывали в блаженном неведении. Судно пошло на последний круг. Оно мчалось по краю водоворота, и капитан не удержался - взглянул за борт. Суживающиеся склоны воронки блестели, словно отполированные. Лишь по белым клочьям пены можно было проследить невообразимую скорость вращения. А ниже чернела бездонная глубина. Шхуна наклонилась набок, готовясь соскользнуть в пучину. Капитан закрыл глаза.
Резкая бортовая качка заставила его крепче ухватится за мачту. Открыв глаза, он вскрикнул от изумления. Водоворот исчез, только струи воды расходились во всех направлениях. Шхуна ползла вперёд. Сколько времени они боролись со штормом - никто сказать не мог. Волнение утихало. Тучи, затянувшие небо, извергали потоки дождя. Матросы занялись разборкой перепутанного такелажа. Теннейр стоял вперёдсмотрящим.
- Земля! - вдруг раздался его радостный крик.
Все кинулись на бак. Сквозь серую пелену дождя смутно вырисовывались контуры невысокой горы.

Глава 7. Остров спасения.

Шхуна легла в дрейф напротив острова или материка (это предстояло выяснить на следующий день).
- Земля подвернулась вовремя. - думал капитан. - Если здесь есть леса, нужно будет поставить новую мачту, оснастить её, пополнить запасы пищи и воды...
Пока хозяйственный капитан обдумывал что даст встреча с землёй, Генрих и барон понемногу приходили в себя. За бортом мерно дышал успокаивающийся океан.!.
С первыми лучами солнца дворяне были на палубе, где уже собралась команда "Ласточки", за исключением погибших во время шторма. Перед ними лежал довольно большой остров. До судна доносился шум прибоя. Волны с гневным рёвом бились о полосу скал, лежавшую между могучим океаном и нежной растительностью. Гордые пальмы высоко вздымали свои перистые кроны, ниже пышно разрослись яркие деревья и кустарники, между которыми летали стаи попугаев. Их пронзительные крики доносились до судна, и матросы шумно радовались первым земным звукам.
Генрих прошёл на ют, где капитан и Теннейр по солнцу определяли координаты острова.
- Сударь! - обратился он к капитану. - Когда вы дадите разрешение на осмотр острова?
- Когда узнаю, где мы находимся!
Генрих вернулся на бак, где толпились матросы.
- Придется ждать! - коротко сказал он барону...
В полдень, закончив измерения, капитан пригласил команду и пассажиров на ют.
- Матросы! Господа! - начал он свою торжественную речь. - Мы нашли координаты острова. Но главное не это! Когда мы сверились с картой, оказалось, что остров на неё не нанесён! Итак, друзья мои, мы открыли новый остров, новую, пусть маленькую, колонию для Франции, для нашей любимой Родины!..
- Ура-а! - прервали матросы патетическую речь капитана.
- Тише, друзья мои, тише! - продолжал тот. - Нам предстоит совершить очень важный акт: дать острову название! Я предлагаю назвать его островом Приюта, Избавления, Спасения - как хотите! Любое название будет верным - ведь здесь мы нашли приют после шторма, здесь мы избавимся от недостатка пресной воды и провианта. В общем, друзья, решайте! Последнее слово будет за вами!
После недолгого спора, ко всеобщему удовлетворению, terra incognita получила имя: "Остров спасения". Матросы разбежались по реям, шхуна оделась парусами и легко заскользила вокруг острова.
Скоро нашлась удобная бухта. Шхуна замерла. Были спущены шлюпка для матросов и ялик для дворян. Генрих и барон, приближаясь к берегу, с нетерпением вглядывались в лесные заросли, над которыми поднималась вершина небольшой горы, окутанная молочной дымкой. Оба они были вооружены карабинами.
Лодка мягко ткнулась в песок. Привязав её, друзья разошлись по разным направлениям: Генрих двинулся через лес к горе, барон хотел побродить вокруг бухты...
Через несколько часов, стоя на вершине горы, виконт с интересом смотрел на бухту, где несколько лодок, соединённых вместе, перевозили на шхуну стройную пальму, лишённую листьев. Вероятно, эта пальма и будет мачтой на время дальнейшего плавания.
Вот она уже повисла на боканцах и медленно поднимается... Генрих вытер со лба холодный пот, оглядел вершину, на которой стоял. В нескольких местах из подземных трещин вились клубы белого дыма. Земля там очень горячая - Генрих не смог простоять и минуты. А растения вокруг трещин разрослись гораздо пышнее, чем внизу...
Но почему так режет в глазах? Неужели подъём на невысокую горку обессилил его?
Какая тяжесть в голове!.. Будто налили свинца!.. И в ушах звенит!.. Надо спускаться вниз, а то шхуна уйдёт и оставит его одного!.. А Марианна не простит ему этого никогда!..
Тело вдруг стало непослушным... Невозможно шагнуть... Но что же делать?..
Генрих стоял на склоне, нелепо раскачиваясь. Деревья, цветы, небо, склон горы в бешеном ритме кружились вокруг него. Во рту - солоноватый привкус крови, красная пелена застилает свет. Генрих попытался сделать шаг, но свалился и покатился по склону, махая руками, словно тряпичная кукла. Только это его и спасло! Невидимый враг едва не расправился с ним! Вместе с дымом вырывался он из трещин, словно коварная змея, заползал в любую низинку, скапливался в пышном ковре травы, носился волнами по ветру - и убивал всё то, что двигалось и радовалось солнцу.
Углекислый газ - вот имя врага! ...
Как болит голова!. .Тело стало тяжёлым, словно чужим... Что же с ним было? Взошёл на вершину горы... А потом?...
Как болит голова!... Открыть глаза или нет?.. Лучше полежать ещё немного, вдыхая ароматный воздух...
Ах, до чего же хорошо жить!...
Генрих лежал на спине под невысокой пальмой. Листья пальмы то бросали приятную тень на лицо, то, колеблемые ветерком, отодвигались, и тогда прямо в глаза виконту целились жгучие молнии солнечных лучей. К лицу участливо склонилась высокая трава. Что-то щекотало руку. Генрих вскочил на ноги. Слегка закружртась голова, но идти было можно. Осторожно, от дерева к дереву, двигался он, пока не кончился лес. Потом под ноги медленно потянулся пологий травянистый склон.
Кажется, дошёл до подошвы горы?.. Надо лечь передохнуть...
Генрих опустился на землю и забылся тревожным сном... Он стоит у горы, а на вершине, возле столбов дыма - Марианна! Вперёд, вперёд, чёрт возьми! Надо спасти её во что бы то ни стало! Сейчас кончится лес! Уже видна вершина!.. Но вдруг деревья наклоняются, их густые упругие ветви опутывают его так, что нет сил пошевелиться, приподнимают его над землёй. Он видит, как Марианна задыхается, глаза её молят о спасении. С нечеловеческим усилием разорвав путы, Генрих бежит к ней, но она отступает назад, прямо в воздух. Её фигура бледнеет и вдруг расплывается открывая чистую голубизну неба...
Виконт открыл глаза. Он застонал, когда понял, что видел Марианну всего лишь во сне. Встал. И снова медленно пошёл к кораблю. Он кружился на месте, словно слепой котёнок, не замечая этого. Ночь застала его в пути. Пришлось устраиваться на ночлег под манговым деревом. Разбудил его выстрел из пушки. Легко вскочив, Генрих побежал на звук. От вчерашнего отравления не осталось следов, кроме лёгкой слабости. Полоса леса кончилась неожиданно. По инерции он пробежал ещё немного и остановился у самой воды. В бухте стояла шхуна. Увидев её, Генрих засмеялся и замахал руками, стараясь привлечь к себе внимание. Над бушпритом "Ласточка" появилось белое облачко, донёсся звук выстрела. На реях, на вантах - всюду виднелись люди. Вскоре его заметили: от шхуны отделилась шлюпка. Успокоенный, Генрих сел на берег и, хватая горстями песок, стал кидать его в воду, звонко хохоча. Рука его наткнулась на что-то твёрдое. Повернув голову, виконт увидел, что сидит рядом с широким железным кругом. Он начал выкапывать обнаруженный предмет. Полоса железа уходила глубоко в песок.
- Пушка! - подумал Генрих...

Глава 8. Пушки.

Матросы, подъехавшие в шлюпке, поначалу решили, что он сошёл с ума. Стоя на коленях, виконт рылся в песке, откидывая его руками в стороны. Когда моряки подошли поближе, они увидели шесть чёрных кругов, очищенных от песка. Каждый круг был зацементирован чем-то белым.
- Ну-ка, друзья, помогите мне вырыть эти пушки! - встретил их Генрих.
И вот пятеро взрослых людей стали, как дети, сосредоточено копаться в песке. Некоторое время слышалось одно лишь пыхтение усердных моряков да непрерывный шелест отбрасываемого песка. Вскоре была готова солидная яма, на дне которой вплотную друг к дружке стояли шесть старых бронзовых пушек, почерневших под действием времени.
- У вас есть что-нибудь острое? - не оборачиваясь, проговорил Генрих. - Нужно разбить пробки и посмотреть, что спрятано внутри!
Один из матросов сбегал к лодке и принёс длинный гандшпуг. Взяв багор в руки, Генрих с размаху всадил его в жерло ближайшей пушки. Белая прослойка сломалась, едва багор к ней прикоснулся. Внутренность пушки открылась взглядам людей. Некоторое время все пятеро представляли собой чрезвычайно живописную скульптурную группу, особенно матросы. Они замерли в разнообразных позах: один наклонился вперёд, на его лице застыло недоумение; другой вытянулся, как перед командирам; третий широко открыл рот и не в силах был произнести ни звука; четвёртый стоял в такой позе, словно собрался удирать без оглядки. Простодушные дети моря, они вправе были удивляться. Когда Генрих разбил пробку, они увидели, что пушка почти Доверху наполнена драгоценными камнями. И алмазы, и аметисты, и бериллы, и аквамарины, и топазы - гранёные и неотделанные, оправленные и без оправы - все они были беспорядочно насыпаны в пушку. Под лучами солнца они ожили, заблестели, поражая богатствами оттенков. Тут было от чего оцепенеть честным морякам, никогда не видевшим такого великолепия!
Генрих очнулся первым. Он сказал:
- А теперь нам нужно отвезти распечатанную пушку на корабль! Матросы бросились было к пушке, но не подняли её и на дюйм.
- Лучше перекатим ее! - предложил один.
Эта идея была более выполнима, и, заткнув жерло всяким тряпьём, найденным в лодке, они осторожно покатили вперёд пушечный ствол.
Всю обратную дорогу матросы молчали, но по тому, как то один, то другой оглядывался на пушку, можно было легко догадаться, о чём они думали. Генрих с неудовольствием подмечал эти взгляды. В нём проснулись опасения.
"Если в них заговорит алчность - думал виконт, - мы с бароном пропали! Они убьют нас и завладеют сокровищем! Надо отдать им часть камней, чтобы вместо ненависти возбудить благодарность!"..
- Где вы столько пропадали? - встретил его барон.
- Сейчас узнаете, сейчас всё узнаете! - Генрих расхохотался. - Капитан, прикажите поднять на борт лодку!.. А теперь расстелите на палубе брезент! Так! Идите сюда, друзья! - подозвал он работавших с ним матросов. - Капитан, вы видите эту пушку?
- Это каронада - отозвался капитан. - В дни молодости я много раз испытывал их в бою. И своим кашлем старушки заставляли врагов дрожать от страха. Славные старушки, сэр!.. - и капитан замолк, словно поперхнувшись, потому что в эту минуту, по знаку Генриха, матросы опрокинули пушку, и она выстрелила в брезент сверкающим зарядом.
Когда высыпались все драгоценности, из пушки, шурша, вылетел лист пергамента, покрытый знаками. Генрих подхватил его:
- Английская речь... Письмо... Ну это мы прочтём потом в каюте, барон!
- Но откуда эта гора камней? - спросил барон.
- Я нашёл клад! Совершенно случайно! На берегу остались ещё пять пушек!
- Так надо быстрее послать за ними! Вы поедете с матросами, виконт?
- Нет, я слишком устал!
- Ну что ж, тогда я заменю вас!
Вскоре баркас, подгоняемый дружными усилиями гребцов, понёсся к берегу, а Генрих пошёл отдыхать в каюту. Он спал и не видел, как вернулся барон, как бережно переносили в трюм пять привезённых пушек. Он не видел, как возбуждённые матросы обсуждали, что можно сделать с такими богатствами; как старый капитан задумчиво мерил шканцы широкими шагами, размышляя о коварстве фортуны, с горькой усмешкой вспоминая немногие милости, полученные от неё за долгие годы жизни.
А виновник переполоха проспал до ночи. Он встал в темноте, нащупал свечу и зажёг её. Барон, спавший на койке рядом, почувствовав движение, открыл глаза.
- Вы проснулись, мой друг, вот и хорошо! - произнёс виконт. - Не забывайте, что мы должны ещё прочесть пергамент!
Он сел за стол, поставил перед собой свечу, разгладил руками свиток. Барон встал за его спиной. Напрягая зрение, запинаясь в тех местах, где текст особенно сильно выцвел, Генрих начал читать: "К сыну своему, Джону Л естреду Септайку, обращает со смертного ложа свой глас его отец! Сын мой! Не знаю, где придётся тебе встретить посланного мной человека, который сообщит тебе о моём завещании. Всё, что я награбил за сорок пять лет пиратства - да простит меня господь! - все эти богатства, в которых ты найдёшь письмо, я завещаю тебе! Мне передали, что ты пошёл по моей дороге. Умоляю тебя, послушайся совета человека, который скоро предстанет перед Творцом - совета твоего отца! Когда-то и я был молодым! Во мне тоже кипела кровь, я жаждал славы, подвигов, богатства!.. Теперь я обладаю всем этим в избытке, но я глубоко несчастлив, сын мой! В смертный час я скажу всю правду. Оглядываясь вокруг, я не вижу друзей. Силы мои иссякают, затухает свеча моей жизни - и некому меня утешить, никто не примет моей исповеди и покаяния. Тяжко умирать не прощённым грешником, тяжко и страшно, сын мой! Душа моя радуется, когда я вспоминаю тебя, Джонни! Мне было бы легко распрощаться с жизнью, если бы я знал, что ты похоронишь меня по-христиански и помолишься за меня. Пусто вокруг. Джонни, твой отец умирает отверженным негодяем! У него нет родины! У него есть только ты! Займись честным трудом, Джонни! Только честная жизнь может по-настоящему осчастливить человека! Забудь про грабежи! - иначе в страшный для тебя миг проснётся неумолимый судья - твоя совесть. Нет пытки страшнее проснувшейся совести, поверь мне, Джонни! Я испытал это!.. Рука слабеет, заканчиваю. Прощай, сын мой, оправдание моё! Пользуйся богатством, оно даст тебе возможность жить честно! Внизу стояла подпись: "Твой отверженный отец". Дату разобрать было невозможно.
Генрих смолк. Потрескивая, горела свеча, отбрасывая на стены каюты гигантские тени. Наверху слышны были чьи-то неторопливые шаги. Мерный шум океана сливался с громким криком ночной птицы.
Оба дворянина сидели молча. Оба испытывали странную грусть, выслушав суровое напоминание о смерти. Генрих потушил свечу и растянулся на койке...
На следующий день капитан и матросы обращались к виконту с подчёркнутой почтительностью. - Капитан, вы разрешите нам взять ялик и поехать поохотиться! - спросил Генрих.
- Как вам будет угодно, сэр!
- Да что это с вами, капитан, - удивился Генрих, - вас словно подменили!
- Я всё тот же, сэр, но вы стали другим!
- Вы говорите о вчерашних пушках?
- Да, сэр! О чём же ещё можно говорить в эти дни!
- По возвращению в Нант я должен вам сто тысяч пистолей, не так ли?
- Да, сэр!
- Возьмите вчерашние камешки в счёт уплаты фрахта!
- Но там же, наверное, раз в двадцать больше, чем нужно!
- Тем лучше для вас, капитан!
- Нет, сэр! Я отклоняю ваше предложение, потому что оно очень походит на милостыню! Генриха начинала бесить щепетильность капитана.
- Капитан Бэнтон, как вы могли употребить это слово! Я дарю вам камни от чистого сердца, и вы меня обидите, если не примете подарка!
- Хорошо, сэр, я возьму камни и разделю их между матросами!
- Я дарю эти камни вам, капитан! Остальными пятью пушками мы распорядимся так: я и барон возьмём себе по одной, а содержимое остальных вы разделите между моряками!..
Капитан Бэнтон изобразил на лице умиление, и виконт, не слишком довольный, отправился в каюту за ружьями.
На этот раз друзья не решились разлучаться, потому что Генрих уже успел рассказать барону о коварной горе.
Они вошли в лес. Мощные кроны деревьев пропускали мало света. Ноги утопали во мху. Голоса невидимых лесных обитателей доносились с разных сторон. Держа ружья наготове, охотники осторожно двигались вперёд. В густом кустарнике, усыпанном маленькими белыми цветами, из-под ног у них неожиданно прыснули во все стороны серые длинноухие зверьки - дикие кролики. Два выстрела взбудоражили лесное спокойствие. Кролики невозмутимо растворились в тени, не желая считаться с ущемлённой охотничьей гордостью дворян. Так они ходили, изредка постреливая, до самого вечера. К исходу дня их добычу составляли один фазан и один попугай. Когда они взошли на палубу, моряки, выстроившись вдоль борта, приветствовали их громким: "Ура!"
- Что это значит, капитан?
- Вот что: шхуна-бриг "Ласточка", её капитан и команда рады приветствовать вас! Тут только Генрих понял, что таким образом старый моряк хочет отблагодарить его за щедрые подарки.
- Но когда же мы отплываем? - спросил он.
- Сейчас же, сэр! Пресная вода доставлена, новая мачта крепко сидит в степсе - так что больше нет никаких причин задерживаться здесь! Будем продолжать свой счастливый рейс!..
Если бы он знал, что ждёт его впереди, рейс не казался бы ему таким "счастливым"...

Глава 9. Фемида.

Давно уже растворился за кормой памятный всем "Остров Спасения". Ноковый, просматривающий горизонт, неизменно докладывал: "Океан чист!" Генрих и барон были на палубе, когда вдруг раздался необычный возглас: "Парус на подветренной стороне!..
В подзорную трубу они разглядели тонкую паутину снастей неизвестного судна. Белая точка за кормой быстро вырастала. Вскоре отчётливо стал виден фрегат, одевшийся в облако белоснежных парусов.
- Не вижу опознавательного вымпела - сказал капитан. - Думаю, это флибустьеры! Но у шхуны ход легче! Мы оторвёмся!...
Он приказал поставить все вспомогательные паруса, но на этот раз удача не сопутствовала шхуне. Как назло, началось волнение. Лёгкая шхуна запрыгала по волнам, замедлив ход, между тем, как фрегат всё так же уверенно мчался вперёд.
- Он выигрывает галс! - закричал капитан.
В эту минуту ядро взметнуло фонтан воды неподалёку от шхуны. -Чёрт подери! - проворчал капитан. - Он приказывает нам лечь в дрейф! Придётся подчиниться! Обстенить реи! - приказал он матросам.
Шхуна легла в дрейф в кабельтове от фрегата, выполнившего тот же маневр.
От фрегата отвалила шлюпка и, танцуя на волнах, пошла к шхуне, на борту которой царила мёртвая тишина. Проскользнув под бушпритом и пройдя вдоль борта шхуны, шлюпка остановилась напротив шканцев. Сидевший на банке человек, по виду офицер, поднявшись во весь рост, зычным голосом крикнул:
- Капитан "Фемиды" приглашает капитана вашего судна почтить своим присутствием фрегат!
Произнеся это приглашение, он неторопливо уселся, дал знак гребцам, и шлюпка понеслась обратно к фрегату.
- Капитан! - сказал Теннейр. - Разрешите мне поехать на "Фемиду!" Приглашение - это наверняка уловка, а вы должны командовать "Ласточкой"!
- Нет, мой мальчик, нет! - растроганно произнёс капитан. - Поеду я! В случае чего ты прекрасно справишься со шхуной! Прикажи спустить ялик!
Никто не знает, о чём думал капитан, гребя к дрейфовавшей "Фемиде". Однако на палубу фрегата он взошёл с выражением каменного спокойствия на лице.
На юте его встретили офицеры судна. У фальшборта, рассматривая шхуну в подзорную трубу, стоял капитан "Фемиды". Это был крепкий мужчина, лет сорока, с морщинистым лицом, которое уродовал бесформенно расплывшийся нос.
- С кем имею честь говорить? - медленно, будто с трудом подбирая слова, произнёс он по-французски.
- Гертрон Джотель, сэр! - представился капитан Бентон. - А как прикажете называть вас?
- Задавать вопросы буду я!
- Но по какому праву, позвольте вас спросить?
- По праву сильного! "Фемида" - капер! На это Бентон ничего не смог возразить.
- Вы - француз? Не так ли? - спросил капитан фрегата.
- Да, сударь, я принадлежу к этой великой нации!
- В таком случае вы обязаны мне сообщить, имеются ли на вашем судне какие-либо товары или драгоценности?
- Нет, сударь! Сейчас у меня на борту два путешественника! Они зафрахтовали шхуну!
- Обратно на шхуну с вами поплывёт мой помощник, Тамли! -капитан указал на верзилу, стоявшего рядом с ним. - Он осмотрит ваши трюмы, и если всё окажется так, как вы говорили - вы сможете продолжать рейс. Но если с ним что-нибудь случится!.. Вы понимаете, какое у меня превосходство в вооружении?
- Но не в скорости! - подумал капитан шхуны и, кивнув головой, направился к трапу.
Назад к шхуне вслед за Бентоном тащился ялик с верзилой Тамли.
- Это что за образина? - шёпотом спросил Теннейр, встретив капитана.
- Он должен обыскать трюмы, и горе нам, если он обнаружит содержимое пушек!
- Вот это рост! - восхищённо зашептал Теннейр, когда Тамли выбрался на палубу. - Посмотрите, капитан, гик ему ниже плеча.
Тамли, покачиваясь на длинных ногах, пошёл за капитаном. Они быстро осмотрели два пустых трюма и спустились в третий, где лежали каронады.
- Пушки здесь для балласта! - поспешил предупредить расспросы капитан.
Тамли молча кивнул головой и, показывая на белые пробки, спросил: "А это что?"
- Пушки для тяжести набиты камнями! - сказал капитан. - А эти пробки для того, чтобы камни не высыпались при качке.
Тамли уже вступил на первую ступеньку трапа, но проскользнувшая в голосе капитана нотка неуверенности заставила его остановиться. Он медлил, не зная, что предпринять. Для капитана это была мучительная минута...
Верзила, выхватив тяжёлый матросский нож, висевший у него на поясе, подошёл к пушкам и взломал пробку одной из них. Словно тысячи нежных колокольчиков зазвенели в трюме - в руки Тамли хлынул ручей золотых монет. Глаза пирата сверкнули яростью. Капитан кинулся наверх по трапу, надеясь успеть запереть трюм. С быстротой пантеры мелькнуло вслед за ним длинное тело. Сильные руки оторвали старика от трапа и бросили вниз, на пушки. Тамли метнулся на палубу и прыгнул к борту, но Теннейр, быстро сообразивший, что к чему, успел подставить ему подножку. Великан упал, рыча как раненный зверь. Не давая ему опомниться, Теннейр бросился на него, стараясь вывернуть его руки за спину. В этот момент подоспели ещё два матроса, и по палубе покатился клубок перепутанных тел. С пеной у рта, издавая жуткие звуки, Тамли извивался в руках матросов, и тем с большим трудом удавалось его удерживать. На секунду он затих, напружинив тело. Затем сильным рывком ног отбросил одного матроса; зубами вцепился в мякоть руки второго, сжимая свободной рукой его горло. Избавившись от двух врагов, он стал бешено отрываться от Тен-нейра, вцепившегося в него мёртвой хваткой. На миг освободив вторую руку, он схватил юношу за волосы и ударил изо всей силы головой о палубу. Смелый боец потерял сознание. Тамли вскочил на фальшборт, сильным ударом ноги, отшвырнул подбежавшего матроса и бросился в воду. Моряки видели, как его длинное тело быстро скользило под водой. Над ним прыгали фонтанчики пуль. Всплыл он уже вне досягаемости выстрелов. Теперь нельзя было терять ни единого мгновения. Очнувшийся Теннейр отдавал быстрые приказания. Паруса захлопали, подставляя ветру тугие ладони. Судно понеслось вперёд. Теннейр велел матросу отыскать капитана. Матрос, спустившись в трюм, нашёл старика, с виду не получившего повреждений, но лежащего без сознания. Когда его вынесли на палубу, он быстро пришёл в себя и принял командование. Матросы, пострадавшие в драке, очнулись сами и давно уже были на местах.
Таким образом, когда фрегат, подобрав Тамли, начал погоню, его от шхуны отделяло больше половины мили.
Опять оба судна, покрывшись облаками парусов, быстро неслись по холмистой океанской равнине. Теперь у шхуны было преимущество в расстоянии и скорости. Она оставляла фрегат всё дальше за кормой, и к вечеру он исчез из виду. Капитан несколько раз менял галсы, желая как можно дальше отойти от курса капера.
В два часа ночи над морем повис густой туман. Капитан почти шёпотом приказал взять паруса на гитовы и отдать становые якоря. Судно замерло. Вокруг висела такая мёртвая тишина, что Теннейру казалось, будто она становится чем-то осязаемым, мягко обволакивает, глушит его. На секунду молодому человеку стало страшно. Он хотел кашлянуть, чтобы звуком разорвать невыносимую пелену.
И вдруг в тумане, недалеко от него, раздался звук негромкого кашля.
Теннейр оцепенел.
- Капитан, где вы? - тихо прошептал он в клубящуюся мглу.
- Здесь! - ответил туман капитанским голосом.
- Вы слышали? -Что?
- Кто-то кашлянул..
- Ну и что? У кого-то не выдержали нервы.
- Но ведь кашель донёсся со стороны!
- Глупости, капитан Шкот, - сердито зашипел туман, - вам просто почудилось!
- Не лучше ли уйти с этого места? - не сдавался Теннейр.
- Отправляйтесь-ка спать, капитан Шкот! У вас в голове туман! Остаток ночи все на шхуне сладко спали, за исключением капитана
и Теннейра: первого мучила стариковская бессонница, и в голову лезли непривычные мысли о быстротечности жизни; второй мучился догадками насчёт загадочного кашля.
Когда первые солнечные лучи разогнали туман, все загадки мгновенно разрешились: в полукабельтове от шхуны покачивался дрейфующий фрегат. Ночь и туман, обманули старого капитана. Вместо того, чтобы удалиться от курса капера, шхуна, сделав полукруг, явилась прямо в его лапы.
Якоря на "Ласточке", ночью предусмотрительно взятые на кат, были мгновенно выбраны, матросы разбежались по реям. Но на этот раз фрегат хорошо использовал оплошность, отдающую врагов в его распоряжение.
Бортовой залп ужасной силы, данный почти в упор, пронёсся над палубой шхуны, словно огненный смерч. Многие паруса были в клочья исполосованы ядрами, на палубу дождём сыпались горящие обломки рангоута, слышались стоны раненных и умирающих.
Генрих и барон, выбежавшие на палубу, в растерянности остановились.
- Сюда, господа, сюда! - донёсся голос. Кричал капитан с бака.
Дворяне подбежали к нему. Втроём они развернули фальконет. Капитан навёл его и поджёг фитиль. Прогрохотал выстрел, и на капере раздались злые крики: по-видимому, ядро было выпущено не зря.
Вновь бортовой залп прошил насквозь вздрогнувшую шхуну.
- Всем вооружиться! - кричал сквозь рёв огня капитан.
Виконт и барон выбежали на палубу уже вооружённые: у обоих в руках сверкали клинки дамасских сабель. Предупреждение капитана оказалось весьма своевременным. Сильный толчок качнул шхуну, её моряки увидели рядом высокий борт фрегата. Зазвенели абордажные крючья. На палубу шхуны с громкими криками полились полуголые, почерневшие под южным солнцем, до зубов вооружённые пираты.
Бой был коротким. Кучка защитников шхуны медленно отступала на ют. Упал, обливаясь кровью, Теннейр. Один за другим под ноги победителям падают матросы, словно желая задержать их своими телами. Выстрелов не слышно, только звенит сталь, встречая сталь на своём пути, или раздаётся глухой удар, когда сталь впивается в человеческое тело...
На юте осталось трое. Среди трупов, стоя в лужах крови, отчаянно защищаются капитан, барон и виконт.
Капитан упал с рассечённым черепом, и вдруг раздался крик Там-ли: "Вот этот трюм!"
Этот крик спас друзей. Забыв про них, пираты полезли в трюм. И вот уже в жадных руках засверкали горсти золотых монет, драгоценных камней...

Глава 10. Слуги Томми.

- Прекратить грабёж! - прогремел над пиратами властный металлический голос. Говоривший обладал большой властью - даже самые ретивые из победителей не ослушались его приказа. - Сколько пушек раскупорено? - спросил он.
- Две, капитан! - ответил вездесущий Томми.
- Все пушки перенести на "Фемиду!"
Присмиревшие матросы начали исполнять приказание. Равнодушно оглядев картину смерти на палубе, капитан фрегата заметил путешественников, молча стоявших на юте.
- Если не ошибаюсь, вы, господа, зафрахтовали шхуну?
- Да, вы не ошибаетесь!
- Прошу вас на борт моего судна, господа! Обещаю, что плен ваш не будет долгим! В плавании соприкасаться вы будете только со мной и Томми! Моё имя - Джон Септайк.
- Совершенно верно! Да, но... Ваш отец был пират? - стремительно выкрикнул Генрих.
- Да! - Септайк помрачнел. - Но откуда...
- Капитан! - опять перебил его Генрих. - В нашей каюте есть очень важный для вас документ! Втроём они спустились вниз. Генрих достал пергамент.
- Месьё Септайк, имею честь передать вам посмертное письмо вашего отца!
Читая письмо, капитан ничем не выказывал охватившего его волнения.
- Спасибо вам, господа! - проговорил он, закончив чтение. - Значит эти пушки - моё наследство? - Да, месьё Септайк!
- Отец был прав!.. Ничего нет страшнее проснувшейся совести!.. Сейчас я его понимаю!.. Я грабил и убивал беспечно, пока не попалась мне та фелука!.. Тогда все мы были разъярены, уже несколько недель оставаясь без добычи. А на фелуке плыл богатый купец с женой и маленькой дочкой. Мы убили купца, поначалу не зная о его жене, потому что она успела где-то спрятаться. А затем, перенеся к себе товары, мы пустили фелуку на дно. И вот тут, когда вода была уже на уровне палубы, она выбежала наверх, прижимая к себе ребёнка. Она что-то кричала нам, но мы смеялись ей в ответ. Тогда она встала на колени, протягивая к нам дочь и умоляя взять хотя бы её. Но мы издевались над ней, издевались над матерью - а ведь у каждого из нас тоже была мать... Я не могу забыть этого!.. Почти каждую ночь я вижу тонущую фелуку и женщину на коленях. Наверное, это и есть совесть!..
Капитан замолчал, глубоко вздохнул, словно вынырнув из-под воды, и резко приказав: "Следуйте за мной, господа!" - вышел из каюты.
Захватив оставшиеся у них деньги и ценные вещи, дворяне последовали за ним. Матросы переносили на фрегат последнюю пушку. Генрих и барон перешли на "Фемиду" вместе с ними. Они остались на палубе, не имея сил хоть на минуту оторвать взгляд от шхуны. "Ласточка" покачивалась на волнах совсем рядом. Фрегат медленно отодвигался от неё. Взревели пушки левого борта, и на несколько мгновений "Ласточка" исчезла в клубах дыма. Когда дым рассеялся, путешественники с радостью увидели, что шхуна по-прежнему стоит на месте. Мачты её были снесены, в борту зияли дыры - но она не желала умирать.. Лишь после второго залпа океан с торжествующим рёвом хлынул в трюмы. Шхуна стала быстро погружаться, унося в пучину ( эту вечную могилу моряков) команду, для которой рейс начался так счастливо и так трагически завершился.
- Дорого же заплатила шхуна за то, чтобы капитан Септайк смог получить наследство! - пробормотал виконт.
- О господа, - послышался голос капитана, - я упустил из виду, что вам тяжело будет видеть эту картину!
- Да, сударь, - холодно ответил барон, - эта картина не из приятных.
- Иначе поступить было невозможно, господа ! - Капитан понизил голос. - Но завтра вы убедитесь, что я не такой уж прожжённый негодяй!..
Ночью дворян разбудили выстрелы. Фрегат гудел, как растревоженный улей. Слышались яростные крики, проклятья, отвратительная ругань. Дробно топотали чьи - то ноги. По палубе металась большая толпа. Дворяне попробовали выйти, но дверь их каюты оказалась запертой. Утром их выпустили на палубу. Какой-то матрос, подтолкнув Генриха, показал на фок - мачту. Там на реях покачивались три трупа. В одном из них дворяне узнали Септайка. Из отрывистых замечаний матросов они поняли, что капитан и двое членов команды пытались ночью бежать на баркасе, предварительно очистив от драгоценностей пушки.
Неудачный побег должен был сказаться на положении путешественников. В полдень команда собралась на шканцах для утверждения нового командира. Без долгих колебаний был избран Томми. Жестикулируя руками, верзила начал торжественную речь, которая оказалась очень короткой.
- Благодарю вас, ребята, что выбрали меня вместо изменника Септайка! Думаю, что не обману ваших ожиданий! Раньше "Фемида" была капером, полупиратом, и мы должны были делиться доходами со всякими, - Томми фыркнул презрительно, - господами! Нам надоел такой порядок! Пусть с этого дня вся добыча будет нашей! И пусть никакой другой флаг, кроме "Весёлого Роджера", не вьётся над "Фемидой"! А глубокоуважаемых господ, - Томми указал на дворян, - мы сделаем слугами! Я всё сказал!..
В ответ на последнее предложение Томми матросы, восхищённые новым капитаном заревели, словно стадо быков.
- Хо, хо! Молодец, Томми!
- Ну и шутник же этот "малыш"!
- Вот это капитан, так капитан!
- Дворян - в слуги! Го - го - го!
- Пусть-ка побегают!..
Генрих и барон слушали выкрики, оставаясь внешне спокойными, хотя в душе у каждого всё кипело.
- Эх сюда бы мою шпагу!-тоскливо шептал виконт.
- Что бы вы сделали против этого сброда?
- По крайней мере, заколол бы длинного негодяя!
- Вас самого, виконт, тут же растерзали бы!
- Отомстив за оскорбление, умереть легко!
- Вы правы, виконт, но ведь нам нужно вернуться в Париж живыми!
- Я не могу молча стерпеть такое унижение, да ещё не от дворянина!
- Но всё - таки вам придётся сделать именно это!
- Ах, если бы у меня была шпага! - опять тоскливо прошептал Генрих.
Так, не имея средств отомстить за унижения, они утешались планами мести...
Толпа моряков рассмеялась.
- Эй, господа! - крикнул Томми - Пойдёмте за мной!
Он провёл их в капитанскую каюту и, пройдя через неё, открыл дверь в небольшую каморку, ранее служившую складом.
- Вот ваше помещение. Выходить ко мне будете по звонку. Ты, -палец в сторону Генриха, - когда я дам один звонок, а ты - когда я дам два звонка! Обязанности будете узнавать постепенно. Думаю, вы станете хорошими слугами! Конечно не сразу, но уж коли я взялся выбивать из вас спесь - я её выбью, будьте уверены!
- Сударь! - тихим голосом произнес виконт, по привычке пытаясь найти рукой эфес шпаги. - Мы не скоты и не допустим с собой скотского обращения! Честные люди так не обращаются с пленными! Не забывайте, что мы не матросы и под вашей властью временно!
- Что? - неожиданно рассвирепев, заорал Томми. - Выходит, ты не считаешь меня за честного человека? Кашалот мне в глотку, если я не расправлюсь с тобой, скотина! Здесь я король и я бог! Ах ты, дохлая акула! И ты посмел сказать, что временно находишься здесь! А, временно! Каков наглец! Да, прежде меня сглодают крабы, чем ты выйдешь за пределы фальшборта! Спрут поганый! Да прежде "Фемида" начнёт порхать по воздуху, чем ты снова сможешь назвать себя дворянином!..
Капитан не знал, что в этот момент он предсказал судьбу, заронив в голову Генриха интересную мысль. Виконт стоял, как в столбняке. Все звуки мгновенно пропали, проклятья бесновавшегося Томми не доходили до сознания. "Порхать по воздуху, порхать по воздуху!" -маленькими молоточками стучало в висках. Ярость Томми стала утихать. Этому способствовало и неестественно смирное лицо виконта, под которым была тщательно спрятана безудержная радость. Чертыхнувшись ещё пару раз, но уже беззлобно, Томми ушёл на палубу.
- Что с вами, мой друг? - спросил барон, едва Томми скрылся за дверью. - Вы так неожиданно стихли, что я не предполагаю, чем это можно объяснить?
- Вы правильно говорили, барон, что нам придётся терпеливо сносить оскорбления. Но и я был прав, говоря, что когда - нибудь мы сможем отомстить за них!
- Вы что-нибудь придумали, виконт?
- Пока что у меня нет единого плана. Но что я хочу вам посоветовать уже сейчас - постарайтесь познакомиться с любым канониром.
- Но к чему это?
- Нам будет нужен длинный фитиль, а его можно достать только у канониров .
- Хорошо, виконт, я попробую это сделать...
Перебив барона на полуслове, в капитанской каюте прозвенел звонок.
- Чёрт подери, меня зовут! - вскликнул Генрих, - Ну что ж, буду примерным лакеем!
- Во - первых, малый, чертыхайся потише! - встретил его Томми. - Мне слышно всё, о чём вы там щебечете!..
Генрих принял к сведению неосторожное признание капитана.
- Во - вторых, отправляйся в камбуз и спроси у кока для меня стаканчик грога. Ясно?
- Да, сэр!
- То-то же! Ну, иди!..
Возвращаясь из камбуза с кружкой тёплого грога в руке, Генрих увидел у одной из палубных пушек человека, складывающего в ровную кучку большие чугунные ядра.
- Вы канонир?
- Л кто же я по-твоему, марсовый, что ли, если я вожусь с пушкой?
- Вы француз?
- Француз-то я француз, только тебе до этого какое дело!
- Я думал, что представители моей нации - приветливые люди, но теперь вижу, что ошибался!
- А вы тоже француз? - впервые обращаясь на "вы", произнёс канонир.
- Вы могли это заметить по моим словам!
- Давно покинули Францию?
- Почти два месяца назад!
- А я вот уже десять лет скитаюсь по белу свету, забыв про Родину - с неожиданной болью сказал канонир.
Генрих, желая пробудить в нём светлые воспоминания, начал взволнованно рассказывать. Он так увлёкся рассказом, что не заметил, как на лице его соотечественника появилась гримаса боли.
- Ну что ты лезешь в душу! - зло закричал канонир. - Да пошёл ты к чёрту со своими воспоминаниями!
Генрих отошёл от него, ругая себя за то, что начал рассказывать о Родине человеку, много лет разлучённому с ней и знающему почти наверняка, что он никогда её не увидит. Так сорвалась его попытка добыть фитиль.
А в каюте его ожидал новый град ругательств и оскорблений.
- Акулий сын! - заорал Томми, прикоснувшись к кружке. - Что за ледышку ты принёс! Запомни раз и навсегда, грог, годный для употребления, должен быть тёплым, как свежий хлеб! Ясно, мерзавец?
- Ясно! - выговорил Генрих. - Я вижу, ты делаешь успехи! А сейчас, мой милый, сбегай снова в камбуз да принеси ещё кружечку! И не вздумай снова задержаться!
Генрих, выйдя на палубу, неторопливо направился к камбузу. Канонира у пушки уже не было, хотя ядра ещё валялись в беспорядке...
В каюте в это время звонок прозвенел два раза. Не дождавшись никакой реакции, капитан зазвонил снова - и снова напрасно.
- Шатьен, чёрт тебя возьми, заснул ты там что ли?
- Вы правы, капитан, вы совершенно правы. Я немного вздремнул. - сказал барон, появляясь.
- Дремать будешь ночью! Сейчас ты мне нужен!
- Для каких же дел, капитан?
- Ты будешь меня развлекать!
- Что-о?
- Тебе непонятно, мерзавец?!
- Я всё понял, капитан. Но чем же вас развлечь?
- Ну, например... почитай мне стихи!
В душе посмеиваясь над капитаном, барон прочёл ему по памяти несколько стихотворений Бенсерада.
- Нет, Шатьен, это совсем не то, чего бы хотелось мне! - прервал его Томми. - Вот послушай, что написал мой теперешний помощник! И он стал читать, громко и без чувства:

"Ветер тучи грядой собирает,
Шторм ревёт, нагоняя страх -
Бригантина, цыганка лихая,
Мчится в бурю на всех парусах.

Она любит, играя со смертью,
Грациозно и дерзко плясать;
А на реях матросы - как черти -
Подчиняют себе паруса.

Под бушпритом колдунья смеётся,
И под жуткого смеха мотив
Бригантина, как призрак несётся,
Облака - паруса распустив.

А когда океан заштилеет -
Бригантина дрейфует в тиши,
Но уверена, скоро повеет
Ветер бури и крикнет: "Пляши!"

- Это написал ваш помощник? - изумлённо спросил барон.
- Да. Раньше он был джентльменом не хуже вас. Потом с ним что-то стряслось. Сейчас уже не помню, что именно - и он стал пиратом.
- Конечно, его слог грубоват, - заметил барон, - но сам факт достоин величайшего удивления. Что же всё - таки с ним произошло?
- Кажется, он отомстил своему врагу слишком жестоко, а потом вынужден был скрываться, но точно ли это, я не знаю.
- А - а! - сказал барон вздрогнув.
- Значит у нас с ним схожие судьбы. Я тоже, чтобы отомстить одному человеку, готов временно стать пиратом!
-Ты?!
- Да, капитан, и вы меня осчастливите, если на время возьмёте в свою команду!
- Но кто же этот человек?
- Виконт де Кронье!
- Ваш попутчик?!! - капитан от удивления перешёл на "вы".
- Я стал его попутчиком лишь для того, чтобы отомстить за поруганную честь!
- Нет, сударь! - произнёс капитан. - Подлость не к лицу честным морякам!
- Но вы же - пираты!
- И у пиратов есть своя честь! Мы всегда нападаем открыто! Нет, сударь, я предупрежу Кронье, чтобы он приготовился к нападению!
В этого момент вошёл Генрих с кружкой дымящегося грога в руках. Капитан, крякнув, одним глотком осушил кружку.
- Кронье...- начал он, сурово поглядев на барона, но его перебил пронзительный крик, донёсшийся с палубы:
- Парус на горизонте!..

ЧИТАТЬ ПРОДОЛЖЕНИЕ > > > Глава 11