Юлия Глазова (Филфак СПбГУ, 2 курс)

СТРАНА ЗАХОДЯЩЕГО СОЛНЦА

ПРОДОЛЖЕНИЕ.
Глава 7. День рождения войны.

Год шел к завершению третьей своей четверти. Деревья вок­руг подернулись еле заметной дымкой осени. Сыну советника Талло исполнялся двадцать один год. Ничем вроде не примеча­тельная дата, но ожидали ее с не то тревожным, не то торжествен­ным напряжением. Это, так или иначе, сказывалось на всех в доме. Элье всю ночь сидела на кровати без сна, вслушиваясь в тишину ночи, как будто та знала, что ждет их завтра. Пожилая женщина очень хорошо чувствовала настроения в доме. Даже Йенну она понимала больше, чем кто-либо другой. Она единственная заме­тила что сын не желает наступления этого дня, и тревога поне­воле вселилась в ее душу. Что бы она ни говорила вслух, она-то, как никто другой знала, с какой легкостью сын распознает все тонкости этого мира, и с каким спокойствием готов принять са­мую ужасную новость...
Ская, которую накануне отпустили по приказу Иенны, что тоже не прошло мимо по-матерински чуткой Элье, всю ночь при­зраком бродила по коридорам большого дома, заставляя неволь­но вздрагивать всех тех, кто не спал или, на секунду просыпаясь, чувствовал в доме ее присутствие. Она ничуть не изменилась за время нахождения под стражей, что несколько удивляло и на­стораживало. Только в мутных глазах ее с каждой минутой все крепла тьма, непобедимая сила ненависти ко всему человеческому.
Почти девять месяцев назад люди Йенны схватили Скаю по приказу сына советника. Ская была удивлена - она всегда счита­ла, что сердце "вершителя судеб" в ее руках. Она не стала сопро­тивляться - хватило ума на то, чтобы сначала выяснить, в честь чего такая немилость. Владычица Нежити попросила разговора с Иенной. Тот не был против, сам явился в темницу к Скае. Сде­лав невинное лицо, девушка поинтересовалась, что такого сделала она, что теперь сидит под стражей?
- Ты покушалась на жизнь некоей Иоле Сайя, не так ли?..
- Нет... - Ская не привыкла сразу признавать свою вину - По­чему же молодой господин подумал так?
- Не знаю. Но я - вершитель судеб, ты сама нередко величаешь меня так. А вершителю судеб дано больше, чем обычному чело­веку. Он сам порой не знает, насколько больше. А вершитель су­деб должен знать все о тех, кто претендует на его расположение. Хватит лицемерия, Ская. Ты пробудешь здесь до моего двадцать первого дня рождения и ни разу не попытаешься бежать. Тогда девять месяцев спустя "вершитель судеб" станет на сторону "стар­шего народа".
- Чем подтвердишь ты, что не обманешь?
- Не в моих обычаях лгать. Хватит тебе такого объяснения?
- Нет. Не в моих обычаях верить. Ты поклянешься мне в своей верности...
- Не в моих обычаях клясться. Кроме того, не забывай, Ская, ты сейчас зависишь от моего решения, не наоборот. Ты выгля­дишь смешно, Ская.
- Но ты сделаешь это. Я не могу рисковать. Если нет богов - поклянись собственной жизнью. И ты не умрешь, пока не нару­шишь клятву...
Маг пожал плечами. Позже он сочтет эту клятву самой боль­шой ошибкой его жизни. С деланной неохотной интонацией он произнес:
- Ладно. Клянусь своей жизнью, что ты ни разу не усомнишь­ся в моей верности до самой своей смерти! - слова клятвы на миг показались странными Скае, но, повинуясь заключенной в них силе, она удовольствовалась услышанным. Единственный раз ошибившись, величайший поборник тьмы в Мире обрек себя на бессмертие...
Ская предвкушала день своего торжества, и. повинуясь просы­пающейся в ней ненависти, миллионы представителей "старшего народа" были готовы в любой миг бросить вызов человечеству...
Ийну со своим отрядом и людьми Фатеша до поздней ночи выпивали за здравие молодого господина. После Ийну поднял­ся, и все видели, что взгляд его был трезв.
- Люди. Вчера вечером молодой господин приказал отныне и впредь подчиняться госпоже Иоле и только ей. Что-то будет...
Люди вяло зашумели, кто-то уже спал. Фатеш приблизился к товарищу:
- Знаешь, когда она предложила мне дружбу, я думал, что она нормальный воин.
- Для нас она и есть нормальный воин. Более того. Для нас она командир. И не стоит думать о ней, как о женщине. Молодой гос­подин предостерегал нас против этого...
- Да он просто ревнует ее к нам. В конце концов...
- Ты плохо знаешь молодого господина, Фатеш. Если он что-то говорит, значит, это не просто так...
Ийну замолчал, видя, что товарищ просто пьян. Он вышел вон и пошел в большой дом, спрашивать госпожу Иоле. Слуга отве­тил ему, что та еще не проснулась.
Иоле спала, но спала чутким сном. Напряжение, захватившее все в доме, не давало ей покоя. Она несколько раз вставала, выходала на балкон и наблюдала застывшие в предгрозовом затишье деревья.
Что-то будет - вертелись в ее голове настойчивая мысль - это время больших перемен...
Отчего-то вдруг очень отчетливо вспомнилась мать с сестра­ми Лийя была только на год моложе Иоле. Скоро она станет со­всем взрослой. Анне через одну луну исполнится десять лет.... Где они, что с ними. Никто не видел их в окрестностях разрушенного имения ни разу с тех пор. Что будет с ними, если...
Вставая в пятый раз, Иоле подумала, что больше не пойдет спать. Чуткий глаз ее уловил на западе признаки скорого рассве­та. Она надела платье и вышла вниз. Слуги в траурном безмол­вии готовили праздничный стол. Они вежливо поздоровались с ней, но в этой вежливости чувствовалось то же напряжение и непонимание, что и во всем вокруг. Иоле чувствовала, что настой­чивое желание разорвать эту напряженную тишину скоро пере­растет во что-то большее...
Сам виновник предстоящего празднества долго не выходил к людям. Больше ничего необычного в его поведении замечено не было...
Утро настало ясное и чистое. Обитатели большого дома по­степенно собирались в столовой, где стол был накрыт по-празд­ничному, и царила праздничная обстановка, несмотря на всеоб­щее напряжение. Позже всех вышел именинник, известный своей любовью подниматься еще до рассвета и бродить по окрестнос­тям до тех пор, пока не встанут остальные. Слуги утверждают, что пришел он не со двора, но из своей комнаты. Далее следовал долгий ритуал поздравлений с очередным прожитым годом, во время которого Йенна имел вид скучающий и все ожидал, когда все закончится. Потом люди принялись за завтрак. Иоле очень быстро надоело есть, надоело общество людей, пытающихся скрыть напряжение, которое от этого только усиливалось. Она поднялась и выбралась во двор. Во дворе происходила самая обычная утренняя жизнь. Крестьяне в лежащей поодаль деревень­ке пробуждали свое хозяйство после хорошо проведенной ночи. Стражники чистили оружие, кормили коней. Оле нашла глаза­ми Ийну и Фатеша. Они спали безмятежным младенческим сном после явно неплохо проведенной ночи. Иоле подумалось, что скоро этот сон, быть может, надолго прервется каким-нибудь собы­тием. В том, что сегодня что-то произойдет, можно было не со­мневаться.
Странным казалось то, что роса, выпавшая еще до восхода сол­нца, до сих пор нетронутая лежала на стеблях травы, пригибая ее к земле. Странным казалось то, что люди до сих пор не вышли из столовой, хотя времени прошло достаточно для того, чтобы все наелись. Странной казалась поза, в которой спали вверенные Иоле стражники. Странным казалось Солнце, которое будто под­мигивало девушке. Иоле свистнула своего коня и погнала вдоль главной улицы аккуратной деревеньки.
Крестьяне с любопытством наблюдали за всадницей. Они уже привыкли к самому факту ее существования здесь, привыкли к тому, что она часто надевает воинскую одежду. Но вид ее на коне в движении всегда завораживал, и к этому крестьяне еще не при­выкли. Одна тоненькая девочка выскочила на дорогу перед ко­нем. Тот смущенно остановился - девочка явно пришлась по душе животному. Мать выскочила из ворот и сгребла ребенка в охап­ку, отчитывая за безумный поступок. Иоле подумалось, что ког­да-то так же мирно жила ее собственная деревенька, не подозре­вая о том, что с востока приближается отряд желтолицых головорезов, с приказом убить всех, включая "ведьму" Иоле...
Поездка верхом все-таки немного развеяла мысли девушки. Она вернулась в дом, люди уже разошлись из столовой и теперь поднялись на второй этаж, где вместе с подоспевшими гостями должны были продолжить праздник. Зал на втором этаже был наполнен знакомыми и не очень лицами, некоторые из них Иоле, кажется, видела в Тайоке. Гости о чем-то беседовали, то и дело слышались беззаботные смешки светских женщин. Иоле даже показалось, что утреннее состояние напряжения совсем улету­чилось. Из толпы выбилась Ская. В глаза Иоле бросилось под­черкнуто-бледное лицо и белое платье. Ужасное сочетание - по­думала таньйянианка. Ская нарочно уронила какой-то тяжелый предмет на пол - на звук тут же обернулись все. Громким пронзи­тельным голосом владычица Нежити произнесла короткую речь.
- Люди! Много лет назад вы отняли у нас все земли, оставив нам выбор: жить без дома, или же надевать человеческие маски. Мы долго терпели ваш эгоизм, во всем подстраиваясь под ваши поветрия Но всему когда-то приходит конец. Здесь и сейчас, от имени всего старшего народа я, Ская Таньйянианская, объявляю войну человечеству! Гости молчали. Кто-то громко и деланно усмехнулся, притворяясь, что понял шутку. Ская хватила рукой воздух, и первый гость замертво упал на облицованный белым мрамором пол залы.
Если бы она заметила меня, я была бы первой жертвой - поду­мала Иоле.
В зале объявились еще несколько представителей "старшего народа". Вместе со Скаей они убивали безоружных гостей, одно­го за другим - ненависть не ведает жалости. Гости с опозданием поняли, что все происходит всерьез. Возникла паника. Люди бе­жали, непонятно, куда, непонятно, от кого. Праздничные наряды путались, заставляя хозяев смешно корчиться и валиться на пол. Со стороны смешно...
Иоле подумала о давнем предостережении Йенны и загово­ренном против Нежити оружии. Никем не замеченная, она выс­кользнула вон и бросилась к своему отряду. Неохотно просы­пались воины. Пока смысл происходящего дошел до них, все уже кончилось. В большом доме воцарилась тягостная тиши­на.
Иоле во главе небольшой группы воинов двинулась в дом. Слуги, гости по всему дому, так и застыли навеки с перепугано-удивленными лицами. Несколько убивавших тварей были отлов­лены и уничтожены Иоле. Однако Ская, как говорят, вместе с Йенной Талло, неизвестно, как, успела ускользнуть. Выжившие крестьяне, в числе которых была сегодняшняя девочка, и остав­шиеся снаружи воины говорили, что двое на лошади господина вихрем ворвались в деревню, так, что никто не успел понять, в чем дело, непостижимым образом уничтожив почти всех, не тро­нув при этом ни одного человека из воинства Иоле, и скрылись где-то на западе...
Иоле вернулась в большой дом, осмотрела тела жертв. Среди них была ее старшая подруга, лучшая мать из всех знакомых Иоле, Элье Талло...
Иоле взяла тело Элье, вынесла во двор, туда, где за большим домом, в лесу, располагалось родовое кладбище владельцев име­ния. Там, под раскидистым и древним деревом, она похоронила мать Йенны, как требовали обычаи таньйяниан. Скупая слеза скользнула по щеке Иоле. Девушка вернулась к людям.
- Это война. Хотя бы по тому, что первый выстрел уже про­звучал. - Произнесла она перед лицом своего отряда. - Это война, и потому - седлайте коней, берите оружие. Мы найдем Скаю и уничтожим ее. Смерть командира почти означает гибель воинства...
В молчании слушали ее воины. После чего доспехи были на­деты, короткие таньйянианские кинжалы прикреплены к поясам, легкие луки с запасом стрел закинуты за плечи воинов. Готовый к новому витку судьбы, небольшой отряд покинул вымершее имение. Несколько крестьян, в том числе, маленькая девочка, похватали, кто что мог, и на своих беспородных деревенских ло­шадях последовали за воинами. Так вышел в мир маленький, но сильны отряд, вышел навстречу своей гибели у подножия Пика Острых Клинков.
Война, как инфекция, очень быстро распространилась по сему Миру. Но, как и бывает всегда, слухи расходятся раньше действия. Наверное поэтому, да еще потому, что человечество давно ожи­дало войны, оно не пало сразу, оставляя Нежити право уничто­жить всех до единого, но встало на защиту своего рода с удиви­тельной для него общностью. Даже степные псы, всегда настроенные враждебно ко всем, кто к ним не принадлежит, вдруг изменили своим принципам. Только Стиния, укрытая магичес­ким куполом, дарованным иларийцами, продолжала хранить муд­рое спокойствие, да Хоторешь все не решался взяться за то ору­жие, по вине которого Таньйяниане так и не пошли на него войной.
Однако, со стороны Иларийских островов уже выдвинулось могучее войско, возглавляемое Эувгилионом ЦаКонноном, а в Эльдланде уже был избран королем будущий Тилльд Освободитель...
Был и еще один слух, последствия которого люди не могли изжить на протяжении очень долгого времени после окончания войны. Это слух, и не безосновательный, о том, что "вершитель судеб", небезызвестный Йенна Талло, встал на сторону врага, да приобрел при этом такую силу, справиться с какой не в силах даже новый король эльдов. Образ ужасного врага веками передавался из поколения в поколение, сопровождаемый изображени­ями на стенах святилищ картин страшных злодеянии Иенны: врага надо знать в лицо. Даже самые далекие потомки тогдашне­го человечества не разучились бояться его, только сильно после его смерти этот страх ушел в прошлое...

Человек из сна взглянул ей в глаза, отчего все внутри нее сме­шалось.
- Никогда не думал, что ты можешь думать так обычно. Хотя нет, наверное, так и должно быть. Ты - герой, потому, что ведешь этих людей. Я - враг, потому, что не с тобой. Так думает любая, не понимая, что высшее счастье для нее - это то, что любимый чело­век поступает, как он желает...
Она кивнула, еще не совсем понимая, должна она кивнуть, или начать спорить, или...
- Впрочем, не бери в голову, я и сам не знаю, что и зачем гово­рю сейчас. Забудь, так будет лучше...
Человек развернулся и смешался с проливным осенним дождем...
Иоле проснулась, первый костер ее новой жизни мерцал в ночи красноватыми искрами.
Воины спали, двое неподвижно застыли, высматривая движе­ние в окружающем лесу. Кони стояли неподвижно и чутко. Вче­ра, по оставленным кровавым следам люди поняли, что Ская дви­галась на запад. Руководствуясь этими следами, люди Иоле шли все в том же направлении...
Иоле поежилась: к западу ночи становились холоднее. Вылез­ла из спального мешка и предложила часовым сменить их. Не смея ослушаться воли командира, часовые удалились. Иоле закуталась в дорожный плащ и, став в тень дерева, смешалась с ним. Так мне будет легче - подумала воительница неизвестно о чем...

Глава 8. Ушедшие поневоле...

Леиль проследила отъезд дочери и еще раз взглянула на вос­ток, откуда приближалось то, что Иоле называла угрозой. Потом все-таки решилась: что бы там ни задумала дочь, уйти не поме­шает. Кочевники не убивали женщин, но забирали их в рабство, и неизвестно еще, что хуже...
Леиль спустилась во двор, где Лийя увлеченно ухаживала за своим цветником. Средняя дочь мечтала о романтической люб­ви, цветах и идеальном муже. Если ни первого, ни третьего в пер­спективе не предвиделось, то второе было реально, было и зани­мало все внимание Лийи. Она любила долгие часы проводить, углубившись в свои, никому не ведомые мысли, в удушливой тишине цветника.
Лийя не любила, когда в ее цветник врывалась мать и заявля­ла, что Иоле опять убежала куда-то, и что ее надо поймать, и не­пременно втроем, с Анне. Не одобряла она и сестры, потому как не понимала ни любви той к безумствам, ни умения просчитать важные дела на несколько ходов вперед и непременно преуспеть. Наверное, она даже жаждала втайне, чтобы когда-нибудь Иоле ошиблась...
Нехотя покинула она свою тихую обитель и отправилась сед­лать белую лошаденку, низкорослую и изящную - подстать вла­делице. И совсем незачем красоваться на мужицком боевом коне...
Куда сложнее было отыскать Анне. Еще не вышедшая из не­разумного детского возраста, смышленая и живая девочка могла оказаться где угодно. Леиль обошла полдеревни, прежде чем об­наружила дочь на крыше сарая, играющей с крестьянским паца­ненком. Девочка ни за что не хотела ни слезать, ни тем более куда-нибудь ехать. Но когда она услышала, что у нее появится шанс отловить старшую сестру - глазенки ее загорелись.
Анне и Иоле находились в состоянии бесконечной игры "кто кого?"...Анне соскочила с сарая прямо на дорогу и побежала в конюшню, спотыкаясь второпях. Мать невольно залюбовалась ею. Анне чем-то неуловимо напоминала ей покойного мужа. Вспо­миная о нем раз, Леиль задумывалась надолго. Она с головой погружалась в воспоминания, и вывести ее оттуда в реальность было нелегко. Из всех, пожалуй, единственной на это способной была Лийя. Имея много свободного времени для размышлений, всецело увлеченная своим сентиментализмом, она очень тонко научилась разбираться - сначала в себе, потом в ближайших лю­дях - родных, кроме сестер, слугах. Она научилась подходить к людям так, как они сами несознательно того желали. Хотя при­творяться, скрывать свои истинные цели и чувства было противно ее натуре, она успешно находила общий язык с ушедшей в вос­поминания матерью...
Когда сестры вышли из конюшни, ведя под уздцы радующих­ся возможности размяться животных, мать задумчиво бродила перед домом, вид ее был грустный. Лийя сразу догадалась, что что-то натолкнуло ее на ненужные воспоминания. Анне, видя, что с матерью опять что-то не так, решила взять инициативу в свои руки - вскочила на коня и пустила его галопом туда, куда, по мно­гим наблюдениям постоянно уезжала Иоле. Выходки этой ее ник­то не заметил - сестра была занята возвращением матери в реаль­ность.
Когда же, девочка, не умеющая ориентироваться на местнос­ти и привыкшая быть ведомой, скоро сбилась с пути, свернув с нужной дороги на плохую, узкую тропку. Лес сверху смыкался, образуя подобие арки над головами девочки и лошади. Движи­мая любопытством, юная всадница постоянно озиралась по сто­ронам, не особо следя за дорогой. Когда тропинка стала совсем размытой, конь сам стал выбирать себе путь, все более углубля­ясь в тот кусок леса, который не тронула еще длинная рука чело­века. Когда свет, как в дикие давние времена, превратился в тон­кую сетку бликов, с трудом проникающих сквозь плотную завесу листвы, девочка поняла, что заблудилась. Она не испугалась, не повзрослевшее еще, ее существо отказывалось принимать страх. Только вдруг возникшая мысль, что она может быть, вообще уже не найдет своего дома, поселила в ее душе огорчение и желание сейчас вернуться. Девочка развернула коня, но с той стороны лес был таким же, как и со всех остальных. Растерянная, Анне спол­зла с седла и села на мягкую бурую землю. Она пыталась вспом­нить, что обычно делают в таком случае. Но в голову не приходи­ло ничего, кроме как брести, куда глядят глаза. Но глаза глядели в лес, а лес везде был одинаков. А самое сложное - выбрать из нескольких одинаковых альтернатив...
Конь заскучал и принялся искать корм. Неспешным шагом двинулось животное куда попало. Заметивигая это движение Анне подумала, что нельзя терять коня, что Иоле засмеет ее за это. Так был решен основной вопрос создавшейся ситуации: конь брел, куда глядели его мудрые лошадиные глаза, девочка бежала за ним, протягивая руки за свисающими вбок поводьями.
Когда исчезновение Анне было обнаружено, смысла сразу бро­саться ее искать, уже не было. И мать и сестра отлично знали, что ребенок мог забрести куда угодно, а если дать ему столько време­ни, сколько дали они.... Спешить было уже некуда. Мать нето­ропливо направилась в деревню - собирать отряд для поисков дочери. Лийя вернулась в цветник. В имении Сайя наступило кратковременное затишье. Перед грозой.
Гроза пришла неожиданно. Желтолицые вихрем ворвались в деревню, рубя кого попало. Крестьяне, моментально впавшие в панику, не оказывали никакого сопротивления. Лийя выбежала на шум и, перепуганная наваждением, вскочила на лошадь и по­гнала прочь, начисто забыв подумать о том, что ждет ее мать и кого бы то ни было в доме. Никто не обратил на нее внимания. Сама же она не видела более ничего, кроме оказавшейся толстой шеи лошади, в которую она вцепилась чуть ли не зубами.... Не видела она, как Леиль схватили и пытались скрутить ей за спи­ной руки, но женщина, которую испуг не смешал, а наоборот, пробудил к действию выдрессированный с детства инстинкт, выхватила из-за пазухи кинжал и воткнула врагу в горло по са­мую рукоять. Тело врага свалилось к ногам женщины. Несколь­ко желтолицых заметили это. Леиль бросилась к конюшне. Вра­ги бросились наперерез...
Леиль с раннего детства обучали некоторым боевым премуд­ростям. Она жила в небогатой семье, а такие чаще подвергаются набегам охотников за головами. Она умела рассчитать, успеет ли что-то предпринять. Она всегда носила на груди остро отточен­ный кинжал - после смерти мужа страх за себя и детей не поки­дал ее. И, хотя Иоле была лучшим защитником...
Леиль очень быстро поняла, что до конюшни ей не добежать. Более того, степняки, даже пешие, бегали куда быстрей ее, а эти были на конях. Потому единственным спасением от открытого и заранее проигрышного столкновения был большой дом. Леиль взбежала на крыльцо. Спешиваясь, вражеские воины ненадолго задержались, она успела скользнуть внутрь, но очень скоро в дверь протиснулось еще несколько человек. Сверху сбежало несколь­ко слуг, однако силы все равно были неравны. После недолгой схватки кривая сабля степняка отделила голову Леили от тела.
Обширное помещение наполнилось извергнутым при этом ко­чевником воплем: "ведьма!..".
Когда в деревне больше не осталось способных сопротивлять­ся, большой дом подожгли, пленных женщин согнали в круг, пы­таясь понять, куда исчезла их цель. Иоле не замедлила подать о себе знать. Один из кочевников упал замертво, пронзенный кин­жалом девушки. Остальные успели только заметить, что за спи­ной ее, держа оружие наготове, стояло человек тридцать умелых воинов...

Анне устало обвисла на шее коня. Ночь перевалила за вторую половину, а лес был все так же дик, как и в начале ее путеше­ствия. Внезапно от ближайшей группы деревьев отделилась фи­гура человека. Анне с трудом подняла засыпающую уже голову, кубарем скатилась с коня и произнесла одно единственное елово: "Домой" .
Человек подошел, поднял ее на ноги.
- Сначала тебе надо поесть и выспаться. - Произнес он, спо­койный голос сразу придал уверенности девочке. - Потом рас­скажешь, кто ты и где твой дом. Человек помог ей снова взоб­раться на лошадь. Она не сопротивлялась - она и так уже до смерти устала. Лес ничуть не изменился, когда перед ними возникли двое в полном вооружении. Анне подумала, что, наверное, они свали­лись с неба - еще минуту назад не было никакого намека на то, что они здесь есть.
- Кто смеет в столь ранний час... - произнес старший из двоих, но человек остановил его.
- Надеюсь, Мериилл, ты не станешь закрывать дорогу для сво­его господина?
Стражник тут же сменил выражение лица на показную лю­безность.
- Не надо Мериилл. Ты же знаешь, что мне все равно, с каким лицом меня встречают.
- А кто девочка, господин?..
- Заблудилась в лесу. Надо накормить ее и дать отоспаться. Ты пойдешь с нами, Мериилл.
- Стражник покорно последовал за хозяином
Недалеко от границ имения лежало несколько поселений, где обитали стражники с семьями. В одно такое поселение пришли трое. Тихо, соблюдая покой тех, кому еще не пришел черед вста­вать, они проследовали в один из одинаковых аккуратных доми­ков. Стражник вынес хлеб и остатки жаркого, видимо, предназ­наченные для него. Анне взяла ломоть хлеба, от остального она отказалась. Стражник и господин отошли в сторону. Йенна про­сил стражника оставить девочку на ночь у себя.
- Наутро отвезешь ее, куда попросит. Я возмещу тебе все, что потребуется.
Мериилл согласно кивнул. Сын советника вернулся к Анне. Девочка зевнула, человек сел рядом на крыльцо.
- Кто ты? И куда отвезти тебя назавтра?
- Анне - девочка опять зевнула - Сайя. Мой дом.... Не знаю...
- Есть ли у тебя родственники в городе, которые могут отвезти тебя домой?
- Да. Дядя Хелыден. В Эмильне. Это далеко? Мама, наверное, беспокоится...
- Не беспокойся за маму, она сможет о себе позаботиться. По­проси Мериилла отвезти тебя в Эмильн с утра. Попросишь?
- Хорошо... - Глаза Анне слипались. Сон - лучшее средство от пережитых волнений...

Йонэ хотел уже уйти спать, когда в калитку соседнего дома постучали. Дом этот, вверенный ему уехавшим семейством уже с полгода как пустовал, странно было ждать гостей туда. Но стук повторился, и Йонэ лениво поднялся и пошел на соседний двор. Вечер тускло освещал смутно знакомое девичье лицо по ту сто­рону калитки. Девушка держала под уздцы миниатюрную белую лошадку, взмыленную и усталую, как после долгой скачки. Ве­роятно, всегда опрятное, платье девушки было измято, видимо, в спешке было не до аккуратности. Девушка хотела постучаться еще раз, но заметила Йонэ и тоже принялась рассматривать его. Йонэ первым подал голос.
- Госпожа Леиль? Чем обязан столь позднему визиту? Дол­жен сообщить вам, что после смерти отца Хельцен съехал отсю­да, уже полгода как...
- Я не Леиль. Я ее дочь, Лийя Сайя. - девушка говорила по­спешно, часто останавливаясь передохнуть. Узнав новость, она удивилась и засомневалась. - А куда он уехал? И можно пожить в этом доме?..
- Да, но в этом и, боюсь, только месяц. Этот дом был продан, я слежу за ним до приезда хозяев, а они прибудут через месяц. И я уеду в Таиок, я уже давно присмотрел там домик для себя.... Боюсь, для них не важ­но, с кем и когда Хельцен состоял в родстве... Но он сказал, куда уехал. Сказал, что в случае чего я могу легко найти его в Вермене...
- Но можно я проживу здесь этот месяц? Я ничего не сделаю с домом до приезда хозяев. Просто мне надо...
- Оставайтесь у меня. А через месяц поезжайте в Вермен. Вре­мя сейчас мирное, но я могу даже подыскать вам сопровождение на всякий случай, госпожа Лийя...
Он отпер калитку и провел девушку на свой участок. Лийя думала о том, что Хельцен был очень даже расположен к таким поступкам, как этот. Продать дом ради денег, даже не вспомнив о родных...
Лошадь была отведена в конюшню, Йонэ принес ей воды и сена. Лийя прошла в дом и сразу повалилась на кровать. Она очень устала, тем более после перенесенного стресса...

Ей снились тяжелые сны. Девушка очень плохо переносила любую смену обстановки. Теперь же, когда в столь короткие сро­ки успело произойти нечто ужасное.... Ей виделась жуткая смерть матери. Леиль выходила из дома, ничего не подозревая, и тут же появлялись сотни, тысячи врагов. И все бросались на одну Ле­иль, терзали ее тело, оставляя по всему крыльцу грязные крова­вые пятна. Сама Лийя наблюдала за всем со стороны, не могла вмешаться. С усилием просыпалась, и опять видела все те же кар­тины. Потом поверх первого страха выплыл другой. В городе нет места для цветника. В городе тесно и шумно, люди суетны и де­ловиты. Ей, Лийе, пережившей жуткий стресс, не будет никакой возможности успокоиться. Толпа, бегущая во все стороны, смы­калась вокруг нее, заставляя глотать пыль, оглушая непрерыв­ным гомоном. Человеческие тела давили, душили ее. Станови­лось нестерпимо больно и страшно. Она начинала звать Хельцена...
Сон оборвался, она лежала одна, на пустынной мостовой. Над ней склонился незнакомый человек. В нем было что-то от Иоле, Хельцена и еще кого-то смутно знакомого. Человек смотрел ей прямо в глаза.
- Ты спокойна. То, что происходит вокруг тебя, не трогает тебя так, как тебе кажется. Привыкать к переменам придется, но не так долго и не так болезненно, как ты думаешь. Скоро в твоей жизни все будет так, как ты желала. Стоит только понять, что прошлого больше нет. Что каждый прожитый миг через секунду становится памятью...
Человек повернулся и исчез. Она вдруг поняла, что город, в котором она находится, ничуть не похож на Эмильн...
Когда Лийя проснулась, солнце было уже высоко, Йонэ не было дома. Вокруг все ожило, в тесных дворах появлялись то подвижные дети, то стареющие уже люди - те, кому не надо каж­дый день уходить в центр за деньгами. По мостовой беспрестан­но проезжали какие-то всадники на тощих низких лошаденках, проходили вечно спешащие пешеходы. Лийе подумалось, как здесь до отвращения тесно все - от дома Ионэ, плотно обставлен­ного ненужными вещами, свойственными исключительно город­ским домам, до этих улиц, где с трудом расходились две лошади. Но особого дискомфорта и раздражения Лийя не испытывала. Не испытывала она и страха, который ушел от нее ночью.
К вечеру в дом занесло новых гостей. К Хельцену приехала Анне в сопровождении человека советника. Вид она имела са­мый радостный, очень счастлива была увидеть сестру. Печали­лась вслух о том, что так и не поймала Иоле и поведала историю про доброго лесного волшебника, который ходит и собирает по лесу заблудившихся детей. А потом приставляет к ним советни­чьих людей - подумала Лийя не без зависти: не каждому доведет­ся просто так заручиться поддержкой богатого и влиятельного человека...
О том, что произошло в имении Сайя в отсутствие Анне, Лийя рассказывать не стала. Она понимала, как заденет ребенка тот факт, что все кончилось. Она и сама долгое время не могла по­мыслить: как это: нет мамы.... Лийя только сообщила, что в по­пытке поймать Иоле они переселились на время в город, что мама скоро придет к ним, и что скоро, может быть до прихода мамы, им придется отправиться на север, потому, что Иоле, по прове­ренным слухам ушла туда. Анне эта история пришлась по вкусу. Распрощавшись с человеком советника, она тут же ушла в отве­денную ей комнату и забылась крепким детским сном. Лийя тог­да еще не знала, что скоро в руки сестры попадет страшная прав­да...

Спустя месяц размеренной и спокойной жизни, во время ко­торого Лийя часто отъезжала "на разведку", прибыли новые хо­зяева соседского дома. А на следующее утро Йонэ и сестры, на­скоро собравшись, покинули Эмильн. ^Некоторое время они вместе путешествовали на северо-запад, Йонэ сам занимался ус­троением ночевок и всячески способствовал удобству сестер. Лийя часами изучала дикую флору, окружавшую их в пути и на­ходила в ней небывалое душевное успокоение. Анне радовалась только оттого, что она ехала куда-то далеко, где еще не была ни разу, и где непременно найдет Иоле. И оттаскает за уши за не­послушание...
Однако после Тайока все заботы пали на плечи Лийи. В один из тех дней Анне во сне пришла вся правда о том, почему они едут на север...

Глава 9. История чайника.

Когда-то в незапамятные времена, когда еще только создавал­ся мир, в том месте, где сошлись огонь и вода, где враги заключи­ли мир, поддерживая и усиливая друг друга, родилась эта сила. Родилась она сама по себе, не для кого-то, и долгое время суще­ствовала, никому не известная, никем не затронутая. Никто не знает доподлинно и по сей день, как открыл человек эту силу. Более того, никто и по сей день о ней не знает. Легенды о ней появятся только спустя столетия, когда слава об отряде Иоле Сайя разнесется по всему Миру. Просто в какой-то момент вре­мени кто-то случайно столкнулся с этой силой. И этому кому-то хватило собственных сил, чтобы подчинить ее.
Не стал этот кто-то применять силу к чему бы то ни было. Просто заточил ее в самый обычный предмет мирного быта - чай­ник. Впрочем, для того существа Чайник играл несколько иную роль, чем он играет для человека...
Заточив силу, существо это не взяло ее с собой, только броси­ло в воздух слова о том, что велика будет роль этой силы в судьбе Мира. И оставило предмет у подножия большого валуна, серого, как и все в тех скалах, где была открыта им эта сила. Где оно и его сотоварищи веками мирно жили, не задумываясь ни о чем, лежа­щем вне пределов их жизнедеятельности, пока человек впервые не вторгся в их владения. Человека этого увидели и запомнили как нечто непонятное и излучающее немалую угрозу.
Подчиняя себе великую силу, существо не задумывалось, по­чему и как оно это делает.
Ему незачем было об этом думать. Более того, оно не знало даже, что оно делает. Для него это было обычным Созиданием. Созиданием Чайника из скальной породы. Оно не было винова­то в том, что в эту породу просочилась чудовищная сила. Создав­ший Чайник должен был освятить его и поклониться ему, после чего спрятать в разломе скалы и удалиться, веруя в то, что произ­веденный ритуал будет хранить мир и спокойствие его и его се­мейства вплоть до самой его смерти. Подобный ритуал произво­дился не первый век, с разницей в том предмете, который создавало существо. В нем не было ничего необычного, Видимо потому сила с такой легкостью подчинилась тому, кто не думал о ней. А может, во всем был виноват человек, появившийся как раз к завершению ритуала, когда Чайник был поставлен на валун, а существо вознамерилось навсегда о нем забыть. Человек подо­шел к предмету, не колеблясь, взял его прямо за ручку, что по­вергло существо в священный ужас, и произнес в воздух:
- Да, черт, ты прав. Этот предмет сыграет немалую роль в жиз­ни Мира. Вот только не надо так пугаться, как будто я, чужерод­ная тварь, нарушаю твое спокойствие. Не твой Чайник первый, не он и последним будет забран иными существами из тайника. Просто ты - единственный, кому довелось это видеть.
Ошарашенное, существо не произнесло ничего, только все сто­яло, уставив огромные испуганные глаза на человека, который осмелился вот так вот запросто взять святую вещь.
Однако уже спустя мгновение ситуация изменилась. Как буд­то, слепое до того, существо прозрело, обрело высшую мудрость. Оно перестало бояться. Оно взглянуло на человека иными глаза­ми. Оно удалилось в свое жилище, и уже на следующий день в стране этих странных существ возник культ Человека. Человека, как святого, даже более того - Человека, как верховного божества.
Может и право было то существо, ибо, спустившись со скал, Человек не направился в свой дом, ежели и был таковой, но брел без особой цели по болотам Родианда, пока не набрел в лесу на одного из тамошних отшельников, который после этой с ним слу­чайной встречи ослеп, и смог за всю оставшуюся жизнь сотво­рить одну единственную картину - портрет странного встречно­го. Сам же Человек после этой встречи истаял в воздухе и, спустя много лет, не без удивления со стороны людей был опознан по портрету в одном очень неудачно известном господине. Но порт­рет этот и знание это так и остались достоянием отшельничьего семейства, странным образом погибшего в один день и с выраже­нием полного довольства на лице...
Чайник был брошен Человеком в том месте, где произошла их встреча с отшельником.
Незатейливый предмет кухонного быта провалялся в болот­ном мхе, в ледяной воде по самую ручку, добрый десяток лет, после чего в полной сохранности был найден неким родиандс-ким крестьянином, решившим, что находку вполне можно упот­ребить в дело.
Однако когда он пробовал это самое дело совершить, он с огор­чением обнаружил в находке множество изъянов, наиболее не­приятными из которых были то, что чайник не кипит ни в какой топке и то, что, сколько в него воды не заливай, обратно она не выливается. Это обстоятельство чуть не подвигло крестьянина выкинуть находку обратно в лес, однако он вовремя догадался воспользоваться приглядным внешним обликом Чайника. В тот же вечер Чайник был продан на рынке за немалый куш, часть которого пошла на покупку новой посудины, остальное же - на иные крестьянские нужды.
Чайник был приобретен неким купцом из Скалицы, решив­шим, что такой сувенир не мешало бы если не продать втридоро­га, то просто иметь дома - пригодится. Мало того, что вещь по сути своей практичная, она еще и симпатична, то есть в случае неисправности будет просто радовать глаз хозяину. Прибыв на родину, купец в первый же день продал сувенир кому-то из своих соотечественников, который назавтра же по всему рынку ис­кал "негодяя и обманщика", сбывшего ему товар в нерабочем со­стоянии. После этого Чайник долго исполнял декоративную роль в доме неудачливого покупателя. Однако в один прекрасный день, проводя чистку квартиры, жена обладателя Чайника вынесла на помойку все ненужные вещи, включая и злополучный предмет. При этом жена на чем свет стоит ругала мужа и даже убедила воздух, занимавший внутренности их квартиры, что только зна­ющая домохозяйка способна грамотно подобрать предмет, необ­ходимый в ее кухонных делах. Там, на помойке, Чайник прова­лялся несколько лет, ничуть при этом, не изменившись внешне, после чего был найден безродной собачонкой и унесен куда-то, куда в конечном итоге эта собачонка забрела.
С тех пор никто о неисправном чайнике и вовсе не слышал очень долгое время. Среди тех, кто был посвящен в существова­ние столь бездарного предмета, ходило множество толков о том, куда пропал странный предмет. Говаривали, что Нежить прибрала его к рукам, пользуясь "людским невежеством относительно об­ращения со столь примитивными вещами". Говорили, что кто-то из представителей "старшего народа" пытался заварить в нем чай и истаял после того, как попробовал полученное. В общем, мало­известный в те года чайник и вовсе сгинул. И об этом, разумеет­ся, никто не пожалел - уж больно бесполезная была вещь. Един­ственно что - среди тех немногих, кто успел ознакомиться с этой бесполезной вещью, родились и расползлись слухи о том, что, дескать, ходит по миру чайник, не иначе как нечистую силу в себе заключающий...
Спустя пару лет после исчезновения чайника эти слухи вплы­ли на поверхность и стали достоянием широкой общественнос­ти. Несчастные предметы кухонной надобности подверглись же­сточайшей опале. Немало "подозрительных" чайников было отправлено на помойку. Немало хозяек не без сожаления расста­вались с привычными уже предметами быта. Вроде как дошло даже до создания "Комитета по проверке чистоты чайников", официально ответственного за всевозможные нарушения спокой­ствия людей означенными предметами...
Однако так же стихийно, как возникли, все слухи относитель­но чайников поутихли в считанные месяцы, не оставив следов
даже в памяти людей, за исключением некоторых редких лично­стей. А уж где найти такую цепкую и въедливую ко всяческим слухам вещь, как человеческая память...
Итого к той знаменательной дате, когда иларийцы покинули материковую часть Мира, а в богатом имении на юго-востоке Таньйяна готовился появиться на свет будущий "вершитель су­деб", человечество знать не знало ни о каком чайнике. Многое, связанное так или иначе с его историей, кануло в небытие, чтобы спустя годы быть вспомненным в связи с известным в будущем походом Иоле Сайя...
Спустя некоторое время с тех пор, как последнее упоминание о чайнике было забыто, некая юная таньйянианка бродила с под­ругами по весеннему лесу. Дело было недалеко от имения Талло, впрочем, много чего и в те и в другие времена было связано с этим имением... Девушка обратила внимание на странный для дикой природы предмет, наполовину скрытый мягкой весенней почвой. Не без усилия достав из земли предмет, она поняла, что это чай­ник, причем совсем новый, изящно-округлый, украшенный при­ятной для глаза и немного таинственной резьбой. Бросать чай­ник, где нашла, не было достойной причины, и она взяла его с собой. Дома забросила на чердак, пусть дожидается, пока его пред­шественник износится. Несколько лет спустя, девушка вышла замуж - обычное дело для молодой, красивой и умной особы. И ни за кого-нибудь, а за крестьянина из советничьих деревень. По странному стечению обстоятельств, невзрачный чайник переко­чевал в новый дом вслед за хозяйкой, уже успевшей о нем забыть. А еще некоторое время спустя в нем попробовали заварить чай. Разочаровало то, что чайник совершенно неудобный. Крышка намертво слиплась с корпусом, а в узкий носик вода заливалась с трудом. Кипеть неуклюжий предмет отказывался наотрез, что заставило хозяйку купить новую посудину, а эту забросить об­ратно на чердак и там и забыть. Семья жила совершенно обыч­ной, благополучной жизнью. На втором году замужества женщина родила сына, а еще год спустя дочь. Дети росли крепкие, хорошо ладили - загляденье. К четырем годам маленькая Наэля повадилась лазать на чердак. Тайком от матери девочка выноси­ла с чердака древнее барахло, чем-то ее заинтересовавшее. Оттуда она достала старый топор, разваливающийся при каждом взмахе. Отец, увидев, чем играет ребенок, отобрал топор и устроил Наэле крепкую взбучку. Что, впрочем, не отвадило девочку от чердачных находок. Нашла она и Чайник и тут же, озаренная новой идеей, бросилась заваривать куклам "настоящий чай". Она, как и мать, очень расстроилась тому, что воду в чайник почти не налить. Потом обиделась, когда мать запретила ей играть с на­стоящей печкой. Потом удивилась тому, что вода из чайника об­ратно не течет. Удивившись, она взяла и попробовала отпить прямо из носика. Что-то случилось. Мир неуловимо исказился, от его резкости у девочки зарябило в глазах. Неведомая сила ов­ладела ей всецело, вокруг существовало бесчисленное количество кукол, тело ее больше не принадлежало ей. Это ощущение дли­лось мгновение, потом ее сморило сном. Сны были до ужаса жи­вые, страшные. Во сне люди кричали от боли и страха, ее мать оседала на землю с лицом, искаженным смертью. Иногда в об­щую сумятицу встревали мертвые скальные пейзажи, много лю­дей против еще большего количества Нечта. Потом все кончи­лось. Сквозь скованные смертью веки девочка видела лицо живого человека. Странным было это лицо. Обреченным. Наэля никогда раньше не видела таким это лицо...
Наэля проснулась в холодном поту, как будто только что на самом деле пережила все увиденное, на самом деле лежала мерт­вая под тяжелым, обреченным взглядом человека.
Проснулась в своей постели, мать сидела над ней, лицо ее было тревожным...
Наэля обещала себе больше никогда не пить зелья из чайника.
Однако обещания этого она не сдержала. Движимая стремле­нием понять, что за сила кроется внутри сосуда, как она устрое­на, как овладеть этой силой, она не раз еще украдкой отпивала содержимого Чайника. Много раз содержимое представляло ей всевозможные видения. Однако упорство девочки взяло свое. Так и не научившись контролировать неведомую силу, она научилась сопротивляться ей...
Девять лет спустя, в первый день третьей четверти некоторо­го года, Наэля с утра выбежала на дорогу, не заметив несущейся на нее господской лошади. Мать, видевшая все из окна, оттащи­ла Наэлю с дороги прямо за волосы, порядком оттрепав ее за оп­рометчивый поступок. Обиженная, девочка ушла на задворки, где случайно заметила чудесный чайник, с которым некоторое вре­мя назад научилась обращаться. Задумчиво поглядела на сосуд и решила в первый раз попытаться воспользоваться силой Содер­жимого Воспользоваться слегка, по отношению к матери, толь­ко что больно обидевшей ее детское самолюбие. Отпив немного, она испытала знакомое уже ощущение искаженности мира и соб­ственной подвластности неведомой силе. Направив всю свою волю против этой силы, подросшая Наэля рассчитывала сдви­нуть ее в направлении собственной мысли. Но тут возникло что-то. Что-то третье, властное и над Силой и над Наэлей. Что-то, повелевающее немедленно бросить чудачества и, пользуясь Си­лой (или Наэлей?), побудить максимум обитателей деревни от­пить загадочного Содержимого.
Не смея ослушаться повеления извне, она успела опоить еще несколько крестьян, обойдя при этом свою мать, с которой вовсе не хотела иметь дела из-за обиды, но вспомнив брата. Потом все вдруг смешалось, вороная лошадь главного господина ворвалась в деревню, неся с собой смертоносную силу. Только те, кто успел отхлебнуть зелья Наэли, остались живы. Несколькими мгнове­ниями позже, все они последуют за небольшим военным отря­дом Иоле...
Наэля и сама не особо помнила, почему она вдруг решила взять Чайник с собой в поход. По назначению его использо­вать было затруднительно, силой же, заключенной внутри него, вряд ли кто-то смог бы управлять. Однако когда отряд отошел от деревни уже на немалое расстояние, она убедилась, что чу­десный (или проклятый?) сосуд при ней. Спустя некоторое время в этом убедилась и Иоле, подле которой постоянно дер­жалась девочка. Увидев Чайник, Иоле совершила ошибку всех домохозяек, прежде владевших этим предметом. Она пыталась вскипятить в нем воду, дабы пополнить запасы спасительной в долгом пути влаги. К тому же, путь их пока лежал на запад, где было только суше и жарче, чем в их родном лесу. И, как и все предшественницы, она быстро сделала неутешительный вывод: чайник для выполнения прямой своей обязанности не годен. И, как и все ее предшественницы, она не потрудилась задуматься, а почему это в чайнике вода не кипит, когда она должна кипеть в чем угодно, согласно простейшим законам физики. Впрочем, с законами физики ни Иоле, ни ее совре­менники особо знакомы не были...
Наэля, видевшая ошибку Иоле, тем же вечером пыталась объяснить командиру, что с этим предметом обращаются не так. Однако взрослая женщина в упор не могла (да и не особо хотела) понять, о чем говорит девочка. У нее и без того забот более чем хватало...
Когда же Наэля случайно обронила слово "сила", Иоле насто­рожилась и просила еще раз рассказать ей про Чайник. После чего сухо заявила девочке, что сила - не ее дело, а Чайник забрала себе - так будет лучше. Наэля хотела обидеться, но, подумав, какая ответственность и без нее лежит на хрупких плечах командира, она решила, что так действительно будет лучше.
Так попал Чайник на путь к мировой славе, на путь, который приведет к неизбежной гибели маленький отряд, владеющий от­нюдь не маленькой силой. На путь, который заставит человече­ство вспомнить суеверные пересуды про Чайник. На путь, кото­рый ведет к порождению за Осенними Скалами новых существ, чья не обремененная плотью энергия держится всецело на чув­ствах Иоле и силах, дарованных Чайником.
Спустя некоторое время, когда весть о безвременной смерти храбрых людей достигнет ушей сильных мира живых, когда вне­запный обвал, наблюдаемый родиандцами, погребет под собой их тела, когда люди задумают, но побоятся отправить отряд ис­кателей в Осенние Скалы, пройдут по миру слухи, что среди мер­твых не было Чайника, что ушел он, мол, вместе с живыми ины­ми тварями за горы, туда, где всегда располагалось Небытие - или что там бывает за краем света...

ЧИТАТЬ ПРОДОЛЖЕНИЕ > > > Глава 10